— Я не знаю. Знаю только, что она верила в то, что делала. Как верила в том, что спасала этим не себя, а всех нас. Именно это всегда отличало её от других — она пыталась помочь всем и всех защитить.
— Защитить всех — невозможно, — сквозь комок в горле проговорила я и тоже приблизилась к воде, которая заволновалась, забурлила и пошла волнами, набегая на дорожку и отступая обратно.
— Это ведь была я, да? Ты рассказывала обо мне, — из горла вырвался судорожный всхлип, который я не смогла до конца подавить. Амрита не ответила, а я продолжила, не в силах остановиться, не в силах замолчать: — Все смотрят на меня и говорят мне, какой я была. Но никто не хочет посмотреть на меня и увидеть, какой я являюсь сейчас. Они смотрят, но не видят, просто глазеют, представляя себе другого человека. Это странно, знаешь? Слушать рассказы о самой себе и не помнить этого. Ощущение, как будто я…брожу по музею имени самой себя. Гид отчаянно плох, а экспонат всего один, да и тот основательно пообтрепался, потрескался и покрылся полью.
— Ты не сильно изменилась, — Амрита шумно выдохнула. — У тебя та же внешность, тот же голос. Вот только внутри тебя…тьма, которой раньше не было. Это чувствуется в тебе. Ты надломленная, озлобленная, мрачная. Похожа на маленького одичавшего волчонка. А стоит заговорить — как холодом веет, как будто приоткрыли дверь в старый, заброшенный, затерянный в густом непроходимом лесу склеп.
— Прости, что это стало для тебя откровением, — с насмешкой выдавила из себя я.
— Что с тобой случилось? — моргнула Амрита.
Я безразлично развела руками.
— То же, что случается со всеми. Жизнь, наверное.
— Неужели ты уходила ради этого? Ради этой боли, которая подпитывает негасимый костер ярости, пылающий внутри тебя?
— Расскажи, что тогда произошло, — проигнорировав вопрос, попросила я.
— Тогда…, - начала Амрита и тут же умолкла, запнувшись. — Я не знаю. Ты использовала зелье из чаши, а также заклинание. Какое — я тоже не знаю, но предполагаю, что получила ты его от Тривии. Хотя эта догадка выглядит странной и маловероятной. Тривия являлась одной из тех, кто был достаточно силен, чтобы жить без оглядки на большинство. Ей было плевать на то, что все считали тебя избранной и ждали, когда ты совершишь ритуал. Она не верила в возможность возвращения Первой из сидхе. Но…она была единственной, кто мог помочь тебе воспользоваться чашей, чтобы получить желаемое. А ты желала вернуться в мир людей. Будучи отмеченной Богиней, ты обладала магией, обеспечивающей тебе в том числе и долгую жизнь. Но только в пределах этого мира. Не являясь сидхе, возвратившись в мир людей, ты скорее всего погибла бы от обрушившихся на твою голову тех сотен лет, которые прошли, пока ты была среди сидхе, ведь время здесь и время в человеческом мире течет иначе. Ты это знала. А потому решила пойти другим путем. Ты решила переродиться. Но тебе важно было сохранить данную тебе магию и прийти в новую жизнь с тем знанием, с которым ты уходила из прежней.
— Я убила себя?
— Кинжал в сердце — очень лаконично и очень действенно, — уныло протянула Амрита, продолжая играться с водой, которая теперь больше напоминала нефть. — Тело ис-рейны было сожжено на погребальном костре, но едва он догорел, как из пепла выпорхнул птенец. Его белые перышки были припорошены серой пылью, а на шее, прямо под клювом, виднелось красное, словно свежая кровь, пятнышко. Точно такое же пятно появилось на шее у принцессы, после воскрешения на алтаре. Король Аэрн хоть и был вне себя от горя, но сообразил, что был совершен магический ритуал. И приказал привести к нему того единственного, кто мог знать о твоих планах.
— И кто же это?
— Мой брат, Тиарн. Его долго допрашивали, пытали, но он не сломался. Король начал терять терпение и решил пойти другим путем, воспользовавшись присутствием того, кто поможет развязать Тиарну язык. И стражники короля пришли за мной. Это сработало, Тиарн все рассказал, но меня его откровения уже не спасли.
Она умолкла и отвела в сторону пряди волосы, приоткрывая вид на край щеки, шею и ухо. Ахнув, я отпрянула, увидев вместо белоснежной гладкой кожи, чернеющие и слезающие струпья.
Лицо Амриты начало меняться на глазах, как в жутких фильмах, когда ужас происходящего настолько глубок, что невозможно отвести глаз, словно оказавшись в ловушке собственного страха.
Кожа девушки иссыхала, утончалась, скукоживалась, оголяя череп. Глаза западали, чернея. Волосы осыпались вниз подобно мертвым листьям. Платье обращалось в лохмотья, рваными кусками повиснув на ссутулившимся скелете.
Я попятилась, когда скелет медленно повернул ко мне своё изуродованное лицо, как-то очень плотоядно щелкнул челюстями и хрустнул шеей. Не успела я окончательно испугаться, как раздался всплеск и из воды вынырнуло что-то, похожее на плотную тень, приземлившись прямо передо мной. Следом такой же звук раздался с другой стороны, и всё новые и новые сгустки тьмы, лишь отдаленной напоминающие человеческие фигуры, падали передо мной. Когда выпрыгнула пятая по счету тень, фигуры вдруг разом зашевелились и двинулись на меня.
Я выставила вперед руки в защитном жесте, отступая назад и пытаясь призвать огонь. Итогом всех моих стараний стали незначительные огненные вспышки, сорвавшиеся с ладоней, после чего я зашаталась, ощущая, как слабость охватывает тело. Давно, слишком давно я не питалась.
А тени подходили все ближе и ближе, я уже чувствовала исходящий от них затхлый запах испорченной, несвежей, застоявшейся воды. Говорят, вода не может испортиться, но эти тени были явно с истекшим сроком годности.
У меня все еще оставалась надежда как-то избежать встречи с этими истекающими черными потоками созданиями, но когда я уперлась спиной во что-то твердое и холодное, надежда растаяла. Я понятия не имела, умеют ли тени смеяться, но, кажется, ближайшая ко мне довольно усмехнулась, хотя у неё не то, что рот, даже лицо отсутствовало.
— Кажется, вечер перестает быть томным, — пискнула я в тот момент, когда отросток тени, напоминающий руку вцепился мне в горло и приподнял мою бесполезно потряхивающуюся тушку над землей, пару раз вроде как случайно ткнув затылком об стену с рисунками.
— Брррбударрррбуль, — раздалось непонятно откуда.
— Шо буль-буль? — попыталась разобрать я, ведь если со мной хотят пообщаться, невежливо изображать внезапный приступ глухоты, хотя и очень хотелось.
Но тень отвечать не захотела и просто отправила меня в полет, который окончился оглушительным погружением в воду.
***
— О, выловил, — радостно гаркнул знакомый голос.
И меня, ухватив за шкирку словно нагадившего не в тот лоток котенка, выхватили из воды, не самым бережным образов швырнув на сушу.
Перед глазами все плыло, мозг болтался в каком-то мареве, а все тело сотрясал конвульсивный, надсадный кашель, причем ощущения были такими, словно я едва не проглотила собственные легкие.
— Полегче, — что-то костляво-острое постучало по спине. — А то ты сейчас сама себя наизнанку вывернешь.
Я лишь отмахнулась, стряхивая с себя чужую руку и зашлась в еще одном приступе кашля.
— Я бы предложил тебе воды, — все в той же снисходительно-насмешливой манере продолжил голос. — Но не думаю, что из этих луж стоит пить.
И я, наконец, узнала его, узнала этот голос.
— Сам ты лужа, — сквозь спазматическое содрогание выдавила я. — Вертикальная и бесполезная.
— Полегче на поворотах, девочка, — в ответ прошипели мне и, судя по интенсивности неприятного запаха, шипели прямо в лицо. — Я тебя выловил, я же могу тебя обратно и отправить. В бесконечное, так сказать, плавание.
Я, наконец, смогла более-менее нормально вздохнуть и кое-как сесть, потому что до этого я стояла на четвереньках, всем туловищем ощущая бренность бытия.
Сев, потерла лицо, убирая с глаз прилипшие волосы и взглянула на своего спасителя.
— Я бы проблевалась от твоего пафоса, но у меня желудок уже сросся с позвоночником, так что, извиняй, — сообщила я болтающемуся с полуметре над дорожкой Магнусу.
— Ненавижу тебя, — заявил он, зло щурясь.
— Взаимно, дорогой, взаимно, — пропыхтела я, поднимаясь.
Теней уже не было, более того, не было и Амриты, а вода в водоемах стала опять похожей на воду вместо черного масла.
— Что это было? — я с трудом перевела дух.
— Предполагаю, что месть, — проронил мертвый некромант и поплыл над дорожкой в сторону выхода из этого странного помещения, воздух в котором ощутимо похолодел и в целом стало ощутимо неуютнее. Нельзя сказать, что до этого момент было очень приятно здесь находится, но именно сейчас создавалось ощущение пустоты и заброшенности, как… в старом разваленном склепе.
— И кто кому мстил? — растерянно оглянувшись по сторонам, я подхватилась и поспешила догнать Магнуса. Еще одна заметная перемена — огонь практически потух. И как только я сделала последний шаг, сходя с дорожки, позади меня всё окончательно погрузилось в темноту. Словно я, как единственное живое существо, еще поддерживала в них силу. И когда я ушла — ушла и сила.
— Морская фея тебе, — не оборачиваясь ответил Магнус, подплывая к чаше. Его обычно надменно-постное лицо вдруг изменилось, глаза возбужденно округлились, а по тонким губам зазмеилась улыбка.
— Уйми свои порывы, — посоветовала я командным тоном. — Чаша не наша, и вообще, вдруг конец света начнется, если её тронуть.
Магнус ощерился:
— С каких пор ты и я трансформировались в «мы»? — а после скорбно вздохнул: — К ней может прикоснуться только владелец. Его имя прописано надписью, которая ничем не стирается. По прочтении — слово за словом гаснет, а потом вновь проявляется.