Выскочившие из домов друзья в недоумении огляделись, но тут в ворота их крепости ударило что-то тяжелое, а за стеной стало светло как днем и, послышался нарастающий гул. Сначала послышались чьи-то быстрые бессвязные выкрики и следом, разрывая ночную тишину, прозвучал клич, переходящий в торжествующий рев сотни глоток.
Все, и женщины и мужчины, еще не веря в происходящее, переглянулись недоуменно, но тут в ворота снова ударило, что-то тяжёлое, заставляя трещать не слишком толстые, кое-как сформированные собственными руками доски и они словно проснулись.
— Твою же! На нас что, напали?
Ещё не понимая, что происходящее действительно реально, Софья растеряно обернулась на полного негодования Марка, но тут увидела перелетающую через стену горящую стрелу и взвизгнула перепугано.
— Черт! Какого хрена?
Алексей бешено замотал головой и устремившись к стене, прямо на ходу шикнул на женщин.
— Собирайте детей и все в одном доме закройтесь. Соня, ты за главную! Если что, порталом уходите, а мы потом найдем вас, — рявкнул он злобно и, подхватив с земли непонятно откуда взявшуюся дубинку, устремился к воротам.
Дальше все смешалось невообразимо. Словно на перемотке кровавый фильм ужасов просмотрели.
Вот, через стену посыпалась сотня горящих стрел, заставляя прикрываться, кто, чем успел и изворачиваться по возможности — хорошо, хоть, что до домов не долетали.
Вот, все же треснули ворота, впуская с десяток дикарей с бревном вместо тарана, а за ними кучу орущих, потрясающих палками и копьями, ликующих дикарей. Вот они притормаживают испугано, натыкаясь на скалящегося Грея с выводком и двух подросших, шипящих ящеров, но остановиться полностью не могут, поскольку напирающая сзади толпа подхватывает их и толкает вперед. Еще секунда и всех защитников снесет, но тут Андрей направляет волну закручивающегося в воронку воздуха и отправляет ее в самую гущу нападающих, а с рук Алексея срывается высокая волна огня и идет на противников, пожирая все на своем пути.
Победный клич нападающих меняется почти сразу. Теперь сотня глоток издает уже не радость от близкой победы, а вой от ужаса перед непонятным и страшным явлением, но сбежать им не удается.
Сзади все также продолжают напирать те, кто не понял, что происходит, а отрезанные от выхода и зажатые внутри крепости дикари пытаются разбежаться по сторонам, но и тут им не повезло. Ящеры с Греем и уже практически подросшими щенками кидаются на захватчиков и рвут их без жалости, а Марк добивает россыпью молний тех, кому удалось прорваться.
Эта ночь оставила жуткие воспоминания в памяти поселенцев навсегда, поскольку даже сотни лет спустя они передергивались от омерзения, вспоминая вонь горелой плоти, крики ужаса и как чуть не погибли, расслабившись. А ведь еще сколько трупов им пришлось сжечь после.
Впрочем, самое страшное тогда не закончилось. Даже с учетом того, что атака захлебнулась, дикари не спешили отступать. Прячась, они кидали камни, копья и даже стреляли из луков, умудрившись ранить Андрея, задеть Марка и перепугать не выдержавшую и бросившуюся на помощь Софью.
Почти сутки поселенцы выносили трупы на берег реки, чтобы сжечь их, отпуская немногих, кто мог ходить, а Грей вылавливал тех, кто успел прорваться и прятался теперь на немаленькой территории внутри ограды. Вот тут то, к вечеру, среди раненых, им и попался Виктор.
— Твари, суукиии! Ненавижу! — визжал он, когда его вытащили из-под мертвого, обгоревшего дикаря, так и не выпустившего копье из мертвых рук.
Парень обвел безумным взглядом столпившихся попаданцев, замахал окровавленными, обожжеными руками со скрюченными пальцами и вдруг завыл как зверь.
— Убью, все равно убью, — заорал он, кидаясь на стоявшего ближе всех Андрея.
Тот отшатнулся, не зная, что предпринять, и растеряно посмотрел на не меньше шокированных друзей.
Первым пришел в себя и, не дожидаясь когда, судя по всему, сошедший с ума парень кинется снова, среагировал Марк. Подойдя к Виктору сзади, он стянул свою уже однозначно испорченную рубаху и, несмотря на раны парня, примотал его руки вдоль тела.
Смотреть на визжащего и извивающегося парня было страшно.
— Что это за племя? Зачем они напали? — попытался допросить бывшего соплеменника Алексей, но Виктор лишь скалился и хохотал не отвечая.
Единственный кто добился хоть какого-то ответа, был Игорь. Сам он в масштабной бойне не участвовал, но вместе с Егорычем стоял на крыльце дома, где закрылись женщины и отмахивался от тут и там прорвавшихся дикарей, а потому был хоть и в крови, но выглядел почти прилично.
Не выдержав глупого смеха и угроз, он ухватил Виктора за обожженые плечи и сильно тряхнул его.
— Ольга! Ольга с вами была? Где она? — заорал Игорь прямо в лицо бывшего друга.
На мгновение Виктор словно пришел в себя. Он растеряно огляделся вокруг, скривился, судя по всему от боли, а потом его взгляд все же остановился на Игоре.
— Сдохла! Сдохла твоя подстилка, — засмеялся он мерзко, — и вы тоже сдохните скоро!
Взгляд Виктора снова затуманился, и он завыл тихонечко.
— Ну, и что делать будем?
Андрей хмуро осмотрел собравшихся друзей и сжал плечо побледневшего Игоря. Тот вывернулся, бросил ненавидящий взгляд на сумасшедшего, и ничего не сказав рванул к дому.
Друзья проводили его взглядом, но бежать утешать не спешили, понимая, что горе он должен сам сейчас пережить.
— Ну, так что с этим? — вернул внимание к проблеме Алексей, — выпускать его нельзя, как и здесь оставлять. Ума не приложу, как поступить теперь.
Друзья помолчали обдумывая ситуацию, а Марк хмуро хмыкнул и сделав шаг вперед, перехватил пленника.
— Я все решу. Уходите, — почти приказал он и подхватив Виктора за шкирку направился вон из поселения.
39.
Ольга
Жизнь не баловала меня никогда. Мало того, что родилась в малообеспеченной семье, так еще и была четвертой девочкой, вместо долгожданного сына.
Отец, любивший приложиться к бутылке вечерами, а потом поучить мать, "чтобы знала, как бабье плодить", никаких доводов о том, что пол ребенка зависит от мужчины, не признавал. Напротив, так и говорил, что это мать виновата, а пьет он исключительно от тоски, что наследника нет.
Бред конечно. Что там после него наследовать то? Полуразвалившийся сарай, который по недоразумению оказался нашим домом или полный двор пустых бутылок? Последние папаша выкидывать категорически запретил — говорил, что по телевизору видел как из них, бутылок то есть, можно стену забора построить или даже и вовсе дом целый.
Мы с сёстрами в детстве даже верили, что так можно и представляли воздушный, хрустальный замок до небес для принцессы. Сейчас-то даже вспоминать об этом смешно, поскольку, только подрастая, мы стали понимать, какая это чушь несусветная.
Вот так и получилось, что там, где у других соседей грядки с помидорами, у нас ящики, мешки, а после и просто присыпанная землей и покрытая травой безобразная куча из разнообразных бутылок.
В общем, жизнь моя была точно не сахар. Вечно больную и словно ушедшую куда-то в себя мать, я не любила. Мне она запомнилась тихой, бледной, худой и как будто бесцветной, словно на черно-белой, выцветшей от времени фотографии. Последний год она даже работать почти не могла — так, ходила на четыре часа по вечерам теть Марину подменять в магазине. Сама-то тетка работала с утра и до пяти, но потом всегда к семье торопилась, вот мать и выручала ее — сначала три часа за прилавком стояла, а потом еще и магазин драила, ну а взамен она продукты недорогие брала.
Всегда говорила, что деньгами брать, смысла нет. Все равно папаша отберет, а на разносолы она якобы не заработала. Вот и перебивались мы с макарон на кашу и обратно. Радовало, правда, что хлеб и молоко всегда были в стареньком, советского производства холодильнике, но нам-то хотелось большего! Вон, теть Маринины мальчишки в карманах сколько угодно конфет таскали, да и хоть редко, но угощали нас тоже, а мы даже карамельки в большие праздники лишь и видели. Обидно.
Впрочем, ценить то как мы жили раньше я стала только после того как мать умерла. Старшие, Ленка и Сашка на тот момент уже в соседний город учиться уехали и даже комнату в общежитии выбили и вроде как подработку нашли, а вот Лизка, поняв, что спокойная жизнь закончилась, тут же к своему парню перебралась.
Вот тут-то я и взвыла по-настоящему. Мало того, что папаша вообще с катушек слетел, так он теперь уже мня вместо матери поколачивать начал и к тетке Марине на "заработки" отправил. Правда, продуктами брать запретил, а деньги отбирал тут же. Я, конечно, пробовала утаить немного, но тетка, выдра толстожопая, меня же и сдала при первом же удобном случае. Даром, что сестра мамина.
В общем, окончания девятого класса я ждал как манны небесной, представляя, как перееду жить в город, к сестрам, но и тут мечты мои тазом медным накрылись.
Во-первых, когда наконец-то загнулся с перепоя папаша, то до выпускного мне лишь три месяца не хватало. В принципе, я даже порадовалась, что хоть этого кормить не надо, но тут ко мне, грозя детским домом, прицепилась опека, чтобы они все там месяц икать не переставали.
Пряталась я почти месяц, даже в школу ходить перестала, но сдала меня опять же драгоценная тетка, которую я попросила опеку надо мной оформить. В общем, жизнь ко мне как стояла задом, так повернуться и не пожелала.
Сестры мои также участие в моей жизни принимать не захотели, им, видите ли, лишний рот кормить не на что, будто бы просила я. Всего-то и следовало, что бумаги оформить, но и тут не срослось, поскольку как только я заикнулась, что государственное пособие на меня положенное буду сама забирать и жить отдельно, так меня восвояси и выпроводили. Стервы!