- Не вертись! - строго возразила Шахсанем. - Материнские руки волшебные - снимают все невзгоды и боли. Сейчас я узнаю, что за хвороба на тебя напала.
И Вугару ничего не оставалось, как подчиниться. Жесткие огрубевшие от работы руки быстро двигались по его спине. Поначалу еще было больно, неловко, но постепенно прикосновения становились все мягче, медленнее, блаженная дремота охватила его, и уже казалось, что откуда-то издалека доносится до него огорченный материнский голос:
- О аллах, как исхудал мой мальчик, все ребра пересчитать можно...
Глава седьмая
Рано утром в дверь постучали.
- Да будет мир в этом доме! - раздался шутливый голос. - Кто спит? Кто бодрствует?
Шахсанем, стоя на коленях на старом паласе, раскатывала тесто для хингала. Она сразу узнала голос Джовдата и радушно отозвалась:
- Заходи, заходи. Вугар давно проснулся!
Джовдат переступил одной ногой порог, и хотя едкий дым от очага, заполнивший комнату, резал глаза и перехватывал дыхание, он, верный себе, пошутил:
- Кажется, я вовремя подоспел. Везучий я человек, теща меня любит!
Шахсанем поворошила концом скалки угли в очаге и, раздув пламя, повернулась к Джовдату:
- Добро пожаловать! Не стой в дыму. В самом деле, тебя любит твоя теща, пройди, сядь рядом с Вугаром.
Протирая слезящиеся глаза, Джовдат подошел к тахте и поздоровался с Вугаром, который ещё лежал под одеялом, не сводя взгляда с кусочков теста, аккуратно разложенных в большом медном луженом тазу.
- Догадливый я, однако! Сидя в правлении, поглядел в окно, вижу: из вашей трубы дым валит. Сразу смекнул: Шахсанем-хала хингал готовит. Быстро отдал приказания бригадирам, поплевал на пятки - и бегом сюда. Боялся опоздаю лишусь хингала.
- Напрасно боялся, сынок, - радушно ответила Шахса нем. - Я уж думала, приготовлю все и пошлю за тобой соседского мальчика. Вугару в горло не полезет мое угощение, если рядом не будет друга.
- Насчет аппетита не беспокойся, Шахсанем-хала. Я прихватил с собой верное средство, готовь побольше теста, масла, приправы не пожалей, а там пусть лучше лопнут наши животы, чем хоть один хингал останется на тарелке!
Джовдат расстегнул синий плащ и, достав из внутреннего кармана бутылку водки, торжественно поставил на тахту. Повернувшись к Вугару, полушутя-полусерьезно добавил:
- Вот вы, горожане, бежите от вонючего, ядовитого дыма. Денно и нощно ломаете голову, как очистить городской воздух. А мы, деревенские, мечтаем о дыме из очагов... Как увидим, что из трубы дым валит, так спешим туда, заранее зная, что в этом доме встретят гостя вкусной едой...
Вугар лежал на спине, закинув руки за голову и устремив глаза в черный от копоти потолок. Веселая болтовня Джовдата не могла оставить его равнодушным. Он серьезно ответил:
- Ничего, придет время - и в городе дым перестанет быть врагом. Обезвредим...
- Мы тоже мечтаем о таком времени! Потому что тот, кто трудится над разрешением этой насущной проблемы, родился в нашем селе! - Джовдат произнес это громко, подчеркивая каждое слово, потом многозначительно помолчал, не сводя глаз с Вугара, и проворчал себе под нос: - Не могу скрыть от тебя, матушка Шахсанем, свое недоумение. Есть у моего друга одна черта, которая доставляет нам немало огорчений. Почему-то раньше мы не замечали, что он очень ленив, настоящий последователь Обломова.
Вугар нахмурился, сразу же уловив смысл последних фраз Джовдата, и вопросительно поглядел на него, ожидая, что он еще скажет.
Джовдат не смог до конца выдержать серьезного тона. Невольная озорная усмешка сморщила его губы. Он заискивающе сложил на груди руки и чуть склонил голову.
- Может, вы осчастливите нас, Илья Ильич, и подниметесь наконец? Сделайте милость! К вам пожаловал ваш лучший друг, а принимать гостя в постели - неуважение!
На самом деле Вугар проснулся давно, поднялся вместе с Шахсанем и, не слушая ее возражений, сам наколол дров и растопил очаг, стараясь чем может помочь матери. Но вчерашняя слабость еще не прошла, и, закончив хозяйственные дела, он снова разделся и лег в постель. Поняв наконец, что Джовдат дурачится, Вугар весело рассмеялся. Принимая игру, затеянную другом, он торопливо натянул на грудь одеяло и, кутаясь, жалобно простонал:
- О, нет, нет! Не подходите ко мне, сударь. Вы с холода!
Джовдат, ухватив конец одеяла, потянул его на себя.
- Потрудитесь, Илья Ильич! Не забывайте, что сейчас шестидесятые годы двадцатого века! Каждая минута на счету. Наш век - век пламенной деятельности...
- Жаль, жаль, уважаемый господин, ворвавшийся ко мне с холода. Весьма, весьма сожалею, что мы встретились с вами в этом деловом веке. Нарушать покой друзей и вмешиваться в их образ жизни по меньшей мере предосудительно! В моем, минувшем, деликатном веке за подобные действия вы были бы вызваны на дуэль.
Лицо Джовдата искривилось в лукавой гримасе.
- А ну, вставай, почтенный господин Обломов! - тоном, - не допускающим возражений, приказал он. - Хватит проповедовать о ваших прогнивших порядках. Подымайся! Я сию же минуту вызываю тебя на дуэль! Хингальную дуэль. И секундантом нашим будет Шахсанем-хала.
- Хингальная дуэль?... Что-то я не слышал о такой, сударь...
- Сейчас растолкую вашему благородию! Это значит, кто не уничтожит целый поднос хингала, а потом не оближет пальчики, тот потерпел поражение.
Шахсанем, ласково улыбаясь, прислушивалась к их незамысловатым шуткам и наконец вмешалась в разговор:
- И правда, вставай, родной мой! Пока умоешься и оденешься, все будет готово.
Джовдат снял плащ, аккуратно сложил его и бросил на тахту.
- Слыхали, ваше благородие? Не заставляйте себя ждать, пошевеливайтесь!
- О я, несчастный! - потягиваясь, продолжал Вугар. - Что за бессердечные люди! Не дадут спокойно полежать, подремать. Как жить среди таких злодеев, как вынести их гнет?
Стеная и притворно сердясь, он нехотя поднялся и уселся на тахте, почесывая грудь. Все так же медленно натянул под одеялом брюки. И вдруг легко, весело, словно расшалившийся школьник, вскочил на тахту и, надев рубашку, спрыгнул на пол. Сминая задники, он быстро сунул ноги в туфли и, озоруя, побежал к двери. Едва Вугар скрылся, Джовдат серьезно спросил у Шахсанем:
- Что ты сделала с ним? Какими кушаньями кормила, какой водой поила! Его не узнаешь, человеком стал!
Шахсанем пожала плечами и лишь скромно улыбнулась в ответ. Со двора донесся бодрый голос Вугара:
- Моя мама владеет доброй волшебной силой...
- Что?!
- А то, что слышишь: прикоснется к хворому - а он уже и здоров!
* * *
Прошло минут пятнадцать - двадцать, и в комнате воцарилось праздничное настроение. На тахте были разложены пестрые подушки, поставлены твердые подлокотники. Джовдат и Вугар уселись друг против друга за чистой белой скатертью. Дым еще не совсем рассеялся, запах душистого лука, поджаренного на сливочном масле, смешивался с острым ароматом гурута - вкусных сушеных шариков из кислого процеженного молока. Еще с вечера Шахсанем размяла их и сложила в миску, плотно закрыв крышкой. И сейчас, едва она сняла крышку с медной, луженной внутри миски, как вкусный кисловатый запах распространился по комнате. Ну а когда на большом медном подносе был подан хингал, глаза Джовдата от восторга расширились и заблестели. Взяв сразу несколько кусочков, он разом отправил их в рот и, не в состоянии выговорить ни слова, одобрительно покачивал головой и старательно работал челюстями. Наконец, проглотив, воскликнул:
- Да здравствует Шахсанем-хала! Отличный хингал! - И тут же потянулся за следующей порцией. Затем с веселым возгласом "пах-пах!" смачно облизал пальцы и бережно взял в руки бутылку, которую Шахсанем отставила было в сторону. Зная, что Шахсанем не одобряет подобные возлияния, он решил задобрить ее: - Да пошлет тебе аллах в самое ближайшее время двух хороших невесток, Шахсанем-хала! Не сочти за труд, дай нам два стакана, чтобы выпить за твоих будущих внуков. Как бы ни был вкусен хингал, но если его не сдобрить этим... - Джовдат засмеялся. - Ну, короче, без "этого" хингал не хингал! Сам аллах на стороне тех, кто умеет веселиться! Право, Шахсанем-хала, я это слышал от умнейших и благовернейших мужчин. Наверно, и ты слышала, что ангелы на небесах частенько устраивают пиры, резвятся с гуриями. А почему произносят тосты? Да потому, что все пожелания, высказанные за чашей вина, тотчас доходят до аллаха...
Едва бутылка была раскупорена, Шахсанем прикрыла платком рот и отвернувшись, отодвинулась подальше.
- Оставил бы ты аллаха в покое! - сердито сказала она.