- Что говорить, - помолчав, начал он, - положение напряженное. Завод в эксплуатацию не сдан, продукции не дает, - значит, переведен на баланс. Средства не отпускают: дело, мол, безнадежное. Рабочим срезали зарплату. Тут перед вами приезжал главный инженер и так распорядился. Ну, рабочие и разошлись по домам.
Наверное, подсудимый в ожидании приговора суда чувствует себя лучше, чем Сохраб Гюнашли, выслушав объяснения Клыджева. Итак, строительство завода приостановлено, то есть все предрешено. Недельный срок - пустая уловка.
Незаслуженно оскорбленный, больной, пренебрегший предупреждениями жены, приехал он на завод. Приехал не потому, что испугался угроз, а по велению совести. Здесь надеялся забыть все обиды и несправедливости. Только работой, честной, самоотверженной, может он доказать свою преданность делу, а значит, и свою правоту. Оказалось, что у него отняли эту возможность.
Клыджев сочувственно смотрел на него, лихорадочно подыскивая слова утешения и поддержки.
- Неправильное это решение, - наконец сказал он. - Нельзя так поступать... - Насупив брови, он долго молчал, потом поднял голову и спросил: - Прошу вас, скажите: это правда, что труды наши напрасны?
Что мог ответить ему Сохраб? Он горько и глубоко вздохнул.
- Братец Шахмалы, да ты же больше меня верил в наш успех!
- Да, верил, - спокойно ответил Клыджев. - Если хотите знать, и сейчас верю. Но иногда случается, что человек, как говорится, попадает между молотом и наковальней...
Опустив глаза, Сохраб молча смотрел вниз, в землю. Лицо Клыджева посветлело, густые брови разошлись.
- Все ясно! - бодро проговорил он. - Теперь мне все ясно! Так вы не отказываетесь от своего изобретения? Вот это мне и нужно! Я должен был в этом убедиться... - Клыджев весело улыбнулся. - Скажу тебе честно, переходя на "ты", дружески заговорил он, - еще до твоего прихода я думал, как найти выход из создавшегося положения... Может, рискнем и продолжим работы, а? Сами, без разрешения начальства, понимаешь?
- Каким образом? - приглушенным голосом спросил Гюнашли.
- Поговорим с рабочими, растолкуем...
- Поверят?
- Поверят. Если рабочий человек знает, что работа его не пропадет даром, он горы перевернет.
- И будут работать без зарплаты?
Клыджев не дал ему договорить:
- А кто сказал - работать без зарплаты? Сдадим завод в эксплуатацию, и все получат свои денежки, копейка в копейку.
Гюнашли слушал его внимательно, но немного растерянно. А Клыджев продолжал уверенней и веселей:
- Не огорчайся! Все будет в порядке. Я из дома в дом буду ходить. Сам с рабочими поговорю, ничего не скрою, и не сомневаюсь - помогут! Разве рабочему человеку по душе бросать свою работу, не доведя ее до конца? Это оскорбление рабочей чести!
- Нас не обвинят в самоуправстве?
- И об этом я думал. Поручите все мне. С вышестоящими инстанциями в споры не вступайте. Ответственность беру на себя. Рабочая логика на бюрократов действует куда убедительнее, чем рассуждения самого уважаемого ученого. Соберемся и всей бригадой пойдем к кому следует.
Сохраб чувствовал, что с каждым словом Шахмалы в него вливаются силы и надежда. Исчезла усталость, уходила болезнь. Как отблагодарить этого благородного, смелого человека? Не было у Гюнашли таких слов, он только и мог сказать негромко:
- Большое спасибо! - Сохраб проглотил комок, застрявший в горле. - А рабочим скажите, пусть не беспокоятся: все, что сам заработал, им отдам...
Клыджев криво усмехнулся, положив на плечо Гюнашли свою крепкую коричневую руку, и полушутя сказал:
- Не надо! Рабочий человек в деньгах не нуждается...
* * *
К полудню рабочие действительно возвратились. Клыджев собрал их и коротко сказал:
- Ну, вот что, ребята: надо продолжать работу. Завод должен быть сдан в эксплуатацию к назначенному сроку. А срок - неделя.
Люди стояли молча, никто ничего не ответил.
- Речь идет о рабочей чести! - продолжал Клыджев. - Или мы напрасно столько месяцев мозолили здесь свои руки? Партия и правительство доверили нам труднейшую стройку. Неужели, когда дело подходит к концу, мы обманем их надежды? Как будем глядеть в глаза и друзьям нашим и врагам?
Или я неправ?
Снова молчание было ему ответом. Наконец один из рабочих сказал негромко:
- Но, товарищ бригадир, нам ведь официально объявили, что строительство приостановлено, законсервировано. Стало быть, так в самых верхах порешили?
Клыджев нахмурился, и на лбу его легли глубокие складки.
- А это, сынок, тебя не касается! - резко возразил он. Ответственность я беру на себя. И в верхах и в низах найдутся люди, что поверят моему слову, слову рабочего человека.
Глаза рабочих потеплели. Клыджев понял, удалось уговорить! Это была одна из самых счастливых минут в жизни Сохраба.
- Я знаю, - просительным голосом заговорил он, обращаясь к рабочим, вам сократили зарплату, но я сделаю все, чтобы ваш труд был оплачен по справедливости.
- Лишние слова говоришь, - раздался звонкий молодой голос. - Мы до денег не жадные! Помнишь поговорку: "Если моя одежда в муке, это еще не значит, что я мельник"?
Клыджев, довольный, взглянул на Сохраба.
- Вопрос ясен, - вмешался в разговор другой рабочий. - Говорите, с чего начинать, мы приступаем.
По сути дела работа, которую предстояло выполнить монтажникам, была несложной: утеплить трубы, распределявшие химические реактивы и сырье. Для этого необходимо проложить дополнительные трубы, по которым бы шел водяной пар, и соединить эти новые трубы со всей установкой, крепко связав и покрыв асбестом. Подобное сооружение обеспечивало равномерную температуру в приборах и способствовало получению необходимого раствора.
Стараясь говорить как можно проще и доходчивее, Гюнашли объяснил рабочим, что им предстояло сделать. Клыджев слушал и внимательно следил за лицами рабочих. Да, работа была несложной. Но она требовала большого напряжения. Мороз, сжатые сроки. Трудиться предстояло круглосуточно. Рабочие слушали внимательно, и Клыджев, глядя на них, верил: справятся!
А на следующий день примчался перепуганный главный инженер.
- Кто разрешил?! - бушевал он. - Кто возместит убытки? Кто заплатит рабочим?
Упреки, угрозы сыпались на Гюнашли, как град из тучи. Однако, помня наставления Клыджева, Гюнашли молчал. К главному инженеру, тяжела ступая, подошел Клыджев.
- Что произошло, товарищ Темразов? Почему такой шум, за километр слышно?
Главный инженер быстро повернулся на голос бригадира:
- И вы здесь? Уж не ваших ли это рук дело?
- Вы угадали, моих... - хладнокровно ответил Клыджев.