— Ах, да, я чуть было не забыл, что по правилам социалистической морали распивать алкогольные напитки запрещается! — А про себя подумал: «Ну, подожди, я тебе покажу!»
Спустя несколько минут Хаук увидел в окно, как Дальке, Бауман и еще кто–то из солдат уже подходили к КПП.
* * *
Первому расчету приказали собраться после завтрака в подвальном помещении.
Первым спустился в подвал Дальке, уселся на скамейке, прислонившись спиной к стене и засунув руки в карманы. Вслед за ним подошли и другие. Рассаживались молча, последним вошел Шрайер, улыбнулся во весь рот:
— Доброе утро!
— Чего это ты радуешься? — осадил его Дальке.
— Интересно, что надумал Хаук? В воскресенье и то покоя не дает, — тихо заметил кто–то.
Вскоре появился и Хаук. Можно было подумать, что он провел бессонную ночь, так осунулось и побледнело его лицо.
— У нас не все получается, — сказал Хаук, присаживаясь на край стола. — Многие злорадствуют, как будто мы им что плохое сделали.
— Я вам давно говорил, что из этого ничего хорошего не получится, — не выдержал Дальке. — Но вы меня не послушались! Зачем нам нужно, чтобы о нас все говорили? Что, нам больше других нужно? Давайте откажемся от этой идеи!
— Мы взяли на себя обязательства и должны их выполнить. Не заявлять же теперь о том, что мы отказываемся от них. — Хаук укоризненно посмотрел на Дальке.
Все молчали. Первым нарушил молчание Лахман: — Мы не имеем права идти на попятную только из–за того, что кто–то подсмеивается над нами! Новое всегда рождается в трудностях. Возьмем, например, ударников на производстве, которые рушат старые нормы и утверждают новые.
— Я простой солдат, а не ударник производства! — воскликнул Дальке.
— По–своему мы тоже новаторы, — заметил Хаук.
— Какие мы новаторы, ну какие? — не успокаивался Дальке. Он был зол на Хаука: «Прав был Бауман, говоря, что Хауку все это понадобилось для того, чтобы как–то выделиться. Выскочка!»
Слово попросил Лахман:
— Отказываться от обязательств мы не имеем права. Обязательства–то мы взяли, но еще ничего не сделали для их выполнения. Вывесить обязательства мало!..
— Правильно, — поддержал Лахмана Хаук. — Так дело, товарищи, не пойдет! Вот давайте сейчас с вами и обсудим, как нам следует работать.
И снова встал Лахман:
— Наши обязательства, так сказать, являются для нас производственным планом. Вот и давайте их выполнять, будто мы на производстве! Составим себе планы на неделю, даже, может, на день. Каждый получит определенное задание, и за выполнением этих заданий будем следить ежедневно. Дело–то и пойдет!
Дальке закрыл глаза. Ему очень хотелось возразить Лахману.
— Правильно! — поддакнул Хаук, вскакивая со стола. — Вот тогда дело и пойдет!
Все заговорили наперебой, так что ничего нельзя было разобрать.
* * *
Через несколько дней Герман, оставшись с Вернером наедине, спросил его:
— Скажи, Вернер, что теперь будет с твоим расчетом?
Вернер рассмеялся:
— Я сначала тоже немного сомневался, но товарищи, с которыми я сегодня советовался, вселили в меня уверенность. Особенно деловым оказался Лахман. По его предложению мы составили план на целую неделю, определили задания на каждый день и ежедневно проверяем их выполнение.
— И на все это у тебя хватает времени?
— Время находим.
— И все с этим согласны?
— Дальке пока не очень, но ему ничего не остается, как идти за всеми.
— Может, и моему расчету включиться в соревнование? — задумчиво произнес Герман, хотя на самом деле ему не хотелось спешить. Надо бы посмотреть, что получится у Хаука. Командиры некоторых расчетов, особенно Бауман, с большим недоверием отнеслись к почину первого расчета. Но если поддержать Хаука, ему легче станет.
— А почему бы и нет!
Герман смущенно улыбнулся:
— Хорошо тебе говорить! У вас самое трудное уже позади.
— А чем солдаты твоего расчета хуже моих? Да нисколько не хуже! Брать на себя повышенные обязательства, соревноваться с передовиками — это тяжело. Но солдаты — парни толковые. Вот возьмем хотя бы Бюргера: ведь он с грехом пополам умел читать и писать. Я, например, писал за него письма в Картов.
— Я об этом слышал, — кивнул Герман.
— Сейчас он уже самостоятельно пишет. Или возьмем Гертеля. Он слово «спорт» даже слышать не мог, а теперь! Так что включайся и ты в соревнование!
— Я подумаю! Правда, я уже думал об этом.
— Ну и хорошо. Я тебе помогу, кое–какой опыт у меня имеется.
Герман знал, что обещания Хаука никогда не расходились с делом, и потому решительно ответил:
— Я согласен.
— Вот и прекрасно. Теперь нам с тобой есть о чем поговорить.
* * *
Вечером того же дня Герман спросил Хаука:
— Скажи, твои солдаты знают, что мы соревнуемся?
— Конечно.