- Люди всякое говорят.
- А что говорят?
- Разное говорят.
- А что именно?
- Не знаю, сынок. Не моего ума это дело. Только...
- Что?
- Много людей он обидел.
- Как?
- Не знаю. Но разве трудно обидеть человека? Особенно, если власть тебе дана. Власть, сынок, это испытание. Аллах проверяет своих подданных. Не каждый проходит это испытание с достоинством.
- При чем здесь Аллах? Сейчас другое время.
- Не бывает другого времени, сынок. У каждого человека только одно время. Многие этого не понимают, живут, как будто времени у них еще очень много. Вот закончится это время, думают они, и начнется то, другое, в котором они и будут жить по-настоящему. А сейчас это так, понарошку. Живут, словно в игру какую играют. Бьют и не верят, что и их могут ударить, лгут и обижаются, когда их обманывают, убивают, но сами умереть не готовы. Отсюда вся грубость, пошлость и беззаконие. А потом, оказывается, что там, в будущем, для них уже ничего нет, там уже другое время, и другие у него герои. А ты, весь, остался в прошлом, там, где ты и не жил-то по-настоящему. Но тогда, когда ты это осознаешь, уже, будет поздно. Аллах второго шанса не дает.
- А власть где, в будущем или в настоящем?
- Власть от Аллаха и всегда в настоящем, но служить она должна будущему.
- Если она в настоящем, значит, принадлежит Советской власти, а не вашему Аллаху.
- И эту твою власть Аллах дал вам, для испытания.
- Нет, Ана, уважаю я твою седину, только ошибаешься ты. Эту власть мы сами, рабочие и крестьяне, силой отвоевали бандитов, кулаков и помещиков. И никому уже больше не отдадим.
Ничего не ответила на это старая женщина, и Шямсяддин почему-то покраснел, не это он хотел ей сказать, но как-то это все само собой получилось, смешно, помпезно и не искренне.
В это время в комнату вернулась Айша с подносом, на котором стоял небольшой чайник со свежезаваренным чаем и сахарница. Голова ее сейчас была прикрыта платком. Она положила поднос на стол, разлила чай в две чашки, положила одну из них перед гостем, а другую перед своей свекровью. В это время Сугра-ханум, подозвав, что-то шепнула ей на ухо. Айша, покраснев, быстро посмотрела в сторону Шямсяддина, опустила глаза, покинула комнату. Удивленно проводил ее взглядом Шямсяддин. Вскоре Айша вернулась, держа что-то в руках. Подойдя к Шямсяддину, она, все еще не поднимая глаз, положила перед Шямсяддином пару теплых шерстяных носков.
- Что это?
- Одень, сынок, - ответила старая Сугра, - холодно уже.
На этот раз покраснел Шямсяддин, хотел встать и уйти, даже привстал, но, встретившись взглядом с Айшой, опустился на место.
- Спасибо, - тихо сказал он ни к кому, собственно, не обращаясь.
- Носи на здоровье, сынок, - ответила Сугра- ханум.
Помолчали, вдруг Шямсяддин, спохватившись, вспомнив, зачем он собственно сюда пришел, повернулся к Айше.
- Простите, я, право, совсем забыл, ведь я зашел к вам поговорить.
- Ко мне?- удивилась Айша.
- Да. Мне сказали, что вы единственная в этом селе, кто умеет читать и писать.
- Не знаю, может быть, и что?
- Не хотели бы вы преподавать? - предложил неожиданно Шямсяддин.
- Что?
- Ну, учить детей вашего села, преподавать им чтение, письмо.
- Я?
- Ну да, вы местная, все вас уважают, я знаю, я спрашивал.
- Но я никогда, никому не преподавала.
- Другого учителя в этом селе еще долго не будет. Сеидали муаллим, который здесь раньше работал, вы сами знаете, лет семь, как уехал. Кажется, в Турцию, к родственникам. Школа с тех пор стоит закрытой. А детей жалко. Смотрите, сколько их бегает, а сколько уже выросло и никогда не научатся читать.
- Но и я могу читать и писать по-старому, новый алфавит я не знаю.
- Это я тоже знаю. Но в Казахе есть учительская семинария, там вас могут научить новому алфавиту. Много времени это не займет. Самое большее месяц, так мне объяснили, а потом вы сможете работать в местной школе. А мы вам поможем, учебниками, тетрадями. Соглашайтесь, хотя бы на первое время, а там, как только подготовим нового учителя, вас заменим.
Айша не знала, что ответить. Впервые после того, как переступила она порог дома своего мужа, чужой мужчина говорил с ней о чем-то столь важном, просил ее помощи. Впервые ей предлагали работу. Ей - женщине, чей мир был очерчен границами дома ее. В надежде посмотрела она, Сугру, новость и для нее была неожиданной, и она не знала, как к этому отнестись. Сугра-ханум тоже молчала, не знала, что и посоветовать.
- Спасибо, сынок, что приглашаешь мою невестку на угодное Аллаху дело, но позволь мы подумаем немного, посоветуемся, потом скажем тебе ответ.
- Да, конечно. Я и не надеялся, что вы сразу же согласитесь. Подумайте, но если можно, недолго. Я хотел бы, чтобы до наступления зимы вы, Айша-ханум, если согласитесь, смогли бы, отучившись в Казахе, вернуться и начать здесь работать.
- Не спеши, сынок, мы еще ничего не сказали, а ты уже отправил Айшу на учебу, - слегка упрекнула Шямсяддина Сугра.
Айша все это время молчала, но румянец, разлившийся по ее щекам, выдавал ее волнение, и она внимательно вслушивалась в интонацию речи старой женщины. Уже давно их отношения прошли ту грань, когда в характере и манере поведения друг друга оставались какие-то неясности. С полуслова они теперь понимали друг друга, и пока в речи и голосе Сугры-ханум Айша не могла уловить ни одной ноты раздражения или неприязни. Выпив чаю и отказавшись от приглашения отужинать, Шямсяддин вскоре откланялся.
Оставшись одни, женщины долго обсуждали эту тему. Для них, чья жизнь, казалось, осталась в прошлом, это предложение было столь неожиданным, заманчивым и пугающим, что, возбужденные открывающимися перспективами, проговорили они до самого утра. Так ничего и не решив, уснули они, измученные беседой. Спали долго, но когда проснулись, стали обсуждать уже детали поездки Айши в Казах, как будто вчера и не было этого изнуряющего спора. Еще вчера, как только за Шямсяддином закрылась дверь, они в душе уже решили этот вопрос положительно, конечно, Айше надо поехать учиться и начать работать, но сразу же согласиться с этим ни одна из них не хотела. И с жильем проблем не было: и у Сугры- ханум, и среди родственников Айши немало людей жили в Казахе, и каждый из них, они это хорошо знали, с радостью готов был принять Айшу. Спорили они теперь о том, где остановиться будет более удобно, ведь все другие посчитают то, что Айша не остановилась именно у них, за оскорбление. Наконец, они остановились на кандидатуре Билгеис-ханум, младшей сестры Сугры, выданной в свое время замуж за молодого телеграфиста, который и увез ее в Казах. Муж ее сделал неплохую для этих мест карьеру и сейчас работал в должности начальника почтамта. Детей у них долго не было, они почти потеряли надежду, когда бог наградил их за терпение двумя прелестными малютками, и сейчас в их большом доме, что высился недалеко от его места работы, они жили с двумя девочками - пяти и семи лет. Сугра решила, и Айша согласилась с ней, что оставаться у них для Айши самое удобное место. Во-первых, просторно, она никого не стеснит, и второе, она самый близкий человек для Сугры-ханум.
- К другим ты, конечно, зайдешь, передашь от меня им поклон, но оставаться лучше у Билгеис, да и она, сама знаешь, души в тебе не чает. Представляю, как она обрадуется этому предложению.
- Ты права, Ана. Я тоже думаю, там мне будет хорошо. У нее две дочурки, прелесть. Может, я и Лейли возьму с собой? Пусть поживет там со мной, и с детьми поиграет.
- Лейли уже не ребенок, чтобы с детьми играть. Сколько лет ей уже?
- Десять.
- Вот, почти взрослая, но хорошо, возьми Лейли с собой, - согласилась Сугра-ханум.
* * *