Гидеон Гирсов. Российский Научный Союз, Московская губерния, город Москва, 25 января 2012 года
Кабинет ожидания. Высокий черноволосый мужчина средних лет смотрел на собственное отражение в зеркальной поверхности стабтитана, листами которого была обшита одна стена, с дверью в зал совещаний. Он поправил галстук на шее, выпрямил несуществующие складки на безупречно выглаженном костюме.
— Гидеон Александрович! — обратилась к нему девушка, сидевшая за белым столом.
— Да, Леночка, уже готов сеанс связи? — спросил мужчина, повернувшись к секретарше.
— Вы выглядите отлично, — улыбнулась она. — Вот, лучше чайку попейте с баранками.
— Не стоит, — кратко ответил Гидеон.
Он поправил серебряные запонки на рукавах синего пиджака, выравнивая их в одну линию.
— Вы хоть присядьте, а то в глазах мельтешите уже, сосредоточиться не могу, — сказала Лена, поправляя высокую причёску. — Министр всё же.
— А на связи будет император, — отрезал мужчина. — Ладно, уговорила. Давай свои баранки с чаем.
Девушка улыбнулась. Она ткнула на мониторе в паре мест, смахнула вбок на экране и пошла в дальний угол приёмной. Там нажала всей пятернёй на бежевую фальшпанель из пластика. Открылась дверца шкафа, внутри которого прятались все принадлежности для хорошего чаепития: монолитный белый термопод, чайный сервиз на шесть персон, отдельная коробочка, в которой хранился чай, и целая полка сластей.
Лена проворно насыпала в многоразовые пакетики пару ложек чёрного кубанского чая для Гидеона и ложку зелёного для себя. Она выставила всё на поднос: несколько баранок и бубликов посередине, кучка конфет в бумажных обёртках и две чашки заваривающегося чая.
Неся поднос, она проворно семенила в юбке-карандаш. Лена поставила поднос на стол рядом с монитором.
— Прошу! — Секретарша показала ладонью на стул с внешней стороны стола, а сама быстро сходила к встроенному в стене шкафу и закрыла его.
Гидеон кивнул и резко сел на комфортный стул. Подушка, оббитая кожей, при этом издала жалобный выдох. Казалось, что правая нога дёргается вверх-вниз с большой амплитудой.
От чашек шёл щекочущий ноздри приятный аромат. Придвинув к себе чашку с чёрным чаем, мужчина взял бублик и надкусил.
Лена села в кресло и подпёрла рукой голову.
— Вот всё ты знаешь про меня, Леночка, — сказал Гидеон, макнув один конец надкусанного бублика в чай, пока тот горячий.
— Должность обязывает, — улыбнулась секретарша. — Вот вам, как обычно, крепкая заварка, чтобы…
— Чтобы взбодрила даже мёртвого! — в ответ улыбнулся мужчина.
— Вы как министром внешней научной разведки стали, так на одну ложку чая больше начали просить в кружку добавить. — Лена взяла чашку с зелёным чаем, подула и немного отпила.
— Должность обязывает, — вернул фразу Гидеон.
Он взял свою чашку и отпил. Крепкий чёрный чай тут же вдарил по нервной системе, тонизируя. Гидеон остановился, успокоился.
— Вот так бы сразу, а то каждый раз приходится ждать, прежде чем вы решитесь на чай.
— Я просто каждый раз сдаюсь перед вашей красотой, Леночка, — с хитрой улыбкой сказал Гидеон.
Девушка покраснела, тут же схватила конфетку, зашуршала и съела.
— Вы п-пейте свой чай. Алексей Михайлович скоро будет на связи, — сказала Лена, взяла салфетку и стёрла несуществующие пятнышки вокруг пухлых губ.
«Надеюсь, что император скоро примет. А то неуютно как-то тут вдвоём сидеть. Или это я так беспокоюсь из-за предстоящей встречи?» — подумал Гидеон.
Каждый раз, прежде чем сделать очередной глоток горячего чая, мужчина макал новую часть баранки. За первой последовала вторая, потом и третья. Лена же, наблюдая за гостем, практически не притронулась к своему чаю.
Гидеон откинулся на спинку стула. Он в тысячный раз рассматривал пространство вокруг: кожаный коричневый диван, за которым была бежевая стена; с другой стороны — стена из фальшпанелей, где скрывались бесчисленные полки, в недрах которых могло находиться что угодно, помимо сладостей и документов; стол с плавными изгибами словно подчёркивал красоту сидевшей за нём девушки.
На стене с входным проёмом висел портрет семьи Романовых: Алексей Михайлович с женой Ингой и сыном Александром.
И, конечно же, металлическая стена из стабтитана, которая покрывала зал совещаний.
И ни одного окна.
На экране что-то мигнуло. Лена приложила палец к специальной выемке, а затем пара взмахов — и открылось сообщение.
— Спокойно допивайте чай, Гидеон Александрович. Вас подождут, — со вздохом сказала девушка.
Мужчина сделал ещё один глоток и решительно поставил кружку на поднос. Поднялся, поправил пиджак.
Леночка вскочила со своего места и встала напротив. Она подтянула галстук, смахнула с плеч несуществующие крошки. Гидеон опешил от такой любезности.
— Вот теперь готово! — улыбнулась Лена.
— Спасибо.
Гидеон открыл дверь в зал совещаний. Перед ним предстало цилиндрическое, довольно просторное помещение. Здесь не было никаких предметов интерьера. Только одно большое витражное окно во всю высоту комнаты и примерно на четверть поверхности вращения цилиндра. Стены обшиты переливающимся от тёмно-металлического до серебристо-белого стабтитаном.
На монолитном окне наклеена поляризационная пленка, которая была прозрачной только изнутри.
За мужчиной автоматически закрылась дверь — она словно слилась с окружающими бело-серебристыми стенами, только тонкий контур прорези мог показать, что там существует проход.
Гидеон подошёл к окну. С высоты научного центра на Воробьёвых горах всё казалось маленьким, игрушечным. Заснеженные дома Москвы ещё не успели лишиться белых шапок. Вдали виднелся Кремль, а на берегах Москвы-реки высилось несколько технологичных центров, каркасы которых отливали стабтитаном.
Взгляд приковывал синий столб света на востоке столицы. Буйный поток видимого света — побочный продукт работы эхо-реактора.
— Наслаждаешься видом? — спросил мужской голос за спиной Гидеона.
Министр вздрогнул, но не обернулся.
В отражении Гидеон краем глаза заметил, как из пустоты сначала формируется лицо с ярко-зелёными глазами, потом голова, короткий ёжик волос, шея и затем всё тело, облачённое в научный мундир.
— Вы, как всегда, появляетесь неожиданно, государь, — сказал министр, развернувшись и протянув руку.
— Гидеон Александрович, рад видеть вас в здравии. — Император пожал руку.
Странное касание псевдоматерии, практически бесплотное, словно чуждое реальному миру. Министр ощутил лёгкое сжатие, но сам немного переборщил, и рука погрузилась в пустоту внутри псевдоплоти. На секунду образ императора подвергся ряби, информационному шуму, а рука, которую сжали, на краткое мгновение распалась на тысячи кусочков, образуя маленькое облачко из тонкой оболочки псевдоматерии.
Поспешно выдернув руку, Гидеон повернулся к окну, разгладив пиджак, скидывая часть статического электричества. В отражении он увидел, как рука государя восстановилась, схлопнувшись в привычную форму.
— Тебе всегда не особо нравился этот эффект голограммы, — хмыкнул император, поправляя усы.
— Гениальное изобретение, вершина развития науки в РНС! — улыбнулся Гидеон.
— Квантовая запутанность даёт много, но также и накладывает существенные ограничения, — сказал Алексей Михайлович. — Но не будем о грустном и маяках. Лучшее расскажи, что там по профилю у тебя.
Император встал рядом с министром. Гидеон задумчиво посмотрел на потолок над императором: там, одновременно с перемещением государя, двигались несколько десятков кубиков, излучая видимый свет, частицы эхо-энергии позволяли осуществлять связь.
— Есть несколько перспективных разработок от Империи Восходящего Солнца. Там усовершенствовали пластины на основе кремния, которые могут ещё лучше воспринимать солнечную энергию. Эти панели можно поставить вокруг трубы эхо-реактора и тем самым увеличить КПД принимаемой энергии, — сказал Гидеон, поправляя запонки.
— Очень хорошо. Полезно. Какой сейчас уровень разности потенциалов на эхо-реакторах?
— Около сорока процентов. С открытием нового эхо-реактора под Воронежем разность потенциалов упала на десять процентов. — Гидеон поправил галстук. — По словам министра энергетики, наш предел — это ещё два реактора, дальше может пойти процесс, обратный Проколу. А это ещё не изученный феномен.
— На нужды граждан хватает текущих мощностей? — спросил император, повернувшись к министру.
Одновременно с поворотом зашелестели кубики на потолке, перемещаясь вместе с голограммой.
— Да, государь, — твёрдо кивнул Гидеон.
— А государству? Ионной завесе на границе? — поинтересовался Алексей Михайлович.
— Хватает. Пока КПД реакторов не падает, мы можем позволить себе поддерживать барьер от варваров со всего мира, — ответил министр, сглотнув.
— Вы расшифровали мю-транзакцию с прошлого Прокола? — Император подошёл немного ближе. Он уставился ярко-зелёными глазами на министра.
— Только часть, десятисекундный отрезок.
— Очень хорошо.
Император отошёл ближе к центру, провёл двумя пальцами по чему-то — голограмма не передала окружение. У Гидеона, зазвенел телефон — пришло сообщение.
Алексей Михайлович кивнул, разрешая посмотреть.
Министр достал из внутреннего кармана пиджака сенсорный телефон с большим экраном. Горело сообщение: «Ваш социальный рейтинг поднят…»
Гидеон слегка улыбнулся и убрал телефон обратно.
— Благодарю, государь, — слегка поклонился, министр.
— Пустяки, — махнул рукой император. — Заслужил. Лучше вот что скажи. Наблюдение за целью установлено?
— К сожалению, наши возможности за границей не бесконечные. Там мы можем работать только через посредников или агентов влияния. Иногда спутники помогают, но без людей никуда, — ответил Гидеон, немного расслабившись.
Император завёл руки за спину, выпрямился. Он посмотрел вдаль, в окно.
— Без людей никуда… К счастью… Машинам ещё только учиться и учиться у нас. Да… Но и без механизмов, тонких микрокомпьютеров, искусственного интеллекта человек уже не может жить. Посмотри на Москву. — Алексей Михайлович кивнул в сторону сердца губернии.
Гидеон не отказал просьбе государя и взглянул на панораму столицы. Между домами на широких улицах сновали туда-сюда машины. В небе летали несколько патрульных воздушных дирижаблей, с огромными мониторами на фюзеляжах, на которых сначала показали анонс нового музыкального альбома группы «Князь и Скоморох», что тут же сменился на социальную рекламу: «Води машину год без штрафов, получай соцы по стажу!» На севере виднелись трубы заводов, которые извергали клубы чёрного дыма.
— По улицам сейчас ходят тысячи людей, каждый уткнулся в телефон, в котором псевдоинтеллект рекомендует к просмотру новое видео, к прочтению — книгу или вообще даёт композицию, которая нравится слушателю, — сказал император. — Это, конечно, нужная работа. А если у искусственного интеллекта будут чувства, ощущения? То тогда что?
— Государь, при всём уважении к вам, — Гидеон прижал ладонь к сердцу, — но это не моя епархия. Вы лучше об этом поговорите с доцентами с кафедры кибернетики или философии из Императорского вуза.
— Это так, мысли вслух, тебе на подумать, — сказал император.
Голограмма на секунду зарябила, но вновь восстановилась. Император продолжал смотреть на вид Москвы.
— Алексей Михайлович, можно несколько скромных вопросов задать? — спросил Гидеон, подойдя поближе.
— Да, разрешаю. Любознательность — это признак пытливого ума, — кивнул император.
— У меня тут есть окно, я вижу панораму столицы. А вы что видите? — спросил Гидеон, немного потупившись. — Всегда интересно было.
— У меня стоит экран, который проецирует всё то же самое, что и в вашем окне, — ответил Алексей Михайлович.
Тишина комнаты нарушалась только шуршанием кубиков из стабтитана на потолке. На улице пошёл снег. Мелкими хлопьями он легко падал на землю. Красота и изящество снежинки подобны всем тем изобретениям Российского Научного Союза, что находились в зале совещаний.
— Вы сказали, что у Империи Восходящего Солнца есть несколько изобретений, министр, — нарушил тишину момента император.
— Да. Есть ещё одно, не менее важное, — кивнул Гидеон. — Это доспех-броня, разработанный корпорацией клана Микишира. Он действует как экзоскелет, поддерживая оператора внутри, давая ему подвижность, силу и защиту. Одновременно с этим доспех — походный врач, и это только часть его возможностей, которые нам передал один из наблюдателей.
— Кто разработал?
— Наша цель, Алекс Нагорных.
— Ты сегодня нервный, неужто из-за его изобретения? — спросил император.
— Д-да, — запинаясь, ответил Гидеон, в который раз поправив запонки. — Если усовершенствовать внешний каркас, запечатать внутри и сделать рециркуляцию воздуха, то такие экземпляры могут преодолеть ионную завесу.
— Это серьёзное заявление. Поручаю тебе проконтролировать дальнейшую разработку. Гидеон, во что бы то ни стало не допусти прорыва завесы. Для всего мира РНС — лакомый кусок торта-сюрприза. — Император похлопал по плечу министра. — Это нарушит нашу гармонию.
Касания псевдоплоти ощущались как капли летнего дождя — лёгкие, быстрые и немного покалывающие.
— Да, государь. — Положив руку на сердце, Гидеон поклонился. — Министерство исполнит вашу волю.
— Похвальное рвение. — Император встал напротив, выпрямил спину, упёр одну руку в бок и раскрытой ладонью другой показал на столицу. — Мысль! Наука! Торжество разума!
Гидеон отзеркалил действия Алексея Михайловича и ответил.
— Ум и воля изменят реальность! — закончил министр.
— Спасибо за аудиенцию, — сказал император, резко взмахнув рукой.
Голограмма осыпалась тысячами осколков, кубы на потолке зашуршали, втягивая в себя частицы, перемещаясь в центр комнаты.
Пустота, которую рассеивал свет из микросветильников, расположенных по всему потолку. Зашелестела дверь, разорвав образовавшуюся тишину. Пластина, что скрывала проём, утопилась внутрь и въехала вглубь стены.
Автоматически открывшаяся дверь приветствовала бежевым цветом приёмной.
Гидеон выдохнул, расслабился.
«Не нравится мне этот зал совещаний, как в психушке тут, ей-богу», — подумал министр научной разведки, перешагивая порог.
— Как всё прошло? — Леночка встала из кресла и быстро засеменила к Гидеону.
Она поправила манжеты и галстук, пытаясь заглянуть в глаза министру.
— Отлично, штатно, — коротко ответил Гидеон.
«Интересно, а мне уже хватает социального рейтинга, чтобы завести семью?» — подумал мужчина, оценивая приятные изгибы Леночки.
— Может, останетесь ещё ненамного? Чаёк там попьем, плюшками побалуемся? — Девушка улыбнулась. — А то вы хмурый, серьёзный такой.
— Рад вашему предложению, Леночка. Но работа обязывает, — сказал Гидеон, слегка кивнув.
«Я действительно серьёзный в её глазах?» — подумал он.
— Мне тут скучно бывает, да и вроде бы соца хватает на некоторые шалости, — сказала девушка, вплотную приблизившись к Гидеону.
Обжигающее дыхание возле шеи заставляло сердце министра биться чаще. Гидеон положил руки на плечи девушки и слегка отстранил от себя. Та слегка скривилась от досады и отошла на полшага назад.
— За такое могут и понизить соцов немного, — ответил на немой вопрос девушки Гидеон и приложил руку к колотящему сердцу. — Наука и мысль!
— Торжество разума, изменяющего реальность. — Девушка тоже приложила ладонь к груди, немного вдавив, так что за приталенным пиджаком стал виден истинный размер. — До свидания, Гидеон Александрович. Надеюсь, что ещё свидимся.
— До свидания, Леночка! — сказал министр, посмотрев в яркие, блестящие серые глаза девушки.
Только спустя долгое томительное мгновение он смог разорвать зрительный контакт и пошёл в сторону лифта.
Створки из стабтитана открылись, пуская внутрь Гидеона. Тот машинально нажал на минус первый этаж, где находилась парковка. Как только дверцы захлопнулись, Гидеон уткнулся лбом в холодный беловато-серебристый металл.
«Да что ж творит эта чертовка! Как мне работать теперь? Как мне искать этот источник новых проблем — Алекса Нагорных? Мне и так хватало головной боли с понижением КПД эхо-реакторов, а теперь ещё и он…» — подумал Гидеон, помассировав виски.