Издавна повелось в нашем городе воскресный день посвящать генеральной уборке. Особенно в тех домах, где женщины всю неделю трудятся на предприятиях, в учреждениях или в школах. Как осудишь их за это?
Арзу и Ширинбаджи встали ни свет ни заря и, не выпив даже стакана чая, принялись за работу. Весь дом перевернули вверх дном, - вещи разбросаны, мебель сдвинута, словно война прошла...
На голос Вугара вышла Ширинбаджи. С балкона пригласила она его зайти в дом, а когда он отказался, настаивать не стала, - зачем зазывать гостя, когда в доме беспорядок?
Арзу выбежала в поношенном домашнем халатике. В стоптанных домашних туфлях с потрескавшимися лакированными носками, с обвязанной полотенцем головой она выглядела забавной и трогательной. Увидев ее, Вугар не сдержал невольной улыбки. Как она обрадывалась! Не будь посторонних, верно, бросилась бы ему на шею. Ее радость окончательно сбила с толку Вугара, он не сразу вспомнил, что привело его сюда в столь неурочный час. Но замешательство длилось мгновенье. Холодно и неприязненно он сказал:
- Идем, мне нужно поговорить с тобой!
Суровый, официальный тон обидел Арзу:
- Если есть дело, заходи в дом, поговорим. Что за разговоры на улице?
- В дом я не пойду!
Откуда такая холодность? Она сама оглядывала его. Никогда Вугар так не разговаривал с ней. Предчувствуя что-то неладное, она встревожилась, но ничем не выдала своего волнения.
- Куда ты тащишь меня в таком виде? - шутливо спросила она. - Хочешь прохожих повеселить? Ну, посмотри, правда, я похожа на цыганку?
Лицо Вугара мрачнело с каждой секундой, он ничего не отвечал, продолжал тащить ее куда-то. Но Арзу не двигалась. Сомнений не оставалось, сейчас она услышит что-то неприятное, а может, обидное, горькое. И все же сдерживалась.
- Хорошо, - согласилась она. - Не хочешь идти в дом, воля твоя, зайдем во двор. Не могу же я в таком виде разговаривать с тобой на улице.
- Не пойду! - грубо крикнул Вугар.
Она не стала возражать и покорно пошла за ним. Свернув за угол, они остановились в тихом переулке. Прохожих здесь почти не было. Наступило тягостное молчание. На душе у Арзу было тревожно, но она дала себе слово спокойно выслушать самую горькую весть. А Вугар, казалось, снова забыл, зачем он сюда пожаловал, и, рассматривая носки собственных ботинок, продолжал задумчиво молчать.
- Почему ты вчера не пришел? - как ни в чем не бывало спросила Арзу, надеясь своим вопросом рассеять и успокоить его - я вернулась из института, мама поздравила меня, сказала, что ты приехал, звонил. Весь вечер мы тебя ждали... Я так волновалась! Неужели трудно позвонить, предупредить, что не придешь. Ведь не только я, старики тревожились...
Вугар слушал ее с наслаждением. Искренние, непринужденные слова Арзу разгоняли мрачные подозрения, возвращая в привычный мир любви, доверия. Он сказал покорно и виновато:
- Прости, никак не мог... У стариков попроси за меня прощения. Работа.
- Ох эта работа! - Голос Арзу задрожал. - Когда-то она кончится и мы сможем свободно вздохнуть и увидеть божий свет? - Она осеклась, заметив, что Вугар снова помрачнел. Кажется, не вовремя дала волю языку! - Что случилось? Опять неприятности на работе? - участливо спросила она.
- Да, - сухо ответил Вугар.
Непонятная тревога, охватившая было ее, немного улеглась. Ну, конечно, огорчен неполадками на работе и потому груб, раздражителен. Вот к чему привело напряжение последних месяцев. Нет, она больше не позволит ему так работать!
Арзу осмелела:
- Да ну ее к лешему, твою работу! Вконец измотала! Посмотрела я на тебя, и сердце мое словно огнем опалили. Бледный, щеки ввалились, даже белки пожелтели...
Она сочувственно вздохнула, хотела еще что-то сказать, но Вугар оборвал ее:
- Ты очень жалеешь меня, да?
- А как же? Разве ты сомневаешься? Ведь ты у меня единственный...
- Единственный? - иронически спросил Вугар.
- Конечно, ты моя первая любовь! А ты что, не знал?
- Выходит, не знал.
- То есть как?
- А вот так! Ты обманывала меня, скрывала свои тайны!..
- О дорогой, что ты говоришь?! Как я смею тебя обманывать, какие могут быть у меня тайны?
У Вугара не хватало духу высказать ей все, что он услышал от Мархамат, и он молчал, то краснея, то бледнея.
- Да ты болен! Ну конечно же болен! - воскликнула Арзу и, кинувшись в Вугару, схватила его за руку. - Немедленно идем домой! Надо вызвать врача. Вот до чего ты довел себя! Бессонные ночи... И вот результат!
- Ошибаешься! - Вугар высвободил руку. - Я не больной и не сумасшедший.
Но Арзу не слушала его и, снова схватив за руку, стала просить:
- Успокойся, милый... Ну, пойдем к нам и спокойно обо всем поговорим, прошу тебя...
Он молча и подозрительно глядел на нее. Потом сказал:
- Говорят, у тебя был возлюбленный до меня. Даже два.
Арзу вздрогнула. Долго ничего не могла выговорить, потом спросила оскорблено и гордо:
- Что ты еще слышал обо мне? Будь мужчиной, выкладывай!
Он до боли прикусил нижнюю губу и решительно, словно в воду кинулся, спросил:
- Агариза твой родной отец?
- Странный вопрос! - через силу засмеялась Арзу. - Конечно!
- А Ширинбаджи?
- Ширинбаджи моя родная мать! - с достоинством ответила Арзу.
- Но... - Голос его прервался, слова застряли в горле.
- Ну, ну, что дальше? Говори смело, не бойся!
Настойчивость Арзу развязала ему язык:
- Говорят, тебя взяли из детского дома. Настоящие родители твои неизвестны...