Глава 9
— Какой ты у меня стал взрослый, красивый, — мама отошла подальше, любуясь моим видом. — Прям жених!
— Мам, давай вот с этим не будем торопиться, — я тяжело вздохнул. — Мне шестнадцать всего, куда женихаться?
— То есть с кучей девок разом гулять, это нормально, а как хвост прижали, так сразу маленький ещё? — мама сердито обожгла меня взглядом. — Ох, Сёмка, возьмусь я за тебя! Ты у меня по струнке ходить будешь!
— Буду, — я кивнул, — но потом. Всё, я побежал! А то на линейку опоздаю. Или как там она в техникуме называется. Да и вообще опаздывать первого сентября это моветон.
— Иди уже, горе луковое, — меня напутственно потрепали по голове, вручили фуражку и выпнули за дверь. — Не пуха тебе, не пера.
— К чёрту, — закончил я, напялил головной убор, который мне уже не нравился, и выскочил из подъезда, где меня уже ждало такси. Да, советские люди в булошную на такси не ездят, но один раз можно. Толкаться в метро или добираться на байке, рискуя ухайдакать новую парадную форму я не собирался. Вот буду в повседневке на занятия ходить, тогда бога ради.
Вообще увлечение советских людей форменной одеждой немного смешило и лично мне, казалось странным. Эдакой попыткой уровнять всех под одну гребёнку. С другой стороны, почему бы и нет. Студенты должны учиться, а не мериться брендами. Так что с этой точки зрения форма была вполне оправдана. Ну и кроме того, качество материала и фасон одежды был вполне на уровне. В такой и в люди выйти не стыдно, чем многие и пользовались. А что, дёшево и сердито. Кстати, действительно дёшево, учитывая, что форму приходилось покупать за свои, и парадку, и повседневную, и шинель, и ботинки. Но при этом на все эти категории имелась неплохая такая государственная субсидия в пятьдесят процентов. От чего с одной стороны, форма была доступна всем, с другой её берегли. Всё-таки не бесплатно, а одет детей к школе в итоге выходило в неплохую копеечку.
И я ещё молчу про институт. Высшее образование в Советском Союзе, сюрприз, было платным! И довольно дорогим. Сто рублей в год, это считай минимальная месячная зарплата. Учиться в Москве или Ленинграде было ещё дороже, вынь да положь уже две сотни. А если захотел стать актёром или ещё каким другим бомондом, раскошелься на четыреста, а то и пятьсот рубликов. Так что к выбору жизненного пути люди подходили здесь со всей ответственностью. Поступить, отдать немалые деньги и вылететь за пьянки и прогулы было как минимум обидно, так что лишние люди довольно эффективно отсеивались.
С другой стороны, это не становилось препятствием для тех, кто действительно хотел учиться. Были обширные программы направлений, когда абитуриентов посылали колхозы, заводы и фабрики, чтобы из них подготовили требуемых им специалистов. Да и без направления вполне можно было скостить платёж пойдя работать в студенческие стройотряды. Платили там очень неплохо, но приходилось совмещать работу и учёбу, поблажек стройотрядовцам никто не делал. Но некоторые умельцы умудрялись закончить ВУЗ не просто с деньгами, а даже с квартирами, молодёжные жилищные кооперативы росли и ширились уже лет тридцать как, вполне себе решая проблему с жильём для молодых специалистов и тех, у кого не хватало денег на кооператив и кто не хотел десяток лет стоять в очереди на отдельную квартиру.
Сев в жёлтую «Волгу» с шашечками я с усмешкой отметил, что таксисты тоже имели свою форму, и откинулся на кресле, расслабляясь. Наверно, впервые за эту неделю. Организовать небольшое шествие на пару сотен человек оказалось совсем не так просто, как я думал. И это при поддержке обкома, комсомола и армии! А если бы я один всё делал, точно бы вздёрнулся на третий день. Это же невозможно, каждый шаг надо согласовывать, на каждое действие получить бумажку, что можно. И, с одной стороны, хрен бы с ними, но ведь у каждого ещё инструкции, а если проблема нестандартная, то никто ничего решить не может без звонка в вышестоящую инстанцию. Где понятное дело тоже нет инструкций, и они звонят ещё выше. И так каждый, сука, раз!!!
Добили меня в милиции, где затребовали общее количество участников, и на каждого! На каждого, сука!!! Характеристику с места работы или учёбы, из ЖЭКа, справку об отсутствии судимости, и ещё с десяток разных бумажек. Иначе ни-ни, а ну как они идеологическую диверсию совершат! Что уж говорить о том, чтобы кто-то из зрителей присоединился. Категорически нельзя!!! Как я в тот момент сдержался и не обложил их всех трёхэтажными хренами сам не понимаю. Но только у меня ещё минут десять руки тряслись, когда я на улицу вышел продышаться. Возвращаться я не стал, позвонил Чумакову и свалил эти вопросы на него. Да, это вешало на меня долг, но это только если идея «Бессмертного полка» не выгорит. Если же будет успех, то всё спишется.
Словно мне и так проблем мало ещё и Выгорский взялся за меня всерьёз. Да, я знаю, что сам виноват, что поспорил, видел же, что это простейшая разводка тренера, но коли уж взялся за гуж и дальше по тексту. И пусть лично для меня не было ничего зазорного проиграть бойцу, который старше меня почти на десяток лет, дольше занимается, имеет реальный опыт боев и прочая, прочая, я всё равно выкладывался по полной. А чего нет, это же щит, самый настоящий! Пусть пока ещё фрагментарный и проявлять его можно было только на теле, но даже так он мог повысить выживаемость в разы. А с моим умением попадать в неприятности это было жизненно необходимо.
Словно мне этих проблем было мало, ещё и девчонки словно с цепи сорвались. Каждая требовала, чтобы именно сегодня, то есть каждый день, я был у неё. Мы даже поругались, потом правда весьма бурно помирились, но что-то меня такие эмоциональные качели нифига не устраивали. Но и решения проблемы я пока не видел. Хорошо хоть в техникуме объявили, что после Дня Победы мы всем первым курсом едем на картошку, на две недели. Там я планировал отдохнуть и решить, как жить дальше. Физически то я двух девчонок вытягивал без проблем, а вот психологически что-то было тяжеловато. Что поделать, я не с острова вывезения, вот и не вывозил, но обязательно что-нибудь придумаю.
Но как говорил мудрый царь Соломон, всё проходит, и эти суматошные дни остались позади, и теперь я еду в техникум становиться студентом. Снова. Впрочем, в прошлой жизни учиться очно мне не довелось, и не то, чтобы мне прям хотелось попробовать, но почему бы и нет. Если уж так получилось надо прожить молодость по полной. С отрицательной стороны я уже всё видел, теперь погляжу с положительной.
— Всё, дальше не проехать, забито всё, — отвлёк меня водила. Задумавшись, я пропустил как мы преодолели большую часть пути и встали, не доезжая до метро «Красный проспект». — Все в школу идут, народищу жуть.
— Дойду, — я не собирался ждать, и сунув пятёрку шофёру выскочил на улицу. — Спасибо, сдачи не надо.
— Вот за это от души, студент! — расплылся тот в улыбке. — Счастливой учёбы.
Я махнул рукой и направился к техникуму, благо идти было всего один квартал. На уже знакомом мне крыльце было полно народу. Старшие курсы, с двумя, тремя или четырьмя шпалами на петлицах и шевронах степенно здоровались, переходя от компании к компании или останавливались поболтать, не снижая громкости и то и дело оглашая окрестности весёлым смехом. Первокурсники, наоборот, жались к родителям или друг к другу, с неким испугом поглядывая на старшаков. Впрочем, кроме естественной робости в их глазах проскальзывало и восхищение. Они хотели быть такими же, и я даже представлял, что будет дальше. Вскоре молодёжь возьмут в оборот разные компашки, подтянув в качестве шестёрок. А когда те вырастут, сами уже будут гнобить молодых. Что поделаешь, традиции дедовщины зародились далеко не в Советском Союзе, достаточно вспомнить легендарный в узких кругах дореволюционный цук.
Меня все эти реверансы не интересовали. Нет, от социальной жизни я отказываться не собирался, но и позволять себя гнобить тоже. Даже если это будет выражено в самой лёгкой форме. На авторитет старшекурсников мне тоже было плевать с высокой колокольни. Для воспитания есть преподаватели, кураторы, комсорги, и прочий актив. А остальные пусть идут лесом. Так что, сделав морду тяпкой я, не обращая внимания на окружающих спокойно зашёл в здание.
Вертушка на вахте ещё не работала, зато появилась вахтёрша, строго глядящая на галдящих студентов. Летом здесь обычно никого не было или сидел кто-то из старшекурсников, чисто для вида и подсказать, куда идти в приёмную комиссию. К автоматам с газводой выстроились очереди, причём старшаки как один были нацелены только на один из них, тот, на котором имелся крестик с надписью «Бить сюда с силой 10кДж». От этого действия якобы автомат наливал стакан обычной газированной воды, без сиропа естественно. Я лично не проверял, как по мне зажать копейку это высший пилотаж жлобства, но пацанам важнее было не сэкономить, а показать свою лихость. Вахтёрша то и дело гоняла любителей халявы, но очередь от этого не убавлялась. Я посмотрел на электронные часы, время подбиралось к девяти, но пока ещё было непонятно, куда идти и чего делать.
— Так, внимание! — у администрации, похоже, были свои планы, так что сейчас в фойе вышла женщина, которую я смутно помнил, вроде как она была из деканата. — Первокурсники, повторяю, только первокурсники, без пап и мам, выходим вот через эту дверь во двор! И строимся возле ограды! Быстро, быстро!
Мне казалось, что на то, чтобы собрать толпу, по сути, ещё детей, пусть и в почти взрослых телах должно уйти немало времени, но видимо, сказался советский менталитет, делать как все, плюс авторитет учителя. Это у нас там в образование шли по остаточному принципу, потому что учителя были всем должны, у них имелись только обязанности и никаких прав, чем обнаглевшие в край детишки и их родители пользовались, но в Союзе такое бы не проканало. Тут преподаватель, неважно чего, хоть трудов, это величина. И даже первый секретарь обкома партии не мог прийти и потребовать исправить его отпрыску оценку на пятёрку, потому что такой скандал бы поднялся и уже завтра этот самый секретарь уехал бы осваивать целину на Крайнем севере.
Так что не прошло и десяти минут, как все первокурсники стояли по стойке смирно, где им сказано, а перед нами выстроился преподавательский состав техникума во главе с директором, Биртманом Андреем Вальдимортовичем. Помню, как я выпал в осадок, когда впервые услышал его имя. Уже хотел бежать знакомиться с коллегой попаданцем, а оказалось, это в ЗАГСе так отчество от имени Вальдемар записали. Облом, а я уже обрадовался.
— Дорогие товарищи абитуриенты, — начал директор и я сразу заскучал. Вот всё мне в Союзе нравится, но эта страсть к длинным и бессмысленным речам просто убивала. — Нет, с этого момента вы уже студенты, учащиеся нашего авиастроительного техникума, те, кто в будущем будет крепить оборону нашей любимой родины, развивать воздушное сообщение между городами и даже странами…
Я привычно пропустил остаток речи, отключившись от происходящего. Да, можете назвать меня циником, но на мой взгляд дела лучше слов. На меня посматривали, когда опаздывал с реакцией и не хлопал вместе со всеми, но замечаний никто не делал. Тем более что я всё-таки очнулся к финалу и вместе со всеми осыпал оратора бурными и продолжительными аплодисментами.
— А сейчас, — директор принял из рук зама стопку студенческих, — я хотел бы лично вручить студенческие билеты особо отличившимся ученикам, видеть которых в наших стенах это честь. Итак, Фомина Ева Дмитриевна. Прошу!
— Ну конечно, кто же ещё, — буркнула девчонка по соседству, — Сучка.
— Знаешь её? — я покосился на соседку. — Кто такая?
— Дочка главного инженера Чекалды. — охотно пояснила та. — У них в семье типа традиция, сначала здесь учится, на самолётостроении, потом идти в НЭТИ на летательные аппараты. Вот она. Мальвина, блин, хренова.
Из толпы первокурсников выступила довольно симпатичная девица, со светло голубыми волосами, уложенными в короткое каре, форме техникума, явно пошитой на заказ, и со значком Разрядника на выдающейся груди. Не меньше троечки, в этом она выигрывала у сказочной девочки с большим запасом. Я уважительно хмыкнул. Теперь слова соседки о семейной традиции получали особый резон.
— Она из династии? — естественно я тут же начал наводить справки. На всякий случай, нам ещё четыре года учиться вместе. — Голубые волосы, реально Мальвина. Знаю одну девчонку с чисто белыми, тоже из династии.
— Да, — подтвердила та мои выводы, — У них в семье все энергеты. Воздушники, ну в смысле воздухом управляют.
— Я понял, — если опять же по аналогии с Сикорскими, то это означало, что им легче даются техники, связанные с родственной стихией, но и другие тоже вполне могут использовать. — Интересно.
— Влюбился, что ли? — ехидно хмыкнула соседка. — Становись в очередь. У нас за ней вся школа бегала.
— Боже упаси, — если бы не теснота, я бы перекрестился. — Мне две девки мозг уже вынесли, куда ещё третью! Не, не, я пас.
— У тебя две подруги? — недоверчиво скривилась соседка. — Какое же вы, мужики, трепло. Ты сиську то голую видел.
— И не раз, — я тяжело вздохнул. — убеждать никого не собираюсь… о! Это меня. Я пошёл.
— Чего? — опешила соседка, а директор ещё раз повторил, погромче.
— Чеботарёв Семён Павлович! Пропустите его, ребята! — Андрей Вальдимортович ткнул в мою сторону. — Расступитесь! Что ж вы так далеко забрались?
— Не ожидал, честно говоря, — я ничуть не стеснялся высокого начальства. — Я ж не симпатичная девчонка из трудовой династии.
— Это точно, — хохотнул директор. — Но ложная скромность вас, молодой человек, как представителя знаменитой фамилии и кавалера государственных наград, тоже не красит. Не говоря уже о том, что вы у нас будете вести один из факультативов, и я с удовольствием буду ждать от вас высоких результатов. И не только я, но и партия с комсомолом прежде всего!
— Постараюсь оправдать, — я принял студенческий, крепко пожал протянутую руку и вернулся на прежнее место.
— Ничего себе!!! — соседка, уже не стесняясь уставилась на меня, да и я сумел рассмотреть девчонку, оказавшуюся довольно мелкой, рыжей и конопатой, но вполне симпатичной. — У тебя реально награды есть⁈ Теперь понятно, чего ты про Евку спрашивал.
— Чисто для ознакомления, про двух подруг я не шутил. — тут же отмёл я гнусные инсинуации, — И ничем не хуже твоей Фоминой. Одна композитор, уже довольно известный, а вторая тоже из трудовой династии. Как раз та, с белыми волосами.
— Серьёзно? — опешила девчонка, но тут же подалась ко мне с жадным любопытством, — Расскажи!!!
Но утолить жажду сплетен у рыжей не получилось, в этот момент торжественная часть закончилась исполнением гимна Союза Советских Социалистических Республик и нас начали распределять по группам. Точнее, естественно, мы уже были разделены и каждый знал, куда именно он зачислен, просто нам назначили кураторов, и сейчас должно было состояться первое собрание. Поэтому все первокурсники организованно потянулись в здание техникума, а вот там уже превратились в мечущуюся из угла в угол отару баранов, пытающихся найти свою аудиторию. Хорошо, что я уже немного разбирался в нумерации и сразу сообразил, что мне на второй этаж. А там уже найти дверь с заботливо прилепленным листочком гласящим «ЭВТ-110» проблем не составило.
— Ты тоже здесь?!! — вылупилась на меня рыжая заставив обернуться всю остальную группу, ну или тех несколько человек, что уже нашли нужную аудиторию. — Почему?!!
— В смысле? — я выглянул и ещё раз проверил надпись. — Это же программисты? Ну значит всё верно, я здесь и учусь.
— А почему не у самолётчиков? — тут же принялась пытать меня рыжая. — Меня кстати, Аня зовут. Андреева Анна Сергеевна.
— Чеботарёв Семён Павлович. Можно просто Чобот, — я, не обращая внимания на взгляды добрался до задних парт, где и расположился. Рыжая Аня тут же уселась рядом, на что я не возражал. — Мне самолёты не интересны. Я вообще к авиации равнодушен, разве что к сверхмалой, но там совсем другое устройство. Кстати, именно ей и будет посвящён мой факультатив. Приходи, будет интересно.
— Приду, — тут же закивала Андреева. — А…
Но в этот момент ввалилась основная масса студентов нашей группы и многочисленные вопросы рыжей остались без ответа. Не то, чтобы меня это расстроило, рассказывать больше я бы всё равно не стал. Обозначил, что занят и хватит. Остальное пусть сами додумывают. А то, что нас слушают, навострив уши все присутствующие при разговоре я не сомневался. Из полудюжины студентов не было ни одного парня. Впрочем, их стало ненамного больше, когда все собрались, хотя, с другой стороны, прирост составил целых двести процентов. То бишь, на двадцать семь девчонок, в группе программистов пришлось аж три парня.
Мои коллеги, если их можно так назвать, статями не впечатляли. Один, назвавшийся Антоном, сильно смахивал на Хомяка, тоже имел проблемы с лишним весом, но при этом ростом был под два метра. Ну метр девяносто с гарантией. Сколько при таком росте он весил я даже боялся предположить, но стул, на который он плюхнул свои телеса жалобно скрипнул, а мы все вздрогнули. Второй, которого звали по заграничному, Эрик, тоже отличался высоким ростом, но словно в пику Антону, был худой как щепка. Реально, глядя на него становилось страшно, что его может сильный порыв ветра унести. Или грачи, когда будут гнездо строить.
Девчата-одногруппницы имели глаза и умели сравнивать, и тут я вздрогнул, впервые подумав, что может быть, мой выбор факультета был не таким уж и правильным. А то становилось немного страшновато, когда двадцать семь молодых девчонок начинают на тебя поглядывать. И это ещё просто оглядываться, а ну как начнут заглядываться? Куда мне тогда бечь? Одна надежда, что вроде среди них Разрядников нет, успею свалить, но это тоже не выход. Если мне память не изменяет, в техникуме три группы программистов и если остальных гендерный перекос сохраняется, то и сбежать не получится, загонят и завалят как кабана.
Шутки шутками, а подобный перекос на самом деле отражал обстановку в информационных технологиях Советского Союза. Почему-то считалось, что программирование это женская прерогатива, что-то типа бухгалтерии. Конечно, может в Москве и по-другому всё было, но у нас именно такую позицию занимало большинство. Мишка вон тоже поступил в СибГАТИ, так там тоже картина примерно такая-же. Парни идут на технические специальности, оставляя девчатам нишу программирования. И нет, я не шовинист и тем более не сексист, и прекрасно знал, что женщины вполне могут быть профессионалами, просто как по мне любой искусственный перекос это плохо. С другой стороны, это не моё дело. Система работает? Вот и нефиг в неё грязными руками лезть.
— Так успокоились! — постучала по столу наш куратор, Кошелева Агния Павловна, женщина лет тридцати пяти, представляющая собой типичную училку, в роговых очках и с бубликом на голове. — Вы уже не дети, а студенты технического техникума, так что извольте вести себя соответственно! Сели все! Успеете ещё познакомиться. Сегодня у нас два вопроса, которые необходимо решить. Это выбрать старосту и секретаря комсомольской ячейки. Желающие есть?
— Предлагаю Чобота! — тут же подскочила рыжая пигалица. — То есть Чеботарёва Семёна. У него имеются государственные награды и кому как ни ему представлять нашу группу.
— Да, меня предупреждали об этом студенте, — благосклонно кивнула Кошелева. — Семён, встаньте. Кто за его кандидатуру?
— Позвольте! — я поднялся на ноги, украдкой показав кулак рыжей бестии. — Заявляю сразу я не лучшая кандидатура, и беру самоотвод. Всё равно ничего делать не буду.
— Т-тоесть как не будешь? — наверно, впервые за всю педагогическую практику Агнии Павловны студент открыто заявлял, что не собирается ничем заниматься и она немного зависла, пытаясь осмыслить новые данные. — Почему?
— Не хочу, — я пожал плечами. — Да и времени нет. Вы же знаете про факультатив? Так вот кроме него у меня тренировки, занятия с ученицей самого Стравинского, между прочим, она только ради меня в наш город приехала, и ещё куча разных дел. Я спать то не успеваю, а вы меня старостой. Нехорошо так, не по-товарищески.
— Что ж… действительно… — мой напор сбил отлаженную программу и куратор пыталась вернуться в наезженную колею. — Ну допустим, но ты вполне можешь быть комсоргом. Это не требует столько времени и…
— Да помилуйте, — я нагло перебил преподавателя. — Какой из меня комсорг, меня в комсомол приняли пару месяцев назад. Я ж хулиган и раздолбай. Вы же не хотите за меня краснеть, и чтобы наш техникум в райкоме комсомола вспоминали плохим словом? На место секретаря ячейки предлагаю Андрееву Аню. Встань. Она и активная, и ответственная. То, что нужно для комсорга. Кто за, товарищи! Голосуем! Видите, единогласно.
— Так, стоп! Почему вы тут командуете⁈ — взвизгнула Агния Павловна, окончательно утратившая бразды правления, но к её чести, быстро взяла себя в руки. — Хор-рошо! Раз вы проголосовали пусть так и будет. Комсоргом станет Анна… как вас там…
— Андреева, — подсказала рыжая, ошпарив меня злым взглядом, на что я лучезарно улыбнулся.
— Но вы, Семён Чеботарёв, войдёте в актив. — поставила мне ультиматум куратор, возвращая свою власть над группой. — И отказа я не принимаю!
— Ладно, — я пожал плечами и плюхнулся на место. — как скажете.
— Вот именно! — Агния Павловна обвела всех суровым взглядом. — И последнее. В понедельник шестого сентября, сразу после Дня Победы, все студенты направляются на трудовое воспитание! Поэтому к девяти утра вы должны быть здесь, форма одежды походная. При себе иметь резиновые сапоги, перчатки, тёплую одежду, дождевик и так далее. Сразу предупреждаю, никакого алкоголя! Если кого поймаю с бутылкой — сразу подам на отчисление! Семён, вас это касается в первую очередь, раз уж вы у нас хулиган. И запомните, это не курорт! Кто будет лениться, отлынивать от работы или саботировать их будут немедленно отчислены! Вы уже не дети, должны нести ответственность за свои поступки, поэтому как следует подумайте, что для вас важнее, лишняя минута отдыха или образование. Не позволяйте сиюминутным прихотям ломать вам жизнь. Все всё поняли? Тогда свободны.
— Агния Павловна, мы старосту не выбрали, — если женщина думала смутить меня такими вещами она точно ошиблась и встав, я ткнул пальцем в худого парня. — Предлагаю… как тебя зовут?
— В-вася… ик! — тот не ожидал такой подставы и от удивления принялся икать. — Ик!!!
— Вот видите, Василий фактически сам изъявил желание стать старостой. — я жизнерадостно улыбнулся. — Будем голосовать? Или сразу одобрим кандидатуру?