Каждому — свой путь…
И у каждого — свой ад и небеса,
Но у каждого две жизни, не одна —
Та, что видится в мечтах,
И та, что здесь, где бег и суета.
Но если рискнешь —
Создай невидимый мост,
Мост над бурной рекой,
И сольются две жизни твои воедино!
Группа Catharsis, "Воин Света"
Звонкие, тяжёлые удары камня о кирпич разносятся в ночном воздухе. Лантирск не спит, все его жители собрались далеко за пределами двойного кольца юрт. Люди ждут чуда…
Тусклый отсвет раскаленной плавильной печи выхватывает из темноты фигуры раздетых мужчин у мехов. Тела блестят от пота, руки с силой тянут рычаги, не на секунду не останавливаясь. Слышен приглушённый рев пламени, словно эти древние люди сумели обуздать огнедышащее чудовище. И — шум голосов. Тихих и громких, мужских и женских, на русском и неандертальском — все они в предвкушении.
И я их не разочарую! Последний удар пробивает спекшуюся корку глины, и раскалённый чугун огненной струёй льется в подготовленные заранее формы. Рев толпы заглушает все остальные звуки, народ пытается протиснуться в первые ряды, чтобы своими глазами увидеть, как все их труды воплощаются в металле.
Готово! Пятидесятикилограммовая наковальня тускло светится в темноте, а я спешно закрываю сливное отверстие. На помост взбирается Рауг, ему подают заранее приготовленные мешки с коксом, смесью руды и известняка, и он высыпает их в узкую горловину горна. Новая пара мужчин становится у мехов, процесс, начатый ещё днём, не останавливается ни на минуту. Сейчас там, внутри, накапливаются куски губчатого железа, сильно загрязнённого примесями. А более легкоплавкий шлак и чугун мы периодически сливаем, устраивая огненное шоу.
— Осторожно!
Дети тянут руки к схватившемуся, но все ещё раскаленному металу, не обращая внимание на волны жара.
— В стороны! В стороны! Отойдите!
Толпа подаётся назад, и потоки воды падают на отливки. Шипит кипяток, облака пара на несколько секунд скрывают все вокруг. Глиняные формы растрескиваются, тяжёлая плита наковальни и пара молотов предстают во всей своей красе. Мы с Тором хватаем их обернутыми кусками кожи руками, и тащим к почти прогоревшему костру неподалеку. Отливки исчезают в груде раскаленных углей, их достанем через несколько часов, как раз новая партия изделий подоспеет…
— Гер, ты живой?…
Гигант молчит, но его тяжёлое дыхание слышно, наверное, и в самом Лантирске.
— Держи…
Протягиваю ему глубокую миску с настоянной на мяте водой, и пару минут слышу только шумные глотки…
Мы все тут — профессия металлурга каменного века оказалась намного тяжелее, чем я мог себе представить. Безумная гонка продолжалась двое суток, за это время мы переплавили почти три тонны руды. Шесть пар качавших по очереди меха мужчин сейчас отсыпались в юртах, они смогли дойти туда сами… А мы так и остались лежать на горячей, покрытой слоем пыли и сажи земле у развалившейся печи.
Меха рвались несколько раз, их зашивали на ходу. Капли раскаленного металла оставляли ожоги на руках и ногах, только чудом не лишив нас глаз. А когда ветер стихал, столб черного дыма, расползаясь вокруг, вызывал удушливый кашель.
Но с этим мы справлялись, хуже всего оказалось то, что сама печь под конец плавки стала покрываться трещинами и рассыпаться. Последний металл мы разлили всего за несколько минут до ее обрушения…
Как бы то ни было, наше племя получило около трехсот килограмм железных криц с примесями стали, и втрое меньше — чугуна. Для каменного века это было огромное богатство.
Передо мной появилась новая проблема — как его разделить. Более того, получив обещанное оружие, люди потеряют стимул к дальнейшей работе, и весь с таким трудом запущенный прогресс снова остановится. Использовать способности Говорящего с огнем? Можно, конечно, но что мне делать потом с парализованными инвалидами, или трупами не желающих трудится? Да и опасно это, от удара копья или дубины мстителей никакие способности не защитят…
Выход был известен давно — введение денег. Драгоценных металлов в окрестностях не наблюдалось, поэтому поначалу придется заменить их небольшими слитками чугуна. Две сотни таких кусочков, примерно по пятьдесят грамм весом, были отлиты мною в качестве грузил для плетущихся рыболовных сетей.
Но судьба решила иначе, и весь этот запас теперь станет первой, очень твердой, валютой.
После перековки железа и раздачи части новых инструментов самым трудолюбивым, остальные предметы из него отойдут в казну племени. В дальнейшем они будут выдаваться только для проведения важных для прогресса работ с правом выкупа. Любая работа станет оцениваться вот в таких кусочках, или их частях. Какое-то время придется потратить на составление таблиц, сколько будет стоить каждая вещь и день работы. Ввести гарантированную закупку товаров вождём, создавая резерв еды, одежды и предметов. Контролировать рынок, пока курсы обмена нормализуются. Готовиться к появлению первых мошенников и ростовщиков, даже консервативные неандертальцы до этого быстро дойдут. Времени на все это уйдет прорва…
— Дим, как назывался твой род? Тот, где ты жил раньше?
Я приоткрыл один глаз, щурясь на солнце. Сегодня второй день отдыха, все участники прорыва в железный век добрались до реки, отмываясь от сажи и копоти. И теперь изображали тюленей, валяясь на горячем песке пляжа.
— Мы пытались понять как устроен мир. Создавали новые вещи. Наверное, правильно будет назвать мой род Искатели Знаний.
Эрика с подругами принесла сюда, на берег Аркаима воду, жаренную рыбу и миску с первыми ягодами земляники. И теперь развлекали нас разговорами, не спеша возвращаться к готовке пищи.
— И ты помнишь все, что вы узнали и создали?
Едва не поперхнувшись от смеха, отрицательно мотаю головой:
— Конечно же нет… Ни один человек не знает всего на свете. Я знаю основы многих знаний, но это очень малая часть от целого.
— Даже этой части хватило, чтобы изменить жизнь людей. Твой новый род будет заниматься тем же, что и ты?
И что ей ответить? Вопрос понятен, сейчас в Лантирске собралось больше полутора сотен людей. С одной стороны, новый Говорящий с огнем освободил их от вбитых с детства запретов и табу, по которым они веками жили, практически ничего в этой самой жизни не меняя. С другой — жить хоть и стало сытнее, но и отдыхать особо не получалось, только заканчивали одно дело, вождь ставил новую задачу. И многие люди, особенно из недавно присоединившихся родов, не знающие ни русского языка, ни большинства моих рассказов о будущем, стали пытаться монополизировать отдельные производства. Род Острых Копий освоил гончарное дело, род Огненного Камня с подачи Фета полностью перешёл в шахтеры и рудокопы, к ним же присоединились Черные Белки. Новых профессий становилось все больше, и отношения в племени стали напоминать цеховую структуру. Это, как ни странно, сильно упрочнило мою власть. Неандертальцы все ещё только привыкали самостоятельно искать новые пути развития, не боясь запретов предков. Так, совсем недавно на новой посуде появились симметричные ряды оттисков, формирующие орнамент. Я же мог просто им это все рассказать, имея за плечами опыт и знания, накопленные прошедший долгий путь цивилизацией.
— Дим, ты спишь?..
Голос Эрики прервал мои размышления, и я, привстав, обнимаю не успевшую увернуться девчонку.
— Нет, не сплю. А теперь рассказывай, что решила. Ты же все это не просто так выспрашивала?
— Я буду хранить и передавать другим знания!
И, слегка отстранившись, заглядывает в глаза, изучая мою реакцию
— Дим, это же здорово — ты знаешь столько, что хватит на всю жизнь… И я всегда буду рядом с тобой!
Ну что тут скажешь, ее выбор меня устраивает. Полностью монополизировать сферу образования и науки мы, конечно, не сможем. Мой ещё не существующий род долгое время будет самым маленьким, но закрепить этот статус за нашими потомками — почему бы и нет?
— Отлично, мне нравиться!
Я окончательно встаю, отряхиваясь от налипшего песка, и, подхватив корзины с вновь наполненными речной водой горшками, зову за собой размечтавшуюся Эрику
— Пошли в Лантирск, хватит загорать!
На следующий день начали перековку железных криц. Один из мехов подключили к небольшому горну, сложенному из остатков кирпичей. Куски железа сначала сплющивали и сминали несколько раз, выбивая из них остатки шлака. Затем, по методу древних китайцев, вытягивали в полосу и складывали ее вдвое, проковывали и сваривали по всей длине, и так двенадцать раз, добиваясь равномерного распределения слоев стали в общей массе металла. Первыми выковали кузнечные щипцы, устав дышать дымом от обугливающихся деревянных. Дело пошло быстрее, молотобойцы сменяли друг друга, и к вечеру на свет появился первый ТОПОР.
Тяжёлый, около трёх килограмм, насаженный на крепкую рукоять из ясеня, заточенный кусками шероховатого песчаника до бритвенной остроты — этот инструмент произвел настоящий фурор среди мужчин. К кузнице выстроилась длинная очередь желающих помочь в перековке, и мне пришлось вмешаться.
— Сейчас топоры достанутся самым сильным мужчинам, благодаря труду которых и стало возможным их создание. Наконечники для копий получат все, а чтобы получить топор, каждый должен принести большую кучу руды, глины, угля или найденного недавно известняка. Мы снова повторим плавку, и так до тех пор, пока железные инструменты не появятся у каждого!
Мужики кучкуются, собираясь в отряды вокруг проводников, договариваясь о походе к залежам полезных ископаемых. Люди постепенно расходятся, и вскоре отряд из десяти человек потянулся на юго — запад.
Рауг светится от счастья, первым получив это чудо. И, не долго думая, подначиваемый хитрым Праттом, начал демонстрацию его возможностей. Огромные дубы, чьи стволы в полтора метра диаметром были не по зубам каменным топорам, стали первой целью.
Вскоре на дереве появилась внушительная зарубка, и я остановил разошедшегося лесоруба — почти стемнело, завтра продолжит.
— На сегодня хватит! Рауг, зови остальных, идём ужинать. Пратт, не смотри так жалобно, все равно дерево будет сохнуть ещё долго, и лодку из него мы сделаем только после зимы.
Вечер прошел оживлённо — топор ходил по рукам, его рассматривали со всех сторон, пробовали остроту лезвия, любовались необычным металлическим блеском. Мне не очень понравились завистливые взгляды, направленные на его владельца, пришлось снова разъяснять остальным, как они смогут получить такой же. Вроде поняли, соглашаются, но хмурых лиц хватает…
Я вытаскиваю горсть увесистых чугунных шайб, и, подкинув одну на ладони, начинаю рассказывать, для чего они предназначены. Идея денег пока понятна еденицам, приходится долго разъяснять, почему большой мешок руды можно поменять на такую шайбу, а горшок с водой — нет. С цифрами знакомы не все, поэтому ставлю перед Эрикой и получившим зачатки образования ещё в Крыму, задачу — научить остальных счету до десяти.
Старшие мужчины и женщины, имеющие значительный авторитет, подсаживаются ближе, внимательно слушая — они быстро схватывают суть новой идеи. А мои слова, о том, что каждый род вскоре получит по сотне таких монет, и ещё по одной за каждого родича, заставили их отбросить все разногласия, и выступить единым фронтом в поддержку моего предложения.
Я сознательно перекладывал ответственность на них, пусть сами разбираются со своими людьми и решают, кто как работает и как кого награждать. Мне, как вождю племени, останутся функции верховной власти, определяющей, куда народу двигаться дальше, и верховного суда. Сильно зарываться они не будут, побоятся — поход в Пещеру Предков по прежнему оставался одним из главных страхов в жизни неандертальцев, и только единицы, уже в преклонном возрасте решались на подобное.
Осталось подобрать только личных телохранителей, пусть всегда держатся поблизости, да и за Эрикой приглядывают, и можно немного расслабиться — первый намечающийся раскол власти подавлен. Такие люди были, не раз проверенные в походах и доказавшие свою преданность. Завтра же переговорю с Туром, Даром и Антом — стать главами своих родов им не светит, пусть присоединяются к роду Искателей Знаний!
К середине июля выковали уже десятки уплощенных четырехгранных наконечников, пять топоров, несколько кирок и лопат. Сейчас мы с Антом второй день пытались изготовить полотно двуручной пилы, одноручный вариант, поменьше, уже имелся в наличии. Приостановившиеся было работы снова сдвинулись с места, все больше ускоряясь, по мере улучшения инструментов.
Главы родов вели учёт, отмечая взнос каждого человека. Наличных "монет" пока не хватало, записи вели на свитках бересты до следующей плавки. Появились и новые профессии — к Лессе присоединились несколько женщин, но вместо сетей они стали плести грубоватую, все ещё недостаточно плотную ткань. Я показал им несколько приемов вязания, и первый трикотаж не заставил себя долго ждать — нечто среднее между бюстгальтером и топом быстро завоевало популярность у слабого пола. Летом, в этой одежде было гораздо комфортнее, чем в сшитой из шкур.
И, постепенно, новая форма трудовых отношений стала все глубже проникать в общество. Неандертальцы самостоятельно договаривались о стоимости предметов, порой в ожесточенных спорах дело доходило до потасовок, и главам родов приходилось их разнимать.
Вокруг Лантирска снова стали накапливаться материалы — сохли штабеля бревен, ровные ряды кирпичей, изготовленные с учётом предыдущих ошибок, первые образцы черепицы.
Все три огромных дуба были срублены, и теперь Пратт целыми днями очищал стволы от веток, испытывая первую пилу в деле. Я уже прикинул, что из ровных участков мы сможем сделать самое меньшее шесть больших и шесть маленьких лодок.
Рядом с загоном, где бодро хрюкали подросшие свинки, разбили небольшой садовый участок, и на нем уже росли как принесенные из похода растения, так и отобранные по величине ягод малина, смородина и крыжовник.
Моя личная гвардия, приняв предложение вождя, переселилась ко мне в юрту, и теперь один из них постоянно был рядом со мной, помогая в любой работе. Двое других копали глубокий кольцевой ров в центре города под фундамент первой постройки.
Эрика с двумя подругами открыла "вечернюю школу" — после ужина все желающие собирались в центре города, и в течении часа осваивали цифры и буквы, основы счета и письма. Вначале за посещением строго следили главы родов, но вскоре надобность в этом отпала. Дети учились вместе с родителями, и, зачастую намного быстрее запоминали новую информацию. После "урока" старшее и детское поколение расходилось, а молодежь ещё долго сидела у костров, разбившись на пары.
Я с интересом слушал разговоры этих подростков, ведь именно они были маркером моих успехов как лидера:
— Тур, ты видел, какую замечательную одежду сплели у Лессы? Такую яркую и красивую!..
Ирика, подруга парня, пытается отвлечь того от разглядывания только сегодня полученного ножа. Тот рассеяно кивает, его мысли далеко…
— Вот бы мне такую!
Девчонка не отстаёт, но пробить спокойствие своего избранника не получается.
Новую вещь я видел — в последнее время рукодельницы стали при плетении веревок вкладывать между волокнами небольшие пучки яркой лисьей шерсти. Работа долгая и муторная, но и результат достойный — заказов на новые женские топы было на недели вперёд.
— И тебе она будет к лицу!
Тур на автомате кивает, соглашаясь, и только услышав взрыв хохота собравшихся девушек, смущенно прячет нож в чехол на шее, и включается в болтовню…
— Смотрите, что у меня есть!
Дар вытряхивает на ладонь несколько сростков кристаллов необычной сиренево — дымчатой окраски. Присматриваюсь внимательнее — нет, на топаз не похоже, дымчатый кварц, причем чистейший.
— Я их нашел в том же месте, где мы камни ломаем. Красивые правда?
Девчонки окружают парня, разглядывая его находку. Мелкая Лена, тайком пробравшаяся на "взрослые" посиделки, восхищённо произносит
— Мне бы такой…
Дар хитро улыбается, и окинув девушек взглядом, произносит
— Вот кто меня первой поцелует, той и подарю!
Пока девчонки шушукаются и переглядываются, Лена, встав на носочки, звонко целует парня в щеку. И, выхватив из ладони растерявшегося донжуана красивый камешек, со смехом убегает. Снова взрыв девичьего смеха, а Дар, расстроено махнув рукой, садится на место.
— А я сегодня видела, как наши кошки на краю леса вырыли из земли траву, наелись ее и потом весь день так смешно мяукали!
Это сестра Тенака, она тоже без пары, все выбирает. Или ждёт, когда осенью придут парни из рода Медведей, кто ее знает … А вот странное поведение наших обычно незаметных и скрытных питомцев стоит проверить, я уже догадываюсь, какую траву они разрыли…
— Что там кошки… Я сегодня след большезуба видел!
Девушка в ужасе прикрыла рот ладошкой, а Тор, избранный главой рода Тихой Воды, гордо выпятил грудь, демонстрируя отлично развитую мускулатуру. Он с братом хоть и был младше меня, но уже перегнал по массе и комплекции.
— Ты не ошибся?
Он ведь может и приврать, выделываясь перед девчонками. Саблезубый тигр — нешуточная угроза, особенно так близко от города.
— Дим, я же сразу Рауга позвал, он подтвердил. Мы до самого берега реки прошли по следу, но в воде он оборвался. Большезуб переплыл Аркаим, и теперь бродит на том берегу.
— Завтра я с ним поговорю…
И, повышая голос, обращаюсь к остальным:
— Все слышали? К реке ходите только с оружием, и по нескольку человек. Большезуб скорее нападет на одиночку, чем на толпу.
— Нас Тор защитит! Он такой сильный! Тор, ты ведь защитишь, правда?
Девчонки дурачатся, явно не осознав всю степень опасности. Большезуб легко убьет и Тора и Рауга, если застанет их врасплох. И даже с новыми железными копьями выходить против него очень опасно.
Тор улыбается, кивает, но я то вижу как сжались его кулаки, аж ногти побелели. Молодой охотник напуган подобной перспективой. Да и Тенак с сестрами стал серьезнее, вспомнив о судьбе большей части мужчин своего рода.
— Дим, а Дим… Ну расскажи, как проходит свадьба!
Вот это у них любимая тема. Конечно, я рассказываю, и даже показываю дрожащие в огне картинки белых платьев и черных костюмов, грандиозных застолий и танцев, конкурсов и развлечений. Парням это не так интересно, их больше занимают машины свадебных кортежей.
Долго рассказываю обо всем этом, в который раз напоминая — точно так у нас не будет, причем ещё очень долго…
Расходимся далеко заполночь, чтобы успеть хоть немного поспать. Я падаю на мягкое сено, и почти сразу отключаюсь, проваливаясь в сон…
— Ви- иии- иии!
Я вскакиваю, в полутьме задевая приставленое к стене юрты копьё, оно падает на спящего Анта.
— Тревога!
Крики совсем близко, визг стихает, сменившись глухим рычанием. Тур уже на ногах, и мы, хватая оружие, выскакиваем наружу.
— Аагррх!
Рычание сменяется оглушительным ревом, и в тусклом свете луны я вижу огромную тень, перемахнувшую через ограду загона с поросятами.
— Аааааа!
Крик боли заглушает все остальные звуки. Вокруг уже десятки мужчин, появились факелы, и мы, выставив копья перед собой, бежим к загону.
На залитой кровью земле лежит Шенк, он сегодня был часовым. Мертвый. С такими ранами люди не живут — голова мужчины почти оторвана, через всю грудь и живот тянется огромная рваная рана. Видны ребра, сизые петли кишок вывалились наружу …
Рядом раздается полный горя вой его женщины, бросившейся к трупу мужа.
Рауг проходит вперёд, осматривая примятую траву, и, подзывая остальных, указывает на пятна крови. Зверь сильно ранен, Шенк дорого продал свою жизнь.
— Вперёд!
Мы плотным строем, ощетинившись копьями, идём к реке. Через сотню метров видим копьё Шенка, лежащее на тропинке. Древко изгрызено, но наконечник цел — ночной гость вырвал оружие из раны. Вся трава вокруг липкая от крови, Дар показывает мне клочок бурой шерсти.
— Быстрее, его нельзя упустить!
Мы переходим на бег, след тянется к пляжу. Заросли тростника раздаются в стороны, мы замираем, услышав угрожающее рычание. Такой мирный и уютный днём, берег Аркаима ночью превратился в филиал ада. Собранный на днях столик и лавочка разломаны, на белом песке чернеют пятна крови, а у самого уреза воды замерла страшная фигура саблезубого тигра. Зверь медленно пятится, но плыть не решается — левая задняя лапа волочиться по песку, из нее толчками выплёскивается кровь.
Рауг поднимает факел выше, и, с силой размахнувшись другой рукой, отправляет копьё в цель.
— Бей!
Я тоже бросаю копьё, рычание сменяется жалобным, почти человеческим скулежом. Оружие Рауга пробило тигру грудь, мой бросок хуже — только ухо задел…
— Бей!!!
Мы расходимся в стороны, и следующая пара мужчин бросают копья.
— Стоять!
Рауг вглядывается в затихшего зверя. Тот уже не двигается, только лапы дёргаются в судорогах. Охотник берет у Дара копьё и осторожно тыкает кончиком огромную тушу. Ни какой реакции, готов…
Толпа обступает мертвого хищника со всех сторон, в свете факелов можно хорошо его рассмотреть. Длинна тела — около двух метров, хвост небольшой, как у рыси. Лапы толстые, короткие, передние значительно длиннее задних. Тело покрыто густым мехом, рыжевато-бурым, с проступающими более темными пятнами. А вот знаменитые клыки вовсе не такие длинные, как я видел в музеях будущего. Другой, неизвестный вид?
Впрочем, мне на это наплевать — тварь убила одного из лучших охотников. Мы слишком расслабились, забыв, что здесь не спокойный берег Тихой… И поплатились за это.
Скоро рассвет, спать уже никто не ляжет. Оставляем четверых мужчин сторожить тушу от мелких падальщиков, и возвращаемся в город.
Женщины уже оттащили жену Шенка от трупа и увели с собой, в юрту. Несколько человек спешно заделывает пролом в стене загона, убитого поросёнка выволокли за ограду.
— Начинайте собирать дрова, утром нужно отправить Шенка в последнюю дорогу, к предкам.
Дров вокруг хватает, вырубка леса ускоряется с каждым днём…
— Рауг, что скажешь? Он один, или где-то рядом бродят такие же большезубы?
— Дим, это не настоящий большезуб. Я таких раньше не видел… У этого зверя могут быть другие повадки. Но след мы нашли только один.
Хоть что-то… Если палеонтологи правы, то эти звери были одиночками, очень редко образуя неустойчивые стаи. Да и на людей вряд ли сами охотились — даже наш гость забрался в загон с поросятами, и напал на Шенка, только когда тот его ранил.
Нужно решать проблемы с безопасностью… Низкий заборчик тигр перемахнул, даже не заметив. Строить высокий частокол, в пару человеческих ростов? Перелезает и такой … Придется сверху добавлять площадку, нависающую над краем, или хотя бы колья.
Как же не хочется останавливать подготовку ко второй плавке, но придется. Завтра вернётся отряд шахтеров, через день подойдут рудокопы, это двадцать пар рабочих рук. Часть бревен уже заготовлена. Справимся!
В этот же день тело Шенка сожгли, и рядом с прахом Арики появилась ещё одна небольшая урна. Его трехлетний сын и жена, ждавшая второго ребенка, остались без кормильца, и я, поговорив с главой рода Острых Копий, выдал им полный комплект железных инструментов. С таким приданым у женщины осенью будут все шансы найти себе нового мужчину.
С неправильного тигра сняли шкуру, после выделки она тоже достанется женщине. Один клык отдал Раугу, пусть добавит в свое ожерелье, второй пока сохранил, отдам мальчишке, когда будет получать взрослое имя, на память об отце.
В кузне отковали коловорот, гвоздей у нас ещё долго не будет при таком дефиците железа, будем соединять бревна деревянными шипами. Канг занялся проковкой новой заготовки под лопату, этих инструментов понадобиться много. Все другие работы, кроме кузнечных и рубки деревьев, были остановлены, и мы начали подготовку к большой стройке.
Сначала сделал эталон метра. На глаз, исходя из того, что я ощущал себя сейчас немного ниже прежнего Дмитрия, оставшегося в будущем. Ровное тонкое брёвнышко тщательно ошкурили, с помощью циркуля разделили на сто частей, делая зарубки и втирая в них сажу. Для грубых работ хватит…
Затем выбрал самые толстые веревки и связал из них шнур в пятьдесят метров длинной, прошел от центра по радиусу, натянул до предела. Вновь замерил — растянулась на полметра, нужно внести поправку. И так, отмечая точки, очертил окружность диаметром в сотню метров.
Люди начали копать ров, глубиною в один и шириной в половину метра, отбрасывая землю внутрь круга. Второй ров, уже посерьезнее, на расстоянии в метр от стены, начнем копать позже, сейчас его только наметили.
Нам предстояло установить триста четырнадцать метров частокола, это девять сотен бревен. Я с грустью посмотрел на штабель готового материала — постройка первого дома снова откладывалась…
До вечера мы установили под отвес десять метров стены, тщательно утрамбовывая землю и делая отсыпку. Женщины месили глину, создавая гидрозатвор у основания бревен. Долго такая ограда не простоит, но лет пять — шесть у нас точно будет.
Между собой стволы соединяли посередине и поверху поперечными жердями, чередуя их в шахматном порядке. Разметив четыре разходящихся под прямыми углами от центра дороги, я определил места будущих ворот. И снова за топор, валить очередное дерево…
Работа ускорилась, когда вернулись рудокопы и шахтеры, а к концу месяца подошли и остальные переселенцы рода Куниц. Но все равно, последнее бревно мы установили только в середине августа. Часть людей приходилось отпускать на охоту, да и к реке осматривать верши и набирать воду подростки ходили под охраной взрослых.
— Буммм! Буммм! Буммм!
Сегодня решили устроить праздник — люди за месяц непрерывного, тяжёлого даже для могучих неандертальцев, труда сильно устали. Очень удачно охотники смогли добыть взрослого зубра, ранив того копьями из засады на дереве, и потом добив. Почти тонна мяса, пусть и не самого вкусного — это много даже для Лантирска, с его теперешним населением в сто шестьдесят восемь человек.
Поспели дикие груши и лесная ежевика, опытные грибники из местных семей набрали полные корзины белых грибов, маслят и подберезовиков. Пратт, не дожидаясь постройки лодки, ежедневно ставил сеть у берега, и уловы значительно возросли.
— Буммм!! Тук- тук — тук — тук — тук!! Буммм!!!
Музыканты стараются, и дети, молодежь, да и некоторые взрослые выходят на поляну, танцевать. Хореографы будущего упали бы в обморок, но здесь об этом никто не знает.
Прыжки, кувырки, приседания, размахивание руками, ногами и ближайшим соседом — эти танцевальные па особенно популярны. Ну и более цивилизованные варианты — это уже наш с Эрикой пример распространяется…
— Народ племени Солнца!
Когда музыка стихла и уставшие танцоры порассаживались у костров, я выхожу в центр поселка
— Мы сделали великое дело! Теперь мы сможем спать спокойно, и не бояться, что дикие звери или враги застигнут нас врасплох! Арх!
— Арх! Архх!!
Русское "ура!" не прижилося, а вот его неандертальский вариант продолжает жить.
— Каждый из вас получит железные инструменты и оружие за это великое свершение! С завтрашнего дня мы возобновим подготовку к новой плавке железа! Архх!!
— Аррхх!! Аррх! Аррх!!
Стихийный митинг набирает обороты, некоторые вскакивают с мест, градус эмоций растет.
— Я обещал вам, что до зимы мы построим новые дома. Смерть нашего человека, мужчины из племени Солнца, изменила эти планы.
Но один дом мы все — таки построим! Аррх!
— Аарррхх!!!
Рев толпы ещё долго не стихает. Эти люди ещё не знают всех уловок и хитростей "просвещенный демократии", управлять ими легко — пообещал много, выполнил всего ничего, но они об этом не задумываются — выполнил же хоть что-то. Пока не задумываются …
На рассвете я вышел из юрты, потягиваясь и разминая мышцы, огляделся. Ровный ряд толстых пятиметровых бревен теперь частично закрывал обзор, нужно продолжать работу, укрепляя поверху настил из жердей потоньше.
Подошёл к паре зеваюших часовых, присел рядом с ними. Меня угостили горячим чаем — ароматный отвар из листьев и ягод малины и смородины неплохо бодрил. Делаю пару глотков — хорошо то как…
Тенак рассказывает о последней охоте на зубра, его напарник отходит подальше, к выгребной яме.
— Дим, Тенак!
Мы оборачиваемая. Парень, придерживая одной рукой сползающие штаны, указывает на светлеющее небо над частоколом.
Там, далеко за рекой, едва различимая на сером фоне, подымается тонкая струйка дыма…
Тревогу сразу поднимать не стали, всё-таки защита от внезапного нападения уже построена. Главное — не допустить врага под самые стены незамеченным, и я, разбудив близнецов и Пратта, уже хорошо плававшего, отправил их на противоположный берег Аркаима, наблюдать и разведывать. Они срежут большую часть пути, и пока мы будем собираться, хоть что-то узнают
Утром люди спокойно проснулись, позавтракали, и только тогда вождь обрадовал их новостями о "гостях" с востока.
— Рауг, Гер, собирайте всех мужчин. Оружие — только железное, каменное не брать. Раздайте новые копья Куницам, потом отработают.
— Дим, я возьму свой топор!
— А я молот из кузни!
Ну да, это в будущем махать двадцатикилограммовым молотом несподручно, а для этих двоих гигантов — пожалуйста… В ближнем бою такое оружие станет поэффективнее копья.
— Тинг, давай к нам. Сейчас решим, что делать будем.
Глава Горностаев уже полностью собран, с оружием и походным мешком за плечами. Такие "рюкзаки", с широкими лямками, в последнее время полностью вытеснили привычные мешки.
— Мы ждём у реки или идём к броду?
— К броду. Если черные люди перейдут брод первыми, они нас окружат. Да и разведчикам будет проще отбиться, если что…
— К броду и идём вслед за Тором!
Тинг озвучил решение большинства. Не имея пока возможности перемещаться по стене, мы окажемся в ловушке, без возможности атаковать противника из-за прикрытия.
Как известно, лучшая оборона — нападение, и в нашем случае это не просто слова. Племя Солнца может выставить сорок семь бойцов, с улучшенным оружием. Семьдесят пять женщин и подростков вооружены дротиками, они в резерве, пока останутся в Лантирске. Нас может загнать назад, за стены только очень большое племя кроманьонцев, а такие мне пока не встречались.
— Всем становиться по два человека, пара за парой!
Толпа вытягивается в подобие колонны, и щит из бревен, заменяющий ворота, с грохотом падает наружу, открывая проход.
— К реке, шагом, марш!
— Аррх!!
Ещё недавно тут были сплошные заросли, теперь же — груды срубленных веток и десятки, сотни пней. Тропинка к реке уже хорошо утоптана, идти по ней легко.
— Налево, вдоль берега, вперёд!
До брода около двух километров, и оттуда тянется тропа до бывшей стоянки рода Огненного Камня. Там уже месяц не было шахтеров, и мысль о том, что это мог быть незатушенный костер, не выдерживала никакой критики. Да и к огню неандертальцы относились уважительно, с детства привыкая гасить за собой пламя…
Через пару часов мы нашли следы разведчиков, заламывавших ветки деревьев по пути, и пошли дальше уже медленнее, прислушиваясь к любому шороху.
Негромкий свист Пратта раздался впереди, а вскоре и он сам вынырнул из зарослей.
— Где близнецы?
— Тссс… Они впереди, недалеко, наблюдают за черными людьми.
— Их много?
Парень замялся
— Шесть…
— Говори точнее — шесть десятков?
Тот отрицательно мотает головой. У меня дыхание перехватило от следующего предположения, и я уже тише, севшим голосом спрашиваю разведчика:
— Шесть сотен?..
— Их всего шесть, Дим. Шесть черных женщин. И пятеро детей.
Мля… По сторонам слышны смешки мужчин, я и сам, осознав, насколько глупо выгляжу, смеюсь со всеми.
— Окружайте их стоянку со всех сторон, а то разбегутся, лови их потом… Будем знакомиться. Первыми не нападать!
Колонна снова трогается с места, и вскоре мы натыкаемся на близнецов. Те указывают в просвет между деревьев, и я вижу "грозного" врага.
На поляне стоит кривоватое подобие юрты, скорее шалаш из веток и пары шкур. Шестеро довольно симпатичных, похожих на Нгеп, женщин сидят у костра, рядом возятся мелкие детишки. Одна из них постарше, ей за тридцать, остальные моложе, две так вообще не старше Эрики. Из одежды только набедренные повязки из травы, и такие же сплетенные из травы браслеты на запястьях.
Отряд бесшумно растворяется в зарослях, огибая стоянку. Впрочем, старшая из кроманьонок что-то услышала, и они насторожились, в руках появились короткие копья, не длиннее наших дротиков. Наконечники каменные, но на конце древка длинная кожаная лента. И держат они их странно, совсем как наши девушки, когда …
Стоп, да это же аналог моей копьеметалки, только не съёмный!
Так они мне точно кого-то ранят, доспехов пока мои неандертальцы не носят. Нужно начинать с переговоров. Шепотом передаю по цепочке в обе стороны команду не двигаться, и уже громко кричу столпившимся вокруг детей чернокожим воительницам:
— Мир! Дружба! Жвачка!
Разумеется, меня не поняли. Даже стоящий рядом Тор, уже неплохо знавший русский, удивлённо хмыкнул, услышав новое слово. Главное, меня услышали. Теперь эти амазонки все повернулись в мою сторону, вглядываясь в листву кустарников
— Мгуен лмето, к'тиа!
Я все понял… И как преодолевать языковой барьер?
— Мы вас не тронем! Опустите оружие!
— К'тиа ва!
Слева, метрах в десяти, раздается голос Анта:
— Ва н'техх, луемо!
Часть женщин повернулась в его сторону, но за тем местом, где я нахожусь, по прежнему следят. И слышат хорошо — пока пробираюсь через переплетение ветвей, острие дротика поворачивается следом.
— Ты их понимаешь?
— Плохо… Так Нгеп раньше говорила, ещё когда мы жили у Большой Воды.
— Что они говорят?
— Угрожают бросить копье, если мы нападем.
— Так скажи им, что если бросят, то их убьют.
Ант, подумал минуту, вспоминая нужные слова, затем что-то крикнул кроманьонкам. Те ответили, но оружие не опустили.
— Говорят, что не боятся двоих мужчин.
— А не двоих? Тор, все по команде — боевой клич!
Парень кивает, и через минуту над поляной разносится слитный рев почти пяти десятков неандертальцев.
— Ааррхх!!
Нужно их ещё научить бить в такт древками копий о землю, вообще красота будет…
— Ант, давай повторяй, что мы не нападем первыми. Пусть опустят свои копья.
На этот раз переводчик добился успеха. Женщины, растерянно поворачивающие занесенные дротики из стороны в сторону, обменявшись парой фраз между собой и положили оружие на землю. Затем разом присели, и, обняв детей, замерли.
— Ант, чего это они?
Тот пожимает плечами. Ещё одна непонятная фраза, и старшая, неуверенно поднимает голову, отбрасывая назад длинные черные волосы.
— Они боятся, что вы убьете детей, а их оставите, для развлечений.
— Скажи им, что у нас хватает своих женщин.
— Рауг, Тинг, Тор, выходим. Не нападаем, они без оружия. Всем ясно?
Нестройный гул голосов, и мы слитно выходим из зарослей. Женщины опять сжимаются от страха, дети, скрытые под ними, ревут во все горло…
— Пусть поднимутся и успокоят детей. Ант, переводи.
Послушались. Сначала старшая, затем и остальные встают, боязливо озираясь и вздрагивая каждый раз при виде моих соплеменников. Они уже сталкивались с похожими?
— Вы боитесь таких людей, как и мы?
Ответ я получил довольно странный
— Да. Таких. Не как вы, как мы.
— Ант, пусть собираются, проведем их в город. Добывать пищу они умеют.
Я указываю тускло блеснувшим остриём копья на недоеденную тушку гуся, лежавшую в костре и уже начавшую обугливаться.
— Дим, ты уверен, что их примут? Белки и Куницы на Нгеп до сих пор косятся, хоть она и выше тех, маленьких черных людей, что жили тут раньше.
— Примут. Переводи.
Конечно, это риск — вести кроманьонок в Лантирск. Оставить их здесь и уйти назад? Можно и так, но ведь с другой стороны — это шанс. Мне нужны их гены, слишком мало неандертальцев я собрал, и, если не найду новых, все это рухнет, они все равно исчезнут. И история, радостно скалясь черепами моих людей, вновь свернёт на старый путь.
Сейчас это сделать проще — у меня есть Ант и Нгеп, которые помогут им освоиться. И, что ещё важнее — они не пришли с войной под стены города, ни с кем не ссорились из-за добычи, никого не убили. Им не за что мстить.
— Дим, их юрту брать?
Я с сомнением смотрю на охапку кривых палок, составляющих постройку — одна шкура облезшая, очень старая. Вторая, свежая — получше, лисья, но не выделана и уже пованивает.
— Нет. Только вещи этих женщин. Детей пусть несут сами.
Спорить с нами никто не решился, что не удивительно при таком соотношении сил. Но вот полные ужаса взгляды, обречённо поникшие плечи и вздрагивающие спины после любой громкой фразы лучше слов говорят, что добра от жизни тут не ждут.
— Всем строиться, идём назад. Женщин в центр отряда.
Много нам нести не пришлось — пара полупустых мешков, заполненных сухой и привядшей травой вперемешку с мелкими дикими грушами, десяток неплохих дротиков, и небольшой свёрток, тщательно перевязанный витой веревкой из травы. Веревки, значит они уже тоже освоили…
Разворачиваю его — сгусток желтовато бурой субстанции, похожей на смолу, запах смутно знакомый — то ли дым, то ли асфальт… Так когда-то "пахли" шпалы на железной дороге. Эти амазонки где то бочку с креозотом нашли? Хотя нет, у него запах резче. Точно, это же деготь! Только очень густой, обычно он пожиже.
Я ведь и забыл о нем совсем, а ведь он скоро пригодится. Берёз тут хватает, вот и пусть сделают свой вклад в процветание племени. А вождь Дим позаботится, чтобы об этом не забыли.
Улыбаюсь, идти сразу стало веселее. Никто никого не убьет, хватит с нас Арики и Шенка…
Лантирск встретил нас настороженно — щиты ворот подняты, ни звука, только дым поднимается над оградой. Рауг, не долго думая, бухает обухом топора по брёвнам, оставляя солидную вмятину. Вот, сразу услышали. За стеной раздались голоса, и, узнав наконец своих, радостные крики.
Вот и первый "триумфальный въезд" в город великого вождя, победителя несметных полчищ врагов и прочие, и прочие, и прочие… Тут даже Тор, мастер сочинять хвастливые истории не выкрутится — победа над шестью перепуганными женщинами никак не вяжется с воинскими подвигами.
— Зачем нам пленные?
— Дим, это женщины наших врагов!
— Почему вы не убили их?!
Гул голосов нарастает, негритянки, не понимая, где им укрыться от криков толпы, вновь сжимаются в тесную группу, пряча детей.
— Тихо! Все к огню, я буду говорить!
Отряд воинов растворяется в толпе, людская масса бурлит, заполняя всю площадь вокруг меня. Краем глаза замечаю, что все выходцы из Крыма держаться рядом со мной, взяв черных женщин в кольцо, да и Тинг со своим родом пробивается поближе.
— Вы все видели или слышали о черных людях! Те, кто был врагами нашего народа, уже мертвы. Нгеп, подойди!
Успокаивающе киваю Анту, пожилой неандерталец напряжен, как струна. Оружие из рук от так и не выпустил…
— Нгеп живёт с нами уже год! Она убила хоть одного человека?
Я смотрю в глаза десятков людей. Толпа тихо гудит, как растревоженный улей, но отвечать на мой вопрос никто не спешит.
— Она убила своего мужчину? Или ребенка?
Люди начинают отводить глаза, но возмущенный шум не стихает
— Посмотрите на меня! Моя кожа стала почти такой же, Солнце не делает различий между людьми! Выходит, и я теперь — враг?!!
— Ты настоящий человек! А они — нет!..
Кто-то из новеньких решился ответить. Перевожу взгляд на крепкого мужчину, совсем недавно он шел бок о бок с нами, возвращаясь из этой вылазки.
— Ты был сегодня там! Ты видел их жилище и их оружие. Это сделали лесные звери? Или им помогли духи предков?!
— Мы делаем лучшие!..
Так себе аргумент, но мужик не сдается, упрямо склонив голову.
— И давно у тебя появилось лучшее оружие?
— Сегодня же всем раздали, когда враги…, - он запнулся, — когда появились эти женщины.
— Рауг, дай мне копьё черных людей.
Охотник, порывшись в груде принесенных пожитков кроманьонцев, протягивает мне дротик.
— Ещё недавно это было лучшим оружием для женщин. И это придумал не я, а они! И ты утверждаешь, что они — не настоящие люди?
Толпа хмурится, но молчит.
— Скоро я покажу вам новое знание Предков. Эти женщины знают часть этой мудрости. Если бы они не были настоящими людьми, разве предки доверили бы им свои знания?!
— Тор, давай свёрток с дёгтем.
Разворачиваю кожу, отрываю кусок смолы, и высоко поднимая его над головой.
— Смотрите все! Вы умеете делать такие вещи?
Я протягиваю кусок дегтя ближайшей женщине, та, осмотрев его, передает дальше. Тинг тихо говорит мне, подойдя ближе
— Я видел похожее. Очень давно, к нам пришли несколько женщин из рода Белого Волка, и принесли с собой небольшие кусочки такого же мягкого камня. Он хорошо липнет и наконечники копий держатся крепче. А потом Заруг запретил меняться невестами.
Толпа увлеченно рассматривает необычный камень, и ещё двое мужчин постарше уверенно заявляют — видели когда-то похожий.
— Вы все знаете, что духи Предков рассержены на Заруга и его род. Их дар, их знания не были переданы всем людям. Теперь духи предков доверили эти знания им!
Я подхожу к старшей амазонке, и беру ее за руку, выводя в центр поселка. Увидев рядом Нгеп, она на секунду замирает, и уже смелее идёт за мной.
— Кто теперь скажет, что это не настоящая женщина и духи Предков ошиблись?
Тишина. Абсолютная. Навлечь на себя гнев предков не хочет ни один неандерталец. Без огня не выжить, а духи этой стихии всегда на стороне Предков…
— Любой, кто назовет этих женщин врагами, отправится в Первую Пещеру. Я сам провожу вас туда! И вы сами скажите Предкам, что правы вы, а не они. Я все сказал!
Люди расходятся, некоторые хмурятся, но большинство восприняло мое выступление нормально. Эрика с подругами уводит черных женщин с площади, тем явно неуютно стоять на всеобщем обозрении.
— Ант, поможешь?
Тот молча кивает. Мы идём устанавливать новую юрту…
Прошла неделя. За это время жизнь в Лантирске вошла в привычную колею, люди вернулись к прежним занятиям. За рудой и углем теперь ходили большие отряды, и рядом с местами добычи выстроили небольшие частоколы, достаточные чтобы уместить десяток или полтора мужчин.
Я всё-таки разыскал с помощью сестры Тенака яму, вырытую подросшими котами. И, как и ожидал почувствовал сильный запах валерианы — едва растение немного отрастало, наши питомцы сгрызали его под корень. Нужно будет дать задание сборщикам ягод и грибов, пусть накопают корней, были у меня задумки на этот счёт…
Вчера в город принесли полную корзину мелких синих ягод, сладковатых, но терпких. Терен! Покрытые сизым пруиновым налетом, эти плоды на поверхности часто содержали важнейшую вещь — дрожжи. И я решил попробовать выгнать хоть немного самогона.
Три больших глиняных горшка, по двадцать литров каждый были на складе гончаров Острых Копий, их я и поставил рядом со своей юртой, посмеиваясь — вот уже и вождь племени влез в долги до второй плавки металла. Ягод дети и подростки мне натаскали быстро, стоило только назначить за них оплату повыше, чем за обычные. Теперь нужно раздавить все ягоды, залить таким же количеством воды, и оставить все это бродить в теплом месте. Подключил к этому развлечению Эрику, Нгеп и двоих недавно приведенных кроманьонок с длинными труднопроизносимыми именами. Для простоты назвал из Ллан и Мтан. У Нгеп тоже оказывается раньше было такое же, но Ант, как и я сейчас, его сократил.
Проблему с гидрозатвором я решил просто — обмазал края горшков слоем глины, формируя желобок, налил в него воды и прикрыл сверху подходящими по размеру мисками с прорезями по краям. Во время брожения углекислый газ будет периодически приподнимать миску над водой, и через прорези выходить наружу. Горшки укутали в теплый мех, и разместили в отдельной маленькой юрте. Теперь там постоянно тлел небольшой костерок, согревая будущую брагу. Ждать долго, диких дрожжей мало, будет месяц бродить, если не дольше.
Следующей вехой на пути прогресса стало одно из важнейших изобретений человечества. Сейчас, получив пилу и топор, я смог наконец сделать первое составное КОЛЕСО. Рауг с Праттом, наловчившиеся работать со столярным инструментом, помогли мне настрогать досок и собрать небольшую платформу на одном колесе и с двумя длинными ручками. И вскоре, смазав ступицу дёгтем, я демонстрировал племени строительную тележку…
Каждый вечер, захватив с собой Эрику и Анта с женой, я отправлялся к юрте кроманьонок. Они все ещё сторонились людей, но меня принимали тепло, Нгеп им перевела все сказанное на площади. И, постепенно, продираясь сквозь путаницу перевода, раскрывалась их история…
Большое племя кроманьонцев начало свой путь из Африки много лет назад. Старшая рассказчица, Мтан, ещё помнила жизнь на теплых берегах большого моря, за которым всходило солнце.
Но пищи для всех не хватало, животные в той пустынной местности встречались не часто, и вскоре их стали теснить подходившие с юга соседи. Потеряв десятки мужчин в стычках, они решили идти дальше на север. Так началась кочевая жизнь.
Они проходили несколько десятков или сотен километров, останавливались, начинали исследовать местность — и неизменно натыкались на таких же переселенцев, как они сами. Четыре года назад они остановились перед узкой полосой воды, за которой на западе виднелась земля. Часть племени перебралась на ту сторону, связав плот из нескольких сухих деревьев.
И вскоре их охотники наткнулись на неандертальцев. Новые люди, более сильные, не похожие на них самих, ещё больше напугали родичей Мтан, и идти в новые земли никто не решился. Форпост на Керченском полуострове спешно свернули. В это время и потерялась Нгеп, ставшая впоследствии женой Анта.
Вновь объединившись с основным составом, кроманьонцы повернули на восток. Шли долго, и вскоре достигли берегов большого пресного моря, где и разбили стоянку. Но первая же зима в новом месте, непривычно холодная, заставила их пойти южнее. Добычи вокруг хватало, и, кочуя вслед за стадами, можно было вполне сытно жить.
Три года назад они добрались до места, где берег стал поворачивать на восток. Мягкий климат, теплая зима, обилие пищи — вот она, земля обетованная. Полгода они прожили спокойно.
А потом к ним вышли двое необычных людей. Почти такие же темнокожие, как кроманьонцы, они были выше и намного шире в плечах. Широкие плоские лица гостей не выражали никаких эмоций, они не понимали слов, но между собой говорили на непонятном языке. Так и не поняв друг друга, они ушли к горам на юге. О них вскоре забыли. Это и стало главной ошибкой кроманьонцев…
Первыми стали пропадать небольшие группы охотников. Отправленные на их поиск тоже не вернулись. Племя стало голодать, и вскоре уже все оставшиеся мужчины вместе отправились на охоту. Что с ними случилось, не Мтан, не другие женщины не узнали. Они с детьми и несколькими стариками остались одни и пытались выжить, собирая съедобные растения и изредка убивая птиц на побережье.
Так продолжалось не долго, и однажды, вернувшись к стоянке, она обнаружила там новых хозяев. Множество таких же темнокожих гигантов расположились в их жилищах. Стариков и детей они убили, а тела оттащили на окраину поселения. Пытавшихся сбежать женщин постигла та же участь. От некогда большого и сильного племени осталось всего три десятка кроманьонок.
Год они прожили вместе. Одни группы пришельцев появлялись, другие уходили к горному массиву. Новые мужчины не особо заботились о пропитании, но приносили гораздо более крупных животных, их остатков хватало и Мтан с подругами. Хуже было другое — женщины стали умирать. Беременности наступали часто, но почти все заканчивались выкидышами, а то и смертью матери. Дождавшись рождения последней девочки, все оставшиеся в живых решили уходить из этого места.
Выждав удобный момент, когда на стоянке остались только двое мужчин, их убили во сне. И, забрав детей, отправились назад, на север, вдоль берега Каспийского моря. Потом повернули на запад, и долго шли вдоль берегов большой реки. Питались в основном птицами, подстерегая их в плавнях. Брода так и не нашли, и во время переправы на связанных из деревьев и тростника плотах, потеряли половину взрослых и троих детей, ещё двоих позже убили волки. От устья Дона до берегов Аркаима дошли только шестеро кроманьонок…
Обдумывая эту историю, я сделал три вывода: Первое — где то на территории Северного Ирака начинается территория, заселенная третьим видом людей — денисовцами. То, что отдельные их группы могли дойти вплоть до Кавказа и даже пересечь Керченский пролив, я понял ещё в прошлом году, обнаружив их останки в Крыму.
Второе — вся территория Закавказья уже заселена кроманьонцами, хоть отдельные анклавы неандертальцев и денисовцев там ещё остались.
Ну и последнее — реки вовсе не являлись непреодолимой преградой, некоторые кроманьонцы, да и не только они, отлично умели плавать.
Но все таки главным стали даже не новые сведения, а опустевший мешок из под еды.
Услышав о том, что во время перехода они собирали зерна растений, и питались ими, я бросился к пустой таре, безжалостно разрезав его. Мои старания были вознаграждены — в складках швов обнаружились семь мелких зёрен пшеницы, и три зерна другой формы, более вытянутых и узких. Рожь…
Находка была по-настоящему бесценной! Найденные зерна я отложил до весны, поместив их в сухой глиняный горшок и тщательно его закрыл.
Взамен женщинам принесли новые заплечные мешки, и целую пригоршню мелких железных наконечников для дротиков. Они начали ходить на охоту вместе с рыбаками, и, пока те проверяли верши, успевали убить несколько гусей или уток. Подарок пришелся очень кстати, и вскоре жареные и копчёные птицы стали постоянным дополнением к меню племени.
Лес вокруг Лантирска исчез полностью, о нем напоминали только десятки столбов дыма, поднимающихся в осеннее небо.
В начале сентября заложили новый большой бурт с кирпичами на обжиг, и рядом с ним — поменьше, в нем были небольшие пластины черепицы. Тлели кучи засыпанных землёй дров, пережигаемых в древесный уголь, дымили ямы, в которых стали вытапливать смолу и деготь. Коптильни работали круглосуточно, к ним добавились ещё несколько, перерабатывая дикие груши и птицу.
Тележки, мой первый вариант, а затем и двух, четырехколесные, существенно облегчили переноску грузов. Работы значительно ускорились, лесные тропинки расширялись, чтобы там мог проехать новый транспорт.
Над оградой сооружали настил, ее верх украсили острые колья, под углом направленные наружу.
Люди на время отложили ссоры, и спешили подготовиться к зимовке. Но иногда я ловил на себе хмурые, а то и злые взгляды. Теплая и беззаботная атмосфера, когда небольшое племя жило на берегах Тихой, исчезла навсегда.
Брага перестала играть, запах спирта чувствовался вполне отчётливо, пора было приступать к перегонке. В качестве конденсатора я применил наклонную чугунную дверку для новой плавильной печи, нарастив на ней высокие глиняные борта и залив холодную воду. Капли спирта стекали по наклонной поверхности в поставленную миску, и вскоре я уже набрал немного мутноватой жидкости. Первую порцию пришлось вылить, слишком уж несло от нее сивушными маслами, но остальное получилось собрать. Так я стал обладателем полутора литров довольно крепкого самогона, который после фильтрования через древесный уголь и станет изюминкой предстоящего торжества.
В середине октября мы восстановили и модернизировали разрушенную печь. Вторая плавка прошла спокойнее, и за неделю работы племя получило еще полтонны железных криц. Большую часть чугуна я разлил в формы, и количество наличных денег возросло на порядок. Провели взаиморасчет, по результатам которого часть людей стали обладателями новых вещей и инструментов, часть — владельцами увесистой связки денег. Этот же расчет выявил и откровенных лентяев, и градус недовольства снова подскочил вверх.
Я это видел, но надеялся, что предстоящие гуляния на одной, общей для всех пар, свадьбе, немного разрядит обстановку.
Подготовку начали уже давно:
— Во-первых, шили церемониальные головные уборы — шапки из волчьего меха, для женихов, и такие же, но с белой вставкой заячьей шкурки, для невест.
— Во-вторых в кузнице ковали пары ножей, острых, с удобными деревянными рукоятками под мужскую и женскую руку.
— В-третьих, собирали десятки светильников — небольших горшочков, наполненных застывшим жиром, и фитилем из тонкой плетёной веревки на железной подвеске. Эти лампадки станут символом нового семейного очага.
Ещё в начале месяца в Лантирск подошла большая ватага парней из рода Медведей, но их ждал неприятный сюрприз — принесенные каменные орудия для выкупа невест уже никого не интересовали. Некоторую ценность представлял мед, налитый в два здоровенных бочонка, выдолбленных из цельного дерева, но этого было мало.
В результате, взяв инструмент в аренду, эта строительная бригада под моим руководством начала постройку резиденции вождя. Целыми днями работая без отдыха, к концу месяца они возвели первый дом в центре города.
Постройка была непривычно большой — две круглые глинобитные стены на каркасе из бревен, в пять и два с половиной метра высотой, и диаметром в десять и двадцать метров соответственно. Внутреннее кольцо было жилым, в его центре выложили большую кирпичную печь, по типу шведской. Над ним находился второй этаж, пока ещё без перекрытий. Внешнее будет отведено под хозяйственные и складские помещения. Для соединения особенно ответственных узлов в кузне выковали толстые железные гвозди. Крыша невысокая, от печной трубы ряды черепицы спускались вниз под углом около 15°, но издали все равно огромный двухярусный конус производил незабываемое впечатление…
Жить внутри ещё было нельзя, постройка сохла, нужно было делать перегородки, двери, спальные места и полки хранилищ, но постройку я принял. За проделанную работу каждый строитель получил полный комплект железного оружия и инструментов, с таким и свататься не стыдно.
Календарь решил изменить — оставались все те же привычные мне из будущего двенадцать месяцев, но дней в них стало тридцать, а длинна недели сократилась до пяти. Оставшиеся пять, а каждые четыре года — шесть дней, объявлялись праздничной неделей, в это время будем отмечать Новый год. Большой щит из гладко обструганных досок теперь стоял возле моей юрты, и теперь я каждый день вырезал ножом новую дату, подкрашивая цифры сажей.
Сегодня у нас пятое ноября, и долгожданный для многих, в том числе и для меня, день настал!
Так как я сам был участником, проводить церемонию доверили Тингу и Варике, его женщине. Дети постарше, обоих полов, должны были помогать ведущим.
Наружные стены недавно отстроенного "дворца" украсили гирляндами из сосновых и еловых веток, и, за неимением цветов — желтыми и красными листьями. Вдоль всего внутреннего кольца юрт соорудили скамейки — одни, повыше на подставках, вторые — простые отрезки бревен, лежащие на земле. Соорудили десятки стоек и держателей для факелов, чтобы с приходом темноты веселье продолжалось.
Целых шесть костров горели с самого утра, возле них замужние женщины готовили праздничный обед. Последнее новшество — крепкие, тяжеленные столы стояли там же. Меню, впрочем, кроме обильности, мало отличалось от повседневного, но вот десерт должен был стать запоминающимся — многие никогда в жизни не пробовали мед и, тем более, спиртные напитки. Оба боченка я давно выкупил, и теперь они, вместе с разбавленным самогоном, настоянным на мяте, ожидали своего звездного часа.
Пока народ собирался, музыканты осваивали новые барабаны, колотушки, погремушки и свистки, все виновники торжества сменили рабочую одежду на новые, только недавно пошитые меховые костюмы. Заготовленные подарки принесли ведущим, дети оббежали гостей, вручив каждому небольшие горшочки с сушеными ягодами, и праздник начался.
Всего были отобраны тридцать пять мужчин и столько же женщин, и сейчас мы двумя большими группами собрались в разных концах площади. Отбор шел по старшинству, самым младшим девчонкам, которые так и не определились с выбором, придется ждать ещё один год. Мужчин на всех не хватало, а многоженство вводить мне не хотелось. Да и подрасти им не помешает — хоть неандертальцы и взрослели рано, в возрасте десяти — двенадцати лет их уже переставали считать детьми, но шанс благополучно родить ребенка у таких ранних невест был небольшим.
Парни из рода Медведей были очень кстати, разом заполнив пятнадцать вакансий женихов, но этого все равно было недостаточно…
Первыми Тинг вызывал уже сложившиеся пары.
Ко мне подбегает Кира, ей уже целых пять лет, наряженная по последнему писку моды палеолита — просторный меховый сарафан, перетянутый на поясе ремешком, на голове — венок из разноцветных листьев.
— Дим, идём!
Мне вручают шапку с отворотом из волчьего меха. Предмет теперь статусный, я одеваю ее и сжимаю маленькую ладошку. Кира ведёт меня к Тингу, с другого края площади мелкий мальчишка из Горностаев ведёт Эрику.
Сегодня она особенно красива — костюм с иголочки, длинные светлые волосы водопадом сбегают по плечам. Под белым отворотом шапочки невесты в волосы вплетены маленькие, по нескольку ягод, огненно-красные кисти калины, окружённые яркими желтыми листочками. Девушка не нашла цветов в ноябре, но не пожалела времени и сил, чтобы сделать искусственные!
Ободряюще улыбаюсь ей, и мы становимся перед ведущими. Тинг желает мне неизменно удачной охоты, воинских подвигов и мудрости предков, и, уже прочно вошедшим в обиход жестом, сжимает своей лапищей мою руку. С трудом выдерживаю спокойное лицо, мужик от избытка эмоций так и кости сломать может…
Рядом Варика поздравляет мою невесту с обретением своего мужчины, желает ей родить много крепких и здоровых детей, никогда не узнать голод и гнев мужа.
Ну а что, жизненное для этого времени пожелание!…
На шеи нам одевают ножи в ножнах, и, наконец, под оглушительный грохот барабанов и поздравительные крики толпы, мы целуемся.
Вот и все, новоиспечённая семья получает свой символический очаг, уже зажженый Варикой, и под аплодисменты отходит к зрительским местам. Мы усаживаемся поудобнее, впереди ещё много интересного.
Дети уже ведут Тура с Ирикой, церемония продолжается…
Люди тихо прешептываются, наблюдая за торжеством, такое событие ещё долго будет пищей для разговоров. День сегодня как по заказу — теплый и солнечный, ветер стих, и воздух после ночных заморозков уже хорошо прогрелся. Погода на нашей стороне!
Первые восемнадцать пар уже стали супругами, и Тинг с Варикой объявляют небольшой обеденный перерыв. Люди встают с мест, подходят к столам, где могут выбрать любое блюдо — тонкие, хорошо прожаренные куски свинины, запеченую рыбу, тушки копчёных птиц, грибы, сухие ягоды и фрукты.
Музыканты на время отдают инструменты детям, и те азартно проверяют их на прочность, выбивая все новые и новые ритмы.
Наконец, народ насытился, все вновь рассаживаются по местам, в костры подбрасывают охапки дров, и начинается вторая часть церемонии.
Семнадцать женщин, включая недавно приведенных кроманьонок, тянут жребий, на ощупь доставая из глубокого мешка камешки. Вот Лика, сестра Тенака, достает вместо серого гранита такой же по размеру красивый розовый кристалл — Ант не пожалел для торжества принесенное им с побережья сокровище.
Под грохот барабанов ее подводят к Тингу, Варика вручает ей зажженый очаг. Глава рода Горностаев, набрав в грудь побольше воздуха, кричит оставшимся холостякам:
— Кто хочет привести в свое жилище эту женщину?
Правило тут простое — жених и его родители не должны быть из того же рода, что и невеста. Такие сразу отходят в сторону.
Лика красивая, по меркам неандертальцев, и желающих много — сразу пятеро парней выходят к ней, косясь друг на друга.
Убийства мне на свадьбе не нужны, этим только дай волю — проломят сопернику череп, и скажут, что так и было. Выбор среди них должна сделать сама невеста, и оспорить его никто уже не сможет.
Девушка нервничает, переводя взгляд с одного парня на другого. Но вот решение принято, и она уверенно подходит к одному из женихов, вручая ему горящий огонек.
— Выбор сделан!
Громкие аплодисменты и крики поддерживают новую пару, они получают свои подарки и поздравления.
Четверо проигравших отходят в сторону, они теперь не смогут участвовать в следующих выборах. Только когда все остальные холостяки поучаствуют, проигравшие вновь сменят статус на женихов. Впрочем, если за следующую женщину никто бороться не захочет, все ранее проигравшие тянут жребий.
Может, это и жестокое правило, но мне нужны семьи, и чем больше их будет, тем лучше.
Следующей розовый кварц вытянула Мтан. Она сильно смущается, опустив глаза в землю, но народ вокруг уже настроен дружелюбно. Люди поддерживают девушку криками и аплодисментами даже громче, чем Лику.
Тинг, улыбаясь, повторяет предыдущий вопрос, а я с интересом наблюдаю за лицами женихов. Решатся или нет?
Секунда, другая, третья — и Канг уверенно подходит к кроманьонке. Он так и не сошёлся ни с одной из женщин, и теперь решил это исправить.
Больше желающих нет, и вот уже Мтан, сверкая счастливыми глазами, передает ему огонь, и им вручают подарки. Я первым громко выкрикиваю поздравления, народ вокруг не отстаёт, и вполне довольные друг другом супруги страстно целуются. Канг уводит свою жену, и место Мтан занимает следующая невеста.
Первый раз проигравшие тянут жребий, когда никто не вышел к женщине из рода Серых Белок. Тут дело было даже не во внешности, а в довольно таки склочном характере последней. "Счастливый" мужчина с трудом сдерживает эмоции, они то и дело пробегают по его лицу.
Пара выслушивает положенные поздравления, но довольной выглядит только невеста…
А я то думал, что проблемы начнутся с кроманьонок! Нет, вытащившие следом жребий одна за одной, три чернокожие женщины без проблем получают мужчин, а к одной, самой молодой и симпатичной, вышли сразу два парня. Вон как она улыбается, и не скажешь, что всего полчаса назад старалась спрятаться за подруг…
И вот остаётся всего двое — довольно молодая женщина из рода Черного Камня, отбитая нами когда-то у чернокожих, и огромный мужик, единственный взрослый холостяк из рода Медведей. Никакого выбора у них уже не осталось, судьба все решила сама.
Все, последняя семья создана, пора закрывать церемонию!
Подаю знак Раугу, и они с Гером играючи выносят ведра с медом. Ант уже успел наведаться в мою юрту, и притащил самогон, поставив на стол здоровенный сосуд с "огненной водой". Ну, начинаем!
Встаю, и становлюсь на раздаче. Мед раздадут без моей помощи, а вот мятную настойку… С этим шутить нельзя. Я, выгнав новый продукт, попробовал его, и меня чуть не свалило с ног от одной небольшой глиняной рюмки. Это при весе под восемьдесят кило…
То ли организм неандертальцев был абсолютно беззащитен перед спиртным, то ли просто не было привычки. Но, в любом случае, дозировку буду назначать лично!
Мед уже раздают, дети жмурятся от удовольствия, природные сахара здесь настолько редкие, что этот продукт считается достойным подарком при сватовстве. Мы с Эрикой тоже получаем свою порцию. Вкусно!
— Друзья, сегодня большой день для нашего племени! У нас появилось сразу тридцать пять семей! Да, да, именно столько!
Я смеясь несколько раз поднимаю руку с растопыренными пальцами, наблюдая как некоторые дети пытаются представить себе такое большое число.
— Наши предки открыли мне секрет особого напитка! В нем есть самый настоящий огонь!
Я подношу огонек к наполненной рюмке, и над жидкостью вспыхивает полупрозрачное голубое пламя. Народ восхищённо выдыхает…
— И сегодня этот напиток могут попробовать все, кто уже создал свою семью, и зажёг огонь в своем жилище! Подходите, хватит для всех! Пьем за всех, кто сегодня нашел свою женщину и своего мужчину!
Я наливаю совсем немного, по меркам двадцать первого века, там от такой дозы дети не опьянеют… Но неандертальцам хватает — с изумлением выпучив глаза, они прислушиваются к новым необычным ощущениям.
— А теперь — все танцевать!
Эту незамысловатую мелодию музыканты тренировались исполнять несколько дней, и теперь она у них получается отлично — звук барабанов волнами накатывает на толпу, то затихая, то вновь набирая силу. Колотушки в такт выдают отрывистый стук, словно это стучат сердца молодых. Время медленных танцев придет ещё нескоро!…
На Лантирск опускаются сумерки, люди вновь собираются у столов, новые порции еды уже готовы. А новобрачные, одна пара за другой, исчезают в темноте. Покидаем праздник и мы с Эрикой, нам есть чем заняться. Количество юрт увеличилось до сорока, места хватит всем…
В моей юрте ярко пылает огонь, в ушах звенит — и я не знаю, что тому виной, выпитый самогон или прекрасная обнаженная девушка рядом. В пламени мерещаться неясные картинки и образы, но мне не до этого…
Обнимаю свою, теперь уже жену, и тихо шепчу ей на ушко:
— Ты кого мне первого подаришь, мальчика, или девочку?
Эрика краснеет, в ее глазах искорками отражаются пламя, но она давно уже все для себя решила
— Мальчика, Дим. Сына…
Она тянется ко мне, и мир вокруг на долгое время перестает существовать, оставив только ощущение бесконечного счастья…
Я проснулся перед рассветом, тихонько, чтобы не потревожить спящую жену, натянул штаны и выскользнул наружу. Моим телохранителям, Дару и Туру сейчас не до профессиональных обязанностей, а Ант с семьёй не пришел, позволив нам с Эрикой насладиться друг другом.
Небо уже начинает светлеть, городок только недавно заснул, устав от бесконечного застолья, музыки и танцев. Ночью опять был заморозок, воздух холодный. Зябко поежившись, иду к ближайшей выгребной яме — организм настойчиво напоминает о количестве выпитого вчера. Голова все ещё шумит, меня покачивает. Проходя третье кольцо юрт, замечаю сбоку смутное, размытое движение. В груди вспыхивает резкая боль и я, не удержавшись на ногах, падаю на обтянутую шкурами стену ближайшей постройки. Последнее, что я слышу — короткий свист летящей мне в голову дубины, и сознание погружается в темноту…