- Это ничего не значит... - Она улыбнулась. - Молодость... Наверное, не хочет бросить старую хозяйку. Что ж, молодец! Хороший человек всегда помнит добро.
Глупейшее положение! Он ожидал, что Мархамат-ханум разразится бранью в адрес Вугара, она же хвалила его, а Исмету даже не предлагала зайти в квартиру!
- А ваша доброта? Вы, уважаемая женщина, супруга знаменитого профессора! Какая черная неблагодарность! Разве можно сравнить ничтожные услуги простой старухи с вашей заботой?
Мархамат на мгновенье задумалась, улыбнулась:
- Я не верю, вы что-то путаете... Он наверняка не понял вас!
- Упрямец! Я говорил: так хочет Мархамат-ханум. И профессор настаивает... А он кричал, шумел, о вас непочтительно сказал...
Но даже и это, казалось, не произвело на Мархамат никакого впечатления. Женщина смышленая, она еще летом разгадала намерения Исмета.
- Бог простит его! Придет время - самому стыдно станет. Чего не скажет человек в гневе. Зачем придавать значение?
- Если бы он говорил в запальчивости и наедине со мной, я бы не обратил внимания. Но в присутствии людей... - многозначительно добавил Исмет.
Недоверчивая улыбка не сходила с губ Мархамат. Помолчав, она все так же спокойно спросила:
- Как поживает его девушка? Они продолжают встречаться?
В Исмета словно вдохнули новые силы. А он-то уже готов был сложить оружие!
- Они души друг в друге не чают! - воскликнул он. - Все свободное время он проводит у нее... Не сегодня-завтра он переедет к Арзу. Вугар еще весной говорил мне об этом!
Мархамат изменилась в лице.
- Ах, вот что! - Голос стал грубым и резким. - Ну, хорошо! Пусть будет так!
Увидев, что Мархамат, как ретивый конь, закусила удила, Исмет хотел подлить масла в огонь, рассказать еще какую-нибудь небылицу. Но не успел он опомниться, как дверь с грохотом захлопнулась перед его носом. Он не сразу сообразил, что произошло, продолжая стоять перед запертой дверью. Колени дрожали, во всем теле ощущалась противная вялость. Он покачнулся, сделал несколько шагов назад и облокотился на перила. Сердце ныло, точно зуб болел в груди. Ярость овладела им. Но странно, не собственная глупость и неблагодарность Мархамат были причиной его гнева, - во всех смертных грехах он снова обвинял Вугара.
"Подлюга! Камень на моем пути! Ты обесчестил меня!" Как загнанный волк, Исмет заскрежетал зубами, не в силах совладать со своей ненавистью.
* * *
А по ту сторону захлопнувшейся двери происходило примерно то же самое. Мархамат металась из угла в угол, глаза ее горели, волосы растрепались. Куда девалось хладнокровие и спокойствие, с которыми она только что вела разговор? Проклятия и ругань то и дело срывались с языка: "Он, видите ли, решился сломить мою волю! Объявил мне вражду! Хочет обвести вокруг пальца! Приглашают в гости - не приходит! Снимают комнату - отказывается переезжать! Ничтожный сопляк! С кем вступаешь в единоборство?!"
Заметив вдруг свекра, безмолвно сидевшего с газетой возле радиоприемника, изредка из-под очков бросавшего не нее осуждающие взгляды, она невольно притихла, вышла в гостиную и плотно прикрыла за собой дверь. Отступать поздно. Весь город оповещен, что Вугар Шамсизаде влюблен в Алагёз. Если не сломить его упрямство, дочь будет опозорена, и сама Мархамат, которая вечно подсмеивалась и подтрунивала над другими, станет посмешищем. Снова нахлынуло отчаяние, уже пережитое ею после неудавшихся именин. Ее трясло, как в лихорадке, кости ныли. Она подумала о Зумруд и выругалась: "Собачья дочь! Как в воду канула! Шумит, трещит, а пользы никакой!"
Мархамат схватила телефонную трубку.
- Зумруд?! - Гневное сопение перешло в свист.
- Она самая!
- Чтоб тебе ни дна ни покрышки! Куда пропала?
- Мархи, это ты? - Вахидова громко расхохоталась. - И я еще спрашиваю! Кто, кроме этой ядовитой женщины, может так разговаривать? Что случилось? Какая оса ужалила?
- Блудница, ты еще хихикаешь, будто любовника встретила! Не такое у меня настроение.
Смех в трубке мгновенно смолк. Между подругами давно установился развязный тон, допускались пошлые шутки, сальные выражения, забавлявшие и развлекавшие их. Но сегодня хриплый, сердитый голос Мархамат заставил Зумруд насторожиться. Видно, подруге не до шуток. Зумруд спросила серьезно и сочувственно:
- Говори, что случилось? Не нравится мне твой голос... Кто тебе на хвост наступил?
- Эх, - Мархамат-ханум тяжело вздохнула. - Счастливая ты, Зумруд, нет у тебя забот. Море тебе по колено...
- Ради аллаха, не тяни, говори, что случилось?
Мархамат в ответ застонала, заохала:
- Приходи на мои похороны, Зумруд! Конец мне пришел, вот что случилось!
- Перестань прикидываться! У меня полная приемная народу. Сотни людей ждут решения своей судьбы. Некогда мне! Говори, что за горе?
В иное время Мархамат-ханум от души потешилась бы над бахвальством Зумруд. Но сейчас только сказала жалобно:
- Что я просила тебя? Забыла мое поручение? Ответа жду...
- Какое поручение? Кажется, я все сделала? Нашла прекрасную комнату. Чем недовольна?
- Боже мой, какая ты беспамятная! Вот поручай таким... - стонала Мархамат-ханум. - Я же просила, узнай, что за девушка, какая у нее родня.
- Какая девушка? Какая родня?
- Сгореть тебе в огне, как я сейчас горю! - Голос Мархамат набрал силу. - Или не тебя просила я узнать о людях, что живут в крепости?
- Ах, это... - Голос Зумруд оборвался. - Ничего не вышло, подруга, все труды даром пропали.
- Как это даром?
- Потерпи, Мархи, по телефону не расскажешь, после работы забегу, тогда поговорим.
- Говори сейчас! Не могу ждать!
- Сию минуту? По телефону?
- Да, по телефону!
- Но у меня люди...
- Говори шепотом, намеками, я пойму...
Зумруд продолжала ломаться:
- Клянусь жизнью, работку ты мне задала! Все переулки в крепости исходила, до сих пор ноги болят...