Находки в Шому-тепе близ Шамхора позволяют судить о том, что в VI тысячелетии до нашей эры здесь выращивалась пшеница и другие злаки. Следы этой культуры, в особенности изделия из кости и рогов очень напоминают образцы мессопотамской культуры.
Сходная культура была раскопана в курганах Иланлы-тепе в Агдаме, Кара-копек - в Физули, в долине горы Агрыдаг, в Гюль-тепе II, в 7 километрах от Эчмиадзина.
Слиток, найденный в Баба-дервише, в Казахском районе, выплавлен шесть тысяч лет тому назад, содержит в себе железо, алюминий, медь и арсен. Строения Баба-дервиша считаются одними из самых древних в Закавказье.
Не вызывает сомнения высокий уровень земледелия и скотоводства в Кура-Араксинской низменности в VI-V веке до нашей эры. Культуры Бешдаш, Шому-тепе, Тойра-тепе, Гюль-тепе восходят к очень глубокой древности и в целом очень близки к культурам Урмии, Южного Азербайджана и Месопотамии.
Памятники культуры, раскопанные в курганах Азербайджана и относимые к третьему тысячелетию до нашей эры, очень напоминают предметы, найденные в курганах Ура, Урук в Южной Месопотамии (Шумер), о чем неоднократно писалось в научной литературе.
Эта великая культура создавалась и в сопредельных с Азербайджаном районах Грузии и Армении, и любопытно, что названия почти всех находящихся там холмов и курганов азербайджанские; на этом месте до сих пор живут азербайджанцы. Например, в Грузии а бассейне реки Бану существовала культура Чоп. На горе Начар (!) имелись жертвенные святилища, похожие на аналогичные в Азербайджане.
Историки, изучающие эти памятники, считают их более древними, чем тигро-евфратская культура. Вместе с тем, керамика, найденная здесь, позволяет судить с том, что в Азербайджане была и более древняя, чем кура-араксинская, культура.
Вспомним названия холмов небольшой части Карабаха, Физулинского района, в которых обнаружены признаки культуры эпохи энеолита (медного века) и бронзы: Хан-тепе, Едди-тепе, Кара-копек-тепе, Гюнеш-тепе, Узун-тепе, Мейне-тепе, Заргяр-тепе, Шому-тепе, Гюль-тепе и т. д.
Пращур из Азыха - один из самых древних обитателей на земле. Длина шести помещений Азыхской пещеры превышает 600 метров.
Отступление: Чтобы подчеркнуть степень развития культуры, спрятанной в этом царстве холмов и курганов, достаточно вспомнить обнаруженную здесь систему орошения. Я не говорю еще о водопроводе и сложных кяризах, обеспечивавших питьевой водой древние города, или о самих этих древних городах.
В Южной Мугани, в Шахриярской равнине, по дороге в Биласувар мы смотрели на город Шахрияр, вернее на остатки двух городов, расположенных друг против друга - нога археолога пока не ступала здесь. Один из местных жителей с удивлением и досадой рассказал нам о таком случае: когда в окрестностях Шахрияра экскаватор прокладывал канал, под землей наткнулись на кяриз. В каменном желобе, выложенном из камней размером 80 кв. см. текла ледяная, чистая вода. Поскольку здесь, рядом, нет источника воды, считают, что она шла с той стороны границы, с гор Южного Азербайджана.
Подумать только: давным-давно разрушены эти города, однако вода все течет и течет, не зная ни границ, ни эпох! К сожалению, в нашем Пушкино, где, кстати, так нуждаются в питьевой воде, проявили к бесценному памятнику прошлого непростительное равнодушие; воду этого кяриза присоединили к коллектору, по которому течет соленая вода.
Сколько таких фактов равнодушия, безразличия? О каком из них вспомнить, о каком написать?
КАРАБАХ
Карабах - край равнин и гор, один конец которого упирается в Мильские степи, другой - в Малый Кавказ, в Лачино-Кельбаджарские горы, в горы Муров, Кошкар, Делидаг, Карабах - один из основных истоков, питавших Кура-Араксинскую культуру.
По равнинам этой земли мчатся известные на весь мир карабахские скакуны, на горных склонах пасутся тучные стада. Здешней овечьей шерсти цены нет - из нее производят незаменимую для изготовления ковров нить.
Земля Карабаха - одна из древнейших колыбелей азербайджанской культуры, В лоне своем хранит она реликвию государства Аран, древней Барды, цитаделей Аскерана и Шуши, памятники христианской культуры древней Албании. Карабах апогей поэтической славы и державной доблести Вагифа, колыбель Натаван, родине Закира и Узеира Гаджибекова, Абдурагима Ахвердиева и Бюль-бюля, Юсиф Везира Чеменземинли и Джабаре Карягды.
МОЛИТВА. Мой набожный дед, совершавший намаз, каждый день начинал молитвой и благословением. Каждое его утро начиналось с пожелания благополучия и счастья родственникам и соседям, благословения своих детей. Господи, сделай так, чтобы честный не зависел от бесчестного, благородный от подлого! - шептал он по утрам. - Не испытай нас голодом, разлукой, потерями близких. Эти слова впитывал сонливый мой мозг (невольно вспоминаются современные методы обучения во сне). Когда дед мой обращался, взывал ко всевышнему через головы дремлющих домочадцев, по сути, он внушал эти добрые чаяния нам самим. Всяк волен толковать по-своему, я же не вижу ничего худого в этих ежеутренних нашептываниях - внушениях праведности и добродетели чадам своим, подобных колыбельной песне.
Эту часть своего повествования я также хочу начать с молитвы: пусть вовеки не замолкнет песнь души народа моего!
Наш певец - чародей Гадир Рустамов в одном из разговоров заметил: на то и народные песни, чтобы петь их на пронзительной высоте, в верхнем регистре фальцетом...
Карабах - моя песнь, звенящая на пронзительной высоте. Песня, источающая слезы, даже когда она о любви и счастье. Каждый раз, когда с карабахских равнин я поднимаюсь в горы, мне кажется, что восхожу с нижних октав в высокие регистры мугама, к вершинному всплеску чувств...
Карабах - колыбель музыки. Недаром в свое время Шушу называли консерваторией Закавказья.
Кто не слышал юных "Карабахских соловьев" - детский ансамбль, тот не знаком с тем, как душа человека полностью растворяется в музыке, как она сливается с песней, превращаясь в весеннюю стихию.
Я неоднократно был свидетелем того, что даже впервые знакомившись с азербайджанской музыкой, люди разных музыкальных вкусов и традиций - не могли сдержать слез, слушая юных "карабахских соловьев".
Проходит время, юные дарования подрастают и покидают этот ансамбль, но "Карабахские соловьи" остаются, вновь и вновь в звонких голосах юных чернооких певцов слышится пронзительная печаль мугама, обжигающей, ранящей, врачующей и очистительной. Меняются поколения, но не меняются волшебные карабахские трели, не меняется "Карабах шикестеси" - "Карабахская мелодия!".
Каждый раз, когда я слушаю наших "соловьев", мне кажется, это поет душа Азербайджана. В их голосах яощущаю биение сердца героев, пожертвовавших собой во имя этой земли, слышу великие мечты народа, переполняющие сердце радостью, жажду счастья и еще, еще слышу ощущение неизбежной краткости жизни! Мне кажется это голос гор, лесов, многоцветных лугов и безмолвных скал. Это голос земли, на которой мы стоим, клич вечности в наших жилах, в нашей крови. Это голос нашего духа.
В селе Сирик Джебраильского района мне запомнился восторженный возглас потрясенного слушателя музыки: "Умереть бы мне в тебе, о кара-зурна!".
Этот восторг напоминает отчаянный порыв очарованного магией звуков соловья, который, случается, очертя голову бросается грудью на звонкострунный тар...
В своей небольшой пьесе "Кяманча" Джалил Мамедкулизаде с огромным мастерством показал, что значит для азербайджанцев музыка. В разгар армяно-мусульманских столкновений, разгневанный зверствами дашнаков и жаждущий отомстить за погубленных друзей, сотник Гахраман неожиданно теряет свою яростную решимость, слушая игру на кяманче захваченного в плен армянина Бахши.
Исполняемые пленником азербайджанские мугамы пленят самого сотника и он в отчаянии взывает: "О, други мои, армяне, ну скажите, чего же вы хотите от нас?"
Когда же на кяманче звучит "Сегях-забул", сотенный Гахраман не может больше выдержать:
"Слушай, армянин, живо спрячь свою кяманчу да убирайся отсюда! А не то, клянусь могилой моего отца, клянусь головой друзей моих, сейчас вот этим вот кинжалом убью и тебя, и себя! Убирайся!".
... Музыка - спутница человеческой жизни. Она сопутствует человеку от рождения до смерти. Раскрываются двери в этот мир колыбельной песней, закрываются - песнями-плачами...
Вершина радости и вершина скорби стоят напротив, лицом к лицу! И обе они в полной мере выражаются в музыке!
Люди любят погружаться в мир сосредоточенных размышлений, поговорить наедине со своим сердцем, богом мирозданием! У этих разговоров, у этих исповедей есть один неизменный, вечный, не требующий перевода язык - музыка!
В детстве не раз брел я в одиночестве по горным тропам, и когда неожиданно доносился до меня голос, певший наши шикесте, я воспринимал их как вечное чудо, такое же, как эти дороги, эти горы, - как сам этот мир. Интересно и то, что в каждой области Азербайджана, а каждой местности есть приверженность к определенной музыкальной традиции, музыкальной ветви.
Это не означает, что предпочитаемая музыка в других краях ценится меньше. Отнюдь. Вместе с тем, в традициях, в пристрастиях местности есть нечто такое, что выделяет его в общей панораме и именно данный вид музыки привязывает его к этой земле.
Наверно, Азербайджан щедр и неистощим еще и потому, что как в недрах его, так и на земле, в душе каждого национального ответвления соединились неповторимые гаммы чувств и форм их художественного воплощения.
Если западная и юго-западная сторона - Борчалинская впадина, Караязы, Казах-Тауз, Кельбаджары, Гейча... что называется, настроены на сазе, живут и дышат ашугским сазом и сказом, то от Тебриза до Шарура тысячи лет тянется хороводом задорное "Яллы". Шеки-Ширван зажигаются огневыми звуками кара-зурна и балабана. Но и в нашей ярдымлинской сторонке по вечерам под звуки саза и балабана слушали дастаны в исполнении ашугов, днем же под звуки черной зурны разгорались жаркие скачки.
Сонародники наши, рассыпанные по горам Кавказа, исповедуют свои сердечные чувства трехструнным сазом и тамбуром. Ленкоранский край ведет по-своему хоровод "халай", Нахичевань поет "Ахишта", в Баку и окрест него отдают предпочтение тару и мугамам, складывают мейхана - особый жанр городского фольклора. На долю Карабаха также выпал мугам... В сущности, эта градация - не предпочтение, скорее - намек на то, кто в чем искушен и преуспел больше...
То же можно сказать и о нашей кухне. Трудно найти азербайджанца, который не любит плов или долму, довгу или соютму. Но кто же не знает, что в Азербайджане более ста видов плова и в каждой местности его готовят по-своему.
С несравненным искусом в Ленкорани фарширую (левенги) рыбу или птицу. Однако в двух шагах от Ленкорани, в моих горных селах к рыбе равнодушны: нашему брату подавай соютму, кебаб, суп из айрана, чыгыртму - курятину в собственном соку... Шекинцы мастера готовить плов и сладости. Нахичевань знаменита своим лавашом, сыром и тархуном. В Закаталах и Белоканах любят сюлхуллу (нечто вроде супа с клецками), хальяр, махару, кету (чебуреки) с тыквенной начинкой, гирз; ни с чем не сравнить Дербентскую сушеную рыбу, тебризскую кюфта, долгянджинскую долму, бакинскую дюшпару (пельмени с бульоном) и кутабы, хингал, приправленный гурутом* в Казахе, Борчалах объеденье! Ордубад же славен своими вареньями и соленьями, сухофруктами, приправами из горных трав, придающим особый аромат блюдам.
______________ * Гурут - драже из процеженного и высушенного кислого молока.
Раз уж вспомнилось. Один, много повидавший на веку старец, сказал: древность нации особо проявляется в двух вещах - в ее музыке и в кухне. Невольно вспоминаешь, что наши мелодии распространились по всему Востоку и что десятки наших блюд используются и соседними народами.
Кухня Азербайджана исстари отличалась многообразием и имеет глубокие традиции. Английский путешественник Антони Джениксон, посетивший Азербайджан в XVI веке, был поражен, когда во время приема в его честь правителем Ширвана, было подано 290 видов яств и различных лакомств.
В языке скольких народов живут названия наших музыкальных инструментов: тар, кяманча, тутек, балабан, зурна, саз, названия наших блюд: долма, кюфта, плов, ковурма, бозартма, шашлык (шишлик) люля-кебаб...
Единство не означает, что все твердят одно и то же, скорее, когда по-разному толкуемые слова сводятся к общему смыслу. Богатство не в том, что все украшают себя одним и тем же цветком, а в том, чтобы из различных цветов суметь сложить букет. Войдя в луг, каждый из нас льнет к тому или иному цветку, как бабочка, когда мы выходим из луга, охапка цветов в наших руках переливается всеми цветами радуги...
Прекрасна песнь птицы, но особая, несравнимая красота в перекличке сотен птиц.
Разве можно с утра до вечера слушать одну и ту же песню, разве наши дни похожи один на другой, разве не различно наше настроение! Своя песнь у утра, своя - у вечера!..