- Вороной заболел. Какая-то язва на брюхе. Никак не заживала. Конечно, он был уже старый. Но своими руками...
- Она, кажется, очень любила Вороного?
- Любила. И сама его зарезала...
- Ты хочешь сказать: пристрелила?
- Какое там пристрелила! Зарезала! Уф!..
- Ни одна лошадь не даст себя зарезать.
- А Динина дала!
Лицо Олине вдруг стало похоже на сплошную бревенчатую стену. Без окон и дверей. Она сняла с конфорки кофейник и подлила им еще кофе. Потом стала сокрушаться, что Лео похудел и побледнел с последнего раза.
Он широко улыбнулся и стал расспрашивать о детях.
- На этот раз Вениамин уехал с матерью. Дина стала больше обращать на него внимания с тех пор, как не стало Вороного.
- На этот раз? Что ты хочешь этим сказать?
- Что Вениамин почти никогда не покидает Рейнснес... Правда, сюда приезжает много народу. Но человек, на которого ляжет такая ответственность, должен хоть немного повидать мир!
- Он еще мал, успеет. - Лео улыбнулся.
- Хорошо бы... В ноябре Стине родит. И значит, у нее в доме будет трое детей. А у нас - ни одного. Куда ж это годится! Вениамин не получает должного воспитания. Матушка Карен была бы недовольна. Она бы позаботилась, чтобы вернуть его в большой дом.
- Разве Вениамин живет не с матерью? - спросил Лео.
- Нет, он сам захотел жить там. Лео внимательно смотрел на Олине:
- На чем уехали Вениамин и Дина?
- Ушли на лодке под парусом. Дина упряма, творит что хочет. Разве позволила бы ей матушка Карен взять ребенка в море без сопровождения мужчины?
- И Дина послушалась бы?
- Это одному Богу известно. Но раньше она так не делала.
Олине вдруг сообразила, что жалуется чужому человеку на то, для чего и слов-то нет. Она растерянно заморгала, ей хотелось закончить этот разговор.
С чего это она так разболталась? Из-за кружевного воротничка, который он ей прислал? Или потому, что он задавал так много вопросов? Или из-за его глаз? Она извинилась, положила в вазочку еще печенья и смела крошки с вышитой скатерти.
- А Юхан? Как он поживает?
- Он получил маленький приход в Хельгеланде. А как ему там живется, уж и не знаю. После смерти матушки Карен он перестал писать в Рейнснес. Стал совсем чужим. И для меня тоже. Но здоровьем как будто окреп. А то все хворал...
- Ты чем-то озабочена? - спросил Лео.
- Дел много, работаю не покладая рук.
- Тяжело?
- Да нет, мне помогают... Они помолчали.
- А Дина? Когда вы ее ждете?
- Не раньше утра. - Олине краем глаза наблюдала за ним. - Но Андерс сегодня вернулся из Страндстедета. Вот обрадуется, что ты приехал! Он ходил на Лофотены со шхуной и карбасом. А весной хочет оба судна отправить в Берген. Он теперь осмелел. С тех пор как поставил дом на карбасе. Ему там хорошо, он даже сам начал иногда промышлять. В прошлом году ходил на Лофотены со снастью и продуктами для рыбаков. А домой привез рыбу, печень да икру. Часть купил, а часть сам промыслил. Полные суда!
* * *
Дина редко плавала одна. Но если кто-нибудь вызывался сопровождать ее, она отвечала таким взглядом, что теперь люди ждали, чтобы она сама выбрала себе провожатого. На этот раз она взяла с собой Вениамина.
Он сидел на бугре возле флагштока, когда она поднялась туда посмотреть, нет ли парохода. Он равнодушно поздоровался с ней, как здоровался с людьми, которые останавливались на ночлег или приходили из лавки к Стине, чтобы выпить чашечку кофе.
Он не спускал с нее голубых глаз. Прищурился, будто она была легкой пылью, летавшей в воздухе. Черты лица у него начали определяться. Скулы и подбородок утратили мягкость. Волосы за последний год потемнели. Руки и ноги выросли и мешали ему. У него появилась привычка поджимать губы.
- Ты тоже ждешь пароход? - спросила Дина.
- Да.
- Думаешь, к нам кто-нибудь приедет сегодня?
- Нет.
- Зачем же ты тогда его ждешь?
- Он такой некрасивый.
- Ты смотришь на пароход только потому, что он некрасивый?
- Да.
Дина присела на плоский камень рядом с флагштоком. Вениамин подвинулся, освобождая ей место.
- Здесь нам двоим хватит места, - сказала она.
И вдруг обняла его, но он вывернулся из ее рук. Незаметно, как будто не хотел раздражать ее.
- Хочешь поехать со мной в Кве-фьорд и посмотреть новую лошадь? спросила она. Пароход загудел.
Вениамин подождал, пока умолкнет гудок:
- Что ж, можно. - Он говорил с напускным равнодушием. Точно боялся, что Дина передумает, если заметит его радость.
- Тогда решено. Отправимся завтра утром. Некоторое время они наблюдали, как работники на лодках поплыли к пароходу.