Вугар уже и сам раскаялся, что завел речь об Алагёз. Мрачные ответы Исмета ясно говорили, что он ничего не добился. Надо было немедленно переменить тему, и Вугар торжествующе сообщил:
- Можешь поздравить меня! Я сегодня добился положительных результатов...
- Да? Ну что ж, поздравляю... - через силу выдавил Исмет.
Поведение брата обидело и огорчило Вугара. Усталость снова овладела им. Он начал раздеваться.
- Прости меня, нет сил стоять на ногах. Две ночи провел в лаборатории, не смыкая глаз. Утром поговорим обо всем. - Он лег в постель и отвернулся к стене.
- Почему же утром? - услышал он сердитый голос Исмета. - Нет, давай сейчас... До каких пор будешь на одной руке два арбуза держать?
"Странный человек, - сквозь дрему подумал Вугар. - Месяц не виделись. А он, вместо того чтобы расспросить, как я живу, как дела, здоровье, обрушивается со своими обидами, оскорбляет... Да что я, рабом его родился, что ли?"
- О чем ты говоришь, Исмет? - обернулся Вугар, усилием воли заставив себя разомкнуть смежающиеся веки.
- Не крути! У лисы тоже хитрости хватает! Говори откровенно: до каких пор будешь мне помехой?
"А ты очень вежлив, - насмешливо подумал Вугар. - "Лисица, помеха"! Что и говорить, благовоспитанный молодой человек".
- Исмет, не в обиду тебе будь сказано, я и не подозревал, что ты можешь быть так груб и невоспитан. Откуда это у тебя, ума не приложу.
- Прекрати поучения! Меня не обманешь! Я все про тебя знаю...
- А до сих пор не знал?
- К сожалению, нет! Если дьявол прикинется ангелом, как его распознаешь?
Глаза Вугара смыкались, голос его звучал глухо, словно издалека:
- Ты, кажется, добыл обо мне какие-то сведения? Ну что ж... Об одном прошу: пожалей меня и подожди до утра. Утром все обсудим.
- Пожалеть тебя? А ты меня жалеешь?
Вугар ничего не ответил, и его молчание Исмет расценил как свою победу.
- Номер не пройдет! - крикнул он. - Эгоист! Ты всегда думал только о себе! Я долго терпел, хватит с меня!
- Прошу, объясни, в чем моя вина? Не начинай свою речь с того, чем должен ее закончить.
- Мало того, что я сказал?
- Да что я тебе худого сделал?
- Если ты честный человек, почему сразу не обрубишь концы? Почему не скажешь честно, что у тебя есть любимая девушка и тебе больше никто не нужен? Какую цель преследуешь своим молчанием?
- Кому я должен это сказать?
- Мархамат-ханум, Алагёз и прежде всего самому профессору Сохрабу Гюнашли, вот кому!
"Опять этот бред! - с тоской подумал Вугар. - Как спокойно мне жилось. Не было печали, черти накачали..."
- Просто смешно все это слушать, Исмет. Смешно, понимаешь? Меня никто ни о чем не спрашивает. Что же, я должен сам прийти и сказать: "Знаете, у меня есть любимая девушка"? А они мне ответят: "Нам до этого какое дело? Ты нам не кум, не сват..." С профессором у меня только деловые отношения.
- Ну и пусть не спрашивают! Все равно обязан сказать! Мархамат-ханум уверена, что ты их будущий зять. В Кисловодске только и разговоров было, что о тебе. Едва увидела меня, сразу: "Где ваш брат? Как ваш брат?" Алагёз как твое имя услышит, в лице меняется...
- Все эти разговоры не стоят выеденного яйца, - вяло ответил Вугар, уткнулся лицом в подушку, и голос его опять зазвучал глухо и отдаленно. Пустые слова, уверяю тебя...
- Нет, не пустые! Я сам слышал. Мне всегда приходилось делиться с тобой. Вся жизнь пополам. В младенчестве пил молоко моей матери, теперь хочешь у меня отнять Алагёз!
Вугар ничего не ответил. Сон одолел его.
Глава шестая
Обычно в коридорах института царили тишина и строгий порядок. Сегодня же Вугара встретил громкий смех, говор, там и тут слышались приветственные возгласы. Люди шумно здоровались друг с другом, веселые, нарядные, улыбающиеся. Не сразу поняв, чем вызвано такое оживление, он удивился, а потом вспомнил - окончилось лето, в институте начался новый трудовой год. Вугар невольно позавидовал этим празднично одетым людям, у которых за плечами был отдых, путешествия. Многие побывали в далеких уголках страны, повидали новые города, посещали музеи, театры, лазали по горам, купались в море, наслаждались прохладой. А он... Впрочем, сегодня у него больше оснований радоваться, чем у них! Пусть провел лето в неустанных трудах, в душном жарком городе, но зато он многого добился, а значит, заработал право гулять и развлекаться сколько душе угодно!
Подстегиваемый столь приятными размышлениями, он быстро, как на крыльях, взбежал по лестнице и вошел в лабораторию. Какая чистота, какой порядок! Это Нарын и Хадиджа-хала вернулись из отпуска. Нарын - словно она и не выходила из лаборатории - сидела на табурете возле окна, уткнувшись в книгу. Чуть поодаль, важно восседая на стуле, что-то вышивала Хадиджа-хала.
Увидев Вугара, они поднялись. Как всегда, первой заговорила Нарын.
- Где же вы, Вугар... братец? - нехотя сказала она. - Мы все глаза проглядели, ожидая вас. Беспокоились, думали, не дай бог, заболели...
Вугар внимательно смотрел на нее - перед ним была прежняя веселая Нарын, резвая и кокетливая. Ее небольшие живые глаза улыбались приветливо и ласково. Глядя на нее, он тоже заулыбался. Поздоровавшись с обеими женщинами, радостно сообщил:
- Я здоров! И работа к концу идет.
- К концу?!
На какое-то мгновенье Нарын замерла, удивленно глядя в глаза Вугара, и, вдруг опомнившись, совсем по-детски подпрыгнула и захлопала в ладоши.
- Ой, как хорошо, как хорошо-то! - приговаривала она, прыгая, вот-вот готовая броситься на шею Вугару. Кто знает, может, она и осуществила бы свое намерение, но Вугар стоял серьезный, сдержанный, и она умолкла, опустив руки...
Всегда молчаливая Хадиджа-хала обрадовалась. Лицо ее посветлело, помолодело, морщины разгладились.
- Слава аллаху, наши труды не пропали даром! - удовлетворенно сказала она.
Мгновенная тишина установилась в лаборатории, - так затихает небо после раскатов грома, готовое разразиться проливным дождем. И в этой тишине снова звучал звонкий, радостный голос Нарын:
- Пойду сообщу новость профессору! Магарыч получу! Сохраб Мургузович утром заходил, спрашивал вас, интересовался работой...
Она бросилась к двери, но ее остановил голос профессора. Гюнашли стоял на пороге.
Все обернулись. Улыбаясь, по-стариковски тяжело ступая, профессор вошел в лабораторию и, приветливо поздоровавшись со всеми, обратился к Нарын:
- Я все слышал, доченька. Да, за хорошую весть тебе причитается подарок.
Нарын смутилась, ее загоревшее лицо залила яркая краска.