Сидящий передо мной парень затянулся было сигаретой «Marlboro», но поперхнулся и закашлялся. Наклонился, изогнулся, скрючился, держа сигарету в пальцах. Его товарищ Як похлопал его по спине.
Я аккуратно забрал сигарету и затушил в черной металлической пепельнице в форме тарелочки с острыми краями. К тарелочке приварена фигурка чертенка с большими глазами, держащего в руках трезубец.
— Не надо так переживать, коллега, — я успокаивающе поднял руку. — Постараемся решить эти ваши проблемы с Косым. Вы обратились по нужному адресу. Тем более, что я и так собирался в Ленинград. У меня дела в северной столице. Поэтому бросайте курить. Вам понадобится много здоровья, когда мы будем праздновать победу над этой сволочью.
Кеша Дронов по кличке Фред перестал кашлять и вытянул губы в неправдоподобной улыбке. Взял граненый стакан с вишневым и яблочным компотом, выпил большими глотками. На его длинной шее усиленно двигался кадык, вверх-вниз, вверх-вниз.
Я оглянулся на своих ребят и тоже улыбнулся. Они улыбнулись в ответ.
Встреча с ленинградскими фарцовщиками проходила в отдельном кабинете закусочной «Сокол», в той самой, неподалеку от моей общаги. Я тут иногда встречался с людьми, обсуждал дела.
Ну как, отдельный кабинет? Небольшой уголок, отгороженный двумя деревянными лакированными ширмами, каждая из четырех секций. Высотой два метра с лишним, украшена резьбой, раздатчица Лидия Михайловна уверяла, что ширма индийская. Надо будет потом показать Мадхави, спросить, так ли это?
Поэтому звуки из общего зала до нас все равно доносились хорошо. Пол кафельный, столики и стулья с металлическими ножками, окна широкие, под подоконником чугунные батареи.
Чтобы встретиться с ленинградскими гостями, мы соединили три квадратных столика с покрытием из ДСП и пластика, накрытыми клеенками. Подали самый обычный обед, на первое борщ и салат с морковкой, на второе котлета с пюре и компот из сухофруктов. На пластиковых подносах с алюминиевыми приборами.
На стене висел плакат с изображением поварихи с белым фартуком и косынкой рядом с огромными кастрюлями, с поварешкой в руках и надписью: «Работница, борись за чистую столовую и за здоровую пищу!».
Ленинградцы, наверное, ожидали, что мы отведем их в «Прагу» или в «Мелитополь», но я предпочитал там не светиться. На встречу взял Капусту, Пашу и Бочку.
А гостей всего двое. Тот самый Фред, то бишь Кеша Дронов, весьма модный и приличный молодой человек, старше меня на два года и студент четвертого курса Технологического института, в джинсовом костюме и популярной куртке «аляске».
Второй тоже модник, Як, то есть, Яша Вадимов, в светло-коричневом вельветовом костюме, в белой водолазке, закрывающей горло и в кожаном пальто с меховым кроличьим воротником.
Да, модные парни, очень модные. И очень напуганные Косым. Узнаю почерк старого друга.
— А как вам удалось здесь с ним справиться? — откашлявшись, спросил Фред. — Через знакомых в ментуре?
Я улыбнулся и покачал головой.
— Только благодаря высокой силе искусства. Это долгая история и я расскажу ее, когда поедем в Ленинград.
Фред слабо улыбнулся,
— С искусством в нашем городе все хорошо. Тогда с Косым можно справиться. Я правильно понял, что ты тоже поедешь к нам в Ленинград?
Я кивнул. Да, совершеннейшая правда. Сейчас январь 1973 года. За осень и зиму мне удалось наладить полулегальный бизнес.
Фарцовка в трех гостиницах: «Интурист», «Белгород» и «Россия» отработаны до автоматизма. Я туда почти не вмешиваюсь. Но внимательно отслеживаю получение прибыли, скорость отработки заказов, жалобы клиентов.
У меня есть там свои люди среди официантов и горничных. Я встречаюсь с ними иногда, спрашиваю, как дела. Пока все вроде тихо, идет своим чередом.
А еще я обязательно поддерживаю связь с иностранцами. У меня есть три черные записные книжки с телефонами зарубежных гостей, они там зашифрованы. Время от времени я тоже звоню им, напоминаю о своем существовании, спрашиваю, как дела. В декабре поздравлял всех с Новым годом и рождеством. А вот работу с ними ведут Ракета и Капуста.
Сарафанное радио исправно поставляет покупателей. С каждым месяцем их все больше, потому что люди приезжают в Москву за импортным ширпотребом и сразу попадают к нам. Система уже налажена. Все знают, что у нас нет подделок и только настоящие фирменные вещи из-за бугра.
— Мы открываем в Ленинграде два рыбных магазина «Морское чудо», — объяснил я. Надо объяснить гостям, чего ради я собрался в их края. Чтобы не подумали чего лишнего. — Уже присмотрели здания и скоро начнем ремонт.
Кеша удивленно покачал головой и расширил глаза.
— Ага, ты тоже там участвуешь! Я видел агитацию по телевизору. Мой дядька в день открытия даже в Москву ездил. Приехал в восторге, с рюкзаком рыбы. Ну да, если в Ленинграде откроется «Морское чудо», к вам выстроится целая очередь.
Это точно. У нас три магазина в разных частях Москвы. В декабре мы получили положительное заключение межведомственной комиссии, хотя это и далось нелегко.
Стоило мне кругленькой суммы денег в семьдесят пять тысяч рублей, а еще недели ужинов и кутежей в «Праге» для членов комиссии. Я мог позволить такие расходы, потому что прибыль от фарцовки в трех гостиницах превысила шестизначную сумму в рублях.
Что касается нелегальной икры, то мы договорились с Фигурновым. За ним стоит кто-то еще, но я пока не вычислил, кто именно. Яшков явно не в курсе, возможно, это Ивушкин. Жожо, сколько я его не пытал, так и не раскололся. Обращаться к Кореневу я не стал, нечего ему знать про это.
Продажи в консервных банках прекращены, слишком опасно. Мы просто торгуем излишком по старинке. Из-под полы, на заднем дворе, в подсобке магазина. Пропускаем только доверенных людей.
Сами продажи через консервы наверняка идут где-то еще, но не через нас. Это я знаю точно.
— Когда выезжаем? — спросил Кеша. — Чем быстрее, тем лучше.
Само собой. У меня как раз сейчас есть время заняться Ленинградом и Косым. Он не должен снова восстать там из пепла.
Если Косой подомнет под себя рынок фарцовки в Ленинграде, то потом неизбежно опять придет в Москву. А мне это совсем ни к чему. Лучше придавить гадину в зародыше.
— Выезжаем сегодня, — ответил я и снова отметил удивленное лицо Кеши, сидящего напротив меня по другую сторону стола. — Через час. Я готов, поехали.
Лицо стоящего впереди парня не выражало никаких эмоций.
— Ты уверен? — переспросил Косой, чувствуя, как по спине, рукам и коленям побежали противные мурашки. — Это точно? Отвечаешь за базар?
По лицу парня проскользнула пренебрежительная ухмылка. Он всегда подчинялся приказам Косого со снисхождением. Как будто делал одолжение.
В другое время Косой моментально загасил бы такое отношение. Он не терпел ни малейшего неуважения и старался строго наказывать виновника за любые его проявления.
Это азбука власти. Подчиненные должны бояться шефа больше, чем любить. Страх и уважение — это как корни дерева под названием власть. Убери их — и дерево вскоре засохнет и рухнет.
Да, Косой прекрасно понимал все это. Но еще понимал, что сейчас другая ситуация. Он вынужден терпеть высокомерные усмешки.
Почему? Да потому что он, как ни крути, приблудная собака. Прибежал сюда, зализывая раны, как хромой пес.
Глава зеленогорских уголовников Дурдом любезно принял его из Сочи, где Косой прятался после Москвы. Они слегка знакомы с давних времен. Еще с тех пор, когда Дурдом взял под свой контроль трассу на Выборг в Карельском перешейке.
Это чрезвычайно выгодная дорога. По ней на выходные в Ленинград ездили турмалаи, то есть финские туристы, желающие оттянуться по-полной. Они уже знали, что расплачиваться за удовольствия можно фирменными вещами, и специально везли с собой целые тюки с импортной одеждой. Обменивали еще на трассе.
До поры до времени шустрые фарцовщики Ленинграда тусовались на этом направлении. Они собирали гостинцы с туристов чуть ли не с самой границы с Финляндией, облюбовав все железнодорожные станции и придорожные кафешки.
Все центровые сначала толпились у «жердочки», то есть у медной изгороди вокруг витрин Елисеевского магазина. Там они распределяли маршруты и места для «бомбежки» на Выборгской трассе. Потом садились на фырчащие мотоциклы «Явы» и «Уралы», мчались по оговоренным направлениям.
А потом пришел Дурдом. Он первым сообразил, что гораздо выгоднее грабить полулегальных фарцовщиков, чем случайных прохожих. Утюжники никогда не обратятся в милицию, да и содрать с них можно гораздо больше, чем с обычного пьяного железнодорожника со станции Териоки, как раньше назывался Зеленогорск.
Постоянные нападения на фарцовщиков заставили их реже выезжать за черту Ленинграда. Тогда люди Дурдома принялись сами обслуживать финнов на трассе, но гораздо хуже, чем интеллигентные студенты иняза. Они контролировали продажу водки финикам и проституцию. До поры до времени Дурдом был доволен существующим положением.
Но пришел Косой, осмотрелся и предложил взять под контроль и Ленинград. Дурдом подумал и согласился.
Тогда Косой с Бульдозером и парнем Дурдома поймали одного из фарцовщиков по кличке Як и хорошенько его отмутузили. Надо было сломать руку, не только ребра, но вмешалась прохожие.
Но главное сделали. Отправили послание, чтобы фарцовщики не рыпались и теперь у них есть крыша. Под которую они все должны перейти.
И вот теперь парень от Дурдома пришел с важным сообщением.
— Уверен, — подтвердил он с гаденькой улыбочкой. — Сведения сто процентов. Одиссей скоро приедет в Ленинград. Нам подтвердили из Москвы.
Вот сволочь. Мерзкая сволочь. Косой остался сидеть в той же позе, чуть согнутый, с опущенной головой, руки на коленях. Хотя ему очень хотелось вскочить с бордового тряпичного кресла с деревянными подлокотниками, схватить человека Дурдома и выбить с его рожи гадливую улыбку.
При одном только упоминании имени Одиссея у него участилось дыхание и мурашки бегали под теплым шерстяным нижним бельем. Глаз, который косил с детства, заболел так, будто в него воткнули раскаленный гвоздь.
— Когда? — глухо спросил Косой. — Когда он приедет? Дайте мне дату и я его близко к Ленинграду не подпущу. Одиссею сюда нельзя заезжать.
Парень пожал плечами.
— Точно неизвестно. Но вполне возможно, что скоро. Это только Дурдом знает.
Косой стремительно поднялся. Бульдозер сзади тоже встал. Также, как и шеф, он мечтал расправиться с Одиссеем.
— Где Дурдом? — спросил Косой. — Я хочу знать немедленно.
Не доезжая до Ленинграда, мы остановились перекусить в придорожной столовой. Небольшое чистенькое помещение на семь столов, накрытыми клеенками в красный горошек и новенькими стульями.
Хотя на коричневые деревянные полы посетители все равно натаскали грязный снег, за что кассирша то и дело на них кричала:
— Вытирайте ноги, написано же!
На дверях и в самом деле висело объявление. Но посетители, сплошь здоровенные крепкие мужики, с усами и чисто выбритые, в импортных полушубках поверх синих пиджаков, только добродушно усмехались в ответ.
Нет сил ругаться после восьмисоткилометрового суточного забега. Или, наоборот, лучше сберечь силы перед таким же длинным переездом.
У некоторых на головах фуражки с позолоченными кокардами. Я уже знал, что это знак «Совтрансавто», компании, занимающейся междунарожными перевозками.
И мы специально заехали в эту столовую. Перед нею вся стоянка заставлена огромными фурами.
Три новеньких грузовика МАЗ-504В и два Шкода-ЛИАЗ 706. Только сегодня, наверное, выехали из Ленинграда в Москву. Кузова по бокам забрызганы каплями грязного снега.
Я посмотрел на Кешу. Тот тоже глянул на меня и усмехнулся.
— Ну, что скажешь, Одиссей? Рискуешь подойти к ним? Выманить у этих людей хотя бы сигаретку «Kent»?
Мы вообще-то так и договорились. Еще по дороге сюда я усиленно расспрашивал, как фарцуют в Ленинграде. Оказывается, есть отличия от московской торговли. В том смысле, что возможностей больше.
Помимо иностранцев, огромными потоками заплывающими в культурную столицу, шмотки можно выкупать у дальнобойщиков и моряков.
И если до моряков грузового флота добраться проблематично, то шоферы большегрузов вот они. Как на ладони.
Правда, Фред тут же предупредил меня, что они настороженно относятся к незнакомцам на рейсе. Особенно, после того, как на Выборгской трассе на них начали наезжать бабуины Дурдома.
— Эти идиоты испугали шоферов, — объяснил Фред. — Разогнали всех наших. Они думали, что фарцевать — это раз плюнуть. Подкатил к иностранцу и пожалуйста. Он тебе все выложит за бутылку водки или банку икры. А то, что там подход надо найти к человеку, то, что с ним надо задружиться, войти в доверие, погладить по шерстке, они не учитывали, конечно же. Шоферы начали от них шарахаться, как от чумы. Они боятся, что их подставят. У них там знаешь, какие требования для работы, чтобы устроиться? Не хуже, чем в Мавзолей.
Я быстро подсчитал, какую прибыль упускают центровые Ленинграда. Минимум две тысячи долларов в неделю. Восемь-десять тысяч в месяц. Это самый минимум, с двух-трех грузовиков. А их пять десятков курсирует здесь через Балтику.
— А что же вы не объяснили им? — спросил я. — И потом, можно ведь договориться скидывать товар в других местах. Уже за Ленинградом, после выезда из города. Там, где эти придурки не шастают.
Кеша тяжко вздохнул. Видимо, я посыпал соль на кровоточащую рану.
— Мы пробовали, конечно же. Как без этого? Но шоферюги уже спрыгнули с крючка. Не уломаешь. Может, потом, но они не идут на контакт.
Я тут же загорелся. Мы ехали в новомодном вишневом ВАЗ-2101 «Жигуленке». Машина резво мчалась по дороге. Печка мерно гудела, перебивая рокот мотора.
— А если я смогу их уговорить сотрудничать? — спросил я тут же. — Снова? Давай половину прибыли, договорились?
Фред усмехнулся. Хотел закурить, но после того, как он закашлялся у меня, почти перестал употреблять сигареты. Поэтому приглашающим жестом указал на дорогу.
— Да пожалуйста, хоть всю прибыль. Мы вам дадим право работать на наших точках, вплоть до самого города. Главное, договорись с шоферами. Мы скоро как раз будем проезжать мимо одной столовой. Очень популярная на трассе. Все водилы там останавливаются, сидят, шутят, перекусывают. Отдыхают от баранки. Можем там остановиться, тоже пообедать. Там рискнешь. Что скажешь?
Я согласился и вот мы остановились у придорожной столовки. Все зашли вперед, а я чуть задержался у машины.
И вот сейчас Фред ткнул меня под локоть. Кивнул на водителей, с аппетитом сующих в рот ложки с ароматным борщом. Кстати, обеды тут, в столовке, ничего так, вкусные.
— Ну, давай, покажи нам класс. Как работают у вас, в Москве.
Я боязливо поежился. Робко посмотрел по сторонам.
— Думаешь, получится? Даже не знаю, тут все по-другому. Оказывается, это не так и просто.
Фред удивленно смотрел на меня. Он думал, что я сейчас ему продемонстрирую урок по мгновенной раскрутке водилы. Никак не ожидал, что я сдуюсь.
— Эге, что это я слышу? — спросил Кеша. — Я-то думал, легендарный Одиссей может по щелчку пальца скупить у шоферов всю фирму. Стоит ему только посмотреть на них, как они сразу прибегут со шмотками в зубах, виляя хвостами.
Я пожал плечами.
— Ну, раз на раз не приходится. Тут ведь всегда присутствует элемент неопределенности. Везения, так сказать. Кто знает, как может повернуться? Если я сейчас к ним подойду, они могут послать куда подальше. А то и в глаз вилкой ткнуть.
Кеша презрительно улыбнулся. Мой рейтинг явно упал в его глазах.
— Эх, а я-то думал! А как же тогда ты собирался…
Дверь открылась и в столовую заглянул один из шоферов. Покрутил головой, внимательно оглядывая посетителей, громко спросил:
— А Орлов который тут? Разговор есть срочный. По товарам.