Пожилой состоятельный мужчина приглашает экономку.
Среди других выделялось большое черно-белое объявление, в котором сообщалось, что состоится публичная казнь преступника, убившего свою любовницу.
Портрет убийцы был так запачкан, что разглядеть его было трудно.
- Ну что ж, семья вздохнет с облегчением, - мрачно пошутил Иаков.
- Я хочу туда поехать! - заявила Дина.
- Смотреть на казнь? - ужаснулся Иаков.
- Да!
- Но, Дина! Его же повесят!
- Я знаю. Это написано в объявлении. Иаков уставился на нее:
- Это ужасное зрелище!
- Почему? Ведь там крови не будет?
- Но он умрет.
- Мы все умрем.
- Дина, по-моему, ты просто не понимаешь...
- А чем лучше, когда режут скот?
- Животное не человек.
- Все равно, я хочу увидеть казнь!
- Это зрелище не для дам. К тому же небезопасно...
- Почему?
- Толпа может расправиться самосудом с богатой дамой, которая пришла туда только из любопытства. Я не шучу, - прибавил он.
- Возьмем извозчика. Мы успеем до отплытия.
- Ни один извозчик не повезет нас туда для развлечения.
- А мы и не будем развлекаться, - сердито заявила Дина. - Мы просто посмотрим, как вешают.
- Дина, ты меня пугаешь! В этом нет ничего интересного!
- А глаза? Я хочу увидеть его глаза... Когда ему накинут веревку на шею...
- Дина, родная, ты не можешь так думать!
Дина смотрела мимо него. Как будто его там и не было. Он взял ее за руку и хотел идти дальше.
- Мне интересно посмотреть, как он будет держаться! - упрямо твердила Дина.
- Есть на что смотреть! Несчастный человек во всем своем убожестве...
- Это не убожество! - раздраженно прервала его Дина. - Это самое важное мгновение в жизни!
* * *
Дина упорствовала. И Иаков понял, что она поедет одна, если он ей не уступит.
Они взяли извозчика и на другой день, на рассвете, поехали на место казни. Извозчик не выразил никакого недовольства, как опасался Иаков, но заломил солидную сумму за то, что будет ждать их до конца казни.
К виселице стекался ровный людской поток. Люди стояли вокруг, тесно прижатые друг к другу. Ожидание витало над площадью, как тошнотворный запах рыбьего жира.
Иакова зазнобило, он украдкой взглянул на Дину.
Ее светлые глаза были прикованы к петле. Она тянула себя за пальцы с такой силой, что хрустели суставы. Рот приоткрылся. Дыхание со свистом вырывалось сквозь сжатые зубы.
- Перестань! - Иаков накрыл ладонью ее пальцы.
Она не ответила. Но спокойно положила руки на колени. На лбу у нее выступили капельки пота, и вдоль носа побежали два ручейка.
Люди почти не разговаривали. Но над площадью стоял ровный гул ожидания - лучше бы Иаков не слышал его.
Он обнял Дину, когда телега с преступником подъехала к виселице.
Голова преступника была обнажена. Он был оборванный и небритый. В наручниках. Кулаки его то сжимались, то разжимались. Иаков не помнил, чтобы когда-нибудь видел столь жалкого человека.
Преступник безумными глазами смотрел на толпу. Пришел пастор и что-то сказал несчастному. На преступника стали плевать, послышалась брань. Кто-то крикнул: "Убийца!"
От первого плевка преступник вздрогнул. И тут же как будто умер. Покорно позволил снять с себя наручники и кандалы, накинуть на шею петлю.
Подступившие люди набились между экипажем, в котором сидели Иаков и Дина, и оградой, окружавшей виселицу.
Дина встала. Она держалась за откидной верх экипажа, наклонившись над головами людей, что стояли между нею и виселицей.
Иаков не мог видеть ее глаз. Связь между ними прервалась. Он встал, чтобы подхватить ее, если она упадет.
Она не упала.
Лошадь вытянули кнутом, телега рванулась с места, и преступник закачался в воздухе. Иаков обнял Дину. Судороги повешенного тяжело отдавались в ее теле.
Все было кончено.