Глава 12
— Колян!!! Колюня, иди сюда! Гитару тоже бери! — техникум встретил мне шумом, гамом, криками и толпами студентов. — Сева, блин, аккуратнее!!! Не дрова несёшь! Уронишь рюкзак, чего делать будешь⁈ Там! Там три тома полного собрания сочинений Гоголя. Смекаешь? Три полных тома…
— Старосты, проверьте все ли на месте!!! — надрывался кто-то из учительского состава. — Если кто-то отсутствует, докладывайте сейчас, а не когда приедем! Там, уже будет поздно и выговор схлопочет не только те, кто решил, что трудовое воспитание его не касается, но и вы тоже! И сумки, сумки проверяйте!!! Ни дай Бог у кого что замечу…
Вот поэтому я и не стал старостой. Зачем мне получать тумаки за чужие косяки? А власть… да какая там власть, ей богу. Одно название. Одногруппникам на тебя может и не плевать, но тут уж как себя поставишь. С мог бы, не вопрос. Меня сложно смутить и ещё сложнее запугать. Да я сам кого хочешь смутю и запугаю. Или смущу. Наведу смуту короче. И суету заодно. Но надо ли мне это? Правильно не надо, у меня и так дел за горло. Я бы и в колхоз не поехал, нашёл бы чем заняться, но тут уж извините, особых у нас нет. Вон даже Ева Фомина едет, а вы знаете кто у ней папа?
Я знал, поэтому спокойно наблюдал как вокруг девочки с голубыми волосами в дорогом японском спортивном костюме и не менее дорогих американских кроссовках вьются ухажёры. Они тоже знали, ага, но делали вид, что их в самое сердце поразила красота Евы. Нет, девчонка была хороша, этого не отнять, но уж точно не стоила такого вот демонстративного, я бы даже сказал подобострастного преклонения.
Что характерно, сама Фомина воспринимала ухаживания как само собой разумеющееся. Это понятно, девочка вниманием с детства избалована, но меня поразило другое. У нас в школе к Соне относились с некоторым пиететом, но всё же не облизывали с головы до ног. Да и в классе, несмотря на то что близко она ни с кем не сходилась, тем не менее общалась с остальными весьма ровно, без снобизма. Разве что ко мне прошлому и остальным хулиганам была нетерпима, но тут понятно, вон Машка Полякова до сих пор на меня с подозрением посматривает. В остальном же Сикорская была своей, такой же как все. А вот Ева поглядывала на других весьма надменно. Дескать я тут королевна, а вы челядь, чего не кланяетесь. Новая аристократия, мать её итить!
Я ещё пару секунд понаблюдал за Фоминой и двинулся дальше. Как раз приметил длинную и нескладную фигуру Эдика, окружённого кучкой девчонок. Думаю, в другое время пацан обрадовался бы такому вниманию, но сейчас ему приходилось весьма несладко. Девчонки терзали беззащитного парня вопросами, что, как, куда и зачем, а тот что-то мямлил, не в силах разорваться.
— Всем привет! — я махнул рукой, — Эдуард, отметь меня.
— Л-ладно, — парень несмело улыбнулся и действительно сделал пометку в блокноте. — Привет.
— Чеботарёв! — тут же возле меня оказалась рыжая Анька. — А чего ты… так?
— Как? — я с недоумением осмотрел себя. — По-моему самое то.
Действительно на фоне большинства первокурсников я выглядел не слишком презентабельно. Кирзовые сапоги с портянками, да, я умел наматывать, причём даже не помнил, когда и как научился, но сам факт. Индийские джинсы, кои специалисты с первого взгляда отличали по лёгкому фиолетовому оттенку и считавшиеся у ценителей абсолютным моветоном. Свитер, крупной домашней вязки и потёртая штормовка, явно уже отходившая десяток лет. Не моя, кстати, дед отдал. Сказал, что моего отца. Может быть, но хранить её как реликвию я не собирался. Не было у меня связанно с ней каких-то воспоминаний детства или ностальгии. Да и у мамы тоже, говорит, ни разу не видела его в штормовке, обычно или в форме, или в костюме. А чтобы вот так, по-простому, не было такого, так что я решил, что пока буду носить, а там посмотрим.
Рюкзак у меня тоже был обычным, правда новым. Специально заехал в «Военторг» взял самый дешёвый. Качество неплохое, а чего мне ещё надо. Я ж понимаю, что мы не на курорт едем, как и старшие курсы. Они тоже поглядывали на нарядных студентов с нескрываемыми усмешками. Ну да, две недели в колхозе, будет там прачка или нет ещё неизвестно, зато я точно знаю, что после дня на поле любой японский спортивный костюм станет не отличим от самого дешёвого советского. Такой же грязный и замызганный. И это если сухо будет. Начнётся дождь, всё пиши пропало. Кроссовки можно будет сразу выбрасывать. Они не переживут сибирские хляби. А вот кирзачи и не такое видывали, да хотя бы просто резиновые сапоги и то выход. Но кто ж старших слушает.
Вот и Анька была расфуфырена по полной программе. Спортивный костюм правда не японский, венгерский максимум. А то и болгарский, я не разбираюсь, никогда шмотовством не страдал, знаю пару тройку фирм, их и ношу. Нет — ношу то, что есть. Вон индийские джинсы, например, которые ноги красят в синий цвет с фиолетовым оттенком. Никто из уважающей себя молодёжи такие добровольно никогда не наденет, а мне норм. За две недели точно их убью, так и жалеть не буду. А вот рыжая будет.
— Ты Фоминой подражаешь? — я приподнял бровь. — Зря. Хочешь на рубль забьёмся, что мы её ни разу на поле не увидим? А вот тебя никто от работы не освободит.
— А её значит освободят⁈ — вздёрнулась Анька. — Да и пусть! Подумаешь!
— Да плевать на неё, — я демонстративно плюнул в сторону Евы, — а вот ты за две недели костюм ухайдакаешь. Гарантию даю. Ты уверена, что оно тебе надо?
— Я думала нам там выдадут… — в глазах рыжей отчётливо виделось понимание ситуации, в которой она оказалась. — Но… как же так? Что теперь делать? Меня мама убьёт, если я этот костюм уделаю.
— Запасной рабочей одежды совсем нет? — я с сочувствием посмотрел на девчонку, у которой в глазах начали собираться слезинки. — А дома?
— Дома есть! — тут же закивала та. — Но… мы же…
— Так, ша! Слушаем умного меня! — тормознул я Аню. — Для начала надо узнать, куда нас посылает родина. И плясать уже от этого.
— Колхоз «Сосновский», село Мошнино, Машковского района, — тут же доложила новоявленный комсорг. — Нам ещё в первый день сказали. Я думала, ты знаешь.
— Нет, у меня и без этого забот было выше крыши, — отмахнулся я и перевёл взгляд на мнущегося рядом Эдика. — Ты чего?
— Мне это… — парень явно меня побаивался. — Рюкзак… сказали…
— Чего? — я поначалу опешил, а потом дошло. — Ты проверить хочешь, что ли? Серьёзно?
— Нет, извини. — совсем стушевался тот. — Мне просто сказали.
— Слушай, я всё понимаю, но мне вытряхивать его только полчаса, — я не собирался усложнять парню жизнь, и тем более глумиться. — А собирать ещё дольше. Давай я тебе слово комсомольца дам, что у меня там нет ни водки, ни курева, ничего запрещённого.
— А где есть? — тут же уловила главное рыжая. — ты сказал там нет, значит…
— Вот тут, — я распахнул штормовку, показывая внутренний карман. — Коньяк пять звёзд, армянский, между прочим. Ани. Очень хороший. Но исключительно в лекарственных целях, от простуд и прочих хворей. Я хоть Разрядник, но на природе всё может случиться, как говориться лучше иметь чем не иметь.
— Понятно, — немного взбодрился парень, но и задумался. — Так что мне говорить?
— Не знаешь, что сказать, лучше молчи! — резко отбрила его Андреева. — И вообще иди отсюда, видишь, мы разговариваем. Ай! Чего дерёшься⁈
— А ты чего злая такая? — я демонстративно размял пальцы, намекая на ещё один щелбан. — Не нужно срывать злость на других. Значит Мошнино. Машковский район. Знать бы ещё где это.
— В сторону Болотного, чуть больше часа на электричке до Мошково. А оттуда до самого Мошнино ещё километров семь. — на удивление знатоком оказался тот же самый Эдик, и видя наши удивлённые взгляды сознался. — У меня бабушка в Болотном живёт. Мы туда регулярно ездили, я потом ещё атлас Новосибирской области смотрел, ну и запомнил.
— Уважуха! — я протянул парню руку и крепко пожал. — Вот видишь, Эдуард половину твоих проблем решил, а ты на него кричала. Не стыдно?
— Чего он решил то? — буркнула смутившаяся и потупившая взгляд девчонка. — Спасибо.
— Чего вы тут шепчетесь? — на нас налетела стайка одногруппниц, имён которых я не запомнил, а точнее и не собирался. — Секретничаете да⁈
— Ага, — я кивнул, даже не пытаясь оправдываться. — Вот узнаю у нашего комсорга, как вы такие нарядные будете в земле возиться.
— А у нас всё с собой! — радостно отозвалась одна, низенькая и немного полноватая, но весьма весёлая хохотушка. — Мы ж со школой с шестого класса постоянно ездили, знаем, что к чему. А вы чего? Ты вроде нормально одет. Ну для работы в смысле. Ань, ты что ли вещи не взяла?
— Наша школа не ездила, откуда мне знать! — огрызнулась та в ответ. — Тебе-то какая печаль?
— Я просто спросила, — с недоумением хмыкнула веселушка. — Чего кидаешься?
— Так, девчат, не ссорьтесь. — тут же развёл я их по разным углам ринга. — А ты, Ань, как комсорг, быстренько пробегись по нашим и узнай, все ли взяли рабочую одежду. Судя по движняку минут десять у нас, ещё есть. А значит есть шанс соскочить и не получить головомойку. Тебе самой, прежде всего, ну и Эдьке тоже. Вы у нас рулевые и всё такое.
— Ты тоже в активе, — снова рыкнула на меня Андреева, но послушно унеслась. Работать.
— А чего ты там такое придумал? — толстушка, как я понял, была заводилой и ничуть не смущалась. — Я, кстати, Зоя, а это Нина, Вика, Риза и Света. Так чего происходит-то⁈
— Да ничего особого, — я пожал плечами. — Просто те, кто на картошке раньше не был не подготовились, не взяли рабочую одежду. Ну или взяли, но не ту, что надо. Как Аня. Надо помочь, мы же одна команда.
— Поня-ятно, — протянула Зоя, но тут же показала, что ей ничего вообще не понятно. — А как⁈
— По-товарищески, конечно же, — я пожал плечами, наблюдая, как рыжая стремительно проносится по кучкам одногруппников проводя экспресс-опрос. — Сейчас Аня придёт и расскажу. Сложного в этом ничего нет.
— Вот! — Андреева не стала долго мусолить вопрос и через минуту стояла передо мной в компании двух девчонок. — Они тоже рабочую одежду не взяли!
— Трое, — я окинул взглядом волнующихся девиц. — Нормально. Короче план такой. Мы берём ваши сумки и двигаем со всеми куда там нас родина посылает. А вы бежите по домам, переодеваетесь или берёте сменку, забегаете в промтовары и оттуда мчитесь на вокзал. И приезжаете на следующей электричке. Мы пока доберёмся до этого Мошнино, узнаем, где будем селиться, и я вернусь за вами в Мошково. Десять километров для меня не крюк, я по утрам больше бегаю. Заберу вас и приведу к остальным. А девчонки займут вам места.
— А в Промтовары зачем? — подала голос одна из приведённых девчонок.
— За рабочими перчатками. — я пожал плечами. — Судя по всему их наличием тоже особо никто не озадачился. А если и взяли, то мало. Надо будет докупить штук пятьдесят, как раз на нашу группу. А лучше сто.
— Точно! — поддержала меня Зина. — Вот это ты правильно придумал! Они девять копеек стоят, мне три пары, это восемнадцать… сейчас…
— Забей, — я вынул портмоне и выдал червонец. — Держи. Здесь на всех. На билеты у вас деньги есть? Нате ещё трёшку.
— Я не возьму, — Аня отступила назад и даже руки за спину спрятала. — Ты не должен платить за нас!
— Мы товарищи или нет? — я сурово уставился на рыжую. — Или ты хочешь подставить всю группу? Нет, тогда бери! Я не обеднею, уж поверь.
— Бери, бери, — поддержала меня толстушка, хитро стреляя глазами. — Его и так по телику показывают! Я на День Победы видела!
Как одно соотносится с другим я уточнять не стал. Видимо по мнению обывателей, любого, кого показали по центральным каналам автоматически становится миллионером. Ну или если говорить о Союзе — тысячеонером. Миллионов здесь не водилось даже у самых маститых кооператоров. Но даже если пара — тройка и имелась на всю страну, они предпочитали не отсвечивать. Деньги любят тишину, эта идиома была верной для любого мир, любого строя и любой нации.
— Я верну. — серьёзно посмотрела нам меня Аня и уже собиралась уходить, как я поймал её за плечо. — Чего?
— Ты куда? Совсем дурочка, что ли? — я постучал ей пальцем по лбу. — Заметят, что ты уходишь, такой крик поднимется. Сейчас, когда все выдвинутся к вокзалу вы тихонько и срулите. Поняли?
— Так бы сразу и сказал, — рыжая, недовольно бурча, потёрла лоб, но я-то видел, что ей просто стыдно, что она сама об этом не продумала. — Тогда надо идти к нашим, вон все уже строятся.
Действительно, по рядам студентов прошла волна и под крики преподавателей те начали собираться в подобие строя. Перваки испуганно жались к старостам, на них с усмешкой поглядывали старшаки, сальными взглядами скользя по девчоночьим телам. Понятно, что на картошке назревает большая охота, но я в эти дела лезть не собирался. Правильно нам сказали, что мы уже не дети. Надо своей головой думать.
Кстати, моих знакомцев, которых я отоварил, когда подавал документы не было. Но это как раз было нормально, четвёртый курс на картошку не ездил, как и те, кто состоял в стройотрядах. Но даже без них получилось почти семьсот человек. Поэтому нас поделили пополам. Одна половина ехала куда-то за Ордынку, в совхоз «Большое дышло». Шучу, конечно, просто не запоминал. А вот мы действительно отправлялись в то самое Мошнино. Точнее в колхоз «Сосновский». Я до сих пор не разобрался, почему они назывались по-разному. Зачем вот деревня называется допустим Липки, а колхоз «Светлый путь». В чём тут сакральный смысл? Чтобы враг не догадался? Может быть, но сдаётся мне что ему насрать. Но ладно, пофиг.
— Так внимание!!! — вышел вперёд мужчина лет двадцати пяти, тоже в спортивном костюме, со значками на груди, комсомольским и Кандидата в Мастера. — Сейчас дружно идём в метро! Там переходим на Сибирскую и едем до площади Гарина-Михайловского! Поднимаемся к выходу в пригородный вокзал и ищем электропоезд Новосибирск — Болотное! Его номер шестьдесят четыре ноль восемь! Да вы всё равно не запомните. Короче, нужна электричка на Болотное. Но выходим мы в Мошково!!! Зарубите себе на носу, никто с вами цацкаться не будет! если отстанете — сами виноваты. Бумага уйдёт в деканат! Поэтому держитесь вместе и, если что непонятно, спрашивайте у старших товарищей. А вы присматривайте за молодыми! Всё понятно⁈ Тогда дружно нале-е-во! И шагом марш на метро!!!
— Вот видите, как я и говорил, — я накинул свой рюкзак, подхватил сумки девчонок и вместе со всеми двинулся к выходу из двора техникума, где нас собирали. — Сейчас смотри, все пойдут в метро, а вы сворачивайте во дворы и по домам. И на следующей электричке уже к нам. А я вас там буду ждать.
— Почему ты это делаешь, — рыжая требовательно уставилась мне в глаза. — Зачем помогаешь? Ведь всем же плевать, а тебе больше всех надо?
— Не знаю, — я пожал плечами. — Считай это моей прихотью. Захотел — помог. Мне это не сложно. К тому же мы ведь должны помогать друг другу? Как комсомольцы и советские люди. Так в чём проблема?
— Не знаю. — пожала плечами Аня. — Просто у тебя медали, дед генерал. Тебя по телевизору показывают. Подруги вон, сам же говорил, одна композитор, другая из династии. А ты нам помогаешь. Странно всё это.
— Вон ты про что, — я от души рассмеялся. — просто мне не интересен этот пафос и тому подобные понты. Так что обращайся. Только я тебя прошу, давай без матримониальных планов. Мне бы с двумя подругами разобраться. Но если что-то другое, то помогу чем смогу. Тем более что у меня на нашу группу, да и вообще на техникум большие планы. Но об этом потом, а сейчас давайте руки в ноги и бегом, пока препода отвлеклись! Жду вас в Мошково! И только попробуйте не приехать, лично заявлюсь в город и притащу, так что и так и так окажетесь на картошке, но во втором случае ещё и по заднице получите.