Она встала и предложила гостям прогуляться перед сном - ненастье развеялось.
Это привело всех в недоумение. Встал только Жуковский. Юхан внимательно разглядывал их. Словно они были заинтересовавшей его деталью интерьера. Потом он протянул руку к коробке с сигарами, которыми Андерс обносил гостей.
Это была его первая сигара за вечер.
* * *
Фома обошел расставленные им посты.
Идя из людской в хлев, он видел, как Дина и незнакомец прогуливаются по белой дорожке недалеко от беседки.
Правда, незнакомец шел, засунув большие пальцы в проймы жилета и на почтительном расстоянии от Дины. Но вот они зашли в беседку...
Фоме вдруг захотелось уйти в море. Однако для этого было слишком много преград. Прежде всего на нем лежала ответственность за пожарные посты. Потом старые родители. И маленькие сестры.
Он долго сидел на сеновале, уткнувшись подбородком в колени. Наконец он принял решение. Ему надо поговорить с Диной. Заставить ее обратить на него внимание. Хорошо бы заманить ее на охоту.
* * *
Лодка пробста отошла уже так далеко, что на причале могли начаться танцы.
Фома побывал в пакгаузе Андреаса и отправил на пост последнего человека.
После этого он вернулся на кухню к Олине. Помог ей убрать в погреб остатки еды. Принес еще вина. А также воды и дров.
Несколько раз Олине отрывалась от работы и внимательно смотрела на него.
- Теа и Аннетте пошли танцевать, - пробуя почву, сказала она.
Он не ответил.
- А ты не пойдешь? - Нет.
- У тебя тяжело на душе?
- Да просто устал, - небрежно ответил он.
- И не расположен к беседе?
- Честно говоря, не очень.
Он кашлянул и вышел в сени с пустым ведром. Наполнил доверху стоявшие там ведра и бак в плите. Аккуратно сложил в углу дрова. Хворост на растопку лежал отдельно в ящике.
- Посиди со мной, - пригласила его Олине.
- А ты спать не собираешься?
- Сегодня можно не торопиться. - Угу.
- Что скажешь насчет чашечки кофе с ликером?
- Кофе с ликером - это хорошо.
Они сидели за большим столом, погруженные в свои мысли.
Распогодилось. О ветре напоминал лишь слабый шорох, который доносился в открытое окно кухни. Стояла синяя, пряная августовская ночь.
Фома тщательно размешивал в чашке сахар.
ГЛАВА 11
Положи меня, как печать, на сердце твое, как перстень, на руку твою: ибо крепка, как смерть, любовь; люта, как преисподняя, ревность...
Книга Песни Песней Соломона, 8:6
При ночном освещении Жуковский выглядел лучше, чем при свете лампы. Дина без стеснения разглядывала его. Они шли по хрустящему песку, смешанному с ракушками. Он - в одной рубашке и жилете. Она - в красной шелковой шали, накинутой на плечи.
- Вы родились не в Норвегии?
- Нет.
Молчание.
- Вам не хочется говорить о вашей родине?
- Не в этом дело. Это долгая история. У меня две родины и два языка. Русский и норвежский. - Он как будто смутился. - Моя мать была норвежка, объяснил он почти с вызовом.
- Что вы делаете, когда не путешествуете?
- Пою и танцую.
- На это можно прожить?
- Некоторое время.
- Откуда вы приехали?
- Из Петербурга.
- Это очень большой город, правда?
- Очень большой и очень красивый, - ответил он и начал рассказывать о соборах и площадях Петербурга.
- Почему вы так много ездите? - спросила Дина через некоторое время.
- Почему? Нравится, наверное... А кроме того, я ищу.