Шямсяддин говорил неправду, на всю жизнь ему врезались в память пронзительные глаза, которые смотрели на него из-под густых бровей, высокого, даже сидя на лошади, могучего человека в черной бурке и надвинутой на лоб папахе. Человека, сказавшего ему только одну фразу: "а вот норов свой, сынок, немного убавь" и подарившего ему жизнь, с которой он тогда уже простился. Сейчас, вглядываясь в эти черты, он находил сходство, но верилось с трудом.
И все-таки, это я, сынок, - ответил на немой вопрос Шямсяддина старый гачаг. - Вернулся я.
Шямсяддин промолчал, не зная, что сказать. Чувствовал он себя перед ним неловко, всегда стояли они в жизни по разные стороны, но чувства вражды к нему у Шямсяддина не было. Хотя и не были они знакомы, знали друг о друге многое. В Казахе, где раньше служил Шямсяддин, о нем осталась добрая память. И гачаги между собой оценили его поведение, отношение к людям. А когда Гара Башир узнал, что ушла с ним Айша, его племянница, запретил всем, под страхом смерти, подходить близко к Шямсяддину, если он каким-нибудь образом окажется в горах. Многое о Гара Башире, Садияр-аге, людях обоих сел - Сеидли и Вейсалли - узнал и Шямсяддин. Рассказала ему все Айша. И не было у Шямсяддина ревности к ее прошлому. Как дочь свою, любил он Лейли, хотя мало времени проводили они вместе. Даже когда Лейли, окончив школу, приехала к ним в Баку, поступила в Медицинский институт виделись они не часто. Несмотря ни на какие протесты матери, просьбу дяди Шямсяддина, как она его называла, и рев малышей, которые обожали свою старшую сестру, и она отвечала им взаимностью, Лейли захотела жить отдельно. Они сняли для нее и двух ее подруг, с которыми она вместе училась, комнату недалеко от института в квартире пожилой немки. В квартире был телефон, и Айша теперь могла в любую минуту позвонить и поговорить с ней. По-другому понимал теперь Шямсяддин и Гара Башира, и ему подобных. Понимал и уважал их, что не изменили они своим идеалам, ценностям, усвоенным с кровью матери, и защищали их, пока были силы. Многие погибли в этой неравной борьбе, другие, которые не сдались, ушли за границу, в основном через горы, в Турцию. Гара Башир, как слышал Шямсяддин, тоже ушел, и потому видеть его здесь, в Баку, перед самым главным управлением, отвечающим за его поимку, было для него странно.
- Давно вернулись?
- Несколько дней.
- А почему в Баку?
Промолчал Гара Башир. Шямсяддин видел, как исказилось его лицо, словно что-то жгло его изнутри.
- Вам плохо?- спросил он, подойдя близко, и взял Гара Башира за руку. Рука его мелко дрожала. Шямсяддин понял, что Гара Башир с трудом стоит на ногах.
- Садитесь сюда, пожалуйста. - И хотя Гара Башир отрицательно замотал головой, Шямсяддин все же усадил его на скамейку. Двое молодых людей, проходящих мимо, с удивлением посмотрели на них, но, встретившись со взглядом с Шямсяддином, быстро отвели глаза и удалились. Когда боль, что скрутила тело Гара Башира медленно отступила и он открыл крепко зажмуренные глаза, Шямсяддин, сидевший рядом и участливо держащий его за руку спросил:
- Давно вы больны?
- Да.
- Врачи вас смотрели?
- Лучшие, какие только есть в Турции.
- И что?
- Думаю, ты сам все понимаешь.
Шямсяддин опустил глаза. Не мог он поверить, что такой могучий человек, о силе и мужестве которого слагались в селах легенды, сидел сейчас перед ним, больной и беспомощный. Наконец он промолвил:
- А как же вы, такой больной, оказались здесь?
- Это у тебя что, профессиональный интерес? - вдруг улыбнулся Гара Башир, но улыбка быстро сошла с его губ. Боль, видать, возвращалась.
- Вам лежать надо, а не по улицам шататься, - ответил Шямсяддин, и в голосе у него Гара Башир почувствовал нотки искреннего участия.
- Спасибо за заботу, сынок, но у меня времени мало. Дело есть у меня к тебе.
- Слушаю вас.
- Помоги мне добраться до дому.
- До какого дома? - удивился Шямсяддин.
- Дом у человека один, там, где он родился. И умирать ему надобно там же. Мне в Казах надо. И ты, если можешь, помоги. Мало мне осталось, боюсь не успеть.
Просьба удивила Шямсяддина, но он ничего не ответил.
- Об этом потом поговорим. Но как вы меня нашли?
- А я слышал, что ты здесь работаешь, вот и выследил. Я уже два дня за тобой слежу. Вчера еще вечером заметил, но не подошел. Боялся обознаться. Хотел удостовериться.
- Удостоверился?
- Да, сегодня утром. Поэтому и ждал тебя здесь.
- А если бы другой кто тебя заподозрил и документы проверил?
- Плохо пришлось бы.
- Кому?
- Ему, конечно, - спокойно ответил Гара Башир. - Так просто я бы не попался, хотя ... - Он не договорил.
- А если бы меня здесь не было, так и стоял бы здесь с утра до ночи?
- Нет, у меня столько времени нет. Я бы сдался.
- Кому?
- Вам. Ну, то есть вашей конторе.
- Почему? - удивился Шямсяддин.
- Но кто-то ведь должен отвезти меня в Казах, - спокойно ответил Гара Башир и улыбнулся.
- Не понял, - удивился Шямсяддин.
- Я сдамся властям, назовусь и попрошу отвезти меня в Казах.
- И вы думаете, они отвезут вас?
Гара Башир посмотрел на Шямсяддина, раздумывая, что сказать, потом, что-то решив, ответил :
- Отвезут сынок, отвезут.
Шямсяддин не стал углублять этот вопрос, видя, что Гара Башир не хочет говорить на эту тему.
- Вам полегчало? Ну тогда встаньте, пойдем ко мне. Здесь уже недалеко.
- Не боишься приглашать меня к себе?
- Вы родственник моей жены, значит, в моем доме вам всегда есть место.
- А что скажет твой начальник?