- Я понимаю, молодость... Но в институте... Нельзя так, молодой человек!
Вугар не понял его намеков, еще раз принес сторожу извинения и догнал Нарын.
По безоблачному, светлому небу медленно плыла луна. Приятная свежесть, словно водяная пыль от фонтана, овевала их разгоряченные лица. Воздух был прозрачным и легким. Они недолго постояли на безлюдной трамвайной остановке. Дождаться трамвая надежды не было.
- Может, пешком пойдем? - спросила Нарын, просительно поглядев на Вугара. Ей так хотелось пройтись с ним по тихим улицам!
Вугар внимательно поглядел в одну сторону, потом в другую, прислушался - трамвая не предвиделось. Он, словно между прочим, спросил:
- Вы далеко живете?
- Да нет, не очень! - Не могла же она сказать Вугару, что готова идти с ним хоть на другой конец города!
Они пошли. Вугар шагал хмурый и молчаливый. Нарын, обиженная его равнодушным молчанием, не выдержала.
- Я все на свой аршин меряю, - сказала она, замявшись. - Может, все-таки подождем трамвая? Вы устали...
Обернувшись, Вугар через плечо взглянул на трамвайные пути, - пусто и тихо.
- Лучше идти, чем зря терять время, - сказал он.
Снова некоторое время шли молча.
Нарын подняла голову и долго смотрела на небо, отыскивая что-то среди бледных, мерцающих звезд.
- Я ведь о вас беспокоюсь, а мне что?.. Я могу и в десять раз больше пройти... - Она хотела добавить "с вами", но последнее слово замерло на кончике языка.
Вугар еще раз с надеждой поглядел на убегающие вдаль рельсы. Нет, его не пугало расстояние, он боялся другого - услышать те, не сказанные ею слова!
- А я знаю, вы любите ходить пешком! - лукаво сказала Нарын. - На работу пешком ходите. Я из своего окна видела...
- Из вашего окна?
- Ну да. Наши окна выходят на улицу, а живем мы на первом этаже.
Вугар удивился:
- Вот странно! Вы видите, как я иду на работу, а я, приходя, уже застаю вас в лаборатории. Как это получается?
- Очень просто! Вы идете задумавшись, медленно, я обгоняю вас, а вы не замечаете...
Нарын бросила на Вугара испытующий взгляд, - кажется, подходящий момент, чтобы начать откровенный разговор.
- Первое время, когда мы начали работать, продолжала она, - несколько раз случалось: я здоровалась с вами, а вы не отвечали...
- Этого не может быть!
- К сожалению, может. - Она чуть-чуть подпрыгнула и заговорила быстро, красуясь, как ребенок перед новым гостем: - Я обижалась, думала: ну и пусть! Не буду с ним разговаривать! А потом поняла: во время работы вы ничего не замечаете. Вы и сейчас такой!
Вугар невольно улыбнулся.
- Вот и молодец, что прощали меня. Таить обиду - не хорошо!
- Разговаривать - это не значит простить!
- Это как же?
- А так! Работа требует. А у сердца свои законы.
Смущение, отступившее было, снова охватило Вугара. Разговор, как назло, кружился вокруг того, что он так боялся услышать. И Вугар быстро переменил тему:
- Проклятый трамвай, словно в воду канул! Ни слуху, ни духу!
Нарын весело махнула рукой:
- А пусть не приходит! Какая в нем нужда! Мы уже дошли.
Вугар твердо решил больше не говорить ни слова. Но, очевидно, его молчание не смутило Нарын, и она бойко продолжала:
- Наш двор и дом неказисты! А шумно так, что порой голова кругом идет. Но мне нравится здесь жить. И до института и до работы близко... В прошлом году мама подыскала хороший обмен. А я не разрешила меняться. Кончу институт, тогда пусть меняется с кем хочет! Права я?
Вугар не отвечал, но Нарын была настойчива:
- Я вас спрашиваю, я права?
- Вам виднее, - нехотя сказал Вугар. - Вы свои дела лучше знаете.
- Я считаю, что поступила правильно! После занятий приходится поздно возвращаться, случается, встретишь собаку или волка в человеческом обличье. Пристает, говорит глупости, от страха сердце замирает... А когда дом близко, все не так страшно. Я вам говорила, где учусь? - вдруг неожиданно спросила она.
- Кажется, говорили...
- А вот и не говорила! Во всяком случае, я этого не помню. Да и вы не помните! Ну, ничего, повторение - мать ученья! Послушайте еще раз и больше не забывайте... Не то, чем аллах не шутит, а вдруг у вас спросят... Надо же знать биографию своих помощников.
Вугар покраснел. Нарын права. До сих пор не поинтересовался, как живет человек, который самоотверженно трудится рядом, помогает. Стыдно!
- Учусь я на четвертом курсе вечернего отделения института нефти и химии, на факультете технологии, - отчеканила Нарын. - Мама давно настаивает, чтобы я перешла с вечернего отделения на дневное. Но мне ее жалко, она у нас слабая, больная. Сколько можно жить на иждивении?
- У вас нет отца?
- Нет.
- Умер? Нарын нахмурилась, ее бойкость погасла.
- Бросил нас, ушел к другой женщине! - В голосе задрожали слезы.
Вугар расчувствовался. Недаром говорят: сердце сироты слышит чужое горе.