Шан промолчал в ответ, а белобрысый уловив напряжение в замершем как статуя друге, перестал улыбаться и нахмурился.
— Только не говори, что ты решил встретиться с ней! — еще шуткой, не веря в серьезность выдвинутого предположения, хмыкнул он и, не уловив ноты протеста, замер как кролик перед удавом.
Шан все также не ответил, продолжая сверлить расфокусированным взглядом потухший экран с доступными ему мирами. Илаалиус даже вспотел, забыв о своем божественном происхождении.
Неее, — протянул он растеряно, — она же смертная! Ты знаешь, чем это опасно — запечалишься и тогда тебя точно из божественного пантеона выкинут. Нееет, даже не думай, — зашипел он, выпуская еле сдерживаемую сущность, — божественный совет ее точно не примет.
Илаалиус выдохся, помолчал, но опровержения своей догадки не дождался и уже более осмысленно посмотрел на друга.
Шан пожал плечами, вернул изображение и, проследив как Софья скрылась в большом доме, отключил экран уже полностью.
— Что поделать, предначертание видимо у меня такое, — пожал он плечами наигранно равнодушно, — ты же знаешь, что мой отец был лишен божественной искры по решению совета?
Илаалиус кивнул растерянно, а Шан вздохнул горестно.
— Мало кто знает, но это моя мать настояла, чтобы его не просто из божественного пантеона выгнали, но и дары ограничили. Очень уж она обиделась, когда он отказался от нее в пользу смертной девушки.
Белобрысый даже вздохнуть боялся от таких внезапных откровений друга. Вроде и знакомы почти тысячу витков, а вот вдаваться в перипетии чужих семейных тайн и отношений он как то не додумался, да и не стремился если честно. Мало ли почему отца нет, у них, богов, постоянные пары вообще редко формируются.
— И что? Он запечатлелся и теперь смертным стал? — выдохнул он в ужасе.
Шан усмехнулся криво и дернул плечом в раздражении.
— Не то, чтобы он совсем смертным стал, сущность то никуда не делась, но остатки божественной силы на поддержание жизни своей женщины тратит постоянно, — признался он тихо, — боюсь, что выбора то и нет у него, еще пара сотен лет и стареть они оба будут. Сам понимаешь, по отдельности они после запечатления жить точно не смогут, а сущность без божественной подпитки не долго протянет.
Илаалиус в ужасе прижал ладонь ко рту, хотел что-то сказать, но не выдержал и всхлипнул совсем по-детски.
— Как же? Как же так? — прошипел он, покрываясь чешуйками от волнения, — он же смертным тогда станет! А ты? Ты же друг. Не хочу, чтобы и тебя из пантеона выгнали. Ты же знаешь, что кроме тебя, да Лена у меня и не осталось никого, — прошептал он, намекая на прошедшую тысяче витковую войну между богами, где он потерял не только божественных родителей, но и статус в иерархии полностью.
Не глядя на друга, альбинос подскочил с дивана и нервно заметался по комнате.
— Нет, ты не можешь со мной так поступить, — ткнул он пальцем с отросшими когтями в Шана, — зачем она тебе? Ну, что тебе божественных дур мало, что ли? А? ну хочешь, в соседний пантеон смотаемся? Там через пять витков выпуск и распределение по мирам начнется, заодно и для этого, — кивнул он на экран, подберем кого — все равно же заниматься некогда самим.
Илаалиус с надеждой посмотрел на друга, но заметив снисходительную усмешку, выдохнул горестно.
— Ладно, давай, рассказывай, что ты там задумал, — прошипел он хмуро, — не за что же не поверю, что ты себе путей отхода не подготовил. Помогу чем смогу.
****
Странный парень появился на плато словно ниоткуда.
Еще минуту назад Софья любовалась бушующей стихией за границей защитного купола, а уже через мгновение темноволосый, широкоплечий парень с раскосыми и черными как ночь глазами стоит рядом и смущает ее искушающей белозубой улыбкой.
Как ни странно, но страха не было совсем. Даже вопрос о том, как он сюда попал и миновал защитные контуры, не возник. Словно что-то родное, но давно забытое в душе шевельнулось.
— Чаю? — спросила она просто, чтобы не молчать.
Парень кивнул и улыбнулся еще шире.
56. Десять лет спустя
— Все же уходишь?
Растерянная Маруся с обнимающим ее за плечи Егорычем, стояла на плато, и жалостливо смотрела на подругу.
— А как же мы? Как же я без тебя? — всхлипнула она, не сдержавшись.
Шан, изгнанный из пантеона бог среднего звена, нахмурился и вопросительно посмотрел на не менее расстроенную расставанием с друзьями Софью.
Вообще, его задумка создать сильный магический мир, который питал бы своих создателей, удалась с блеском. К счастью, создавать с нуля ему не пришлось, поскольку его драгоценные друзья тут же включились в процесс и даже нашли один брошенный, умирающий мир из тех, что потерял хозяина во время войны божественных пантеонов.
Восстанавливали мир не слишком долго. Пока Шан напитывал его своей энергией, Лен, не пожелавший оставаться в стороне, натащил туда очень много растений из других миров, а Илаалиус вполне удачно восстанавливал пропавшие виды животных и даже поделился сущностью с немногочисленным населением.
— Прости, мягкие и пушистые сущности это не ко мне, — развел он руками весело, — во мне, спасибо родителям, только рогатые и хвостатые уживаются.
Шан выругался хмуро, глядя на подобие нагов и небольших ящероподобных монстров, а потом выпустил клыки и нехотя добавил своей сущности.
— Воот! Другое дело! Дальше мир сам разберется, кому и что больше подойдет, — засуетился друг радостно, — зато магические существа будут божественную энергию в мире удерживать, подпитывать его не придется.
Шан, который второй облик для местного населения давать не собирался, только вздохнул раздраженно — как то теперь Софья на такой специфический мир отреагирует. А вдруг он ей совсем не понравится? Вдруг мир ее сущностью Илаалиуса наградит, а она расстроится?
Парень снова вздохнул и сердито посмотрел на друга и соратника. Впрочем, того злые взгляды словно и не касались.
— Лен, может, и ты чуть добавишь? — попросил он третьего участника, ты то в отличие от нас точно пушистый!
Мир, на взгляд парня создан был идеально. Шан даже представил его как экзаменационный при получении средней степени божественности, получил официальное право управления им, а потом озадачил Совет о запечатлении со смертной женщиной.
Скандал вышел знатный.
Будучи уже довольно взрослым парень прекрасно помнил как лишали божественности и выгоняли его отца и теперь, стоя на том же месте, наблюдал как меняется в ярости лицо матери. Как быстро из молоденькой девочки, Богиня ужаса превращается в страшную старуху с шипящими и шевелящимися волосами на голове.
— Кто? Не позволю! Уничтожу! — шипела она, вызывая неприятие даже у бывалых, знающих о ее сущности богов.
Совет был единогласен. Не помогло даже предложение его матери об уничтожении смертной и оставлении сына в пантеоне.
— Право выбора есть у всех, а твой сын свободен, — строго заметил Бог Справедливости, возвращая щелчком пальцев, привычный вид его матери, — Ты точно готов потерять божественную искру как твой отец и уйти? — обратился он продолжавшему стоять посреди огромного зала Шану.
Парень судорожно сглотнул, все же выпущенная непроизвольно энергия стольких Богов давила на него, но кивнул уверенно.
Бог, привычно носивший личину доброго старика, полоснул по нему острым взглядом и задумчиво вздохнул. Отчего-то, Шану, обмануть которого внешним видом было невозможно, даже жутко стало. Мало кто знает, но Бог справедливости это не только добрый дядюшка, что по голове потреплет, да пожурит беззлобно. Уж ему-то Шану, видеть истинное обличие карающего бога не один раз приходилось. Благо, что не на него та карающая длань была направлена, да и то, что молить о прощении того бесполезно, тоже знал не понаслышке.
Некоторое время Совет еще совещался, а потом Бог Справедливости встал.
— Теонариус говорил, ты умирающий мир где-то на задворках восстанавливать начал? — не столько спрашивая, сколько утверждая, уточнил он.
Растерянный парень кивнул настороженно.