Лиза равнодушно смотрела на себя в зеркало. Свадебное платье было восхитительным, но это не радовало. В странном волшебном мире все происходило также неправильно, как и в том, из которого она исчезла. И стоило попадать сюда? Очень хотелось пожалеть себя и расплакаться. Слезы уже защипали глаза. Никто её не любит! Там дома — родители развелись. А что ей делать, если она одинаково любит обоих, а каждый хочет, чтобы Лиза была на его стороне.
А здесь? Будущему мужу как будто все равно, что Лиза выходит за него замуж! Чушь какая… А платье все-таки великолепно. Как у королевы. И тиара. Зачем такая пышность? Мамушка говорила о каком-то таинстве. Об Ордене. Лиза ничего не поняла. С каждой минутой ей становилось все страшнее. А вдруг она уже никогда не попадет домой? Маму жалко! И диплом тоже, ведь все же почти сдала. Остались эти чертовы десерты.
— Плакать нельзя — глаза станут красные. Это может повредить, решение будут принимать тайным голосованием, все члены Ордена, — пояснила Мамушка, расправляя на Лизе фату. — Вот теперь хорошо! Точно наша покойная госпожа, — Мамушка сказала и испуганно зажала руками губы. — Язык мой — враг, однажды доведет до…
Дверь в комнату раскрылась и вошли шестеро мужчин. В доспехах и белых орденских плащах.
Они встали полукругом, так, что при всем желании Лиза не смогла бы сбежать. А она собиралась. Но не вышло. Ей было не по себе, когда шесть пар глаз уставились на неё в прорези забрал. Рыцари были в шлемах. Вошел еще кто-то, но за высокими фигурами в долгополых одеждах невозможно было рассмотреть. А это оказывается слуги, Лиза не сомневалась, что именно слуги, двое юношей с открытыми лицами внесли странный предмет, похожий на плоскую чашу стол на трех ножках в виде птичьих лап. Вогнутая столешница являла взорам очертания материков и континентов, моря и горы, как это бывает на картах. И ни на одну знакомую Лизе часть земли рисунок в чаше не походил.
Стоило слугам опустить трехногий стол перед Лизой, как из дна чаши пробился росток. Он был похож на бобовый стебель, гибкий, светло-зеленый и быстро начал тянуться вверх. Мамушка, которую оттеснили в угол, радостно закивала оттуда и замахала руками, но ничего не сказала, ни словечка. Видно, не решилась.
А стебель все рос, выпускал ветки, он превращался в дерево! Удивительное, двухцветное, с одной стороны белое, с другой — черное. И листья на каждой из сторон также были противоположных цветов. Распустились цветы, завязались плоды. По шесть с каждой стороны. Полдюжины черных и столько же белых. Похожи на яблоки.
Каждый рыцарь сорвал по одному, остальные плоды продолжали расти, упали вниз, раскололись и выпустили прекрасных девушек, гибких как ветви, прикрытых лишь волосами. Белыми или черными. Девушки взялись за руки и поплыли в медленном танце. Сначала вокруг дерева, монотонно напевая, покачиваясь. В такт песне качались и освобожденные от плодов ветви.
Девушки кружились все быстрее, и Лизе никак не удавалось сосчитать сколько же из них светловолосых, а сколько темноволосых. Она понимала, что это важно, как будто выбор. Голосование. Те плоды, что рыцари держали в руках, белые или черные преобладают? И как угадать их значение? Хорошо черные, или белые? Девушки разомкнули цепь, вереницей прошли по комнате и встали в круг.
Лиза оказалась в центре. Перед собой она видела двух светловолосых и одну темноволосую, оглянуться и посмотреть за спину не могла — оцепенела. Ни рукой, ни ногой пошевелить. Даже моргнуть не могла. При этом не боялась. Ждала, что будет дальше.
Девушки сомкнули круг и одновременно коснулись Лизы, она чувствовала их руки на плечах, спине, на лице. Её обнимали, гладили. И они все пели, пели, смеялись, шептали что-то на непонятном языке и снова затягивали песню, которая стала походить на шум ветра в ветвях. Потом отступили разом, взялись за руки и поднялись над полом. В волосах и на телах заискрились звездочки, девушки поднялись выше, они истаивали, а звездное сияние оставалось очертаниями их тел.
Когда осталось лишь мерцание, рыцари один за другим подошли и положили плоды у ног Лизы, также полукругом. Два черных и четыре белых яблока. Мерцающие силуэты девушек сплелись, раскрылись большим цветком, растянулись воздушным покровом и опустились на Лизу. Она оказалась скрыта дивной вуалью.
Рыцари расступились, и в комнату вошел Лоран Морель. За ним и другие люди, мужчины и женщины, но Лиза смотрела только на него. Лоран был неотразим в том самом парадном камзоле из-за которого все и произошло! Неумолимо приближался. Шаг, еще один, и еще…Теперь уже точно не сбежать!
— Синьоры Малого капитула решили в пользу невесты, — торжественно произнес один из рыцарей, и все они сняли шлемы. — Древо не плодоносило много лет, — продолжал тот же рыцарь, — Девы звезд не выходили из него. Ныне нам явлено благословение Изначального. Союз может быть заключен. Шествуйте к алтарю.
Оцепенение спало с Лизы, Лоран протянул ей руку, она подала свою. Откуда-то взялась бабушка Тамара, легко связала их руки черно-белой шелковой лентой, двинулась вперед, увлекая за собой. И снова зазвучала и все усиливалась песня, теперь уже невидимых дев. А покров на Лизе мерцал все ярче.
Церемония напомнила Лизе обряд венчания. Во всяком случае, священник или жрец — как правильно назвать, она не знала, — говорил и говорил, эмоционально жестикулируя. Широкие рукава его сутаны развевались и взлетали вверх, как крылья диковинной птицы. Были и чаши с вином, и хлеб, и обмен кольцами. Лиза отвечала на вопросы, когда жрец спрашивал её. И на все только короткое «да».
Слабенькая мысль о том, что это сон или какая-то диковинная мистификация, все еще жалась где-то на задворках сознания. А тем временем Лиза и Лоран принимали поздравления, а может, присягу. Рыцари подходили один за другим. На них все те же орденские плащи, но лица открыты. Гораздо больше «братьев», как называл их Морель, уже, наверное, раз двадцать по шесть — Лиза сбилась со счета. На поздравление Лоран отвечал всем одинаково:
— Спасибо, любезный брат мой! — и обменивался рукопожатием. Лиза эхом повторяла за мужем:
— Спасибо.
Все это тянулось так долго, что голоса слились в неясный гул, а лица смешались в расплывчатую массу. Лиза упала бы, если бы её не поддерживал брат Лорана — Ришар. С ним она познакомилась также в процессе поздравлений.
Бабушка Тамара суетилась, являя собой чужеродный элемент в суровой сдержанности рыцарей.
И прекрасен был зал с витражами! Свет нисходил цветными лучами сверху, переливался на гладких колоннах, украшенных хрусталем. Как же они попали в этот зал? Лиза решительно не понимала. И как перенеслись из него в пиршественный? Или она отключалась и теряла сознание стоя? Разве это возможно?
Но вот они уже сидят за праздничным столом. Хорошо уже то, что сидят. И можно что-то съесть. Или нельзя? Лоран не притрагивается ни к кубку, ни к приборам. Тарелки с едой уносят от него нетронутыми. Лиза не решается спросить, почему он не ест. И надо ли ей также воздерживаться или все-таки можно обглодать вон ту чудесную баранью котлетку на косточке? Или хотя бы винограда пощипать! Но спросить не получается, и Лиза повторяет все действия за мужем. Желая лишь одного — чтобы все это поскорее закончилось и… может, удастся проснуться?
— Напрасные надежды, дорогая, — негромко произносит он, — вы не в царстве сновидений, и все, что произошло и происходит, имеет силу и значение.
— Значит, мы в самом деле поженились? — А это она спросила или тоже подумала?
— Согласно закону и обычаю, — подтвердил Лоран. Лиза даже обрадовалась, что он прочел её мысли. В конце концов, это удобно, не надо подыскивать слова и тратить силы на лишние разговоры. Достаточно подумать. Вот бы ей так научиться! — Это не сложно, надо лишь внимательно слушать.
— Что?
— Не сложно научиться, во всяком случае вам, — пояснил он. — У вас хорошие природные способности к ментальному общению.
— Я не замечала этого раньше, — Лизе стало забавно. Она решила проверить, в самом ли деле он слышит каждую её мысль. Вот, например, почему бы не перейти на «ты»? Разве муж с женой должны продолжать обращаться друг к другу официально?
— Наедине — нет. Если хотите, мы можем перейти и на «ты», — усмехнулся он. — А проверять меня не нужно, достаточно спросить.
— Хорошо. Почему мы сидим, как две восковые куклы? Остальные пьют, едят и веселятся. Даже смеются. Особенно бабушка Тамара…
Лиза оглядела длинный пиршественный стол. Праздник как праздник. Жуют, переговариваются, гомонят.
— Ваша бабушка всегда была веселой и общительной особой. Что касается нас, мы должны потерпеть еще немного и сможем удалиться.
— Куда? — Лиза перешла от думанья к произнесению. Вопрос живо интересовал её. И даже волновал. Если все это не сон, допустим, она попала в странный параллельный мир, где Париж остается Парижем, а вот его жители…
— В спальню, разумеется.
— В спальню, — обреченно повторила она.
— Это вас настолько опечалило?
— На самом деле — да. — Лизе было наплевать, слышат ли её сейчас и смотрят ли на них с Лораном. Обида за неправильность происходящего закипала внутри и просилась выплеснуться слезами. Почему все так? Праздник, нарядное платье, поздравления — и никакой радости. Так не выходят замуж! — Я вас не знаю, — попробовала объяснить она. — И вы меня тоже. Меня не радует тот факт, что на мне женятся по принуждению. Пусть даже и в другом, не моем мире. Все равно обидно.
— Мне тоже это не нравится, но что же делать? Обстоятельства оказались сильнее нас. — Лоран накрыл руку Лизы своей. — Я постараюсь свести неприятные моменты к минимуму.
— Мы отсидим этот пир на весь мир, и я смогу вернуться домой?
— Боюсь, что наш брак осложнил вопрос вашего возвращения.
— Но вы же понимаете, что у меня есть семья, родители, учеба! Мне диплом получить надо! — Лиза повысила голос, и гости, что сидели ближе, повернулись к ней. Она тут же доброжелательно улыбнулась. Не хватало еще, чтобы её сочли скандалисткой. Разговор Лорана и Лизы привлек внимание бабушки Тамары, она сидела в кругу рыцарей достаточно далеко от новобрачных. Помахала Лизе рукой и воскликнула:
— Добра и счастья!
— Добра и счастья! — отозвались все и дружно подняли кубки.
Лоран встал и потянул Лизу за руку.
— Неужели еще и целоваться при всех? Пещерные обычаи у вас! — возмутилась Лиза.
— Нет, это необязательно, — сказал Морель, — хотя было бы правильным показать, что между нами согласие и приязнь.
— Поступайте, как знаете. Мне лишь бы поскорее уйти отсюда.
— Мы можем это сделать. — Лоран обнял её и все-таки поцеловал в губы. Но легко, без всякого чувства.
И это тоже было до слез обидно!
— Пожалуйста! А мы не могли бы вернуться туда, в вашу квартиру? Я не хочу в замок.
— Нет, мы должны удалиться в спальню, — со вздохом произнес Морель, а вот в глазах его никакого сочувствия Лиза не заметила, скорее смех. Нашел над чем смеяться!
— Хоть в спальню, хоть в прихожую, только бы прочь от этой толпы. Я устала.
Лиза не лгала. Она и в самом деле смертельно устала и от церемонии, и от пира. Но более всего от чувства беспомощности. Она как щепка в водовороте — её крутит и бросает туда-сюда, и ничего нельзя изменить. За обидной свадьбой последует еще более обидная брачная ночь. И есть ужасно хочется!
«Удалиться в спальню» не означало по-тихому уйти из-за стола. Проводы до двери превратились в целое действо. Им руководила бабушка Тамара. Она быстро организовала двух рыцарей в авангард процессии и двух в арьергард.
Безусловно, выглядело все торжественно и помпезно. Разряженные новобрачные и исполненные достоинства факелоносцы в орденских плащах. За ними толпа гостей. Лизе было странно, из смутных отрывочных сведений о рыцарских орденах она вычленила один неоспоримый факт: сообщества эти были полумонашескими и не предполагали брачных уз. То есть, попросту говоря, рыцарям нельзя было жениться, нарушителей гнали из Ордена в шею. А в этом параллельном мире все навыворот. Великий Магистр должен быть женат. Великий Магистр! Это же все равно, что король или президент! А она, выходит, королева или мадам президентша. Но это еще не так страшно, как то, что Морель — некромант.
Бабушка Тамара мельком обронила, когда помогала свадебное платье шнуровать, а не разъяснила, в чем отличия некроманта от человека или там вампира, или оборотня. Профессор, который Франкенштейна создал, он ведь был некромант? А Иешуа, который своего друга Лазаря оживил? И тот встал и пошел. Простой человек такого совершить не может. Лиза ничего не знала о некромантах, а спросить уже не у кого. Поздно! До двери спальни дошли. Казалось, коридорам конца не будет, но вот та самая дверь, Лиза прекрасно её помнила!
Бабушка Тамара широко распахнула дверь, и факелоносцы уже собирались переступить порог спальни, а гости, что тянулись следом за молодыми, начали посмеиваться и перекидываться двусмысленными шутками в адрес Мореля и Лизы. Но Лоран встал в дверном проеме и жестом остановил рыцарей. Они повиновались ему, но не беспрекословно.
— Ты хочешь нарушить обычай, экселенс? — спросил один.
— Да, любезный брат. Мы с девицей Елисаветой подтвердили обеты. Ни в каких иных проверках моя жена не нуждается.
Значит, еще и проверки грозили⁈ Лиза задохнулась от возмущения. Не много ли берут на себя господа рыцари⁈ Интересно, что именно и каким способом они проверять думали? Но высказать это она не успела, Лоран ухватил её за руку, втащил в комнату и быстро захлопнул дверь, начертав на ней некий знак, вероятно вместо засова. Лиза поняла про знак потому, что линии, что Морель проводил в воздухе, светились. Но как только они погасли, комната погрузилась в кромешный мрак.