У Фынтыгляна имеются и другие доводы, подтверждающие его гипотезу, но они носят второстепенный характер и нуждаются в дополнительном обосновании.
Некоторые из доводов упомянутого исследователя мало убедительны. Довод о том, что Корюн нигде армянскую страну, Армению и т. д. не упоминает как свою, родную страну, а всегда о ней говорит в третьем лице, как о чужой стране, и т. д. неубедителен, потому что он в таких же выражениях повествует и об Иверии, иверской стране, народе... Невольно возникает вопрос, почему же см и о "своей" родине повествует в третьем лице? Следует здесь вспомнить, что в первой половине V века некоторые армянские авторы об Армении к обо всем том, что касается армян, повествовали также в третьем лице, например, Фавстос Бузанл в своей "Истории Армении" и др.
Пренебрежительное отношение Корюна к нравам и обычаям некоторых районов Армении, якобы подтверждающее гипотезу нашего исследователя, также не может стать непреложным доказательством иностранного (грузинского) происхождения автора "Истории Маштоца". Ведь Корюн точно так же говорит и о нравах жителей иверских и агванских гаваров. В данном случае устами Корюна говорит патриот, любящий свою родину, отчизну, болеющий душой за родной народ. Разве не такими были и другие армянские писатели V века, в частности великий Мовсес Хоренаци. Вспомним его "Плач".
Далее. Отсутствие Корюна на армянских собоpax второй половины 40-х годов V века без труда можно объяснить и преждевременной смертью нашего автора...
Из всей аргументации Г. Фынтыгляна о грузинском происхождении Корюна самым веским является вышеупомянутый отрывок текста "Истории".
Впрочем и этот отрывок вызывает определенные сомнения. С конца прошлого столетия выдвинуты были разные конъектуры данного отрывка. Так. еще в конце 90-х голов известный филолог-арменист Норайр Бюзандаци категорически отверг подлинность его, "считая его, без сомнения, искаженным", и предложил следующую конъюктуру: *** - "из них (т. е. из учеников) нашлись достойные возвестись в сан епископа"23.
Конъектура Hорайра Бюзандаци24, несмотря на возражения Г. Фынтыгляна, дала импульс арменоведам-филологам для гиьых интерпретаций данного текста. Из них считаем необходимым отметить здесь мнения видных ученых, aрменистов-филологов: М. Абегяна25, Т. Авдалбекяна26, Н. Акиняна27. (Русский перевод сделан с конъектуры М. Абегяна).
Вопрос о происхождении Корюна еще не выяснен окончательно. Этот спорный вопрос удастся разрешить после академического издания текста Корюна со всеми разночтениями списков.
Из вышеизложенного не подлежит сомнению, что Корюн был любимым учеником и сподвижником Маштоца. Чему же обучались ученики в школах Маштоца и Саака? Разумеется, не только грамоте на армянском языке. В этих школах они изучали греческий, сирийский, возможно и персидский языки, библию и труды отцов церкви и, по всей вероятности, другие предметы, входящие в церковные школы периода раннего феодализма. Лучших абитуриентов школы отправляли в Сирию и Греции для усовершенствовани в науках и для переводов книг ил армянский язык. В числе первых учеников, отправленных в Сирию и Грецию, были Иосеп. Иоанн, Гзник, Гевонд, Корюн и другие.
4
По мере сил наших осветив жизненный путь нашего автора, перейдем к его литературному наследию.
Имеется ряд гипотетических теорий арменоведов-филологов, приписывающих тот или иной переводный, а иногда и оригинальный, национальный, но анонимный или сомнительный литературный памятник Корюну.
Современные филологи-арменоведы, точно так же выдвигая гипотезы о принадлежности того или иного оригинального или переводного памятник какому-нибудь автору,, обосновывают свою гипотезу данными текстологического, филологического характера: сходство стиля, однородность лексики. совпадение выражений, оборотов речи, иногда выявляемые в обоих сравниваемых памятниках общие места, даже дословные отрывки и т. д. В этом разрезе в отношении Корюна и его литературного наследия проделана большая работа арменоведами-филологами - Норайром Бюзандаци, Н. Акиняном, Г. Фынтыгляном и другими. Подобная текстологическая работа оказала весьма большую пользу в деле уточнения и исправления текстов древнеармянских памятников. Однако она не была в состоянии выявить и доказать авторство данного памятника.
Здесь не место заниматься разбором текстологических работ этого порядка. Мы рассмотрим, к тому же сжато, весьма ценный труд Норайра Бюзандаци о переводах Корюна28.
Маститый филолог Н. Бюзандаци, весьма тщательно изучив оригинальные и переводные памятники письменности первой половины V века, делит их на четыре группы, при этом тексты "Жития Маштоца" Корюна, "Истории" Агатангелоса, Фавстоса Бузанда, книг Маккавеев и предисловия, а также заголовок к "Деяниям апостолов", "Соборным посланиям", "Посланиям ап. Павла" и т. д. Эвтала Александрийского, по стилистическим особенностям выделил в "четвертую группу" учеников-переводчиков Маштоца, единственным представителем которых он считает Корюна. Таким образом, Корюн, автор "Жития Маштоца", является, по мнению его, одновременно переводчиком трудов Агатангелоса и Фавстоса Бузанда, книг Маккавеев и предисловий Эвтала Александрийского.
Основной недостаток текстологического груда Н. Бюзандаци сводится к тому, что он понятия "группы" и единоличного автора отождествляет и таким плодовитым автором считает Корюна. Если последовательно развить такую постановку вопроса. окажется, что вся богатейшая оригинальная и особенно переводная литература первой половины V века является продуктом труда литературных деятелей, являвшихся в то же самое время и самыми усердными переводчиками; а если исключить из этой группы основоположников армянской письменности Саака и Маштоца, останутся в ней лишь Езник Кохбаци и Корюн....
Норайр Бюзандаци смешивает понятия группы и единоличного автора. В группе могут состоять многие деятели, а единоличный автор едва ли может представлять целую группу.
И в самом деле, в упомянутых памятниках можно наблюдать общее стилистическое родство, колорит, сходную лексику и т. д., но все это является не характерными исключительными качествами единоличного автора, а целой группы авторов одной эпохи.
Некоторые из упомянутых в "четвертой группе" произведений, несомненно, являются оригинальными трудами, имеющими и сходство с Корюном, и резко отличающиеся от последнего своим модусом экривенди, как например, "История" Фавстоса Бузанда и т. д. Таким же автором являлся в первоначальной армянской редакции и "Агатангехос".
В настоящем предисловии не будем рассматривать авторство и других памятников, входящих в "четвертую группу". Это выведет нас из рамок сжатого предисловия.
Рассмотрим вплотную самый достоверный памятник, принадлежащий перу Корюна - "Житие Маштоца".
5
Чем же является в литературоведческом аспекте эта маленькая книжка Корюна? От выяснения лого вопроса зависит и требование, которое будет предъявлено к ее автору.
Исторический труд Корюна содержит весьма ценные исторические сведения об Армении конца IV и первой половины V века и является пока что непревзойденным первоисточником по истории изобретения армянского, иверского и агванского алфавитов, возникновения литературы на этих языках, но все же она не является историческим трудом в прямом смысле слова. В ней преобладает не историческая объективность, оснащенная реальными фактами общественно-политической жизни, а достаточно ясно выраженная тенденция возвышения и восхваления своего духовного отца, учителя. вардапета и его духовных подвигов. В жанровом отношении это первое оригинальное произведение на армянском языке скорее всего походит на панегирик.
В самом деле, беглое сравнение принципов, положенных в основу данного произведения, с выработанными в греко-римском мире правилами, или канонами панегириков, как литературного жанра, воочию доказывает их полное сходство.
Как известно, в древнем греко-римском мире существовали специальные книги по риторике; это т. н. "Книга Хрия", в которой были установлены способы, приемы и правила составления речей на ту или иную тему. В ней учили, как изобретать и располагать мысли для развития и завершения намеченной темы.
"Книга Хрия" была распространена и в Армении. Она приписывается Мовсесу Хоренаци. Имелось ли такое пособие на армянском языке до 40-х годов V столетия, трудно сказать. Вероятнее всего в то время адепты армянской литературы непосредственно пользовались греческими оригиналами. Содержание "Книги Хрия" в отношении правил и канонов нс изменялось. Изменялись лишь темы, зачастую приобретая местный национальный колорит.
В подтверждение нашего тезиса сопоставим и сравним "Историю Маштоца" или "Житие Маштоца" с тем определением панегирика, которое имеется в *** ("Книге Хрия"): "Панегирик это речь, сказанная о добре29. - говорится в ней. - Следует восхвалять личность и дела, и места, и времена"...
Далее следуют правила для составления похвального слова:
При составлении панегирика необходимы:
а) Предтропье - *** (Предисловие) о причине его создания, в данном случае о лице;
б) похвала области, рода, предков, родителя;
в) рождение героя, питание, учение, поведение;
г) затем, в основном разделе панегирика, восхваление деяний героя с подразделением их в аспекте лица, тела и обстоятельств;
д) сравнение восхваляемого лица с другим более известным лицом и выявление превосходства первого;
е) повторное восхваление лица и завершение панегирика.
Вот основные риторические каноны-правила составления похвального слова-панегирика в сжатом изложении.
А теперь проследим, как эти правила использованы нашим автором при составлении своего похвального слова в честь основоположника армянской письменности в его "Истории жизни и смерти Маштоца".
В композиционном отношении произведение Корюна соответствует этим правилам "Книги Хрия". Расхождения обоих памятников легко объясняются обстановкой, задачей и обстоятельствами места и времени.
Корюн предпослал своему труду маленький зачин, в котором говорится, что он пишет свой труд по велению своего однокашника Иосепа, в то время местоблюстителя армянского католикоса, и других товарищей по учебе.
За этим сжатым зачином следует риторический вопрос, столь необходимый для создания похвального слова:
а) "Можно ли отважиться написать житие мужей совершенных?"30
Этот кардинальный вопрос в панегирике настораживает слушателя-читателя и вызывает жгучий интерес в нем.
Корюн положительного мнения об этом. Он обосновывает свой ответ большим количеством цитат из библейских книг Ветхого завета. Евангелия, посланий апостолов и т. д. и берет на себя смелость написать житие духовного отца своего, чтобы житие и деяния его "служили примером и правилом поведения идущим вослед".
Это и есть Предтропье - ***, предлагаемое "Книгой Хрия".
б) Герой его похвального слова Маштоц, родом из села Хацекац Таронского гавара, сын знатного мужа по имени Вардан.
Как видим, здесь весьма сжато выполнены все требования канона похвальных слов "Книги Хрия" - указаны имя героя, род-племя его, отец. а также село и гавар. Он здесь лаконичен, потому что не находит смысла восхвалять всем известный гавар Тарон и маленькое село в нем, быть может. уже прославленное тем, что там родился Маштоц
в) Он в детстве обучался греческой письменности, затем поступил в царский диван, был исполнителем царских приказов, усовершенствовался в мирских (светских) порядках, "а знанием военного дела снискал любовь своих воинов"31...
г) В основном разделе своего похвального слова - "Жития" Корюн подробно поветствует и восхваляет подвиги Маштоца, совершенные в пользу родного и соседних народов, находившихся в союзе против иранских захватчиков. Под подвигами Маштоца наш автор разумеет: отшельничество в христианском понимании, подвижничество его, проповедь Евангелия, н результате чего он охватил и вызволил всех жителей "из-под влияния языческих преданий предков и дьявольского поклонения сатане"32... "Он задумал еще более озаботиться об утешении всей страны... И так, осаждаемый печальными заботами, как бы в западне, находился он в пучине размышлений о том, какой бы найти выход из (создавшегося) положения"33: изобретение письменности и просвещение родного народа, иверов и агван (см. главы 6-8). Все думы и дела Вардапета лишь о народе и для народа.