Туманы застилают эту бедную сторонку, забытую богом. Поля плохо родят. Народ живет бедно, он ходит в грязи, а работа так тяжела, что обливается потом. Тоскливо в этой стране, даже песня отражает эту тоску и поэт заканчивает:
То же описание горемычной доли белоруса нередко встречается и у других поэтов, напр., у Янки Лучины и других. Но в этих описаниях столько любви к родине, столько теплого участия к тяжелому труду и горю мужика, что этими чертами наша поэзия, как кажется, превосходит все то, что дали другие славянские племена. Страданья крестьянина находят отклик в душе крестьянина-поэта. И поэт любит свою серую земельку с ее убогим климатом, как и крестьянин любит свою ниву, покрытую его потом. Трудно удержаться, чтобы не привести, напр., этого стихотворения Якуба Коласа:
И у Янки Купалы мы встречаем полную грусти картину нашей родины:
В бедных селах нет садов, только где-нибудь березки; люд бедный, в беде, народ темен, оборван, безграмотен. И все-таки автор любит свою невеселую родину.
Культурный человек привык к самым разнообразным мотивам поэзии, одушевлявшим поэтов. Мотивы любви, мотивы всякого рода страданий, высокие гражданские мотивы, все это обычные темы мировой поэзии. Свет солнца украшает природу и служит неиссякаемым источником поэтического вдохновения и т. п.
Неудивительно, если роскошные картины природы, мягкие или скалистые горы, безбрежное море, красота зреющей нивы и т. п. вдохновляют поэта и он передает читателю то чувство красоты, которое его охватывает. Но вот перед нами сонет Янки Купалы. В нем описано то, чем так богата природа Белоруссии — сонные лужи, болота, покрывающая его плесень и ржавая вода. Но в этом клочке природы есть своеобразная красота. И поэт нашел эту картину и каждый белорус понимает и знает, что здесь есть нечто прекрасное.
Природа, конечно, является лишь фоном, которым окружен белорусский народ.
Природа Белоруссии бедная и неприветливая, труд белоруса (а наши поэты знают только трудящегося белоруса) — упорный и тяжелый. Однако белорус любит свою родину. В стихотворении «Моя хата» Богушевич описывает бедную хату среди песков, камней на краю села, полуразрушенную. Жизнь в ней трудная, труд и отсутствие хлеба. Но все-же эта хата весьма дорога поэту:
Родина дорога поэту, между прочим, и потому, что с ее судьбою он соединяет и свою судьбу. Здесь живет народ, терпящий многолетнюю недолю. И край, и его народ, бедность природы края, бедность народа — вот комплекс тех явлений, которые вызывают страданье в душе народа. Вот, напр., отрывок из стихотворений Максима Богдановича:
И сердце поэта сжимается от боли перед видом этого народного горя.
Это — край горем повитый, потом облитый, край в слезах. Вот в каких красочных стихах обращается к родному краю А. Гурло:
Очень интересны многие частности картин белорусской деревни. Это нередко высоко-поэтическое описание, прекрасное по внешности. В этих стихотворениях прослежены и выявлены дни и труды белоруса.
Невеселая картина белорусской деревни. Хата с хатой стоит рядком. Кругом мох и солома. Мужик в лаптях, беда богатству бьет поклоны, кругом темнота («Вёска» — Янки Купалы).
А вот и другая такая же грустная картина: гора, да камень, узкие полоски — это поле нашей вёски, курные избы — это наши хаты, лапти да сермяги — это люди нашей вёски; корчма, острог, крест, берёзка — это наша доля. Летом труд тяжёлый, зимою — болезнь. Могила возникает за могилой. Бесхлебица.
В стихотворении «Мой край» поэт дает картину природы страны, вид унылых деревень:
И вы чувствуете в каждой строчке, как поэт болеет за свой народ, как сжился он с судьбой своего народа, с его горем.
Уже в первом произведении, напечатанном Янкою Купалою, дан грустный облик белорусского мужика. Надо мной все смеются, мною пренебрегают, потому что я мужик, «дурны мужык». Это — безграмотный хлебороб. Он и его семья оборваны и все же он работает как вол. Он беден и хвор. И все же он не забудет никогда, что он человек («Мужык»).
И доля мужика такая же грустная, тяжелая. Кругом бездолье в селе. Пропала сила, тяжело жить: «Кроў, пот, слезы век цякуць», что заработает, а что украдет, в три погибели гнет спину. А там после трудовой жизни, — крест, дерн и крапива на могиле.
Так за сохой, бороной, за серпом и косой изо дня в день, из года в год, льет слезы и пот народ. А там где-то вдали барский дом, но в палац не впустят мужика. Да и на что мужику хлеб, на что богатство, когда у него есть мякина? На что ему сапоги, башмаки, когда есть лыко в лесу? Его жизнь должна быть несложна.
Из года в год пашет, засевает, потом и кровью обливает свой загон мужик («Жнiво» — Я. Купалы).
Но придет осень. Не велика награда за свою кровь и пот: в углу хлева сложено сено, на току снопы, умолоту в углу с полкопы, в другом куте немного гречки и овса. И это на прокорм и семьи, и коня, и коровы, и возврат долга в магазин («Прышла восень»).
Поэзия эпохи возрождения описывает жизнь мужика в реальных красках. Она теперь далека от дидактизма или от того, чтобы выбрать из народной жизни ту или иную картинку, смешной и забавный эпизод. Нет, это сам народ устами своих избранников описывает свою жизнь, раскрывает свои раны, свои заветные мысли и мечты. Здесь нет ничего придуманного, нежизненного. И тем не менее в этом реализме звучит чудная и непосредственная поэзия.
Тяжелы перипетии этой жизни. Мы ходим и спотыкаемся, как пьяные, мы с голодом сроднились, мы худы и оборваны. Мы осмеяны, смешаны с грязью, мы обижены богатыми, мы в неволе. Мы сидим среди болот, глаза наши завязаны и уши наши заткнуты. Но как народу ни горько живется, у него есть вера в будущее и эта вера не оставляет ни одного поэта.
Почти такой же грустный мотив общего характера мы встречаем и у Янки Купалы («З песень мужычых» и «Куды ты рвешся»):
Темный сермяжный народ не знает суда и права, он трудится со слезами и обливается кровью. Это народ — дитя недоли, темноты и этот исконный лапотник трудится на своих врагов.
В стихотворении «Праступник», полном юмора сквозь слезы, поэт описывает преступления мужика. Довелось мужику в панской пуще насечь сухостойки на хату, попасти скот на лугу, в волость не успел он отдать подати и к обедне однажды не успел, и шапку однажды перед земским не снял, и газеты прочел, и кричал с другими «Свабоды i зямлi».
Тяжелая доля мужика служит одной из излюбленных тем нашей поэзии.
Проел и пропил свое хозяйство и возит на спине темноту и беду.
Но, –
Мужицкая доля знает одну науку: вставать рано, поздно ложиться, трудиться допьяна. Жизнь однообразна. Приходится обивать пороги сытых людей, обивать пороги трутней, по приказанию вить себе петлю. В родной хате, в родном крае мужик — чужак. Его веселье в корчме, а на лихо и в тюрьму попадет. И за все это мученье на земле его ожидает в пекле мука.
Грустное описание тяжелой доли мужика иногда сменяется отдельными картинами частной жизни. Труд всегда воодушевляет поэта, он ведь сам часть трудящегося народа. Описание трудовых процессов отражает на себе высокое поэтическое вдохновение, но результат труда приводит к грустной действительности.
Вот образ пахаря. Он покрикивает в поле на своего «малого», по песчаной земле направляет он свою сошку, камень бьет по сошникам, конь выбивается из сил. Вид пахаря реален: босые ноги, старая шапка, «зрэбныя порткi», грудь открыта, лицо обливается потом.
Мужик не боится труда, но темнота и бедность приводят этот труд к печальным для него результатам:
Нет той работы, нет того труда тяжелого, упорного, которого не выносил бы этот мужик в лохмотьях. Вот красивое описание мужичьей страды, которое мы находим в стихотворении «Мужык» Якуба Коласа.
Недаром в стихотворении И. Левковича «Чыжык» «на Белай Русі» слезы, вопли, скорби. Много здесь горя, из хат глядит бедность. Тот же мотив и у другого поэта — Янки Купалы. Безнадежно, грустно описание этого сермяжного народа. Здесь кривда господствует из века в век, здесь все орошено слезами и кровью. И только где-то вдали заблестит заря, воскреснут счастливые дни. Цветы доли и воли взойдут.
В этом стихотворении поэт дает надежду на лучшую долю, но это далеко не всегда. Настроенность Янки Купалы — чаще безнадежная картина убогости, темноты. Трудно отказаться от того, чтобы не привести его стихотворение «К брату», полное такой безнадежной грусти.
Так и песня Якуба Коласа проста. От нее веет реальным знанием жизни, уверенностью сына несчастного, но долженствующего воскреснуть народа, она так проста, как прост белорусский мужик. Эта песня грустная. Но в ней такая же дивная, непосредственная настроенность, красота тонов и красок. Это — песни жалобы. Его песнь близка и к народу, и к природе родины, он чувствует и красоту природы и красоту угнетенной души человека, но, как все кругом, в этих песнях мало радостно:
Наблюдение над недолей народа приводит в трепет поэта. Стон отчаяния вырывается из его груди. И Янка Купала в стихотворении «Цару неба й зямлi» обращается к творцу с тревожным вопросом о том, за что карает он свой несчастный народ. За что он дал «перамаганне» беде и тьме. Царь неба сокрушает горы, скалы и не может сокрушить наших кривд, не может смыть наших ран. Царь неба возвеличил прошлое и будущее бесчисленных народов, а у нас отнял даже прошлое, он сделал нас невольниками за ту веру, которую мы привыкли иметь сотни лет к нему. И творец смотрит на весь этот ужас с неба и небо глухо, чтобы понять мольбы несчастных о доле, о правде, о хлебе и поэт призывает небо проснуться:
Не только крестьянину трудно живется, но и его ниве. Если этот крестьянин отрывается от земли, идет на какую-нибудь работу, то и тут бедность и тяжелый труд сопровождают его. Плытники на Немане, оборванные, черные, босые, по пояс в воде тянут бичевую. Плытник мерзнет от холода, недоля и голод сопровождают его. Бедность его гонит:
Тяжела доля батрака. Сирота безродный, он слышал только песни горя. Он вырос сильным и здоровым, его сильные руки рвутся к работе. Но нет доли, и гибнет жизнь (Якуб Колас).
И «Беззямельнiк» А. Гурло охоч к работе, силы у него хоть отбавляй, он готов работать от темноты до темноты. Только бы иметь плуг и коней. И топором он может работать, и серп ходил бы быстро в его руке по зрелой ниве. Но не к чему приложить труд. И крепкие руки пригодятся только, чтобы драть лыки, плести лапти:
И так бесконечной чередой проходят дни и долгие годы мужика. Не только годы — из поколения в поколение одна и та же извечная песня, песня труда, горя и бедности.
Есть поэма Янки Купалы «Адвечная песня». Это — поэма о человеке, но о человеке из белорусского села. Горькой иронией звучит описание жизни этого царя природы из белорусской деревни — от рождения и до смерти. В тяжелой борьбе за существование умер мужик. Тесна ему могила. Тень выходит из нее, чтобы посмотреть, как живут дети. Духи, беды, голода, доли, жизни, поведали ему грустную картину жизни оставленного им поколения. Горя только прибыло, проклятье и стон разносятся по деревне. Мужик чахнет без сил. Один его сын шнур пашет, корчмой душу веселит, другой — на чужбине, третий — под стражей, четвертый — за правду погиб, а пятый — нищенствует. И взмолилась тень мужика: раскройся могила, люди и свет страшнее тебя!
Белоруссия, прежде всего, страна землеробов и ее поэты, прежде всего, знают косу и соху. Но белорусская поэзия может тем гордиться, что эта не промышленная страна дала прекраснейшие образы пролетарской поэзии. Здесь, конечно, как мы уже знаем, нам надо обратиться к поэзии Тишки Гартного.
Поэзия Тишки Гартного дает высоко-поэтическую картину процессов труда того рабочего люда, который прилагает свой труд к тем немногим отраслям промышленности, которые, главным образом, господствуют в Белоруссии. Эти произведения проникнуты реализмом трудового процесса и той веры в свою восходящую силу, которую питает возрождающийся рабочий класс. Это — классовая поэзия, но в ней нет ничего придуманного, навеянного извне, нет следов теории. Перед нами идеология рабочего, вышедшего из самой рабочей среды.
В «Песнях гарбара» перед нами рабочий за «брудным сталом», целый день обрабатывающий твердую шкуру, в грязи, в душной атмосфере, среди четырех стен. Он клянет недолю и песни поет. Он песнею поддерживает в себе бодрость. Не томитесь руки, не дрожите ноги, много мук еще впереди. Плечи щемят от боли, пот заливает глаза, «трэба рабiць i рабiць».
Голод томит и придется работать, пока кровь не застынет в жилах.
Но рабочий сознает свою силу. Он полон гордости, он может работать и не пользоваться готовым.
Гарбар горд своей силой и своей работой, он рыцарь труда: