успел, а у тебя уже и перепонки барабанные лопаются, и
голова трещит, и вылезают из орбит шары.
Ох.
Но в учреждении общественного питания, кафе
молочном "Чай" не напрасно Валера Додд сидела целых
полчаса, свой воспаленный пищевод смягчая
общеукрепляющим продуктом, кашей манной, размазней.
Испарины холодные приливы и отливы, урчанье
подлое внутренних органов совсем, конечно, не уняв, однако,
и взор прояснили и плавность некоторую, движеньям столь
необходимую, возвратили. Во всяком случае, неловкое,
опасное, грозившее последствиями жуткими, копанье
ковырянье вблизи, у края самого гнусного масляного омута не
разлитием желчи разрешилось, нет, ложки уверенным
маневром в окрепшей настолько руке, чтоб гадость
высокомолекулярную желтого, неаппетитного,
отвратительного цвета отправить из своей тарелки в забытую
чужую, там омывать остатки недоеденного кем-то омлета с
ветчиной.
Итак, день начат. Из потной тоски липкого сна, через
процедуры водные и океан безмолвный разваренной крупы
проторен путь раскаяния к стакану прохладного компота из
яблок мелких, сушеных, позапрошлогодних.
Уф.
Все, открывается дверь молочного кафе (сменившего
не так давно название и профиль, но не успевшего пока
ассортимент) и утро весеннее кумачевого месяца травня
принимает и носик, и ротик, и глазки, короче, всю кралю
целиком.
Оп.
Но фаталистов жалкую компанию, готовых терпеливо
ждать под буквой "А" финальной рыбы шоферских поединков,
она желания пополнить не демонстрирует вовсе, подходит к
краю тротуара и… нет, выбросить руку, взмахнуть ладошкой
не успевает. Какой-то бешеный "Жигуль", нос срезав нагло
хлебному фургону, влетает колесом на низенький бордюр и,
голубей вспугнув разноголосьем женским, невинно замирает,
уткнувшись бампером в колени, самообладания, ввиду
невиданного замедленья всех реакций, красиво и
неподражаемо не потерявшей Леры.
ЛЕША
Уф.
Воздушных масс волнение, сгущение, разрежение,
скрип, крежет, свист не разорвали дивное пространство на
жуткие и мрачные куски. Отнюдь нет. Бесцеремонно
взболтанный эфир в мгновение ока обрел утраченную было
весеннюю прозрачность, и всяк полюбоваться смог героем
дня.
— Ну, что, попалась? — изрек мерзавец беспардонный,