Когда-нибудь растают льды
и догорят пожары
И дух стареющей вражды
Умолкнет, чтоб уйти.
И будет свет, чтоб отличить
Ошибки от удара,
И будут силы дальше жить
И не свернуть с пути.
Группа "Арктида", "Стена времён"
— Ааа — аа — ааа!
Громкий детский крик нарушил напряжённую тишину, царившую во "дворце". Когда у Эрики ночью начались схватки, прибежавшая Варика бесцеремонно выставила вождя из небольшой комнатки, отделенной от общего зала. Но вымыть руки не только мылом, но и самогоном, не отказалась — на это моего авторитета хватило.
Ант, помогавший мне в прошлом году с перегонкой, приготовил терновой браги в несколько раз больше, и теперь у меня снова был солидный запас "огненной воды". Убедить Круг Матерей применять ее для дезинфекции было несложно, и не один новорожденный не умер. Да и роженицы хорошо себя чувствовали. Единственная смерть при родах случилась с кроманьонкой Ллан, женщины не смогли остановить кровотечение. Что было тому виной — ее молодость, довольно крупная родившаяся девочка, или отец-неандерталец, чьи гены сильно отличались, никто в этом времени не мог мне сказать. Ребенка удочерила ее подруга, тоже недавно ставшая матерью, а остальные приняли эту цену за появление новой жизни как данность — такое иногда случалось и раньше…
Наконец, меня пускают к жене. Новорожденный мальчишка, наоравшись вволю, присмоктался к груди, трогательно обхватив ее маленькими ручонками. Эрика, уставшая, с капельками пота на лбу, пытается улыбнуться.
— Все закончилось, любимая. Теперь у тебя есть целых два мужчины!
— Он станет таким же мудрым и сильным, как и его отец!.. Дим, ты говорил, что Предки называли своих детей сразу взрослыми именами? Я думаю назвать его Ив-варг!..
— Видящий битвы? Думаешь, это его судьба?..
— Не думаю, Дим. Чувствую…
Эрика прикрывает малыша мягким пушистым одеялом. Лесные куницы были редкостью, но Утар не только смог выследить нескольких таких зверьков, но и искусно выделать шкурки для подарка сыну вождя.
— В древнем языке Предков есть почти такое же имя. Может, назовем сына Ингвар?
— Красивое имя, звучит почти так же… Мне нравиться, пусть Предки всегда помогают ему!..
Наш первенец завершил череду появившихся на свет за последние два месяца детей, и Варика наконец смогла отдохнуть. Тридцать шесть малышей, даже пара близнецов — Ирика продолжила традицию, и Тур ходил, ошалевший от свалившегося счастья. Племя снова выросло, триста восемь человек это серьезная заявка на лидерство во всей нынешней Восточной Европе. Вот только половине из них нет и десяти лет…
На следующий день Эрику ожидал сюрприз — ее ученики принесли подарки. Сначала пришли взрослые и вручили молодой маме три куска вязанного полотна, мастерицы Лессы добавляли в крапивные нити шерсть, и получали грубоватую, но теплую и прочную ткань. А ближе к обеду дети принесли корзинку красивых розовых цветов, похожих на подснежники.
Я сидел рядом, наблюдая за заснувшим Ингваром и слушая болтовню детей, затем принял из рук Эрики цветы, вдохнул необычный аромат…
В будущем эти цветы называли безвременником или колхикумом, и они высоко ценились у цветоводов за столь позднее цветение.
Колхикум… Это слово потянуло за собой из глубин памяти другое — колхицин! Сильнейший биологический мутаген, благодаря которому люди двадцать первого века смогли получить большинство высокоурожайных сортов сотен культурных растений.
— Девочки, вы помните место, где растут такие цветы?
— Дим, они же возле реки цветут! Их там ещё много!
Я дрожащими руками открыл плетёный короб в углу, достал горсть чайб, раздавая их детям.
— Сегодня вы принесли нам величайшую ценность! Держите! И — спасибо!!
— Дим, это же много… Да мы тебе этих цветов мешок нарвем!
— Нет, не нужно их рвать. Мы их высадим возле ограды, сколько найдем. Эти цветы нельзя есть, они ядовиты. Но они же сделают плоды других растений огромными, и их будет столько, что люди никогда не будут голодать!
Дети потрясённо молчат, с удивлением и уважением рассматривая казавшимся до этого просто красивыми цветы. Они безоговорочно верят мне, каждое слово вождя для них истина.
До вечера я с помощниками выкапывал небольшие луковицы, и засадил ними большой кусок земли рядом с огородом. На следующий год в истории племени начнется новый этап — мои люди на шаг станут ближе к творцам мироздания, если они существуют. Они станут изменять не только местность и предметы вокруг себя, но и саму жизнь…
Работы в городе не замирали до темноты, люди спешили завершить строительство. Восемь домов были полностью готовы, оставшиеся стояли без крыш, черепицы не хватало, и до весны ее заменят натянутые в пару слоев старые и новые шкуры. Как только печи подсохнут, в них разведут огонь для ускорения просушки стен. От "дворца" к каждым воротам протянулись выровненные и хорошо утоптанные ленты дорог, достаточно широкие, чтобы проехала загруженная телега.
Вторую неделю проводили плавку металла, штукофен ещё держался, и я решил не останавливать процесс, пока не закончится руда. На следующий год все это вредное производство будем переносить дальше от жилья, так что жалеть установку не стоит. Кроме значительного количества чайб, из чугуна отлили котелки и сковороды. Часть посуды ушла в брак, тонкостенные изделия получались плохо, но по паре таких попало в каждый дом.
Криц получилось много, около тонны. Кузнецы спешно изготавливали гвозди, чтобы усилить соединения бревен — шипы и клинья это, конечно, хорошо, но лучше подстраховаться. После выполнения первоочередных заказов — кос, серпов и ножей, им ещё предстоит неделями выковывать топоры и наконечники копий для Варга, я не знал, сколько людей он приведет на обмен, и поэтому почти все добытое железо пойдет на эти товары.
Лошадки подросли, и дети с подростками, все время крутившиеся рядом с ними, стали учить их носить грузы. Людей животные уже не боялись, позволяли гладить себя, охотно брали с рук свежую траву и сочные корешки. По началу небольшие мешки раз за разом сбрасывались на землю, но дрессировщики не теряли терпения, и к зиме несколько самых спокойных лошадей уже начали катать детей.
Небольшой навес, заменявший конюшню, достраивали и утепляли. Постройка получалась намного большей, чем пара соседних в загоне для свиней — те зимовали в низеньких сарайчиках, прислонившихся к ограде.
Волчата подросли, и теперь бегали по всему городу, всюду суя любопытные носы, и норовя стащить что-нибудь вкусненькое у готовящих пищу женщин. Охотники часто стали брать их с собой, приучая к простейшим командам. Нюх у волков был отменный, и запах зверя они чуяли задолго до того, как люди замечали следы.
Обе тигрицы переселились в просторный вольер, звери стали крупнее овчарки и уже не казались настолько безобидными. Хотя характер у них оставался детский — они могли часами играть друг с другом, бороться с набитыми сеном мешкам или лазать по специально притащеному для них стволу засохшего дерева.
Кошки жили с нами, они уже не отличались размерами от своих диких собратьев, и исправно охраняли Лантирск от грызунов. Волчата, получив несколько раз по морде когтистой лапой, перестали к ним лезть, и установившийся нейтралитет устраивал обе стороны. А вот кот пропал окончательно, он так и не вернулся…
Октябрь заканчивался, на реке скопились огромные стаи птиц, готовящихся к перелету. Этим грех было не воспользоваться, и все не занятые на строительстве дети, женщины и подростки пошли на большую охоту. Копьеметалки работали отлично, а наличие лодок позволяло не терять добычу и дротики. В первый же день убили больше сотни птиц, мне нужно было срочно решать, что делать с таким количеством мяса. Коптильни и так были загружены до предела, а каждая тушка — это три-четыре киллограма. Выход я нашел в следующем — заливать горшки с обжаренным и протушенным мясом свиным жиром, и ставить такие консервы в неотапливаемых складах. Уже сейчас ночью температура падала до нуля, а через пару недель будет такой и днём, так что до весны они не испортятся.
Через несколько дней такой охоты, отойдя от Лантирска больше чем на пять километров, группа взрослых мужчин, присматривающих за детьми, снова наткнулась на следы тех самых невидимок. Множество молодых деревьев было срублено, целая поляна небольших пней с размочалеными краями. По возвращении Тенак уверенно заявил, что даже от каменных рубил, что совсем недавно использовались племенем срезы выглядели бы аккуратнее. Рауг с Тингом снова стали спорить, позвали Канга, долго советовались с ним, и на этот раз смогли убедить друг друга.
— Дим, это старые люди!
— Мы почти уверенны, это они!
Мужчины все равно мялись и смущённо переглядывались.
— В смысле… там ходят старики?
— Нет! Каждый из них не старше нас, но они другие, не как настоящие люди. Они очень старые.
— Канг, говори ты. Эти люди опасны?
— Нет, Дим. Наши старики, когда были живы, рассказывали детям истории о таких людях. Ты называешь такие истории сказками.
— Тогда расскажи и мне, я послушаю.
… Раньше на земле не было настоящих людей. Звери, птицы, рыбы в реке — эти были, а люди — нет. Но так ведь не бывает, правда?
И духи огня создали старых людей, поселив их в теплых землях, где земля редко становится белой. Там было много вкусных плодов, съедобных трав и корешков, так много, что можно было не охотиться на зверей. Им не было равных в ловле рыбы, птиц, ящериц и насекомых, они знали все съедобные растения. Старые люди строили жилища из веток и травы, из травы же плели одежду. Они научились так ловко прятаться, что их никто не видел. Проходил год за годом, и они забыли о духах огня, забыли про сам огонь. И тогда духи огня создали настоящих людей, и поселили их здесь, а о старых людях скоро все забыли. Но они до сих пор ещё живут далеко на юге, и могут прийти к пещере и забрать непослушных детей…
— Если так, почему они вернулись?
— Дим, они хорошо прячутся, но их все равно можно найти. Наверное, в теплых землях появились черные люди, и стали разрушать их дома.
— Они и правда забирали детей?
— Нет, Дим! Зачем им наши дети? Так старики говорили, чтобы малыши не отходили далеко от пещеры.
— Без огня, без умения охотиться они здесь не выживут.
— Мы тоже так решили. Они скоро исчезнут, и про них снова все забудут.
— Рауг, ты осмотрел то место, где рубили деревья?
— Да, и нашел много следов.
— Ты сможешь найти их жилища из веток?
— А зачем, Дим? Ты хочешь их убить? Они не опасны, наоборот бояться нас.
— Пока не знаю… Сходите туда, и если найдете, не подходите близко, понаблюдайте издали. Сможете?
Мужчины переглянулись, пожали плечами. Это настоящий вызов их мастерству охотников, выследить неуловимых старых людей!
— Дим, мы попробуем… Нужно несколько дней, чтобы подобраться и не испугать их.
— Действуйте. Тинг, ты тоже пойдешь?
Глава Горностаев удивлённо посмотрел на меня.
— Без меня эти охотники заблудятся, едва выйдут за ограду!
— А кто вчера завел нас в болото?
— Так ведь вывел потом!..
Мужчины, беззлобно подначивая друг друга, вышли, а я крепко задумался. В будущем была популярной тема о реликтовых гоминидах, сохранившихся в глухих уголках, не затронутых цивилизацией. Всякие йети, снежные люди, бигфуты, алмасы, йерены — но за сотни лет их так и не нашли.
Здесь мне рассказали похожую сказку, но сказку ли? Я сам видел отпечатки ног, и они отличались от неандертальских, да и от кроманьонских тоже. На денисового человека это тоже не было похоже, те ни чем не уступали нам в развитии, и огонь, и каменные орудия давно освоили.
Тогда кто это мог быть? Анализируя найденные геномы, антропологи будущего часто находили включения неизвестных фрагментов, попавших туда от другого, неизвестного вида людей, а то и от нескольких. И такие виды находили — останки знаменитых "хоббитов" с индонезийского острова Флорес, огромные каменные орудия в Китае, явно не предназначенные для руки обычного человека. Но Канг называл их людьми, только "старыми". Разделение ветвей неандертальцев и денисовцев произошло очень давно, около шестисот тысяч лет назад. Могли ли их общие предки дожить до этого времени? Я не знал… Если и так, то они продолжили изменяться, вместо охоты на крупного зверя в совершенстве освоив маскировку, собирательство, рыбалку и ловлю птиц. Это совершенро другой подход к выживанию, но то, что работало в теплом климате Ближнего Востока, не годится здесь, в занесённой снегом на долгие месяцы Европе.
— Дим, давай награду!
Лесса, спрятав одну руку за спиной, требовательно протянула мне вторую.
— Получилось?!
— Да!
Передо мной появляется большой моток тончайшей нити, отблескивающей на солнце. Отматываю кусочек, и пробую на разрыв. Крепкая!
— Лесса, пока держи вот это! Но зимой я покажу вам, как можно переплетать нити и по-другому.
Несколько пар вязальных спиц и крючков перешла в руки женщины, рабочих инструментов мастерицам не хватало. Пожалуй, стоит задуматься о создании примитивного ткацкого станка, простой рамки с натянутыми нитями, челнока и уплотнительной рейки. Я так и не отыскал ни лён, ни коноплю, ни хлопок, все эти растения росли или на побережье Средиземного моря, или в Средней Азии. Нужны большие исследовательские экспедиции, каждое такое растение ускорит переход к нормальной одежде. А пока будем работать над крапивой, все что для этого нужно, у меня теперь появилось!..
— Принесенная мне нить значительно ускорит производство бумаги, и для записей, и туалетной, ее не хватало намного больше…
Ещё одно применение — рыбалка. Теперь появился аналог лески, материалов для удилищ и катушек полно. Будет полезное развлечение и детям, и взрослым. Доживём до тепла, обязательно проверим, насколько крупные сомы водятся в Аркаиме. Сетью их не взять, за все время рыболовам попалось только несколько маленьких сомят.
Между тем, снова появились свидетельства присутствия невидимок, или, как их назвал Канг, старых людей. Верши ставили последние дни, рыбы в них ловилось уже мало. Но проверяли их не только мы. Внешне всё было так же, как и раньше, веревки, уходящие к ловушкам, лежали на своих местах. Чужаков выдавали заморозки — с утра вдоль берега часто стала появляться тоненькая корочка льда, вот её то и они и разрушали, вытаскивая верши, забирая улов, и снова возвращая их на место.
Сердиться на них? Я пробовал представить жизнь этих людей в холодном осеннем лесу, без тепла, постоянно голодающих. Пусть берут, с нас не убудет. Пратт с напарниками сетями ловят полные лодки рыбы, люди уже скучают по настоящему сочному мясу…
А иногда мы слышали крики птиц. Все бы ничего, вот только все эти мелкие летние пичуги уже улетели зимовать южнее, и в лесу их не осталось. Только стаи гусей и уток задерживались, позволяя нам заполнить консервами всю глиняную тару. Старые люди имитировали крики птиц удивительно точно, но снова не учли смену сезонов.
Я попросил Пратта оставить одну корзину с рыбой у моста, и наутро она была пустой. На следущий день на этом месте лежал маленький жёлтый шарик. Когда мне принесли его, я не поверил своим глазам — золото! Небольшой, с ноготь размером самородок был кем-то многократно смят и сплющен, став практически идеально круглым. В нем грамм двадцать, наверное, увесистый…
Здесь этот металл никогда не находили, ни один из людей всех опрошеных родов не видел золото раньше. Значит, принесли с собой издали. И предложили нам в обмен на рыбу?..
Размен был явно не равноценный, если судить по меркам будущего. Но здесь золото было просто необычным тяжёлым камушком, съесть его нельзя, а если эти люди голодают, то легко расстанутся с такой безделушкой.
Так и повелось — каждый вечер мы оставляли полную корзину, а на утро находили разноцветные камни. Некоторые я смог опознать — гранаты, азурит, слюду, но часть были загадкой. Вполне возможно, что и драгоценными.
Через три дня вернулась тройка следопытов. Тинг, всегда спокойный и невозмутимый, хмурился, да и остальные мужчины явно были подавлены.
— Вы нашли их жилища?
— Нашли, и не только жилища, Дим.
— Рауг, не тяни. Что случилось?
Охотник со злостью отбросил в сторону снятую куртку, и, оперевшись локтями на стол, пристально посмотрел мне в глаза
— Там трупы, Дим. Много трупов людей.
— Болезнь? Вы не трогали ничего руками?
Рауг отрицательно мотнул головой, сбросил со лба упавшую прядь волос.
— Нет. В лесу мы нашли большие кучи веток и листьев. Разрыли несколько. Под ними — умершие люди. Их убили не злые духи, Дим, все намного проще — их убил голод…
Тинг подсел к замолчавшему рассказчику, и продолжил
— Они не ели нормально очень давно, целую луну, а может и больше. Мы наблюдали за стоянкой два дня, и сами видели, как самый удачливый старик приносил рыбу, и пытался накормить всех. И как они хоронили тех, кому не хватило, тоже видели.
— Сколько их, Тинг?
— Тех, кто рядом с Лантирском, сегодня утром было шесть рук. Дальше есть ещё две стоянки, там людей может быть и больше, мы не смогли всех пересчитать. Только нашли их и сразу вернулись.
Шесть рук и две стоянки, где их больше… Выходит, около сотни человек сейчас медленно умирают в лесу, не в силах себя прокормить. Те корзины с рыбой — капля в море для такого количества людей, они только продлевают их агонию.
И что с ними делать? Оставить все как есть, пусть "старые люди" так и останутся сказкой для детей? Или попробовать им помочь?
Я оценивал собранные запасы пищи как достаточные, чтобы гарантированно прокормить до тепла все население Лантирска, и ещё около пятидесяти человек. Если не прекращать охоту, можно увеличить это число втрое. На крайний случай можно слегка урезать порции, это даст ещё месяц, а то и два. Сейчас мои соплеменники были упитанными, большую часть птицы и рыбы мы отправляли на хранение. Рискнуть?..
— Тинг, они вас не видели?
— Скорее всего видели… Просто у них уже сил не осталось уходить дальше и снова прятаться.
— Хорошо. Пожалуйста, соберите людей, я не могу сам принять решение. Это касается всех жителей.
Охотники ушли, ко мне подсела Эрика, молча обняла за плечи.
— Дим, ты им поможешь?
— Я попытаюсь, любимая. Племя решит, жить "старым людям", или умереть.
— Они сейчас совсем как мы тогда, в пещере у Тихой… Помнишь? Я тогда тоже думала, что мы умрем, если не от болезни, то от голода…
— Закутай теплее Ингвара, ты выйдешь со мной.
— Хорошо, я быстро…
Вечер первого ноября выдался холодным. Температура падала, редкие лужицы, оставшиеся после прошедшего на днях дождя подернулись льдом. Возле моей статуи уже пылал огонь, толпа заполнила все пространство между домами и "дворцом".
— Люди! Сегодня первым говорить буду не я. Пусть скажут те, кто сам готовился отправиться в Земли Вечной Охоты! Эрика, расскажи всем о судьбе рода Тихой воды.
Жена говорит негромко, но в морозном воздухе ее слова разносятся на всю площадь. Некоторые слышали эту историю, некоторые сами были ее участниками. Закончив, жена отступает за мое плечо, укачивая проснувшегося сына.
— Тенак, продолжай.
Вслед за парнем вышел Рауг, за ним Ант, Канг, Мтан… Последней говорит женщина из рода Белого Волка. Толпа стоит молча, только дети на руках начинают капризничать.
— Вы знаете историю нашего племени, нашего народа. И вы будете рассказывать ее своим детям, чтобы и они помнили об этом! Нас было мало, но помогая другим, мы каждый раз становились сильнее.
— Верно!
— Дим прав!
Множество утвердительных возгласов раздаются со всех сторон. Люди начинают переговариваться между собой, вокруг недавно говоривших сбиваются группы расспрашивающих о подробностях.
— Сейчас совсем рядом умирают от голода "старые люди". Это не сказка, они реальны, и вы можете решить их судьбу.
Если мы примем их, охотники не будут отдыхать зимой, и продолжат искать добычу. Не будет добычи — станем есть меньше, но до тепла доживем все.
Если мы их оставим, через несколько дней о них можно будет забыть. Навсегда.
Я отступил назад, уперевшись спиной в холодные, скрещенные на груди руки своего деревянного двойника, и притянул к себе жену. Толпа вокруг возбуждённо гудела, но совещались они недолго. Тинг, подошёл ко мне, и повернувшись к остальным, заявил.
— Мужчины готовы продолжить охоту. Наши предки всегда охотились по снегу. В прошлые годы мы охотились по снегу. И ничего плохого не случится, если мы поступим также и в эту зиму!
Одобрительный крики десятков мужчин и женщин на некоторое время заглушили все вокруг. Ну что ж, если так — тогда не будем останавливаться!
— Тинг, берите телеги и грузите на них сушёную рыбу и ягоды. Вряд ли "старые люди" привыкли есть жареную пищу. Остальным — начинайте устанавливать пустующие юрты за оградой. Готовьте побольше факелов, мы выступаем сейчас!
В сумерках осенний лес, отражающийся в черном зеркале Аркаима, казался совсем пустым и враждебным. С неба сыпались редкие снежинки, быстро тая на лицах двух десятков неандертальцев. Тинг вел нас к ближайшей стоянке "старых людей", стараясь выбирать широкие прогалины между деревьями. Небольшие кусты рубили на ходу, несколько мужчин с топорами шли впереди, расчищая путь.
На стаю волков мы наткнулись через час. Звери разгребали мощными лапами могильные курганы, сложенные из веток и листьев, и только когда мы прикончили пару из них, бросили свое занятие и отступили в чащу, недовольно поскуливая и рыча. Несколько трупов они уже успели выволочь наружу, и частично обгрызть. Рауг молча махнул рукой, зашагав дальше, до цели оставалось совсем немного. Сейчас думать нужно о живых, мертвецам уже все равно …
Постройки "старых людей" я увидел неожиданно, буквально в трёх метрах, и то после того, как Рауг остановил отряд. Выглядели они жалко… Низкие, полукруглой формы, похожие на перевёрнутые вверх дном корзины, они не могли защитить своих жителей ни от холода, ни от хищников. Да, их строили умелые руки, я бы сам вряд ли справился лучше — ветви подобраны по толщине и плотно сплетены, все щели забиты мхом, сверху лежат большие пласты коры, отводя дождевую воду. На юге их бы хватило, но не здесь.
Вход был низкий, меньше метра в высоту, забит изнутри листьями и сухой травой. Я потянул эту "дверь" в сторону, на всякий случай отскочив подальше. Никто не вышел, даже не отозвался. Мы зажгли новые факелы и в их дрожащем свете наконец разглядели свернувшихся в один большой клубок жителей.
Первая мелькнувшая ассоциация была из далёкого будущего — один в один костюмы "кикимора", только полностью изготовленные из натуральных материалов. Тела, головы, конечности людей — все обернуто "юбками" из сплетенной травы и мелких веточек. В чем-то похожем пришли в том году кроманьонки, но эти дети природы пошли ещё дальше, не остановившись на набедренных повязках.
Они нас видят, большие темные глаза широко раскрыты, но даже не пытаются сопротивляться. Я осторожно подхватываю маленькую женщину под мышки, и вытаскиваю ее наружу. Лёгкая, едва наберётся тридцать — сторок килограмм. Не удержавшись на ногах, она медленно оседает на землю. Эхх, надо было не только пищу брать, а и теплую одежду…
Следом за мной в плетёное жилище заглядывают остальные, выносят ещё одну жительницу и нескольких детей разного возраста. Рауг, оценив их состояние, сгребает ветки, сено и бросает туда догорающий факел. Пламя ярко вспыхивает, и во все стороны распространяется волна тепла. В других шалашах то же самое — женщины, дети и пятеро больше похожих на ожившие скелеты мужчин на всю стоянку…
Охотники подносят найденных людей к огню, в костер уже летят и сами плетеные жилища, их быстро рубят топорами на дрова. Рауг и Канг с основной частью отряда отправляются дальше, а мы горстями вытаскиваем из мешка мелкую сушёную рыбу, и вкладываем ее в руки "старых людей". Теперь, при ярком свете, я наконец могу их получше рассмотреть. Если не брать во внимание крайнюю худобу, то они вполне симпатичные, чем то похожи на невысоких стройных неандертальцев. Те же выступающие вперёд брови, округлый подбородок, кожа смуглая, как у наших детишек-метисов, волосы черные, длинные, переплетеные жгутами травы.
Руки с удлиненными пальцами, отогретыми у костра, ловко разрывают рыбу на кусочки, и отправляют ее в рот. Зубы у всех белые, крепкие и непривычно большие. У моих же людей проблем с зубами хватает уже в молодости…
На нас смотрят с опаской, особенно когда мы стали разрушать их жилища, но полученная пища не вяжется с агрессией. Они растеряны, не могут понять, чего ждать от огромных пришельцев, одетых в меховую одежду, вооруженных блестящим оружием и принесших с собой огонь.
Больше никакого имущества у них не было, несколько кусков плохо обработанного щебня, не сильно пригодного для изготовления каменных орудий, мы оставили на месте. Воды бы им ещё дать, но и это в спешке забыли…
Всего в этом стойбище мы нашли двадцать девять человек. Детей погрузили на телегу, взрослым и подросткам указали на место рядом с ними.
— Тинг, волки могли вернуться за это время. Приготовьте копья.
Охотник молча кивает, четверо мужчин забрасывают костер землёй и подходят к нему. "Старые люди" в центре, мы с Туром замыкаем колонну. Тянуть телегу в темноте сложнее, одна рука сжимает копьё, вторая упирается в сколоченный из грубых досок борт. Хорошо хоть возвращаемся по своему же следу, и все препятствия с дороги уже убраны…
— Стойте!
Мы только спустились с настила моста, и приготовились толкать телегу вверх по склону, когда Тинг скомандовал остановку. Глава Горностаев подошёл к берегу, и в свете факела мы видим скорчившегося у воды старика в таком же травяном наряде. Он лежит на боку, прижав согнутые ноги к животу и обхватив колени руками. Я подношу руку к его лицу — дышит!..
— Тур, давай его на телегу!
Вдвоем мы без труда подняли старика и положили его рядом с подвинувшимися детьми. Из его рук выскользнул тяжёлый мешочек, и, ударившись о землю, разорвался. В стороны покатились переливающиеся всеми цветами радуги камни и блестящие кусочки золота…
Снова моя промашка — в суматохе мы не оставили ежедневную корзину с рыбой. А этот старик ничего не забыл. Придя к мосту и не обнаружив ничего съестного, он так и остался на месте, смысла возвращаться к своим для него уже не было.
Едва мы поднялись по невысокому склону выше, как стал виден Лантирск, светящийся в темноте множеством огней. Ворота открыты, между городом и рекой уже стоят девять юрт, ещё столько же спешно собирают десятки людей.
— Стоим здесь, ждём. Только когда наши люди уйдут за стену, мы разместим "старых людей", и сами будем жить рядом. Две недели, Тинг.
— Ты боишься невидимых духов, живущих в грязи?
— Именно. Они настолько малы, что ни я, ни другие люди их не заметят. Но мы сразу увидим, если они начнут вредить.
— Если бы я мог их увидеть, то убил бы всех!
— Тинг, если Предки подарят нам долгую жизнь, я смогу тебе их показать. Даю слово!
Конечно, быстро простейший световой микроскоп мне не создать, изготовить линзы ещё та морока. Но нет ничего невозможного, если задаться правильной целью!
Мы простояли у реки ещё полчаса, пока последний человек не скрылся за воротами. "Старые люди", сбившись в тесную толпу, пытались хоть так согреть друг друга. К карантинному поселку мы почти бежали, отстающих сопровождал Тур.
В юртах уже сложены дрова и лежат охапки сена, не иначе из запасов конюшни притащили. Поджигаю сухое дерево, и как только костер разгорается, заношу туда детей и подталкиваю к огню взрослых. Только бы они пожар не устроили…
Вскоре подошли и отряды Рауга с Кангом. До утра мы периодически заглядывали в юрты, подбрасывая дрова, но вскоре "старые люди" с этим стали справляться сами. Девяносто шесть человек, не понимающих ничего из того, что им говорят…
Даже я с трудом различил десяток слов, имеющих хоть какой-то смысл — все варианты неандертальских наречий, доставшиеся мне после посещения Первой Пещеры, были именно неандертальскими, и, скорее всего, появились позже, чем странный язык этих людей. Его придется учить так же, как в самом начале учил Эрику и учился сам, терпеливо запоминая и произнося другие варианты названия предметов. В том, что "старые люди" смогут не только повторить, но и понять смысл новых слов, я не сомневался, между собой они переговаривались постоянно, выдавая длинные фразы с множеством щелкающих и свистящих звуков.
Из Лантирска вышли две группы охотников, а мы, хорошо отдохнув и вооружившись топорами, продолжили расчищать пространство у реки. В городе жизнь продолжалась, как и раньше — заработала кузня, к небу вновь потянулись многочисленные дымки прогоревших за ночь печей.
Через пару дней гости окрепли настолько, что стали выходить из юрт, и пытаться помогать лесорубам, стаскивая обрубленые ветви в кучи. Немногочисленные мужчины с восхищением рассматривали топоры, за несколько минут способные свалить небольшое дерево. Я крикнул часовым, и нам из города вынесли десяток комплектов одежды. Оделись, хоть и морщились при виде шкур. Ничего, потерпят — привычная им растительность не могла сейчас нормально согреть, а до плотных и теплых тканей мы ещё сами не доросли.
Пратт продолжал снабжать всех свежей рыбой, порой отплывая за несколько километров и выискивая глубокие ямы на реке. За ним и другими рыбаками, сидящими в лодках, наблюдали десятки глаз, "старые люди" успели оценить как сам транспорт, так и результативность ловли так любимой ими добычи. Чувствую, как только хоть немного освоят язык, от желающих присоединится к нему отбоя не будет…
Время пролетело быстро, и десятого ноября я снял карантин. Старых людей переселили за стены, заставив юртами большую часть свободного пространства. Теперь они привыкали к использованию выгребных ям, купанию и новым обязанностям и распорядку дня.
Хорошенько выкупавшись, вождь наконец смог сменить одежду и побыть с семьей. Ингвар чуть-чуть подрос, хоть и сильно отставал от своих ровесников, стремительно набиравших вес. Впрочем, на развитии это никак не сказывалось — ребенок уже хорошо держал голову, узнавал родителей и протягивал к нам ручки. А что мелкий — это не страшно, догонит со временем!
На следующий день решили провести свадебную церемонию, на этот раз новых пар было всего десять, но зато невест, желающих стать второй женой — больше трёх десятков. Правящие Круги, в порядке исключения разрешили мне немного увеличить свою квоту, и все спасатели, ходившие к белым скалам, пополнили ряды женихов. Теперь их жены с интересом наблюдали за тем, кто из невест скоро станет частью их семей… Да и остальные развлекались, как могли — церемонию проводил Тор с супругой, а он всегда любил шутки, веселье и подобные торжества.
"Старые люди" тоже не оставили вниманием это событие, хоть в нем и не участвовали. То одна, то другая группа подходила к центральной площади, брали угощение со столов и некоторое время смотрели на происходящее, прислушиваясь к радостным крикам и поздравлениям. Большинство так и не сменили свои травяные одежды, и выглядели очень колоритно…
Зима наступила рано. Сильных морозов ещё не было, но снег сыпался почти каждый день, и нам пришлось вывозить его за ограду. Охотники, истребив всех кабанов на несколько километров вокруг, стали отходить все дальше, ища любую добычу. И после Нового года им улыбнулась удача — они долго наблюдали за большим стадом мамонтов, неспеша бредущих вдоль кромки леса, не решаясь напасть на таких огромных животных. Длинная цепочка темно-рыжих великанов уже скрывалась из виду, когда показался последний зверь. Очень старый самец, больше пяти метров высотой, едва переставлял ноги, он часто останавливался и долго стоял, собираясь с силами. Несколько животных помоложе не отходили от него, поддерживали шатающегося сородича, подставляя свои лбы и бока. А когда ноги мамонта подогнулись и он упал, ещё долго стояли рядом, периодически трубя и пытаясь поднять обессилившее животное.
Через час они ушли, догоняя стадо, и охотники осторожно приблизились к доживающему последние минуты слону. Тот приоткрыл глаза, разглядывая людей, несколько раз попытался пошевелить хоботом, и затих окончательно. Рауг, оценив размеры доставшейся добычи, срочно отправил нескольких охотников назад, в город за транспортом и подмогой. Тушу разделывали несколько дней, получив более шести тонн мяса. Огромные бивни, размером больше взрослого человека, толстая шкура, длинная густая шерсть — мы забрали с собой все самое ценное, остальное приберут волки и гиены.
Мясо было не самым лучшим — со специфическим привкусом, очень сухое и жёсткое, его пришлось долго отваривать, а затем ещё и тушить в жиру. Тем не менее, многим оно понравилось, и на пару месяцев это блюдо стало постоянным дополнением к столу.
Давно прошла праздничная неделя, люди занимались всем тем, на что не хватало времени летом — ремонтировали одежду и шили новую, изготавливали бумагу, посуду, колеса для телег, кузнецы заканчивали переработку железа, выковав десятки новых ножей, топоров и наконечников.
Я следил за медленно приближающимся красноватым огоньком. Варг держал слово и снова вел род Большезуба на восток. А вскоре и сам наведался в мой сон
— Приветствую тебя, Дим, вождь слабых людей! Ты приготовил все, что обещал?
— И тебе не хворать, Варг. Все готово, но сколько оружия получишь, зависит только от тебя. Много людей привел?
— Шесть девочек, в которых течет кровь моего рода. Десять пар слабых людей с детьми. Было больше, но часть не дошли, зря только возились с ними…
Варг зло сплюнул, потери живого "товара" его раздражали.
— Что ж, давай посчитаем — я дам тебе десять топоров, тридцать шесть копий и десяток ножей. Справедливо?
— Да! Ты говорил, что предложишь новые вещи, покажи мне их.
Я представляю чугунную сковороду и котелок, и они послушно появляются над вспыхнувшим костром.
— Только слабые люди могли додуматься использовать железо для готовки пищи! Но чего ещё от вас ждать… Дим, мне нравятся эти вещи. Что хочешь за них?
— Цена прежняя, Варг. Люди. В следующий раз относись к ним лучше, и ты доведешь ко мне больше "товара".
— Мне сейчас больше не чего предложить!.. Мои люди хотят получить такое же оружие, как и у меня!
Работорговец с любовью погладил потемневшую от запекшейся крови рукоять своего топора, что-то вспоминая. На его изрезанном морщинами и шрамами лице появилось злобная улыбка.
— Великие вожди могут преподносить друг другу дары, Варг. Ты самый сильный вождь, из всех, что я знаю. Обменяться с таким воином подарками — большая честь для меня.
Варг гордо распрямил плечи, лесть ему нравится. Пусть порадуется, мне не трудно… Но и слово "обменяться" он не пропустил.
— Ты увидишь, насколько щедрым я могу быть! Отправляй своих людей на встречу, мои воины выйдут завтра.
— Хорошо. С тобой приятно иметь дело, Варг!
Охотник на это только хмыкнул, и растаял, не прощаясь.
Обмен произошел штатно, стороны расстались вполне довольные друг другом. Не меньше обрадовались и пленники, когда поняли, что их мучения подходят к концу. До Лантирска они добрались без приключений, и прожив полмесяца за оградой, переселились в город. Три новые юрты пришлось ставить уже на площади…
Варг действительно расщедрился, и за чугунную посуду отдарился десятком здоровенных бивней мамонтов. Их пока сложили рядом с первой парой, нужно подумать, для чего их лучше использовать.
Обучение продолжалось, новички пытались хоть немного освоить русский язык и счёт. "Старые люди" жили более замкнуто, но вскоре я заметил на коротких уроках, проводимых Эрикой, их детей и того самого старика, менявшего рыбу на камни. Он ловил каждое слово, его губы беззвучно шевелились, повторяя новые звуки. Да и за детьми он следил — если замечал, что они отвлеклись и не слушают, тут же отвешивал им звонкий шлепок пониже спины.
Через неделю я узнал его имя — Ч'чонг, а к концу зимы он освоил пару сотен русских слов. Успехи детей были скромнее, но самым главным было то, что они вполне могли обучаться.
— Ч'чонг, почему вы сразу не попросили помощи?
— Дим, большие люди, черные люди — злые люди. Всегда. Не говорить, убивать.
— Мои охотники вас не трогали.
— Не верить. Сомневаться. Ждать тепла, ошибка. Умирать без еды.
— Ч'чонг, скажи остальным, что они могут жить с нами. Мы защитим вас от злых людей и хищников.
— Вы добрые. Живёте иначе. Люди трудно привыкнуть, люди хотеть прятаться.
— В этом больше нет нужды. Я найду вам работу по душе, и вы станете приносить племени пользу.
— Люди любить рыбу. Любить животных. Любить плести одежду.
— Вот и учитесь делать это как мы. Ч'чонг, почему приходишь только ты и дети?
Старик почесал отросшую бороду, и, подумав, ответил
— Боятся слышать смех. Я не бояться, я старый. Дети слушать я, и не бояться смех. Взрослые потом слушать я и дети.
Вот же ранимые натуры!.. Ну пускай хоть так учатся, все равно нам придется общаться…
С появлением более качественной бумаги я стал записывать все, что только мог вспомнить из прошлой жизни. Многие вещи и знания для человека двадцать первого века давно стали привычными, мы часто даже не задумываемся над этим, принимая как данность. Но здесь не знали почти ничего…
Математики и геометрия, география и биология, химия, физика, астрономия и история Земли, нарисованная по памяти карта мира и периодическая таблица элементов — все это постоянно расширялось и дополнялось. Количество листов перевалило за две сотни, и каждый день к ним добавлялись новые.
Эрика записывала неандертальские слова кириллицей, составляя большой словарь всех трёх наречий — Крымского, Приазовского и Северного. Эта работа была очень важной, племя Солнца вскоре начнет забывать их, полностью перейдя на русский. Сменится два-три поколения, и они не смогут понять других неандертальцев, живущих вне Лантирска. Закончит с этим — я к ней ещё и новичков с центральной и южной Европы приведу, а там и до кроманьонок с Ч'чонгом очередь дойдет!
Жена Утара удочерила всех шестерых малышек, проданных Варгом, и теперь во "дворце" ни на минуту не смолкали детские голоса. Ещё совсем недавно я считал, что жилплощадью обеспечены все, но уже с весны придется возводить новые дома, вынося за ограду все производства, и начинать строительство гораздо большей по протяженности стены вдоль всего речного берега. Значительную часть леса в излучине Аркаима мы уже уничтожили, всю эту площадь будем осваивать и засевать зерном.
Удачный опыт с постройкой моста за зиму повторили ещё дважды, с юга и севера, теперь дороги сократятся на несколько километров. Как только земля просохнет, вместе с шахтерами отправятся лесорубы, их задачей станет максимально спрямить и расширить тропы для тяжёлых телег.
Пока при строительстве меня выручала глина, но для фундаментов и стен нужен более прочный материал. Портландцемент и железобетон в промышленных масштабах получить не реально, а вот технологию его предшественника — "римского бетона" освоить можно уже сейчас. Его основной недостаток — медленный набор прочности, в течении десятилетий, что легко компенсировалось лёгкостью и дешевизной изготовления. Местные известняки содержали примеси глины, но вполне годились для производства негашеной извести. Получив главный компонент, останется добавить песок, золу, крупный и мелкий камень как наполнитель и воду. В свое время по этой технологии строили величественные города Античности, при этом многие здания простояли тысячи лет.
Когда население подрастет, и, что ещё важнее увеличится поголовье лошадей, можно будет возить мел от бывшей стоянки рода Белого Волка, там его хватит на века.
Последними новинками, появившемся в племени за зиму, стали деревянные бочонки. Первые экземпляры были негерметичными, но следующие, по мере накопления опыта мастерами, стали удерживать воду. Все эти изделия пока были штучными, каждая доска выстругивалась и подгонялись отдельно, но быстро завоёвывали популярность.
Весна пришла с запозданием, так же, как и в прошлом году. Едва земля оттаяла, я отправился выкапывать луковицы безвременника. Осенью мы их посадили очень много, настало время использовать волшебные свойства этого растения.
Так как нужная концентрация колхицина оставалась для меня загадкой, я сделал несколько вариантов — чистый сок, разбавленный водой в половину и на три четверти. Привезенные из Крыма зерна пшеницы оставил в этих растворах на сутки, два и три дня, и затем высеял на разных участках. Посмотрим, где получатся лучшие результаты…
Природа быстро оживала, на отрастающую траву за оградой стали пробовать выводить подросших лошадей, удерживая их на поводу. Те паслись спокойно, пока рядом были люди, но стоило отойти, как животные пугались и норовили убежать. Подростки все чаще ездили на них верхом, иногда падали, когда лошади показывали характер, но такое бывало не часто. К ним присоединились некоторые "старые люди", и дело сразу пошло быстрее — животные почему-то доверяли им намного больше. Через год лошади окрепнут настолько, что смогут увезти взрослого мужчину, а пока нужно будет снова ловить жеребят, формируя прирученный табун. Этим охотники займутся самостоятельно, поправить прошлогоднюю ловушку много времени не займет, и обернуться отряд должен быстрее.
Появились первые модели седел, с жёстким каркасом из клееной древесины, подпругой и стременами. Их многократно переделывали, добиваясь максимального удобства как для животного, так и для всадника. В кузне стали изготавливать пряжки для ремней, кольца и заклёпки — ими, да и прочей мелочовкой, занимался отдельный мастер.
Меня больше интересовали другие животные — козы. В этой местности они не водились, но получить надёжный и неприхотливый к пище источник мяса, шерсти и молока мне очень хотелось. Я планировал большой поход в Крым, именно за козами в первую очередь, и попутно — набрать соли и обследовать галечники черноморского побережья около Судака и ручьи в окрестностях древнего потухшего вулкана Кара-Даг.
Мне нужно было золото. В мешочке Ч'чонга было больше десятка самородков, общим весом в полкилограмма. Я не доверял бумаге и глине, один из самых надёжных способов сохранить знания на века — сделать гравировку на тонких золотых листах. И для этого такого металла потребуется очень много…
Да и переход на "золотой стандарт", в виде золотых чайб существенно облегчит, в самом прямом смысле, расчеты — достаточно приравнять одну такую монету к сотне или тысяче обычных.
Эталон веса сейчас был примитивен до безобразия — обычный кусок гранита. Я сделал пару одинаковых коробочек из досок, со стороной в десять сантиметров, налил в одну доверху воды, а затем на рычажных весах подобрал равный этой воде по весу камень. Конечно, погрешность огромная, скоро я заменю его чугунными гирьками, но пока это работало.
Как только потеплело, улицы с утра до вечера заполняли оравы детей, к ним все чаще стали присоединятся и маленькие "старые люди". Их любимой игрой стали прятки — этим мастерством они владели на запредельном уровне, умудряясь так замаскироваться, что можно было пройти в двух шагах, никого не заметив. Подросшие волки носились за детьми, по мере сил внося свою долю хаоса в этот бардак…
Начали подготовку к строительству второго кольца домов, разметив территорию, и начав рыть траншеи под фундамент. В этом сезоне я решил изменить технологию, изготавливая саманные блоки летом, тем самым сэкономив время на просушке зданий осенью. Да и обожженного кирпича требовалось в разы больше, чем в прошлые годы — нужно построить новый штукофен, гончарную мастерскую, нормальную кузню, да и обложить им глиняные стены готовых домов не помешает.
Подвоз сырья с каждым днём нарастал — глина, песок, известняк, бутовый камень, привезли первые партии руды и угля.
"Старые люди" полностью взяли на себя рыбалку и сбор съедобных трав и корешков. Ч'чонг показал мне фирменный рецепт этих людей — зубную пасту. Они смешивали каолин с растолченной в порошок корой дуба и тополя, намазывали этим составом пальцы и так чистили зубы. Результат был отличным — у этого старика зубы были в идеальном состоянии.
Я слегка изменил рецепт, добавив в него измельчённые листья так любимой неандертальцам мяты, а затем и ещё пару вариантов с ромашкой и шалфеем. Провозившись весь день, сделал первую в этом мире зубную щётку. Корпус вырезал из дерева, а материалом для самой щетки послужила кабанья щетина.
Внедрять новинки в массы обязал Круг Матерей, женщины быстро освоили новое средство, и заставили им пользоваться своих мужчин и детей. Сами технологии были переданы Кругу Мастеров, и производство таких нужных вещей стало на поток.
Во второй поход в Крым отправлялись те же мужчины, что и прошлый раз, но я взял ещё и десять "старых людей". Поймать коз тем же методом, что и лошадей, невозможно, они легко сбегут и по отвесной скале. Оставались только ловушки…
Вышли мы в середине мая, и к концу месяца добрались до побережья Черного моря. Тут нас ожидал неприятный сюрприз — уровень моря значительно поднялся, во многих местах скрыв соляную корку. Соли мы, конечно, набрали, но раскапывать берег в поисках остатков минерала пришлось несколько дней. Похоже, что море до осени окончательно скроет эти запасы под водой…
Пока неандертальцы занимались добычей соли, мы с л'тоа — так себя называли "старые люди", собрали десяток клеток из жердей. Затем обследовали предгорья и определили маршруты диких коз к морю, и за водой, к небольшой речушке. Тут мы и начали готовить ловушки — в клетки поместили охапки сочной травы и, посыпали ее солью. Одна стенка откидывалась и в поднятом положении фиксировалась упором, от которого шла тоненькая нить, натянутая над полом. Четыре таких клетки были установлены в разных местах.
У водопоя я решил попробовать другой способ — растянул между нависающими над берегом ветвями деревьев прошлогоднюю рыболовную сеть, которую удерживали затаившиеся л'тоа.
Этот способ принес результат в этот же вечер — сеть упала, накрыв троих взрослых коз и четверо козлят. Взрослых животных убили, они станут нашим завтраком, обедом и ужином, а козлят связали и отнесли в лагерь у моря. Здесь, в крепких клетках они и будут дожидаться окончания ловли. Сеть пришла в негодность, и "старые люди" занялись ее починкой.
На следующий день в ловушки попались старый козел и коза. Двое козлят не зашли в клетку и крутились снаружи, не отходя от матери. Их смогли догнать и поймать, бегали л'тоа очень быстро.
Я разделил отряд, взяв с собой половину людей и большую часть сушёной провизии. Мы, захватив кирки и лопаты налегке отправились на юго-запад, сначала вдоль Тихой, затем, не доходя до пещеры, повернули на юг, к Кара-Дагу. Четыре дня мы исследовали его склоны и берега ручьев. Разрывали каменистые осыпи, копали ямы, промывали песок — и все таки нашли жёлтый металл. Чешуйки, крупинки, множество крупных самородков, причем один, найденный "старыми людьми", весил не меньше трёх килограмм. Увесистый мешок пополнили также сотни разноцветных кальцитов, прозрачных кусочков кварца, халцедона и горного хрусталя, десятки ярких сердоликов и несколько мутноватых опалов.
С таким запасом камней можно будет начинать изготовление ювелирных украшений, из них получаться отличные подарки нашим женщинам.
Следующую неделю мы осматривали сбегающие с гор ручьи, и двигались на юго-запад, в район будущего Судака. Результат был намного скромнее, около двух килограмм мелких самородков и крупинок, и пол мешка красивых камней. Сюда бы прийти надолго, установить лотки для промывки шлиха, и тщательно проверить всю округу…
Провизии оставалось мало, и мы вернулись в лагерь. За это время клетки заполнились животными, охотники поймали больше полусотни козлят и теперь большую часть времени рвали им траву и носили воду. Трижды к нашей добыче пытались подобраться горные леопарды, и теперь две красивые пятнистые шкуры сохли на распорках. Напоследок я набрал мешок мелких ракушек для детских ожерелий, прогулявшись по берегу. Все дела в Крыму на этот год закончены, пора возвращаться домой.
Животных повезли л'тоа, а телеги с солью — мощные неандертальцы. Через две недели мы подошли к лагерю других звероловов — отряд Рауга поймал всего пятеро жеребят. Но зато они наловили три десятка ослят… Охотник утверждал, что эти "неправильные лошади" бегают ничуть не хуже, и я с ним согласился — он недалек от истины. Европейские ослы в мое время вымерли, но, как и большинство представителей "мамонтовой фауны" были крупнее своих собратьев из двадцать первого века. Тоже ценное приобретение, с какой стороны не посмотреть.
В Лантирск мы возвращались все вместе, огромный караван растянулся на сотни метров. Скрипели колеса, в клетках орали козы, периодически начинали упираться ослы и лошади, причем весь этот зоопарк требовал свежую траву и много, очень много воды.
За стеной уже достроили огороженные крепкой изгородью загоны, сюда же перенесли конюшню и свинарники, их стало уже три. Теперь животных стало ещё больше, да и хлопот у часовых тоже. Молодые волки тоже бродили рядом, но на козлят и прочую живность не реагировали, не считая ее добычей. А вот своих диких собратьев оповещали долгим протяжным воем, что это место занято и принадлежит их стае.
Обе наши кошки привели котят, одна устроила гнездо на чердаке "дворца", вторая вырыла нору за огородом. Их нашли вездесущие дети, и теперь таскали своим любимцам угощения со стола.
Эрика, соскучившись больше чем за месяц разлуки, не отходит от меня. Дни были заняты работой, по вечерами мы долго играли с сыном, а затем, уложив маленького Ингвара спать, задергивали ширму в своей комнате. Молодость брала свое, и мы долго не могли заснуть сами и мешали спать соседям…
Вернувшись в Лантирск, я уже вторую неделю пытался сварить стекло. Речной песок тщательно промыл от примесей, растолок несколько кусков мела, принесенного Тингом из спасательной операции. Вместо соды использовал поташ — белую лёгкую золу, образующуюся в костре при сжигании богатых калием пород деревьев, в основном хвойных. С ним пришлось повозиться — золу я засыпал в глиняный горшок с отверстием в дне, слегка уплотнял, и заливал водой. Сбежавший раствор пропускал через новые порции, пока он не стал похожим на сироп. Осталось только выпарить его в котелке, получив грязно-белый порошок.
В кузне из узкой полосы железа для меня выковали полую трубку, качественно заклепав шов. Один ее конец немного расширялся, а на другой я насадил деревянный мундштук.
Первые плавки на костре дали мутный зеленоватый расплав. Бросив его в холодную воду, я получил мелкие осколки стекла. При повторном дроблении и плавке стекло стало чуть прозрачнее. Но только когда я использовал кузнечный горн, результат меня устроил — не идеально, но свет пропускает хорошо.
Зачерпнув краем трубки расплав, я стал дуть в него, выдувая стеклянный пузырь. Затем прокатил его несколько раз по чистой пластине из чугуна, придавил дно, делая его плоским. Когда стеклянный сосуд чуть приостыл, отрезал его от трубки ножом. Технология была рабочей, но крайне енергозатратной, для получения килограмма поташа мне пришлось сжечь тонну дров…
Вторым применением стекла, точнее стеклянной пыли стало глазурование глиняных горшков. К этой пудре я добавил щепотки глины и железной руды, также тщательно измельчённые и залил смесь водой. В результате получилась густая сметанообразная оранжево — красная масса, которой и обмазал горшки. После обжига глазурь расплавилась, покрыв поверхность тонким слоем, не пропускающим воду и отлично отмывающимся от загрязнений.
Новые виды посуды произвели настоящий фурор. Круг Мастеров разрывался между желаниями быстрее наладить производство новинок и заготовкой кирпича, самана и черепицы для стройки. Еще долго такие изделия делались в единичных количествах, их берегли, стараясь не разбить. Только под конец года ситуация стала исправляться, и в каждой семье появились последние достижения технической мысли Лантирска…
После проведенной с Варгом сделки я держал свое сознание закрытым, в мой сон никто не мог попасть. Поэтому, когда в языках пламени проступил образ Сенга, сразу возникли плохие предчувствия. Не думаю, что этот старик расскажет хорошие новости, а по пустякам эннои друг друга не тревожили.
Большинство людей уже привыкло поддерживать своего вождя в мире духов, только "старые люди" смотрели на собравшуюся у моей статуи толпу с удивлением, не понимая происходящего. Я несколько раз пытался показать им образы и передать мысли с помощью огненного гипноза, но л'тоа видели перед собой просто огонь…
Сегодня в Первой Пещере было неспокойно. Стены подземелья вздрагивали, мелкие подземные толчки то и дело вызывали падения камней с потолка.
— Дим, ты должен это увидеть!
Сенг бесшумно возник рядом, и указал на поднявшуюся с пола невысокую сгорбленную от старости женщину.
— Сенг, ты позвал меня из-за нее?
— Да. Она все расскажет сама.
Ко мне подходит моя давняя знакомая, она сегодня непривычно хмурая.
— Арика, ты знаешь эту женщину?
— Да, Дим. Это энной рода Выдры.
— Я думал, что ты имела в виду мужчину…
Арика грустно улыбнулась, пожав плечами
— Послушай ее. Она намного старше и мудрее меня, в нее верят очень многие.
— Я видел жёлтое свечение на месте их стоянки. Она не друг, скорее наоборот.
— Дим, ей семьдесят пять лет!.. И большую часть из них она прикрывает своих людей от воли Предков, их запретов. Но зайти в этом настолько далеко, как ты, она не решилась.
— Чужая и там, и тут… Хорошо.
Род Выдры… Я давно слышал о нем, еще только делая первые шаги в этом мире. Живущие на большом протяжении течения Днепра, от устья до Хортицы, семьи неандертальцев управлялись железной рукой сильного Говорящего с огнем. Он, точнее, она, пошла моим путем, объединяя мелкие рода, но дальше ей помешал сначала Заруг, а потом и пришедший с юга мальчишка, с ходу ввязавшийся в противостояние с Предками.
— Дим, меня зовут Ни-Ка. Ты уже знаешь, кто я, Арика и Сенг знали меня при жизни.
— Да, мне немного рассказали о роде Выдры и его энное.
— Теперь послушай, для чего я позвала тебя! Мой род силен, в нем дважды по десять рук взрослых мужчин, но даже они не в силах сдержать беду, что пришла на берега Великой Реки с заката! Подойди ко мне, говорить долго, ты увидишь все сам
Ника кладет свои ладони мне на виски, в ее глазах отражается пламя, а в нем медленно проступает удивительно четкая картинка…
… Раннее утро. Над гладью большой реки стелятся клочья тумана. То и дело вскидывается крупная рыба в камышах, мелькают силуэты чаек. Вот птицы встревоженно разлетаются в стороны, что-то их испугало.
Туман окончательно рассеивается, теперь видна вся река, и десятки плотов, приближающихся к левому берегу. Вот первый из них достиг мелководья, и с него в воду спрыгивают мужчины, тащат плот дальше, пока его край не оказывается на суше. За ними на берег сходят женщины, дети, старики. Люди выгружают свои пожитки, начинают разжигать огонь.
Все новые и новые плоты продолжают причаливать, и вскоре пришельцы заполняют собой все видимое пространство. Сотни высоких черных людей пришли сюда не просто так. Они будут здесь жить.
Небольшое стойбище неандертальцев догорает, его жители бросили все, спасаясь бегством. Они теперь лишние на этой земле, она больше им не принадлежит.
Два десятка крепких, ещё молодых мужчин преграждают дорогу надвигающейся орде черных воинов. Они продержались недолго, но их смерть позволила остальным вырваться в степь и затеряться на ее просторах.
Длинные вереницы людей идут все дальше на восток, боясь разжигать огонь. Они знают, что следующий бой для них станет последним…
— Если твое племя поможет нам, то клянусь, наши дети, внуки и правнуки навсегда останутся друзьями!
Ника снова смотрит мне в глаза, по ее щекам скатываются слезы, оставляя мокрые дорожки.
— А воля Предков?..
— Ты рискнул пойти против них, и все ещё жив. Я прожила достаточно, и устала бояться. Род Выдры больше не подчиняется их запретам!..
Под ногами вновь задрожала земля, на этот раз особенно сильно. По ближайшей стене пробежали новые трещины, от грохота обвалов заложило уши. Ника, не удержавшись на ногах, падает на пол, прикрывая голову. Переждав, пока шум стихнет, я протягиваю старой женщине руку. Крепко сжимаю маленькую ладонь, обтянутую сухой, пожелтевшей от времени кожей, и осторожно поднимаю ее на ноги.
— Ника, если род Выдры погибнет, то следующим погибнет Лантирск. Племя Солнца встанет рядом с тобой!
Первый Очаг в центре зала вспыхивает особенно ярко. Его пламя изменило цвет, в нем появились редкие зеленоватые отблески. А сквозь оседающую после обвалов пыль на стене медленно проступили ровные ряды кирпичной кладки…
Больше книг на сайте - Knigoed.net