Я громко расхохоталась, откидывая голову назад.
— Ты? Терпеливый? Да твою фотографию надо поместить в словаре, — отсмеявшись, выдохнула я. — Напротив антонима слова «терпеливый». Ожидать от тебя терпения все равно, что ожидать от радуги монохромности.
— Я просто добрый, — ощетинился на меня призрак, замерцав в пространстве, что выглядело так, словно кто-то попытался переключить канал.
— Ага, как голодный волк, — уже без смеха заявила я, напряженнее всматриваясь в призрака. — Ты себя как чувствуешь?
— По-прежнему мертвым, — рявкнул Магнус. — Я правда хочу тебе добра!
— Или ты просто хочешь стать менее мертвым, — задумчиво пробормотала я. — Веря в то, что я могу помочь тебе переродиться.
— Я бы найти способ с тобой договориться, — вдруг странным тоном, в котором далеким эхом безвозвратно утраченных дней слышалась церемониальность и клятвенность, произнес призрак. — Или убить.
— Не знаю, что это значит, — покусав губу, ответила я. — Но ощущение такое, как будто ты только что мне присягнул.
— Когда-то давно я действительно присягнул на верность одному человеку, — не сводя с меня странно-светящихся глаз, проговорил призрак. — И я продолжаю быть верный своим обещаниям. И этому человеку. Знаешь, любовь проходит, дружба распадается. И только кровные клятвы нерушимы навсегда.
Мое лицо вытянулось.
— Меня сейчас разрывают напополам очень противоречивые чувства. Одна часть меня хочет выяснить, откуда ты знаешь «Крестного отца», а другая кричит, что это лишняя информация.
— Из всех жизненных ситуаций самая выигрышная — когда враг преувеличивает твои недостатки. Лучше этого может быть лишь такая, когда друг недооценивает твои достоинства, — некромант продолжил поражать меня в самое сердце.
Я замахала на него руками, словно отгоняя невидимую мошкару.
— Вот только не надо мне цитировать всего «Крестного отца»! В твоем исполнении это выглядит странно. И стремно! И мне нужно в туалет, — в конце концов, заявила я.
— Зачем? — неподдельно изумился призрак.
Я встала и уперла руки в боки.
— Монетку на память в унитаз бросить, чтобы вернуться! Ты совсем не в себе? Есть что, еще какие-то причины по которой люди ходят в туалет, кроме очевидной?
— Ну, мало ли, — Магнус немного сконфуженно почесал висок, отводя взгляд.
— Действительно, мало. Мало у кое-кого мозгов в той штуке, которая на плечах болтается, — заворчала я и потопала в самый дальний угол пещеры, надежно скрытый от посторонних взглядов полутьмой.
С каждым шагом я удалялась все глубже и ориентироваться становилось все сложнее. В какой-то момент шуршание песка под ногами сменилось хрустом чего-то хрупкого, что продавливалось под моими ногами, превращаясь в крошку. Пройдя еще несколько метров, я поняла, что уже окончательно ничего не вижу, с трудом понимая, откуда пришла и в какую сторону мне следует двигаться, чтобы вернуться обратно. И хотя я все время двигалась прямо, было ощущение, как будто я свернула куда-то не туда, ведь по идее, я уже должна была упереться в стену пещеры.
Подняв правую руку я поводила ею в воздухе, пытаясь обнаружить возможные препятствия, однако пальцы нащупывали лишь воздух. Та же ситуация повторилась, когда я попыталась обследовать окружающую обстановку левой рукой.
— Надо возвращаться, — решила я, мигом расхотев справлять естественную нужду.
Развернувшись, я случайно сделала шаг в сторону, и моя нога по щиколотку ушла во что-то мягкое, густое и вязкое.
— Фууууу, — брезгливо передернуло меня. Захотелось тут же забраться по шею в воду и основательно вымыться, потому что и запашок вдруг появился соответствующий — аромат гнили к которой примешивалось нечто сладковато-приторное, что при вдыхании как будто оседало тонкой пленкой на нёбе.
Преодолевая отвращение, я отправилась назад, к берегу на котором оставила Магнус, стараясь шагать строго в пределах одной линии. Через время тьма стала рассеиваться, и я поняла, что это не просто темнота, появившаяся из-за недостатка освещения. Это черный туман, клубящийся, стелющийся, заползающий в рот, нос и глаза. И чем ближе к озеру, тем более редким он становился, словно не решаясь простираться дальше.
— Как успехи? — как бы между делом поинтересовался Магнус. — Ты там так долго пробыла, что я уже начал беспокоиться за твое здоровье.
— За себя лучше беспокойся, — проворчала я, осматривая ногу, которая на удивление выглядела абсолютно чистой. Так, словно я не шагала две минуты назад по болотам в кромешной тьме. — Я там на что-то странное наткнулась. То ли трясина, то ли просто грязи по колено. И еще…Там — нет стены!
И неистово замахала рукой в указанном направлении.
— Да что ты говоришь? — фальшиво удивился Магнус.
— Ты знал, — поняла я, роняя руку.
— Подозревал, — уклончиво уточнил Магнус. — Просто не хотелось проверять самолично. После встречи с драконом, неожиданно вынырнувшим у меня перед самым носом с адским пламенем изо всех возможных мест, я не очень тороплюсь осваивать новые горизонты. А тут ты так удачно захотела уединиться.
— Там воняет так, словно что-то сдохло и гниет на протяжении полувека, — поделилась я, обнимая себя за плечи в бесплодной попытке согреться. — А еще там вместо песка под ногами что-то, похожее на ореховую скорлупу. Очень странно ощущение, когда идешь по ней, а она рассыпается под ногами…
— Что ты сказала? — подхватился вдруг призрак. Его глаза распахнулись, словно он услышал нечто невероятное. И, наверное, он бы побледнел, если бы смерть не сделала его бледным на веки вечные.
— Что это было странно, — медленно повторила я, так же медленно отодвигаясь от пугающего своими вспыхнувшими алым цветом глазами. Мне даже показалось, что я вижу в его глазах светлячков, которые красными точками слетались к зрачку.
— Нет, до этого, — торопливо отмахнулся призрак. — Ты сказала, что под ногами что-то хрустело!
— Ну да, сначала был песок, но когда вокруг совсем стало темно, песок закончился.
— А потом?
— А потом я вступила в какую-то жижу, резко завоняло, меня чуть не стошнило и я отправилась назад, — перечислила я все свои действия. — Писать мне перехотелось, если тебя это интересует.
— Вот это, как раз-таки, меня интересует в меньшей степени, — презрительно втянул щеки призрак, подхватился, взлетев в воздух и медленно подплыл к тому месту, где начинал сгущаться мрак.
— Знаешь, мне кажется, это не просто тьма, — поделилась я своими размышлениями. — Это больше напоминает туман.
— Почему? — и Магнус скрестил руки на груди в своем истинно некромантском жесте.
— Он осязаем. И у него есть вкус, — я попыталась описать, пощелкав в воздухе пальцами: — Маслянистый, немного горьковатый, липкий. Он как будто пачкает тебя изнутри.
Внешне Магнус никак не изменился. Не дрогнула ни одна мышца на лице, не закралось сомнение в складки лба, не затрепетали ресницы и не побледнела кожа. Хотя в его случае и так можно устраивать соревнования с бледными поганками, которые на фоне его мертвой моськи покажутся цвета хорошо прожаренных на гриле сосисок. И все же…
И все же, я уже достаточно хорошо успела изучить его и его нагло-самодовольные повадки, чтобы заметить то неявное изменение, которое произошло. И хотя внешне это было чем-то практически неуловимым, неслышимым и незримым, я буквально кожей почувствовала перемену в нем.
25.
В одно мгновение призрак вдруг стал ощущаться словно учуявшая добычу гончая, которая мчалась по лесу не один час. И вот теперь — цель близко, практически у самого носа. Осталось лишь осторожно, вкрадчиво крадучись на пружинящих лапах приблизиться для совершения финального, смертельного, броска. И хотя сравнение с кем-то хладнокровным, пресмыкающимся и чешуйчатым было бы более уместно в случае с Магнусом, я вдруг поняла, что, несмотря ни на что, продолжаю заигрывать с опасностью. И что еще более важно, эта опасность всегда рядом, в шаге от меня.
— Дуат, — едва слышно выдохнул призрак.
— Это ты сейчас так ругнулся? — выгнул я бровь, пытаясь сохранять невозмутимый вид. — Или это твое стоп-слово?
Вопреки уже устоявшейся традиции, призрак никак не отреагировал на мой колкий выпад, а вместо этого уставился куда-то мне за спину так, словно где-то там, в песке, засверкали несметные сокровища — изумруды, бриллианты, рубины. И каждое — размером со страусиное яйцо.