- Пришла. И все тут... Нельзя?
Разгадав намерения жены, Гюнашли отвел взгляд и снова закинул руки за голову. Несколько мгновений он лежал молча.
- Нет, нельзя!
- Почему? - промурлыкала она, явно намереваясь устроиться на краешке дивана.
Гюнашли нервно заворочался, лицо его скривилось, как от боли, стало суровым.
- Не раздражай меня, иди спать!
Мархамат-ханум жеманничала, точно юная невеста:
- Тоскливо мне там, страшно...
- Ничего, ничего... Дочка рядом с тобой.
- Что мне дочка? - жалобно вздохнула Мархамат-ханум. - Она тебя не заменит... Для меня самый главный человек - муж, да не быть мне без тебя ни дня!
Гюнашли отвернулся к стене:
- Имей стыд и совесть! Иди спать...
Но Мархамат-ханум, казалось, не слышала его, бедром отодвинула Сохраба и приподняла одеяло.
- Пусти, холодно...
Гюнашли резко повернул голову и оглядел Мархамат-ханум. Не скрывая раздражения, он грубо сказал:
- И тебе не стыдно?
Но и на эти слова Мархамат-ханум не обратила внимания и пыталась устроиться поудобнее.
- Чего же стыдиться? Не к любовнику - к законному мужу пришла. Уж сколько времени не ощущаю я на своем лице его дыхания, не согревают меня его объятия. Одиночество превратило в сосульку мою душу...
Гримаса исказила лицо Гюнашли:
- Будь человеком, уйди!
Мархамат-ханум задрожала, будто и впрямь замерзла, и стала умолять:
- Джан! Стать мне твоей жертвой, не гони меня... Позволь хоть пять минут полежать рядом, чтобы унять дрожь души моей... - И, не дожидаясь согласия, положила голову ему на спину и крепко обняла за плечи. - Знал бы ты, как я люблю тебя, джан!
Гюнашли вздрогнул, ему показалось, не руки жены, а холодные змеи обвили его. Вырвавшись, он сел на постели:
- Что ты за человек? Слов не понимаешь?!
- А вот такой я человек! - устраиваясь поудобнее, говорила Мархамат-ханум. - Какой ты меня видишь, такая я и есть! - Она кокетливо повела бровями, сверкнула глазами. - И если муж даже назовет меня чертом, обругает меня, все равно каждое его слово будет для меня слаще меда, стать мне его жертвой!
- Встань, прекрати представление!
- Не встану, хоть убей. Нет сил двинуться...
В томных глазах Мархамат-ханум светилась страсть, щеки раскраснелись, молящая нежная улыбка застыла на губах. Как знакомо было Гюнашли это ее выражение! Но сейчас оно вызвало лишь неприязнь. Сдавленным от негодования голосом он прохрипел:
- Вста-ва-ай!
Но Мархамат-ханум не шелохнулась и взмолилась жалобным шепотом:
- Всего пять минут... Жизнь моя! Заклинаю могилой Мургуза-ами, дорогой его гробницей, не обижай мою душу! Пять минут...
Гюнашли схватил ее за запястье, отстраняя от себя:
- Убирайся!
Вынужденная подняться, она села на краешек дивана и, съежившись, простонала, словно тяжело больная:
- За что гонишь, жизнь моя?.. Что я сделала?
- Или ты все забыла?
- Забыла, душа моя. И ты забудь. Ведь кровь же не пролилась!
- Было бы в тысячу раз лучше, если бы она пролилась...
- Все пройдет... Помиримся! Нельзя же столько времени находиться в ссоре! Нет у меня больше сил, ты иссушил мое сердце, зачахла я...
- А ты? Обесчестила мое имя, выставила меня на осмеяние подлецов и негодяев! Все это страшнее смерти!
- Ой, не дай бог, пусть умрут твои враги, пусть сгинут недоброжелатели!
- Довольно! - Гюнашли возвысил хриплый голос. - Это уже не имеет никакого значения. Между нами все кончено. Давно кончено, пойми. В сердце моем ничего не осталось к тебе, кроме ненависти.
Мархамат-ханум, всхлипнув разрыдалась.
- Как ты ужасно говоришь, Соху! Я так люблю тебя, за что же ты ненавидишь меня? Я всегда любила... Мотыльком порхала вокруг тебя...
- Слепая любовь! - вздохнул Гюнашли и едко усмехнулся. - Пленница страсти и тщеславия.
Но Мархамат-ханум продолжала всхлипывать, как ребенок, не понимая глубокого смысла этих так спокойно произнесенных слов.
- Ты прав, Соху, любовь к тебе подстерегла меня, когда я была еще девочкой, всю жизнь я слепо ползла за тобой и буду так же ползти до самой могилы.
- Вот трагедия!.. - с горьким сожалением произнес Сохраб. - Не о такой любви я мечтал. Ты никогда не понимала меня. Тебе были непонятны мои мечты, мои идеалы. Ты принесла меня в жертву своим мелким, ничтожным целям. А теперь обесчестила - вот итог твоей слепой любви...
- Имей совесть, Соху, не наговаривай на меня! Бог тому свидетель, я ничего не сделала, что запятнало бы тебя! Просто я тому парню, бесстыжему Вугару, отомстила за нашу дочь. Я защищала твою честь, честь семьи...