Субъект:
-- Не перебивай меня!
Я:
-- Как прикажете. А, кстати, как прикажете вас называть?
Субъект (добрея):
-- Величай меня "Отец Родной", поскольку Я непритязателен, скромен и консервативен. Да к тому же на большее и не рассчитываю.
Я:
-- Не спорю, не спорю, только не надо так возбуждаться. Оглушил совсем. Тут у нас одна ма-а-аленькая загвоздка, приятель: мой отец гораздо моложе, и, я очень сожалею, но он лысый, как задница, а у тебя вон какая шевелюра.
Субъект:
-- Я в другом смысле твой Отец. Я в некотором смысле вообще всем Отец!
Я:
-- Ну, дядя, по-моему, вы на себя наговариваете.
Субъект:
-- Я тебе не дядя! Я тот, который заварил всю эту кашу. Я есть Альфа и Омега, начало и конец. Я сотворил все, все, все. Начиная от светил небесных, заканчивая лыжными палками и кокаином. Я столп мироздания! Я гвоздь программы! Я высший нравственный императив! Я черное и белое, я прошлое и настоящее! Я ныне и присно и во веки веков! Да святится имя мое, да приидет царствие мое! Я САМ ГОСПОДЬ БОГ!!! С большой буквы!!! Аминь!
Я:
-- Так бы сразу и сказал.
Бог:
-- А ты что, сам не видишь?
Я:
-- Я атеист. Мне все это до фонаря.
Бог:
-- Брось щепку в море, и ты увидишь, как ее снесет течением. Однако ты никогда не увидишь Гольфстрим. Никакой ты не атеист. У атеиста есть хоть какая-то позиция, у тебя же нет никакой. Ты самый настоящий похуист.
Я:
-- Не вижу разницы.
Бог:
-- Это -- сущий пустяк. Всего-навсего вопрос ВЕРЫ!
Я:
-- Я в этом не разбираюсь.
Бог:
-- Объясняю на пальцах. Одни люди относятся к писаниям буквально, то есть верят в сказки про апостолов, пророков, реинкарнацию и чудесные исцеления. У себя наверху мы их называем "бюрократами". Солидная публика. Пассажиры первого класса. Чуть где пошалят, сразу бегут исповедоваться. Достали. Нет от них покоя ни днем, ни ночью. Для других, скажем, христианство или ислам -- это платформа для определенного мировоззрения и мировосприятия. Эти люди -- философы. Атеизм, кстати, -- тоже философия, в отличие от похуизма. Большую часть человечества, за исключением ортодоксов, философов и реликтов, под которыми мы у себя наверху понимаем, например, амазонских индейцев, вопросы бытия не колышут. Иисуса они знают как мифологического героя, а Бога боятся точно так же, как боятся черных кошек, треснутых зеркал или русалок. Их мы называем похуистами. Потому что им все по хую! Какие там вопросы добра и зла?! Их волнует только собственная задница, а в теологическом аспекте еще и то, что с ней стрясется после смерти. Смерть -- краеугольный камень любой религии. Ты заметил?
Я:
-- Я немного забыл начало, но, в принципе, заметил.
Бог:
-- Так и должно быть! Смерть -- конец самой жизни! А как вы еще хотели? Все одинаково плохо относятся к смерти: и религиозные фанатики, и атеисты, и похуисты, с той только разницей, что для одних смерть -- наказание, для других -- искупление, а для третьих -- просто смерть. Частный случай, когда человек ни с того ни с сего перестает жить...
Я:
-- Спасибо за лекцию. (В сторону: С самого начала было ясно, что этот старик -- сумасшедший). Приятно было познакомиться.
Бог:
-- Да замолчишь ты или нет?! Ну что за человек такой, я не знаю. В каждой бочке затычка. Я же тебе велел не перебивать. Ладно, проехали. Двадцать пятого декабря двухтысячного года вы с Фридманом травили тараканов...
Я:
-- Да! Я лично штук двести укокошил. Как они кричали!
Бог:
-- Среди них был один... не такой, как все...
Я:
-- Неужели весь этот сыр-бор из-за одного несчастного таракана? Он что, какой-то особенный? Не забивай себе голову, чувак. Одним тараканом больше, одним меньше. Какая, в сущности, разница? Ну попался он под горячую руку.
Бог:
-- Печально, ведь это был Мой Сын.
Я:
-- Давайте не будем сгущать краски. Не хмурьтесь. Как это сын? Вы уверены? Так, а почему он у нас -- таракан?
Бог: