Боня зашлась в приступе явно искусственного кашля и кинула на меня предупреждающий взгляд из-под прикрывающей лицо ладони. Я понимающе кивнула, схватила ближайшие ко мне туфли, не особо их рассматривая, и, держа туфли в руке, босиком пошагала к сидхе.
— Ну, что, братец, потопали на танцульки? — задорно улыбнулась я.
— Братец? — переспросил Альмод, изумленно изгибая брови.
— Ага, — радостно кивнула я и, обойдя его, направилась к выходу.
7.
Он догнал меня, когда я уже стояла перед широкой винтовой лестницей, вызвавшей определенные вопросы.
— Мы что, в башне?
— Да, — ответил Альмод и аккуратно, но чувствительно подтолкнул меня под лопатки, заставляя начать спуск. — Она расположена в юго-западной части замка, на углу. Является самой высокой из всех, имеющихся в Авалоне. Всего Элизий включает в себя пять башен — четыре по краям и одна, донжон, в центре. В центральной башне, которая называется Королевской, находятся покои короля. Но нам надо попасть во дворец, он называется Нефритовым. Имеет четыре яруса и расположен непосредственно рядом с замком. В Нефритовом дворце осуществляются приемы, проводятся балы и другие официальные мероприятия. А в замок и его башни допускаются лишь те, кто здесь живет, то есть, королевская семья и их прислуга.
— Интересная у вас привычка давать всему подряд изысканные названия. Эта башня тоже удостоилась подобной чести? — я внимательно смотрела себе под ноги. Ступеньки были выполнены из белого с черными прожилками мрамора. О перилах здесь, по-видимому, вообще ничего не слышали, потому что с одной стороны лестница заканчивалась стеной, а с другой — обрывом. Шагать по такому архитектурному изобретению на высоких тонких каблуках было не только неудобно, но и очень опасно, потому как обувь устойчивостью не отличалась, а подошва постоянно скользила по узким ступенькам, так и норовя отправить меня в полет вниз головой. Один раз я опасно пошатнулась и с перехватившим от страха дыханием зависла над лестничным колодцем, только через пару мгновение осознав, что еще не лежу внизу грудой переломанных костей только потому, что Альмод успел подхватить меня под руку.
— Гм, — откашлялась я, выравниваясь. — Спасибо.
— Всегда пожалуйста, сестренка, — хмыкнул Альмод и не отпуская моей руки, обогнул меня сбоку и пошел вперед. Мне оставалось только следовать за ним покорной овечкой. — И да, у этой башни есть название. Она называется Башня Принцессы.
— Всё в лучших традициях сказочной литературы, — сыронизировала я. — Дракона к этой башне не хватает.
Мы достигли подножия лестницы и вышли к широкой галерее, где не было ни одного окна, зато по всему потолку красовались гроздьями развешенные канделябры с многочисленными зажженными свечами. Я хмуро покосилась на подрагивающие огоньки и на всякий случай прикрыла макушку ладонью. Этот жест не укрылся от уверенно шагающего по галерее Альмода.
— Успокойся, свечи заколдованы, — очень «вовремя» просветил меня он. — Они не потухают и не оплавляются. А потому за свои волосы можешь быть спокойна.
Окружающий мир порождал беспокойство и подозрения на каждом шагу, бородатый блондин, упорно претендующий на статус моего родственника — тоже не внушал доверия, вызывая исключительно желание сломать ему пару костей, а потому руку опускать я не стала. Даже если свечи не опасны, мало ли, что еще может болтаться под потолком в этой зачарованной галерее, помимо неиссякаемых свечек. И только я задумалась об этом, попытавшись внимательнее присмотреться к особо темному углу, где, как мне показалось, мелькнули красные огоньки, как галерея закончилась и мы, чинно шагая, вышли к новой лестнице, ведущей вниз.
Она также была выполнена из мрамора, но на этот раз светло-мятного оттенка. Тем же цветом радовали глаз и объемные колонны, подпирающие высокий потолок по обе стороны от ступенек. Дополняли колонны два мускулистых и не до конца одетых туловища, чуть оживившиеся при нашем появлении.
— Познакомься, — предложил мне Альмод таким тоном, который обычно исключает возможность самостоятельного выбора. — Это Киан, — высокий, такой высокий, что мне приходилось задирать голову, чтобы посмотреть ему в лицо парень кивнул. Он ярко выделялся смуглой кожей и длинными, до пояса, черными волосы, спереди заплетенными в тонкие косички. В чертах его такого красивого, что оно казалось нарисованным, лица угадывалось нечто восточное. Если бы я встретила его в своем мире, то решила бы, что у него в роду были филиппинцы или возможно, японцы. Но имелось еще кое-что, что никогда не позволило бы спутать его с обычным человеком — не только неестественно идеальное лицо, а также тело того, кто даже в кровать тащит с собой гирю, а вертикальные зрачки, окантованные светло-розовой радужкой. — А это Гай, — второй парень, стоящий рядом с первым лихо улыбнулся, пытаясь принять более приветливый, чем у соратника вид. Но улыбка не смогла скрыть изучающего взгляда, которым меня буквально «ощупали» с ног до головы. И то, что он увидел ему явно пришлось не по вкусу.
— Что, не нравлюсь? — не стала я скрывать неприязни, в ответ нагло рассматривая густую шевелюру цвета опавшей листы, чем-то напоминающую львиную гриву, а также его разные глаза, один — полночно черный, а другой — цвета топленого молока.
— Слишком мелкая, — криво усмехнулся Гай, поправляя плечевую перевязь, пересекающую наискосок голую грудь и поддерживающую ножны с мечом. У Киана имелась такая же. В смысле, грудь. Голая и мускулистая. А вот меч и клинок с длинным тонким, похожим на иглу, лезвием поддерживала кожаная конструкция, болтающаяся на поясе. — И слишком задиристая.
— Рада, что не угодила, — фыркнула я. — Ты мне тоже не понравился.
— Ты еще даже не поняла, кто перед тобой, девочка, — не остался в долгу Гай.
— Девочкой будешь называть ту шлюху, которая согласиться тебя интимно обслужить, — рыкнула я.
— И возможно, ею станешь ты, — в красноречивом жесте он прикоснулся к поясу своих штанов.
— Только в твоих влажных фантазиях, — в ответном жесте я красноречиво отправила его в долгое пешее путешествие. Парень, возможно, не понял, что я хотела ему сказать, но зато мне полегчало.
— Хватит, прекратите, — распорядился Альмод и выступил вперед, становясь между мной и теми, чьим основным хобби являлось, очевидно, превращение собственного пресса в булыжную мостовую.
— Твоя новая подружка слишком дерзкая, — я на этих словах как раз выглянула из-за плеча Альмода и успела увидеть, как Гай облизнул нижнюю губу. — Ты бы последил за её язычком. Ну, или этим могу заняться я. Пару часов со мной, и девчонка будет, как шелковая.
— Она не моя новая подружка, Гай, — расправил плечи Альмод, который ни по росту, ни по стати им не уступал. — Это ис-рейна Благого двора Инриэль, Прицесса Света и Теней, моя старшая сестра и ваша новая госпожа.
Секундная заминка, в течении которой на меня, скромно вытягивающую шею из-за спины Альмода, изумленно взирали две пары нечеловеческих глаз. Презрительно-высокомерное выражение слетело с их лиц, сменившись растерянностью и смятением. А после парни синхронно рухнули на одно колено, склонив головы. Очевидно, что передо мной.
— Вольно, — пробормотала я, не зная, что еще сказать. Но парни остались стоять на одном колене, упершись взглядом в пол.
— Киан — начальник твоей личной гвардии, Гай — его заместитель, — пояснил Альмод, поворачиваясь ко мне. — На сегодняшнем вечере они будут выполнять роль твоих личных стражей. В дальнейшем, куда бы ты ни пошла, рядом с тобой должна быть охрана.
— Ты меня видел? — скривилась я, скрещивая руки на груди, что было очень неудобно из-за выреза до самого пупка, так как своим движением я лишь еще выше приподняла грудь. Хотя она и так едва не болталась у меня на ушах. Сделать образ еще развратнее, чем он уже был, можно было только в одном случае — пойти на бал в одних туфлях и подвязках. — Я могу за себя постоять.
Я опустила руки, потому как Альмод вдруг резко забыл, где у меня находятся глаза.
— Особенно хорошо у тебя это получится в этом платье, — спустя пару мгновений чуть хрипло заметил Альмод.
— Распинывать врагов я умею в любой одежде, — заверила его я и попыталась незаметно поправить чуть приспустившийся чулок, но сделать это в платье, которое своим подолом уже успело подмести половину полов в замке оказалось практически невозможно.
— Нет, — решительно заявил Альмод. — Они будут рядом с тобой до тех пор, пока ты не вернешься в свою спальню. А потом будут всю ночь охранять под дверью.
— Как самые прилежные песики в мире! — засверкав зубами в широкой ехидной улыбке вырвалось у меня. — Да я лучше битого стекла наемся, чем проведу в обществе этих полуголых циркачей еще хотя бы минуту.
— Я так решил, Риэль, — очень тихо, но таким тоном, которому нельзя не подчиниться низко прорычал Альмод и глаза его вдруг на мгновение залило ярким светом. — И это не обсуждается.
— Ладно, — я сглотнула. — Твоя взяла. Но на будущее, меня зовут Серафима. Можно просто Фима.
— Знаешь, — мужчина вдруг сделал шаг ко мне, приперев к стенке и нависнув тяжелой грозовой тучей, от которой не знаешь, чего ожидать. То ли она пройдет мимо, то ли разрядится ливнем и громом, начав метать молнии тебе под ноги. — Всю свою жизнь я жил с осознанием того, что у меня есть старшая сестра.
— Время для семейных историй? — захлопала я ресницами. — Как-то неожиданно оно наступило. Погоди, пока я сбегаю за мемуарами своей бабули.
— Заткнись и слушай, — оборвал он мои словестные экзерсисы. — У меня всегда была старшая сестра. А потом ты просто взяла и…исчезла. Из моей жизни. Из жизни всего двора. Ты не подумала ни о ком. Ни обо мне, ни об отце. Ни о тех, кто верил в тебя и был верен тебе. Ты поступила так, как считала нужным, решив не учитывать желания других. И вот теперь, моя старшая сестра вернулась домой. Но что я вижу? Вместо сильной, властной и красивой женщины, которая всегда знала, что и для чего делает, передо мной стоит вздорная, пытающаяся выглядеть дурой, неумело хохмящая девчонка, не способная видеть дальше собственного носа и при этом уверенная, что ей известна истина в последней инстанции. Ты не моя сестра, каковой я её запомнил. Ты не моя сестра, которую я ждал годы. Ты её бледное подобие, серая тень на грязном стекле. Но ты ею станешь. Я верну свою сестру даже если мне придется вылепить её из того паршивого материала, которым ты являешься сейчас. И мне всё равно, согласна ты с этим или нет, нравится тебе это ли не особо. И я буду звать тебя так, как захочу.
Что-то внутри меня дрогнуло, когда он выговаривал все это глядя мне строго в глаза. И не только из-за того, что именно он говорил, но и из-за того, как он это говорил. Он верил в свои слова. Они шли от сердца. И я какими-то обрывками уставшего сознания поняла — он говорит правду. Он ни перед чем не остановится, пока не вернет себе ту, которую, очевидно, очень сильно любил. Но даже, если я и была той, другой, в чем у меня имелись сильные сомнения, её уже было не вернуть. Не столько потому, что это было невозможно. Кажется, в мире нет ничего не возможного. Сколько потому, что всё внутри меня отчаянно кричало, вопило, царапалось и сопротивлялось этому. Если и присутствовали где-то на дне моей личности остатки той, другой, то ни она не хотела быть возвращенной, ни я не хотела быть снова ею.
— Знаешь, — я выпрямила спину и ткнула братцу пальцем в грудь. — Зажиматься с тобой в темном углу, конечно, увлекательно, но ты вроде говорил, что нас ждут.
Альмод медленно отступил назад, давая мне возможность дышать полной грудью. Я поправила платье и посмотрела на всё еще изображающих статуи охранников. Если уж и идти на казнь, то в толпе как-то повеселее будет. Так что, пусть действительно болтаются рядом и создают приятно угрожающий фон.
— Что надо сделать, чтобы они встали? Щелкнуть кнутом и звякнуть шпорами? — намеренно ласково поинтересовалась я.
— Просто приказать, — дернул плечом Альмод. — В тебе королевская кровь, ты должна уметь приказывать.
— Быть и притворяться — две разные вещи, — пробормотала я, посматривая на стражей с разных сторон и не зная, как подступиться к этому сосредоточению тестостерона.
— О, Великая Мать, — раздраженно закатил глаза Альмод, наблюдавший за мной. Развернувшись к стражам, он отрывисто проговорил: — Киан, Гай, за работу.
Парни, которые как мне показалось, до этих слов даже дышали через раз, разом встали, и, удерживая руки на рукоятках мечей, направились ко мне. Я подавила желание попятиться назад, настолько пугающим выглядело их шествие, но дойдя до меня, они развернулись и заняли позиции по правую и левую сторону. Киан находился на полшага впереди справа, Гай занимал позицию зеркально противоположную, то есть, с левой стороны на полшага позади. Такая диспозиция не устроила Альмода. Оттеснив Гая чуть в сторону, он встал рядом со мной и благородным жестом, преисполненным чувства собственного достоинства, предложил мне локоть, в который я тут же вцепилась и с удовольствием повисла на руке братца. К его чести, он при этом не дрогнул и даже в лице не переменился. Либо мой вес ему был как слону кленовый листик, либо мужская гордость не позволяла со стоном перехватиться за стеночку.