- А днем? - спросил отец.
- Днем! - воскликнул Пауль Иенте, и золоченый шнур на его старой капитанской фуражке уныло взблеснул. - Что такое хозяин карусели на рождественской ярмарке днем? Безработная сова, над которой потешаются мыши!
- Кокнуть бы эти его прожекторы! - проскрипел Эхнатон и встал так, чтобы его тень падала на Франца и защищала осла от света. Франц благодарно поднял голову.
- Насилие, - возразил отец, - тут неуместно. И дело вовсе не в том, чтобы наказать Эде, а в том, чтобы дать Паулю возможность заработать.
- Моя мама тоже ничего не зарабатывает, - в ярости произнес Эхнатон, и это тоже его вина. Он давно заслуживает наказания.
- Твоя мать добрая и мужественная женщина, - сказал Пауль несколько не к месту, - если бы мой промысел процветал, я бы не задумываясь предложил ей вступить в дело.
Глаза Эхнатона за стеклами очков перебегали от Пауля к Францу, но когда он заговорил, можно было заметить, что предпочтение он отдает Францу.
- Разговоры, - сказал он, - ничего не стоят.
Отец засмеялся деланным смехом.
- Ну вот! - воскликнул он с такой фальшивой радостью, что у меня по спине побежали мурашки. - Тогда ничего другого не остается, как сейчас же пойти к фрау Фетге и сделать ей предложение..
Пауль сказал, что он совсем не это имел в виду, но что всегда полезно побеседовать с умной, честной и деловой женщиной.
- Здесь же я ничего не теряю, - со вздохом присовокупил он.
С этими словами он запер карусель на замок, взял Франца за недоуздок, и мы стали протискиваться сквозь толпу.
Сама судьба вела нас этим путем.
Не прошло и пяти минут, как нас остановила укутанная в меха дама и спросила Пауля, сколько будет стоить, если ее доченька прокатится на Франце.
Пауль был так измучен, что только пожал плечами.
- Пятьдесят пфеннигов, - быстро ответил Эхнатон.
- Это же просто даром, - сказала дама. А не будет ли отец так любезен подсадить ее доченьку?
Отец пробормотал, что он с удовольствием, подсадил доченьку, и мы, раздосадованные, поплелись по дорожкам, пропахшим пряниками.
Поистине прекрасная идея, - обратилась к Паулю словоохотливая дама, оживить рождественскую ярмарку таким библейским животным, как осел!
Пауль слушал ее болтовню.
- Ну, - сказала дама доченьке, яростно колотившей каблуками по брюху Франца, - - как чувствует себя мой младенец-Христос на пути в Египет?
При слове "Египет" Эхнатон резко вскинул голову.
Но и отец, казалось, тоже как-то насторожился.
- Красивое сравнение, - сказал он рассеянно.
- Вы согласны? - воскликнула дама. - Какая глупость, что у меня нет с собою фотоаппарата. Моя мышка верхом на осле, которого ведет Иосиф, - это был бы снимок на всю жизнь.
- Меня зовут Пауль, - сердито поправил он.
- Господи! - простонал отец и хлопнул себя ладонью по лбу.
- Прошу прощения... - отчужденно проговорила дама.
Но тут отец повернулся и бросился бежать в сторону Пергамского музея.
- Странный человек, - удивленно сказала дама, - сначала он мне показался похожим на одного из волхвов.
Она сняла свою доченьку с Франца, который облегченно вздохнул, заплатила Паулю пятьдесят пфеннигов и холодно поблагодарила.
Эхнатон знал, куда помчался отец - к фрау Фетге. Мы застали ее в крайнем волнении.
- Я? - кричала она, когда мы подходили, - Я - Мария?
- Да, - повелительным тоном отвечал отец, - кто же еще?
- Минутку! - охнул Пауль. - Сперва я должен зваться Иосифом, а теперь еще и фрау Фетге - Марией?
- Пауль! - завопил отец и встряхнул его. - Да ты понимаешь, кого мы встретили в этой даме?
- Скажи уж сразу, инспектрису из налогового управления, - прохрипел Пауль.
Отец смерил его уничтожающим взглядом.
- Ангела! - торжественно произнес он.
Пауль и фрау Фетге в испуге разом глянули на собор, в позеленевшем куполе которого тускло отражалось море ярмарочных огней. Но все каменные ангелы по-прежнему трубили на своих карнизах.
- - Я понимаю вас, - сказал вдруг Эхнатон, в задумчивости расчесывая челку Франца, - дама напомнила о Библии.
- Так-то оно так, - кивнул отец, - а о чем еще?
- О самой рождественской истории, - быстро вставил я, потому что мне хотелось опередить Эхнатона, который был умнее меня.
- Вот именно, - торжествующе произнес отец, - а теперь - внимание. - Он ткнул пальцем во Франца. - Осел, - объявил он, что, впрочем, было совершенно излишне. И указывая на фрау Фетге: - Мария. - Затем на Пауля. - Иосиф.
- А вы, - разволновался Эхнатон, - дама сказала, что вы похожи на одного из волхвов.
Отец самоуверенно кивнул.
- Она ангел, я это знаю. А вы, - сказал он, указывая на нас с Эхнатоном, - вы два других волхва.
Пауль застонал, он просто ничего не мог уразуметь.