— Дай молока, — изрек, нажравшись, — в моей зеленой
кружке. Уф.
— Иди поспи, — сказала тихо и невесело Любовь
Андреевна борцу с зевотой, спрошенное подавая.
— Угу.
Ах, нет, не зря он этой беспокойной ночью приснился
ей, сыночек непутевый младший хозяев, весь в черном с
бритой головой. Нет, не случайно, не просто так.
— Че, Митька дома? — каких-то полчаса, минут сорок
прошло с тех пор, как повалился горемычный, улегся на
кровать, привычно пол и стулья исподним мятым и платья
верхнего предметами украсив.
— Дома, нет? — допытывался старший брат, Вадим,
каким-то удивительно поганым голосом, похоже, щурясь,
ухмыляясь и знаки делая кому-то рукой свободной там где-то
вдалеке, на том конце петляющего под землей телефонного
провода.
— Да спит он, Вадик.
— Буди, Люба, поднимай, — был агрессивен более
обычного, предельно хамоват и беспардонен Вадим
Васильевич Швец-Царев.
Ха!
Что ж, отвернулся от девки паскудной, криворотой по
имени Жизнь-Железка, Сима, забил, положил, облокатился,
отъехал на фиг, отбыл, не беспокоить, но игривая, то
перышком по трепетной ноздре проведет, то волосы ему
взъерошит дыханьем теплым и вдруг, как рявкнет дико:
— Будь здоров, спокойной ночи, — и трубку из
холодного небьющегося пластика приложит к голове.
— Алло.
— Митька, — в ответ ушную наполняет раковину
необычайно гадкий, гнусный тенорок родного брата.
— Митяй, — от смеха давится, вот-вот начнет
сморкаться, кашлять, воздух портить, врач, доктор, Вадик
Швец-Царев:
— Ну уж теперь-то, парень, старая карга тебя точно
посадит.
Кто? Что? Почему?
— Малюта-дура сегодня утром на тебя телегу написала.
Да, да, увы, написала, накатала, слезой сивушною
смочила, подписью скрепила. Получи, фашист, за все.
Что, думаете, накануне пьяная была, бухая, и суете
паскудной Симкиной значения не придала, волненья подлого
не поняла причину, в суть не проникла?
Ах, вот что, Лерку-сучку, значит, потерял,
недосчитался, тварь, скотина.
Обиды сердце не снесло (нежное, девичье), зашлось,
затрепетало, право, и стала, бедная, замочком разводить ткань
толстую и грубую, индиго цвета, известный шарм и даже