И две тысячи лет война
Война без особых причин
Война — дело молодых
Лекарство против морщин
Красная-красная кровь
Через час уже просто земля
Через два на ней цветы и трава
Через три она снова жива
И согрета лучами звезды по имени Солнце
Группа "Кино", "Звезда по имени Солнце"
Я ударил по стене, и на камне появилась восьмая зарубка, началась вторая неделя новой жизни. Моя семья оправилась от болезни, пропал досаждающий первые дни кашель. Река стала основным источником пищи, и призрак голодной смерти на время отступил.
Дети в разной степени освоили несколько десятков русских слов, Тор, Тур, и особенно Эрика уже неплохо могли говорить на новом языке. Наметились первые направления прогресса — пенициллин, керамика, плетеные веревки.
Сегодня за рыбой пошли Слав и Вит. Юр и Кира собирали дикие груши, Толь — дрова для костра. Лена, Соня и Тая, обмотав руки шкурами, таскали в пещеру стебли крапивы. Вскоре все подходящие камни у входа были заняты сохнущими на солнце дольками плодов, а в центральном зале уверенно росла горка материала. Я показал Эрике, как удалять из стеблей мягкую сердцевину, и она увлеченно размочаливала стебли на волокна.
Костер теперь горел непрерывно, и излишки рыбы, натертые солью, подсушивались над огнем, и затем досыхали на ветру. Высохшие тушки я складывал в большой мешок, подвешенный к потолку одной из ниш, чтобы к запасам не добрались грызуны.
Близнецы получили задание собрать все мелкие трубчатые кости птиц перебирая вынесенные раньше из пещеры горы мусора. Я задумал поставить силки на сурков, а чтобы зверьки не перегрызли веревки, защитить их костяной броней.
Пока все заняты делом, я достал из костра образцы керамики. Первые три рассыпались, четвертый был целый, а пятый держался, но покрылся трещинами. Значит, состав № 4 оптимален, и можно приступать к выделке посуды.
Но сейчас — в путь. Тор с братом принесли полные пригоршни костяных обломков, этого хватит. Мы отправились к колонии сурков, и, хоть и тащили копья, но я на них не рассчитывал. Вскоре прибыли на место. Шустрые зверьки попрятались в норы, и я начал подготовку. Разделил верёвку на десяток частей, примерно по полтора метра каждый. Нанизал кусочки костей на веревку, и сделал скользящие петли. Затем стал выбирать норы с росшими рядом кустами. Их толстые гибкие ветви как нельзя лучше подходили для устройства ловушек. Осталось привязать к ним силки, согнуть, уперев край в вбитый у норы колышек, и аккуратно расправить петлю вокруг норы. Присылаю ее землёй и травой. Готово! Теперь, когда сурок решит выбраться наружу, он застрянет в петле, и она станет затягиваться. Зверёк испугается, дернется, и освободит пружинящую ветку. На этом его мучения и закончатся.
Близнецы, внимательно наблюдавшие, как я настраиваю первую ловушку, стали готовить другие. Вскоре все силки были установлены, и мы отошли подальше, присев в тени орешника. Нужно сюда будет обязательно прийти за урожаем, орехи очень питательны.
Достали по пригоршне сорванных по дороге груш, жуем терпкие плоды, я рассказываю о пользе веревок и силков в охоте. Братья пока не очень мне верят, они привыкли убивать зверя копьями. Ничего, сейчас убедятся в преимуществе интеллекта над грубой силой…
Первая ветка с шумом распрямилась через полчаса, и придушенный писк оповестил нас об успешном начале охоты. Я остановил дернувшихся к добыче охотников, пусть сработают и другие ловушки. И они не заставили себя долго ждать — одна за другой ветви распрямлялись, и через пару часов мы, снова настроив ловушки, спешили домой. За нашими спинами висели тяжёлые пушистые тушки, Тор что-то возбуждённо рассказывал брату, размахивая руками на ходу и то и дело цепляя копьём ветки и траву.
Вечером мы ели сочное, истекающее жиром мясо. Сурки были крупные, каждый до 10 кг весом, и успели хорошо отьестся перед зимой. А ведь жир — это не только пищевой продукт, но и мыло, сделать его совсем не сложно. Вот только пока нет посуды для этого…
Шкурки сняли рукавом, и, тщательно отскоблив, растянули на связанных из палок распорках для просушки. Нужно подумать о нормальной зимней одежде, на нынешние юбки без слез не взглянешь…
Большая куча размочаленых стеблей крапивы тоже была разложена на просушку, Эрика без отдыха трудилась над этой задачей весь день. Завтра прикреплю ей в помощь ещё пару детей, пусть учатся.
Усталые, но сытые и довольные, мои воины и воительницы сидели вокруг костра. Я уже привык к этим простым, любознательным и открытым всему новому детям. В них вождь Дим видел основу всех своих воистину грандиозных для этого времени, планов.
Вместе с помогающей мне с переводом Эрикой, я каждый вечер подолгу разговаривал с ними, рассказывал простенькие сказки о животных, хороших и плохих людях. О духах мудрых предков, которые ушли в далёкие земли, передав мне свои знания, и обещали вернуться, когда мы станем им равны. Дети сидели, приоткрыв рот и затаив дыхание… Перед ними вставали картины огромных рукотворных пещер, где вместе жили десятки и сотни родов, живущих рядом с людьми животных и растений, новых предметов и инструментов.
Я рассказывал, что мы каждый день будем все больше узнавать, восстанавливать утраченные знания, улучшая все вокруг. И тогда другие семьи сами придут к нам, ведь мы должны помочь всем людям на этом пути. Мы все вместе пойдем на север, где построим город, множество пещер среди степи, высокие стены и храм мудрости. Наши мужчины и женщины станут величайшими воинами, и дикие черные люди не смогут уже никого убить.
Так в сознании моих неандертальцев стала формироваться картина будущего. И это будущее уже сейчас воплощалось в жизнь. Дни пролетали один за другим, мы готовились к зимовке. Я разобрал заложенные камнями проходы, расширив площадь пещеры в несколько раз. В одном из коридоров по полу тек ручеек, и мы, сделав из камней и глины небольшой бассейн, получили источник чистой проточной воды в шаговой доступности.
Рядом с пещерой выкопали большую яму, прикрыв ее навесом из жердей. Сверху поставили шалаш из веток, и теперь я властью вождя всем приказал ходить в туалет только сюда. Пока вода в реке ещё не выстыла, несколько раз успели хорошо выкупаться всем племенем.
Из лозы сплели широкие полотна, и заполнив пространство между ними глиняным раствором, перекрыли часть входа в пещеру, сделав дверной проем. По такому же принципу сделали толстую дверь, только наполнителем для нее послужила сухая трава, и подвесили ее на широких кожаных петлях. Две толстые жерди служили запорами, и не давали ее открыть снаружи.
Тор теперь отвечал за охоту на сурков, целыми днями таская их тушки в пещеру. Тур стал заправским рыбаком, взяв на себя верши. Вся рыба теперь сушилась на зиму, наполняя пещеру вкусными запахами.
Две ниши отгородили такими же плетеными стенами, обмазали внутри глиной, и сплели плотные крышки. Теперь у нас были надёжные, защищённые от грызунов закрома.
Я несколько дней занимался посудой. Без гончарного круга горшки и миски получались кривоватыми, но пока с этим можно смирится. Главное, после обжига они отлично держали воду, и вскоре большой, литров на десять горшок занял почетное место над костром. А мы попробовали сначала мясной, а потом и рыбный суп. Да и отваренные до красного цвета раки пошли на ура!
Теперь я получил возможность вытапливать жир из мяса сурков, и терпеливо собирал этот ценнейший материал.
Эрика вместе с Леной и Соней плела веревки из крапивы, для новых силков, ниток для одежды, и, на будущее — можно будет сплести сеть для ловли рыбы.
А остальные без устали таскали в пещеру дрова, заполняя ними всю доступную площадь и орехи, соревнуясь с местными белками.
К концу третьей недели листья на деревьях стали окрашиваться в красные и жёлтые тона. Ночи становились прохладнее, и я решил заняться изготовлением одежды. Для этого мне нужны были мыло и дубильный раствор. Вот этим я и занялся, на время прекратив гончарные работы.
Для начала насыпал в большой горшок золу, и, залив ее водой, прокипятил около часа. Осадок выбросил, а получившийся щелок слил. Повторил несколько раз, накапливая раствор. В другом горшке в полученный раствор стал вливать горячий жир, постоянно размешивая. Теперь у меня был раствор поташного мыла, и к нему я стал добавлять раствор соли. Мыло стремительно загустевало, и я переложил полученный сгусток в третий горошек, где заранее долго упаривал щелочной раствор, повышая концентрацию. Вскоре сгусток мыла затвердел, и отправился на просушку, чтобы с него стекли остатки щолока.
Осталось последнее — растворить мыло в воде, нагреть, и залить его в глиняные формы. Под вечер я гордо выложил перед собравшимися на ужин соплеменниками два десятка примерно стограммовых бруска темного коричневатого мыла. Дети с интересом рассматривали новое вещество, нюхали его, а я рассказывал им о невидимых злых духах, живущих в грязи и вызывающих болезни. И это "мыло" убивало большинство из них, совсем как великие охотники зверей в степи.
Настало время демонстрации — вымазываю руку золой, глиной, и намыливаю ее. Окунаю ее в воду, и вся грязь смывается, оставляя чистую белую кожу. Удивлённые возгласы послужили мне наградой, и я вручаю каждому по бруску мыла.
— Вы всегда должны быть чистыми, так вы станете ещё на шаг ближе к великим предкам!
Дети сжимают в руках новое сокровище, они в мечтах уже стоят рядом со сказочными мудрыми богами. На этом подарки не закончились. Каждый получает от меня вместительный глиняный горошек, литров на пять, греть а нем воду, и небольшую миску для еды. Завершающим подарком стали столовые приборы — деревянные ложки, грубые, без намека на изящество металлических изделий, и расщепленная пополам палочка, с острыми краями.
Наливаю всем в миски по порции бульона с большим куском мяса, и показываю мастер — класс. Ложка в моих руках исправно вычерпывают жидкость, а нанизанное на вилку мясо прекрасно держится. Не сразу, но непривычные движения усваивают все, близнецы и Эрика помогают самым маленьким освоить новую мудрость. Дети весело смеются, стуча ложками о дно мисок, они счастливы, что научились.
По традиции отмечаю сегодняшний труд каждого, и, рассказываю сказку на ночь. Приключения маленькой девочки, которая дружит с большим добрым медведем, и раз за разом попадает в смешные переделки, всем понравились. Пора спать…
Новый день я посвятил строительству ванной комнаты. Дальняя ниша в стенах пещеры отлично для этого подходила — естественный уклон пола в сторону узкой трещины чуть углубил, и сделал из камней и глины стенки желоба для стока воды. Из таких же камней выложил неглубокий, с полметра, бассейн. Также тщательно обмазал глиняным раствором все стыки и трещины. Долго возился, просверливая два глубоких отверстия, и вбив в них крепкие колышки. На них повесил занавеску, прикрывающую вход.
Видом обнаженного тела здесь никого не удивишь, самые мелкие вообще в начале бегали голышом, это только недавно мы сделали им набедренные повязки. Ребята постарше все были в широких юбках из шкур, а недавно я заметил, как Эрика, полдня провозившись, сшила себе мешковатую накидку, скрывающую уже хорошо обозначившуюся грудь. Взрослеет девчонка, начинает стеснятся, вот и пусть с сестрами моются спокойно, за ширмой, поливая друг друга водой по очереди. Все, осталось дождаться высыхания, и душ каменного века готов!
Следующий день я готовил дубильный раствор. Несколько ивовых деревьев были лишены части коры, и теперь в моей алхимической лаборатории кипел отвар из нее. Первые добытые шкурки сурков уже высохли, и теперь, отмокнув в воде, с тщательно выскобленными остатками жира и мякоти, были готовы к выделке.
В остывший отвар я добавил соль, тщательно перемешал, и погрузил в него шкурки. Пришлось выносить все наружу, запах от шкурок был неприятный. Через двое суток они были извлечены и промыты чистой водой. И, наконец, финишный этап — натирание кожи сначала жиром, а затем тщательная стирка в мыльном растворе.
Ещё через сутки шкурки окончательно высохли, и дети с удовольствием ощупывали чистый пушистый мех. Кожа стала мягкой и гибкой, ни в какое сравнение не идущей с тем, что было на нас надето сейчас.
За это время девчонки плели тонкие прочные веревки из волокон крапивы, а я сделал десяток крупных иголок из рыбьих костей, на манер сапожных. Я обмерил Эрику веревкой, раскраивая ножем готовые шкурки, и, показав ей, как правильно шить, усадил за работу. Затем повторил замеры, и вскоре на полу лежали ещё одиннадцать стопок раскроенных шкурок.
Никаких изысков — для всех были сшиты просторные штаны, стягивающиеся на поясе широкой кожаной полосой, и такая же просторная куртка с капюшоном. Завершали набор меховые варежки из остатков материала.
На пошивку одежды ушла ещё неделя, этим занимались Эрика с Леной. Остальные дети продолжали таскать в пещеру все съестное, что могли найти вокруг — рыбу и сурков, орехи, грозди рябины, редкие не осыпавшиеся груши, и несъедобное — дрова, глину и песок для посуды, охапки сухой травы и листьев.
Я занимался изготовлением обуви. На подошвы пошли куски грубой кожи, скорее всего бизонов, из старых запасов племени. Верх я сделал в виде мешка, стягивающегося по ноге веревками. Пришлось изготовить несколько костяных игл большего размера, предыдущие поделки ломались… Кое как я справился, и, к исходу пятой недели мое племя было готово к наступающей зиме.
Все щеголяли в обновках, не веря до конца в то, что все эти вещи были созданы здесь, в этой пещере, и созданы их руками.
Мне новые вещи казались грубыми, но вот Эрика и близнецы уверяли, что никогда не видели настолько хороших и теплых вещей. Поверю на слово, они ведь помнят всю свою жизнь здесь…
Сегодня, сидя у костра, после душа из подогретой воды, в новой чистой одежде, я окончательно поверил, что у нас все получится. Мы соберём все семьи и рода неандертальцев, до которых сможем дотянуться, построим в Донецкой степи первый в этом времени город, и станем костью в горле для экспансии кроманьонцев в Европу.
Главное, чтобы черные орды не решили переправится через реку на наш берег… Два — три года спокойной, сытой жизни — и мы будем готовы к переходу. Близнецы станут старше и сильнее, со мной это уже три воина. Да и девчонок можно научить метать дротики, они уже сейчас по силе практически не уступают мальчишкам.
Очередная сказка про храброго камышового кота, живущего с людьми и сражавшегося с гадюками, прошла на ура. Дети засыпали, угревшись в тепле, вокруг костра. А на следующее утро, проснувшись, мы обнаружили за дверью выпавший ночью первый снег…
С приходом зимы рыба отошла от берегов на глубину, раки забились в норы, и все ловушки были перенесены в пещеру, до следующего года. Сурки тоже залегли с спячку, все съестное вокруг было собрано. Общими усилиями мы пошли по второму комплекту одежды для меня, Эрики и близнецов. Чтобы не терять время, я продолжал учить своих соплеменников русскому языку, также в программу добавился счёт до десяти. Каждый день показывал новую цифру, вырезанную на глиняной дощечке, и произносил ее название. С этой затеей справились быстро, за несколько дней, и я усложнил задачу, начав изучение алфавита. Немного упростил его, выбросив составные буквы "я", "е", "ю", и твердый знак. Этого занятия хватило до конца зимы. Все стены пещеры были исцарапаны кривыми буквами, но и эту науку дети усвоили. Эрика уже неплохо, по слогам, пыталась читать, иногда это получалось и у близнецов. Освоили сложение и вычитание, но большие числа давались с трудом, начиная с двадцати они путались. Вскоре я понял причину — они считали по пальцам на руках и ногах. Эта проблема решилась изготовлением счётных палочек, наломать сотню которых было делом нескольких минут.
Запасы пищи таяли, но, по всем прикидкам, их хватит до весны. Устойчивые морозы, хоть и совсем небольшие, в пару градусов, наступили только недавно, и реку сковал лёд. Я в свободное время сплел большой сачок, и прикрепив его к длинной ручке, выжидал, пока запасы кислорода в воде уменьшатся. Наконец, в один из морозных дней, вместе со старшими детьми, отправился на реку. Вчетвером мы камнями вырубили во льду широкую прорубь, и пошли греться в пещеру, давая рыбе собраться. Отдохнув и согревшись, мы, теперь уже все вместе, вернулись и принялись за работу — десятки крупных рыбин собрались у проруби, глотая воздух. Медленно завожу сачек, и на лёд летят первые плотвицы, окуни и даже щуки. Дети набивают мешки и тащат их наверх. Сегодня у нас на ужин будет свежая рыбка!
Каждое утро я вместе со всеми выходил из пещеры, и мы быстрым шагом проходили несколько километров, чтобы не потерять форму. В пещере дети тоже, ощущая недостаток движения, придумывали себе простенькие игры и развлечения — играли с тенями от огня, устраивали шуточную борьбу, прыжки и догонялки. Я предложил им новую игру — некое подобие волейбола, с костром вместо сетки. Примитивный мяч из обрезков шкур, плотно обмотанный веревками сделать было не сложно, и вот уже под сводами пещеры раздаются веселые крики. Для девчонок сделал пару куколок из сухой травы, нарядив из в те же обрезки меха и шкур. И они пришли в восторг от этой поделки, испугавшей бы своим видом изнеженного ребенка 21 века… Теперь я, как только замечал, что дети устали учиться, командовал перерыв, и они радостно разбегались играть.
Морозы продержались недолго, всего три недели. Наступившая оттепель быстро растопила снег, а там и лёд пошел трещинами и река стала разливаться. Зарядили бесконечные дожди, хмурое небо бывало, целыми днями скрывало солнце. Так прошел ещё один месяц, день начал ощутимо увеличиваться. Температура постепенно повышалась, и однажды, прогуливаясь по склонам холма, Эрика с Таей нашли первые весенние цветы, белые подснежники.
Мы встречали весну, отдохнувшие, окрепшие. На хорошем питании дети быстро росли, да и я стал ощутимо крупнее, уже мало напоминая того тощего подростка, что очнулся в умирающем племени осенью. Эрика вытянулась, ее фигура приятно округлилась, и в ней было уже не узнать ту угловатую, худющую девчонку, какой я ее увидел впервые. Близнецы скоро догонят, а то и перегонят меня габаритами. Да и остальные дети стремительно росли, пользуясь благоприятными условиями.
Все уже знали алфавит, хорошо говорили по русски, умели писать буквы, свои имена и отдельные слова, старшие уже медленно, по слогам, начали читать. Все дети умели считать до десяти, близнецы, Эрика и Юр освоили числа до ста и научились сложению и вычитанию. Мои соплеменники привыкли к правилам гигиены, регулярному мытью рук, вечернему купанию. Множество новых полезных навыков были усвоены, старшие учили младших, подтягивая их к своему уровню.
За все время в окрестностях пещеры не появлялись ни другие люди, ни черные дикари.
Осенью наш род, лишившийся всех взрослых, не ходил на встречу окрестных племен для обмена товарами и невестами. И я надеялся, что они отправят сюда несколько воинов, чтобы выяснить нашу судьбу.
И готовился к встрече — новая одежда и обувь, новые, невиданные товары должны стать нашей визитной карточкой.
Но первыми к нам пришли не взрослые воины, а трое неандертальских подростков. Грязные, истощенные до крайней степени, с глубоко запавшими глазами, они появились с верховьев реки под вечер. Обмотанные рваными шкурами, с красными от холода руками и ногами, подростки молча остановились перед нами.
— Из какого вы племени? — я спросил самое важное, ведь внешний вид пришедших явно говорил о беде
Эрика перевела мой вопрос.
— Они из рода Гремящей Воды, и они просят о помощи
— Что случилось с родом Гремящей Воды?
На этот раз пауза затянулась, подростки стыдливо отводили глаза.
— Род уничтожен, черные дикари убили всех взрослых мужчин, стариков и детей. Тела разделали, как животных, и ели несколько дней. Женщин увели с собой. А они… они смогли вырваться из боя, и спрятались в горах, наблюдая за этим. Потом две руки дней, десять, — Эрика поправилась, — десять дней шли к нам, сначала по горам, потом вдоль реки. Им стыдно, что они не погибли со всей семьёй.
Один из подростков осел на грязную, размокшую от весенних дождей, землю, и замер.
— Скажи им, что я, Дим, вождь рода Солнца, принимаю их в свой род. И я обещаю, что они смогут отомстить и искупить свою вину.
Эрика говорила долго, явно подбирая правильные слова. Нахмуренные лица подростков внезапно разгладились, и они, склонив головы, подошли ко мне.
— Они отдают свои жизни тебе, Дим.
Я кивнул, и, вместе с Тором подхватил третьего под руки, подымая. Мы возвращались домой…
В пещере я велел новичкам раздется и идти мыться. Говоривший со мной подросток без слов скинул свои шкуры на пол, но его спутники замешкались.
— Эрика, спроси их, в чем дело?
Выслушав ответ, с удивлением посмотрел на двух, хм, девушек? Под слоем намотанных шкур различить пол новичков было невозможно…
— Пусть подождут у костра. Потом ты с сестрами займешься ими.
Мы с близнецами пошли отмывать горячей водой с мылом единственного из этой тройки парня, а девчонки окружили новых подруг, наперебой расспрашивая их.
Парня звали Дар, он уже успел получить имя. Ему было около двенадцати лет, и прожил их он явно не очень весело — худое, жилистое тело, все покрыто синяками и ссадинами. На правой руке нет одного пальца, длинный шрам грубым рубцом пересекал спину. И, самое неприятное — распухшая загноившаяся колотая рана на бедре…
Освободив душевую для девушек, мы пошли к костру. Дар быстро прикончил выданные ему рыбу и горсть сушеных фруктов, и я решил заняться его раной. То, что он смог пройти больше сотни километров, говорило о том что не все так плохо как кажется. Или организм неандертальцев намного более стойкий к ранениям… Как бы то ни было, я решил не рисковать. Приказав Дару лежать смирно, я опустил кремниевый нож в кипящую воду, подержал его там немножко, и резким движением вскрыл гнойник, отвернув длинную полосу кожи. Похоже, копьё дикарей прошло вскользь, почти не затронув мышцы, но занесло в рану заразу. Слав, вызвавшийся мне помогать, быстро обмыл рану горячей водой, смывая засохшую кровь, гной и налипший мусор. После этого я осторожно стал соскребать омертвевшие ткани, пока не показалась розовая здоровая поверхность. Дар несколько раз дернулся, но сидевшие рядом близнецы словно тисками сдавили его, не давая возможности пошевелиться. Ещё раз промываю рану горячей водой, и, срезав болтающуюся полоску кожи, накладываю сверху замоченные в кипятке листья подорожника,
— Ты должен лежать вот так и не тревожить рану. По нужде ходить в дальний угол, там горшок.
Обноски новичков никуда не годилась, и я отправил их отмокать в растворе золы, потом переработаем на веревки. Парню принесли такой же комплект одежды, как и на нас, и он долго благодарил всех собравшихся.
Наконец, Эрика привела двух отмытых и переодетых девушек к костру, и пока они ели, рассказала нам, что ее новые подруги — родные сестры, старшей исполнилось тринадцать, а младшей восемь лет. Имя есть только у старшей, ее зовут Ири-Ка, и этой осенью она уже должна была стать невестой и уйти в другое племя. Они вдвоем успели спрятаться и позже, заметив Дара, пошли с ним. Грустная история, типичная для этого жестокого времени
Мои далекие предки из прошлой жизни не отличались дружелюбием, но вот в практичности им не откажешь — убив всех мужчин и стариков, они забрали в свое племя сильных неандертальским женщин. И, похоже именно в это время в геноме кроманьонцев начали появляться новые фрагменты, позаимствованные от неандертальцев.
Новички, вымытые, накормленные и согретые, быстро уснули, а мой род ещё долго сидел у костра, обсуждая случившееся. Близнецы явно положили глаз на Ирику, и теперь спорили, кто из них старше, чтобы в будущем получить невесту. Напомнив им о том, что я, как вождь, потребую за девушку большой выкуп, со смехом смотрю на открывших рты мальчишек. Они этот момент не учли, и теперь хлопали глазами, решая, что может мне понадобится. Эрика нервничала, то и дело бросая на меня встревоженные взгляды. Ну да, конкурентки появились, как бы не разобрали меня на сувениры… Успокаивающе ей улыбаюсь, но она от этого расстраивается ещё больше. Похоже, тут начала работать женская логика… Обнимаю ее за плечи, и она доверчиво прижимается ко мне, сразу успокоившись.
Я уже давно заметил, что девчонка поставила себе цель обратить на себя мое внимание. Она все схватывала на лету, и, подозреваю, что ее выдающиеся успехи в изучении русского языка имеют ту же мотивацию. Вот и хорошо, я ведь и не против — Эрику и в 21 веке можно было назвать красивой. Да, другая форма бровей и переносицы делали ее несколько необычной, но не больше чем азиатку в Европе… А сейчас, окрепшая, с чисто вымытыми волосами, светлым водопадом спадающим на плечи, в грубоватом, но по-своему симпатичном меховом наряде, со всем очарованием юности, она стала настоящим сокровищем!
Вот и начало мое племя расти, нас уже пятнадцать. Капля в море, по сравнению с поставленной задачей… Но важен первый шаг, и сегодня мой род его сделал.
Вчерашний день заставил меня серьезнее относится к вопросам безопасности. Теперь днём кто- то из детей постоянно дежурил на уступе, находящемся высоко над пещерой. Тропку и редкие ступеньки к нему мы организовали быстро — склон нашего холма был пологим, и взбираться по нему было не сложно. На слегка наклонной площадке сложили низенький заборчик из принесенных камней, будет и защита от ветра, и укрытие для наблюдателя.
От дома теперь разрешено было отходить только в сопровождении меня или близнецов, копья и дубинки стали неотъемлемой частью экипировки. И, спустя неделю, ранним утром в пещеру вбежал запыхавшийся Вит, чья очередь дежурить была сейчас.
— Идут! Пятеро взрослых мужчин идут к нам с запада!
— Настоящие люди? Или дикие?
— Они настоящие, у них светлые лица.
Я стал готовится к встрече гостей. Тор с братом, получив мое согласие, тоже одевались. Ожерелья наружу. Копья в руки.
— Дар, ты идёшь с нами.
Его рана уже затянулась, и парень, хоть и был заметно худее близнецов, мог хоть немного уравновесить силы. Протягиваю ему такое же ожерелье, как и у нас. Встречают по одёжке…
Эрика тоже собралась идти, пришлось в приказном порядке назначать ее старшей и ответственной за всех остающихся. По ее рассказам, в здешнем обществе царил патриархат, хоть и не слишком суровый.
Плетёная дверь за нами закрылась, подпертая прочными брёвнами изнутри. Нас четверо, и мы, хоть и похожи на взрослых мужчин ростом, но только издали — редкая борода пробивается только у меня и Дара. Плохо…
Мои спутники стоят спокойно, явно ничего не опасаясь. Может, зря волнуюсь?
Встретились в километре от пещеры. Мы стояли на тропе, опустив копья наконечниками вниз, по совету Дара, но готовые в любой момент перехватить их поудобнее. К нам подходили пятеро мужчин. Трое на вид ничем не отличаются от нас, но вот идущие впереди были настоящими гигантами — рост около двух метров, ширина плеч в два раза больше моих. Одеты в кривоватые накидки, в виде длинного мешка с прорезью для головы, по бокам скреплены веревками. На ногах намотаны портянки из шкур, пропитанные грязью. Головы открыты, длинные светлые волосы собраны в хвосты. Рыжеватые усы и бороды, внимательный взгляд синих глаз из под нависших бровей. В руках такие же, как и у нас, копья.
Остановились метрах в тридцати, перекинулись парой непонятных фраз, явно обсуждая наш внешний вид. Ещё бы, мы смотримся на их фоне намного опрятнее.
Один из гигантов идёт к нам, опустив копьё. Делать нечего, откидываю капюшон, шагаю навстречу.
— Таэн нерг орм, анхой эн-хха!
Анхой означает приветствие, эн — ха — мужчина, а удлиненное хха — множественное число. Это все, что я понял. Первые три слова скорее всего или его имя, или название рода.
— Племя Солнца приветствует тебя и твоих людей, воин! Анхой, эн — хха!
Стоящий напротив мужчина удивленно склонил голову набок, слушая мелодичное звучание русского языка. А вот вторую фразу он понял. На грубоватом, словно высеченном из камня лице, расплывается улыбка, и он отбрасывает копьё. Широко расставив руки он шагает на встречу. Я повторяю его жест, стараясь успеть вдохнуть побольше воздуха. Не зря, словно в тиски попал…
Его спутники тоже расслабились, что-то говорят близнецам, те отвечают на русском. Снова ступор. Дар отвечает на их языке, а Тор переводит для меня:
— Они просят разрешения пройти к огню, Дар ответил, что ты, наш вождь, из очень далёкого племени, говорящего на забытом языке мудрых предков.
Можно и так сказать … Я приглашающе взмахиваю рукой, и мы идём к пещере. Пока пришельцы ведут себя миролюбиво, даже учтиво, но я все равно жду подвоха в любой момент. Ну не укладывается у меня в голове, что в диком каменном веке может быть другая организация общества, кроме как основанная на силе.
Нас встречают младшие мальчишки. Одетые так же как и мы, в руках сжимают явно великоватоые для них копья. Успокаивающе поднимаю вверх руку, все нормально. Пришельцы с интересом рассматривают глиняную стену и дверь. Проходим внутрь, и я снова успокаиваю своих маленьких воинов — все дети одеты, в руках дротики. Оружие отложено, и я приглашаю гостей к огню. В пещере тепло, сухо, пахнет свежей травой, дымком и рыбой.
— Эрика, принеси еду нашим гостям.
Девчонка исчезает в глубине пещеры. Мужчины рассаживаются у очага, с любопытством озираясь. Вскоре им становится жарко, и они разматывают свои шкуры, скидывая их в кучу у стены. Вот это мускулатура… Страшно представить, что бы получилось, если бы они сбалансировано питались. Даже самый мелкий из них легко бы скрутил Шварценеггера из двадцать первого века.
Эрика вернулась, и, вместе с Ирикой раздает гостям сушёную рыбу, пригоршни таких же груш и орехов. Я, чтобы не смущать гостей, тоже жую мелкую плотвичку, наблюдаю. Предложенная пища им знакома, вот только они явно не ожидали увидеть рыбу зимой. Но ничего, сидят, жуют. Их лидер переводит взгляд с глиняной посуды на мотки веревок, развешанных по стенам, обширные глиняные закрома, связки трав и листьев, стопки отлично выделанных шкур. Ему явно хочется меня расспросить о всех этих предметах, но мужик сдерживается, чтобы не уронить авторитет.
Наконец, с едой покончено. Девчонки вручают всем глиняные миски с горячим травяным чаем. Гости ощупывают необычный камень, даже пробуют керамику на зуб, восхищённо качают головой. Пригубив терпкий напиток, начинаю разговор:
— Я Дим. Назови свое имя, воин.
Близнецы сидят рядом, повторяют мой вопрос. Лидера зовут Рауг, он из рода Черного Камня.
— Вы шли к нам?
Да, я не ошибся. Это разведчики, отправленные выяснить судьбу моего племени. И вот Рауг не выдерживает, и задаёт главный вопрос — где все? Где Эрр, где старый Ге- Тар?
Кто такой Эрр, я знал. Отец Эрики, она несколько раз рассказывала о нем. Гетар, значит, тот старик, которого я нашел первым.
Мой ответ, что все они были убиты злыми невидимыми духами, живущими в грязи, его удивил и расстроил одновременно. Гетар был мудрым, он ведь должен был победить злых духов…
Рауг пристально всматривается в мое лицо. Наконец, что-то для себя решив, произносит:
— Дим, Рауг рад, что род Тихой Воды жив. Род Черного Камня этому рад. И ждёт вас осенью на торг.
Что же, сходим, раз приглашают. Я согласно киваю, и поправляю:
— Племя Солнца, Рауг.
Объясняю значение слова "племя" — несколько живущих рядом родов.
— Я, Дим, из рода Солнца. Род Тихой Воды умер прошлым летом, а я спас его детей. И последних из рода Гремящей Воды. Так мой род стал племенем.
С этими словами указываю на Дара. Тот подтверждает мои слова.
— Род Гремящей Воды тоже убили злые духи?
— Нет, его убили злые черные люди
Рауг нахмурился, и отставил пустую миску.
— Эти дикие люди уже мертвы, мы убили их четыре дня назад. У нас стало на пятерых охотников меньше.
Хм… что то тут не сходится. Вряд ли погибший род Дара был намного меньше и слабее.
— Вы освободили женщин?
Мужчина непонимающе смотрит на меня. Прошу Дара снова рассказать свою историю. Рауг хмурится все больше, начиная осознавать всю картину происходящего.
— Сколько черных людей на вас напало?
Дважды поднятые руки с растопыренными пальцами, и три пальца отдельно, послужили мне ответом. Двадцать три негра навсегда остались лежать у стоянки рода Черного Камня. Но никаких женщин с ними не было. Выходит, на них напал всего лишь один из отрядов большого племени. Рауг и сам это понял, и сейчас его взгляд застыл, уставившись на языки огня. Его губы что то тихо шепчут…
— Дар, сколько черных напало на твой род?
Парень хмурится, пытаясь сосчитать. Затем начинает выкладывать ряды палочек на земле. Десять, двадцать, тридцать… Пятьдесят. И поколебавшись добавляет ещё пять.
Рауг вскакивает и что-то громко объясняет своим людям. Они тоже встают, переглядываясь и хмурясь. Ведь сколько обычно взрослых мужчин в среднем роду неандертальцев? Из слов Эрики и Тора я знал — десять — пятнадцать, редко больше. А сейчас пятеро охотников здесь. Пятеро были убиты в предыдущей стычке.
— Рауг, остановись. Моя рука крепко сжимает его плечо, я смотрю в полные тревоги глаза.
— Сколько охотников осталось защищать род?
— Пятеро. И четыре старика, — он повторяет мой жест, и его лапа до хруста костей сжимает уже мое плечо.
Они не выстоят… Черные дикари легко сомнут этот заслон, и ещё один род неандертальцев исчезнет. Не будет у меня трёх лет спокойной жизни, как я надеялся. Борьба за жизненное пространство уже идёт на этих землях, жестокость и многочисленность легко побеждают гуманизм людей, проживших тут больше двухсот тысяч лет.
— Мои воины идут с тобой, Рауг.
Огромный мужчина отводит взгляд, и разжимает стальную хватку. Не верит, что я с близнецами достаточно силен и опытен, но выбирать не из чего, и он соглашается.
Собираемся быстро, в одни, туго затянутые мешки налита вода, в другие рыба и сухофрукты. Я добавляю охапку листьев подорожника, несколько полосок из хорошо выделанных шкурок, и моток веревки. Копья стоят у стены, и наши, и гостей. Близнецы уже готовы. Дар рвется с нами, но я приказываю ему остаться. Эрика с девчонками ревут, размазывая слезы и сопли. Отвожу ее в сторону и четко, разделяя каждую фразу на отдельные слова, делаю последние распоряжения:
— Срубить часть кустов и замаскировать вход. Из пещеры не выходить. Если мы не вернёмся через десять дней, все равно сидеть на месте и ждать, пока остаются запасы пищи. Потом уходить всем вместе на запад.
Кивает, и снова всхлипывает. Обнимаю ее, и, мягко отстранив, целую. Все, пора идти…
Мы шли вверх по течению реки. Холмы по левую руку становились все выше, превращаясь в невысокую горную гряду. Под вечер река, Тихая, как ее теперь называли, стала мелеть, и вскоре мы, сняв одежду и обувь, перешли ее вброд. Холодная весенняя вода обжигала кожу, но замерзать было некогда. Одеваемся, и некоторое время бежим, согреваясь.
Рауг оценивающе поглядывает на нас, и увеличивает темп. Через полчаса взмахивает рукой, и мы снова переходим на быстрый шаг.
Небо быстро темнеет, охотники на ходу подбирают сухие ветки у редких деревьев и кустов. Наконец звучит короткая команда, и мы становимся на привал в удобном распадке.
Рауг достает из-за пазухи небольшой мешочек с темно коричневым порошком, кусок коры и сухую палочку. Щепотка порошка ложится в углубление, посыпается древесная пыль, и охотник начинает быстро вращать палочку ладонями. Минута, две, и я вижу в полумраке красноватые искорки, отчётливо тянет дымом. Рауг раздувает огонь, и вскоре мы уже сидим у костра, впитывая тепло, и жуем небольших рыбёшек.
Сейчас я увидел необычное для каменного века действо — такой же порошок был и в доставшихся нам по наследству свертках. Я одно время интересовался химией, и марганцевую руду опознал сразу. А эти древние люди используют ее для розжига огня…
Я думал о своих детях, оставшихся в пещере позади, об Эрике. Правильно ли поступил, предложив помощь сидящим рядом охотникам? Ведь без меня шансы выжить у оставшихся сильно уменьшатся. Да, они многому научились, но все равно ещё слишком слабые для этого мира.
С другой стороны, если сейчас помочь соседнему роду, то в будущем они помогут уже нам. Да и если род Черного Камня погибнет, мы следующие. Нас выследят и перебьют вообще без напряга, как котят.
Эрика… первый человек, которого я здесь встретил. Именно она не дала мне снова забыться, вырвав из темноты и беспамятства. Именно об этой маленькой девушке, умеющей быть и сильной, и нежной и ласковой, я все чаще думаю с улыбкой и теплотой. И именно ради нее я обязательно вернусь домой…
Меня разбудили затемно. Наскоро перекусив и выпив по глотку воды, мы снова идём по пробуждающейся от зимнего сна степи, все дальше на запад. Горы слева стали выше, а вот деревья окончательно исчезли, сменившись кустарником, росшим на склонах, в оврагах и распадках. В сереющем небе раздался птичий крик, и мы, задрав головы, разглядели первый возвращающийся в степь клин журавлей.
К исходу второго дня прошли, самое меньшее, восемьдесят километров. Местность не менялась, иногда вдали мелькали стада животных, несколько раз слышали волчий вой.
Очередная ночёвка, и снова в путь… Я стал постепенно уставать, настолько длинные переходы были нам с близнецами не по силам. Тор вымотался, но держался, ещё и у брата забрал часть груза. Наш проводник уже смотрел на нас с уважением — мы держались наравне со взрослыми охотниками.
Так же прошел четвертый день. Кажущаяся бесконечной степь стала более влажной, часто встречались мелкие озера и болота.
Рауг насторожился, принюхиваясь, его ноздри широко раздувались. Я тоже почувствовал неприятный запах горелого мяса и шерсти.
Охотники остановились, с минуту посовещались, и пригнувшись, стали взбираться на склон. Так мы прошли ещё с километр, все выше поднимаясь. И вдруг наши проводники упали, прижавшись к камням. Следую их примеру, и подползаю ближе.
Под нами, метрах в тридцати, виден вход в пещеру. Ярко пылают несколько костров, черные фигуры деловито переворачивают мясо, чтобы не подгорало. Между кострами несколько юрт, обтянутых шкурами. Из пещеры доносятся гортанные крики, но что там происходит, мы не видим. Я тихо шепчу Раугу, чтобы он взял себя в руки — бугры мышц под одеждой вздулись, тело напряжено, как струна, огромные кулаки сжаты так, что пальцы побелели. Послушался, не бросился вниз…
Лежим не шевелясь, продолжая наблюдение за захваченной стоянкой рода Черного Камня. Теперь я понял, почему его так назвали — весь этот склон состоит из очень темного, изрядно выветрившегося и покрытого сеткой трещин, гранита. Одно неверное движение — и камень крошится, выдавая нас с головой.
Дикари внизу закончили готовку, и потащили мясо в пещеру. Я догадывался, что за дичь они ели, и к горлу подступил комок. Сдерживаюсь, только зубы стискиваю покрепче. Все племя захватчиков внутри, на праздничном ужине в честь победы над неандертальцами. Снизу раздаются крики, и высокая черная фигура появляется из под нависающего карниза, таща за собой двух белых женщин. Их длинные волосы намотаны на руки дикаря, они не сопротивляются. Голые тела покрыты темными синяками и кровоподтеками. Негр пинками заталкивает пленниц в одну из юрт, и усаживается у костра. Только один противник, если, конечно в других юртах нет его соплеменников… Пришедшая мне в голову мысль кажется сумасшедшей, но ведь может сработать!
Я тихо рассказываю близнецам свою идею, а те доносят ее до Рауга. Он с сомнением качает головой, но не спорит. Мы так же осторожно отползаем от края карниза. Отходим на несколько десятков метров назад, и сбросив с плеч мешки, привязываем копья за спины. И начинаем подъем. В этом месте горная порода выветрились, и широкие пласты гранита нависают над входом в пещеру. Я внимательно осматриваю трещины, прикидывая шансы на успех. Наконец, я нашел то, что искал — огромный камень, больше тонны весом, едва держался, чтобы не упасть. Осторожно расчищаем склон под ним от мелких обломков, и оперевшись на древки копий, как на рычаги, все вместе нажимаем. Камень слегка отклонился, но все ещё стоит крепко. Рауг тихо рычит сквозь сжатые зубы, его мышцы вот-вот лопнут от напряжения…
И валун не выдержал. Одновременно с треском ломающегося копья, камень качнулся сильнее, застыл на секунду в неустойчивом равновесии, и рухнул вниз, увлекая за собой другие обломки. Раздался грохот, земля задрожала, а мы бросились в сторону, уходя из под камнепада
Без потерь не обошлось, Тору ощутимо прилетело булыжником по спине, а одному из людей Рауга обломок отсушил на время руку, попав в плечо. За нашими спинами гул обвала только нарастал — туча пыли мешала рассмотреть подробности, но мы явно перестарались.
Выждав несколько минут, пока грохот падающих камней стих, мы бросились к тому месту, где был вход в пещеру. Его не было — оползень широким языком накрыл и вход, и часть склона перед ним. Крайние костры были засыпаны мелкими обломками, одна юрта раздавлена крупным валуном.
Серый от страха, ослепший от пыли негр что то кричал, выпучив глаза, но его крик сразу прервался — Рауг метнул копьё, забрав его у Тора. С сорока метров… Сила броска поражала — грудную клетку дикаря пробило навылет, и он завалился на землю, захлебываясь хлынувшей изо рта кровью. Из юрт выскакивали чернокожие старики, старухи — и падали под ударами копий последних охотников погибшего рода. Я молча добивал раненых, близнецы страховали меня с боков и со спины. Крики ярости и боли звучали все реже, пока не наступила тишина, нарушаемая только редким стуком мелкого щебня, падающего с осыпи. Я откинул шкуру на входе, и выставив перед собой копьё, шагнул в полумрак юрты. Опасности не было — в углу прижались друг к другу недавно виденные женщины, ещё двое лежат на полу, их ноги и руки стянуты ремнями. Зову Тура, и, поручив ему развязывать и успокаивать спасённых, иду дальше. Вторая уцелевшая юрта, и ещё трое связанных пленниц, совсем ещё девчонки. Слышу крики, и, вместе с Тором, выскакиваем наружу. Второй гигант, молчаливой тенью всегда следовавший за Раугом, в исступлении молотит кулаками лежащего на земле черного подростка. Тот уже не шевелится, у него расколот череп, а ребра вмяты внутрь… Рядом лежит голая неандертальским девочка, лет десяти. Тоже мертвая… На бедрах потёки крови, руки связаны, голова неестественно повернута, в распахнутых голубых глазах застыл ужас. Рауг набрасывает на нее сорванную со входа в последнюю юрту шкуру. Мы молча стоим, не рискуя остановить впавшего в бешенство охотника. Подошедший ко мне Рауг, тихо говорит что-то Тору, и я слышу перевод:
— Это была его дочь.
Из юрты люди Рауга выводят последнюю оставшуюся в живых женщину. Спасённые обнимают своих братьев и мужей, а я подхожу к осыпи и ложусь на склон, прислушиваясь. Из под земли слышны далекие, приглушённые крики, что то периодически обрушивается, и крики на время умолкают. Значит, внутри остались живые дикари… Впрочем, не думаю, что они смогут выбраться — осыпь рыхлая, не слежавшаяся, и стоит вытащить снизу несколько камней, как верхние тут же обрушатся вниз, снова засыпая выход. Расчистить двадцать метров сплошного каменного завала, без надёжных крепей, без железных инструментов, абсолютно безнадёжная задача
Мы обходим разгромленный лагерь кроманьонцев. Все, что может гореть, стаскивает к костру, Тор снова раздул угасшее пламя. Охотники собирают разрубленные на части останки своих погибших родичей, и сносят их в кучу, рядом Рауг, вместе с так толком и не пришедшим в себя гигантом, роют братскую могилу, разрыхляя копьями и палками каменистую почву. Тур собирает оружие дикарей, складывая возле костра уцелевшие копья и дротики.
Почти стемнело. Женщины сидят у костра, прижавшись друг к другу, им выдали большую часть провизии из наших скудных запасов. Уставшие охотники бросили земляные работы, и без сил лежат на земле, закрыв глаза. Я с близнецами сижу чуть в стороне, положив руки на копья. Время от времени слышен вой волчьей стаи, и, похоже только мы в состоянии не спать, охраняя остальных.
Перед рассветом я все таки стал отключаться, и, если бы не сменивший меня Рауг, точно бы заснул на посту. Все обошлось — волки не рискнули напасть, посчитав столь многочисленную стаю двуногих слишком опасной добычей. Я провалился в сон…
Мы стоим на рядом с невысоким холмом из камней, накрывшем останки рода Черного Камня. Тело найденной вчера девочки, разрубленные тела стариков, детей, обгоревшие в кострах и погрызенные кости — все они там, в общей могиле.
Рауг с осунувшимся от горя гигантом затаскивают на холм тяжеленный черный камень. Одна из женщин, кутаясь в грубую шкуру, снятую с разобранных юрт, склоняется над могилой, и на серых камнях остаётся последний подарок мертвым людям от живых — букет хрупких белых подснежников…
Мы идём к моему племени. Тринадцать человек остались без дома, без запасов, без инструментов. Рауг подошёл ко мне утром, и, как то виновато ссутулившись, стал говорить. Тор переводил, растерянно глядя на меня
— Дим, они все просят принять их в племя Солнца. Рауг говорит, что он хороший охотник, и его люди тоже не будут обузой. Он клянётся, что выследит и убьет любого черного дикаря, появившегося в степи рядом с Тихой рекой
Я знал, что этот разговор состоится. И, конечно же, согласился. Чем больше нас станет, тем больше у нас шансов выжить.
Обратный путь затягивался. Мы тащили с собой трофейные копья, несколько хороших крепких шкур, ровные жерди. Все остальное сожгли, покидая место разыгравшейся трагедии.
На второй день пути мы нашли ещё троих — старую, с трудом передвигающуюся женщину, и с ней двое мальчишек лет шести. Во время нападения они отошли недалеко в степь, собирать первые побеги дикого лука. А потом, узнав о гибели всех родичей, бежали на восток, рассчитывая выйти к пещере рода Гремящей Воды, откуда была родом старуха.
Они шли очень медленно, голодные, без огня, опасаясь каждую ночь стать добычей волков. И только улыбка фортуны, словно спохватившейся и решившей хоть немного загладить свою вину перед погибшими, столкнула наш отряд с ними.
Мы не могли терять время, люди были сильно измотаны. Из жердей сделали примитивные носилки, и теперь, сменяясь, мы несли найденную женщину. Охотники смогли убить двух зайцев, опрометчиво считавших себя в безопасности на расстоянии в полсотни метров от нас. Копья со свистом рассекли воздух, и зверьки забились на земле, тонко вереща. Мясо поддержало наши силы, и к исходу шестого дня пути я узнал знакомый склон.
Мои указания были выполнены в точности — вход в пещеру завален ветвями, ни звука, ни струйки дыма… Все равно на душе было тревожно. Последнюю сотню метров я бежал, близнецы не отставали. Растаскиваем завал, дверь на месте. Громко кричу, во всю силу лёгких:
— Э — ри — кааа!!!
За дверью слышен шорох, возня, и вот плетёная заслонка отлетает в сторону, и меня едва не сбивает с ног повисшая на шее и осыпающая поцелуями лицо девчонка…