ВЛАДИМИР МАРОЧКИН
В.М.: Так значит, все началось с того, что вы с Верещагиным вежливо отказались от «27-го километра»?
СУСЛОВ: При чем здесь «27-й км»? Я не понимаю, чего все за него ухватились? Это была всего минута. Вместе с Шумиловым и Плавинским мы играли в Оркестре Современной Камерной Музыки «Красный насос» в Доме работников просвещения…
ШУМИЛОВ: …который со временем стал «Красным Отказом», а потом — «Вежливым Отказом»…
СУСЛОВ: Первый наш концерт состоялся на первом занятии Рок-лаборатории в октябре 1985 года.
В.М.: Большую часть вещей написал Плавинский, да?
СУСЛОВ: Примерно пятьдесят процентов на пятьдесят. Плавинскому принадлежали все псевдоклассические романсовые зарисовки со стебовой тематикой и джаз-роковые композиции с остинантным басом и клавишами. Моя струя — изощренно-джазовая и сдвинуто-роковая. Я ему помогал в аранжировках, в которых Плавинский ничего не понимал. Самые удачные работы получались, когда соединялись его тексты и моя музыка. Это — «Я учусь», «В чужих озерах сна», которую мы и сегодня исполняем. Мне его вкусы до сих пор близки. Как текстовик, Плавинский был лучшим из всех, кто с нами работал. Он не играл в слова, хотя и называл это именно игрой.
В.М.: Где он сейчас?
СУСЛОВ: Он купил видеомагнитофон и исчез.
В.М.: А! Ну-ну! Ну-да! Да, да, да… И с концами. А чем был характерен следующий период?
СУСЛОВ: Героической тематикой Семенова и плаксивой лирикой Суслова. Семенов писал много. В старой программе все вещи были его. В новой — «Кузнец», «Помощник». Иногда у него прорывались тексты, которые точно попадали в настроение вещи. Другие же находились в диссонансе. Тексты тогда разрушали музыку и иногда были настолько ей враждебны, что приходилось от песен отказываться. Семенов — это столб, мраморная доска с золотой надписью, голосующий за все сразу.
Время героев уже прошло и потому сейчас тяжело стало исполнять «Кузнеца». Это все — атрибутика металла, музыка для четырнадцатилетних мальков, для которых сказки и игра в рыцарей составляют пафос жизни. А мне это все не нужно. И поэтому от Семенова пришлось отказаться. …Сейчас время декаданса. Чем быстрее разрушится все то, что сейчас есть, тем лучше! Странный термин «контркультура»! Культура не создана! Какая может быть «контр»? Есть псевдокультура, и всячески помогать ее разрушению — наша задача!
В.М.: А Гор тоже писал стихи?
СУСЛОВ: Его тексты мне ближе по музыкальности, чем Семеновские. Все его символы, его холодность и отторженность удачно контрастировали на теплоте мелодий.
В.М.: Говорят, он где-то с успехом выступал еще до «Вежливого Отказа»?
СУСЛОВ: Мы познакомились с ним в том же институте, где все учились. В МИФИ. Он был курсом младше нас. Гор в свое время просто решил делать все не так, как все. И это НЕ ТАК было основным. Оно и подвигло нас выпустить его вперед, на авансцену, что было сначала находкой, а потом — ошибкой. Но раз мы его выпустили вперед, надо было выпускать его и дальше. И если зрители — это «вперед», то он и ушел к ним.
Первые же концерты без оформления прошли успешнее, и зал принимал лучше. И если музыкальная составляющая является основной, то вряд ли надо приляпывать побочное. …Но все ИСТОРИЧЕСКИ обусловлено. Тогда, когда мы работали с Гором и Семеновым, мы еще и музыкально не сформировались, и инструментально, и вокально. Надо было привлекать чем-то внимание. Поэтому все было своевременно. Правда, не всегда все выполнялось должным образом, часто это были холостые выстрелы, а точнее — удары ниже брюха. Впрочем, это происходит и сейчас, но мы стали сами отвечать за все. Стало как бы честнее.
В.М.: Что из новых идей должно обрести плоть?
СУСЛОВ: Существуют какие-то сиюминутные пункты обостренного внимания, но это не значит, что так же будет через месяц. «Вежливый Отказ» — это состояние, которое позволяет на один и тот же вопрос отвечать всегда по-разному. Сейчас мне захотелось сделать этнические потуги. Проснулось вдруг такое. Болезненный генотип с татарской прививкой. Ладно. Правда, появилась интернациональная окраска, но я пытаюсь все держать в колее.
Не без участия Свена Гундлаха появилась идея программы опосредованной музыки. Свен — чудовищно энергичный человек, способный зарядить энергией любого, даже столб, хе-хе…
В.М.: При общении ты забираешь у людей энергию, или, наоборот, отдаешь свою?
СУСЛОВ: Происходит загашение. Настала пора просто приглашать людей для выполнения конкретных задач, поскольку работа с группой имеет смысл только тогда, когда люди хоть что-то свое вкладывают. Однако я буду продолжать работать с этим составом, поскольку существуют планы, гастрольные поездки…
ШУМИЛОВ: И поскольку он есть…
СУСЛОВ: Поэты-текстовики, музыканты — все они, безусловно, помогли мне очень сильно. Не обладая той средой, которой они меня наделили, я бы не смог писать того, что пишу сейчас. И в то же время не смог бы отказываться. Не знал бы, от чего отказываться.
Существуя вместе какой-то определенный период времени, люди расходятся, выбирая какие-то ортодоксальные пути. Это хороший процесс. Хуже было бы, если бы мы встретились еще раз.
А сейчас хотелось бы уйти от рока куда подальше. В классику, например. А оттуда — куда получится. В сущности, у нас это и сейчас уже не рок. Потому что рок — это героическая музыка.
ШУМИЛОВ (стоя на колонке): Рок — это внук того африканца… Рок — это Пушкин!
СУСЛОВ: …Для себя я выделил недоступную область: то, что обыватель называет роком, и работаю там, что он роком не называет. Впрочем, иногда я пишу для себя все же и это, чтобы потом выкинуть и забыть…