Куренной промолчал, опустив голову. Да, это был явный прокол. Но оставалась еще надежда, что Аксенов позвонит сам. Ведь не зря же он приказал Алику оставаться на связи.
Однако мобильник молчал.
– Давайте-ка и вы по домам, пацаны, – сказал Шульгин. – Тут скоро такая заварушка начнется, что мама не горюй. Никакого толку от вас все равно не будет, а схлопотать шальную пулю запросто можете.
Наверное, участковый был прав. Но Алик почувствовал себя задетым.
Мало того, что Шульгин теперь стал вроде бы за старшего, да еще обращается с пацанами, как с детсадовской мелюзгой.
– Идите, идите! – продолжал участковый, не обращая внимания на упрямо набычившихся ребят. – А мобилу, Куренной, дай мне. Если твой полковник позвонит, я сам с ним поговорю.
– Не будет он с вами говорить! – сорвавшимся от обиды голосом ответил Алик. – Он вас не знает.
– Не твоя забота. Давай!..
Шульгин протянул руку.
И тут мобильник запиликал, словно только и ждал этого момента. Алик торопливо нажал кнопку:
– Слушаю!
– Александр, ты? – раздался голос Аксенова.
– Я.
– Ну рассказывай быстренько, что там у вас делается.
Страстное желание показать себя настоящим разведчиком сыграло с
Аликом злую шутку. Он заторопился, захлебываясь и путаясь в словах.
– Не части! – крикнул Аксенов. – Ни черта не понимаю!
Куренной осекся и со вздохом протянул трубку Шульгину.
– Алло! – Шульгин откашлялся. – Вы слушаете?
– Слушаю. Это кто?
– Участковый Шульгин. Я тут вместе с пацанами. Докладываю обстановку…
Шульгин обрисовал ситуацию четко, в нескольких фразах. И Алик скрепя сердце вынужден был признать, что он бы так не смог.
Закончив разговор, участковый протянул мобильник Куренному.
– Не надо, – угрюмо сказал Алик. – Пусть у вас останется.
Но прятаться по домам сейчас, когда начиналось самое интересное, пацаны решительно отказались и стали убеждать участкового, что ему одному не по силам проследить за всеми перемещениями боевиков.
– А если кого-нибудь из вас ухлопают? – сердито спросил Шульгин. -
Ведь я же как старший в ответе буду.
– Чего ты тут раскомандовался, Шульгин? – резко ответил Андрюха
Тюменев. – Мы не дети!
Серафим Андреевич, отчим Людки Швецововй, имел вредную привычку курить по ночам. Виной тому был слабый мочевой пузырь, властно требовавший отлить в совершенно не подходящее время, когда у добрых людей самый сон. А потом уж рука сама тянулась к сигарете.
Вот и сейчас Серафим Андреевич, справив малую нужду в ближайшем овражке, присел на бугорок и задымил. Тишина вокруг стояла до звона в ушах.
Народ, умотавшийся за день на огородных работах, спал мертвым сном.
Завтра все опять поднимутся чуть свет и начнут вкалывать дотемна.
Потом погрузятся в прицеп, сделанный из кузова большого грузовика, и чихающий тракторишко потащит усталых краснокумцев в город, к родным стенам.
Серафим Андреевич сделал последнюю затяжку до самого фильтра, задавил окурок сапогом и уже собрался идти досыпать, когда возникший вдалеке гул заставил его насторожиться. Гроза, что ли?..
Серафим Андреевич задрал голову к черному небу, в котором ярко горела спокойная луна и перемигивались звезды. Ночь определенно была ясная. А далекие раскаты грома все не прекращались, и Серафим
Андреевич почувствовал нервный озноб.
– Что за хреновина? – раздался за его спиной сонный голос Чванова, отца Витька.
Разбуженный странным гулом, он вылез из шалаша, где мирно спал рядом с женой.
– Да вот и я без понятия, – пожал плечами Серафим Андреевич. – Вроде гроза идет, а небо чистое.
Они стали прислушиваться вдвоем.
– Нет, это не гроза, – сказал Чванов, тряхнув смоляными кудрями, чуть тронутыми сединой. – Слышишь, без перерыва грохочет? Не гроза это.
– А что тогда?
– Пес его знает! Может, у военных учения?
– Среди ночи?
– Ну а что тут такого? Учения всякие бывают.
Серафим Андреевич в сомнении покачал головой.
Похоже, и Чванов не очень-то поверил собственным словам. Он поднялся на холмик, за которым прятался временный лагерь огородников, и встал там, вглядываясь в темную степь. Потом обернулся к Серафиму
Андреевичу и призывно махнул рукой.