Рассвет еще не настал, серое небо пробила слабая синева, не предвещающая ничего, кроме плохой погоды. Вадим стоял в дверях роскошной спальни и курил. Доктор Гааза закрыл саквояж с инструментами и вышел в коридор.
За соседней стеной стояла медная ванна с остывшей водой и мёртвой Гертрудой. Господа Реймах пролежала под водой несколько часов, из-за чего ее кожа начала набухать, белеть и морщиться. А потом беспокойный слуга Петр выломал дверь.
Серый свет холодно падал на кровать с шелковыми покрывалами и огромным балдахином. Вокруг стояли шкафы уже ненужной одежды для вечеров. Вадим посмотрел на сигаретный бычок и метнул его в манекен. Пусть в роскоши, но Гертруда не бросала любимое искусство, изготавливая новые платья даже на дому.
Вадим пошёл к выходу, где его ждал Захарченко.
— Что сказала Гааза? — поинтересовался Михаил.
— А что он мог? Купаться в горячих ванных вредно для сердца, — Вадим сплюнул. Он не винил доктора, который просто был человеком своего времени. Гааза не понимал всего вреда от того объема опиума, который Вадим нашёл в сигаретах Гертруды. Более ей скорее повезло, просто уснуть и захлебнуться.
— А что теперь будет?
— Ничего, дальше жить, — Вадим поднял воротник шубы повыше, чтобы закрыться от ветра. Захарченко хоть и знал Гертруду, но не общался с ней так часто, как остальные. В обществе его характеризовали, одним словом — солдафон.
После долгой ночи и угрюмого утра Вадим предложил закинуть Захарченко домой, где его должна была ждать жена.
— Дорогая, я дома, — Михаил тихо зашел в спальню, чтобы не будить слуг, но кровать оказалась пуста. Только из открытой двери балкона дул холодный ветер и намело немного снега.
— Не понял, — Захарченко закрыл балкон и подошел к туалетному столику с зеркалом, за которым Мария любила прихорашиваться. Среди белил, духов, помады и кисточек лежал конверт с письмом. Михаил вскрыл его и пробежался по аккуратному почерку.
— Ничего не понимаю, — пробормотал он и прям в уличной одежде лег на кровать.
***
"В порту столицы задержали крупный груз контрабанды, а экипажи кораблей поймали в местном доме с дамами лёгкого поведения. Таким образов мы спрашиваем, когда государь возьмёт бразды правления публичными домами в свои руки?". Вадим на секунду отложил газету и поржал, представив, как император Всероссийский, будет бегать по врачам, чтобы получить справки для девочек, а иначе никакого им жёлтого билета.
Следующая статья затрагивала Вадима: "Сколько стоит фиолетовый? Именно с таким вопросом в Петербург приехала делегация европейских стран. Лучшие дома моды Франции, Дании и Голландии ищут встречи с Беркутовым Вадимом Борисовичем, чтобы закупить новомодных красок или тканей. Наша редакция советует наведаться им в торговый дом Вестник, на улице…".
— Хм, где-то потерялись французы? — Вадим отметил себе имя автора статьи, чтобы потом переманить его в журнал Модник к Ханне.
Вадим отложил газеты и потянулся, чтобы забрать пару леденцов из вазы на столе, но там оказалась пустота. Даже крошек не осталось от сладкого угощения. Вадим нервно поскреб ногтями по дну вазы, но худшие опасения оправдались: кто-то съел все его конфеты. Не говоря ни слова, Вадим повернулся к сидящему в углу Егерю. Бывший охотник закрылся газетой, чтобы защититься от прожигающего взгляда работодателя, но в повисшей тишине на кухне, хруст карамели на зубах предательски выдал его. Вадим кивнул и забарабанил пальцами по столу, как бы случайно обронив:
— Я же чисто из вредности, половину конфет сделаю из горчицы или перца. А какие именно — никому не скажу. И ты знаешь, что я буду знать, какие сладкие, а какие нет.
И как ни в чем не бывало, вернулся к остывшему чаю. Вадим любил, чтобы сверху образовалась тонкая пленка, она добавляла вкуса.
Егерь с лицом кирпича дожевал леденец, после чего набрал воздуха и заговорил:
— Вадим Борисович, вы жестокий человек! — здесь Вадим хмыкнул, а Егерь продолжил, — в той деревне, где я рос, за такие конфеты мальчишки бы разбили нос.
— А здесь не разбили бы? Ты бы сказал, я бы просто больше купил. И все.
— А купите?
— Куплю, — усмехнулся Вадим, допивая чай, и пошел собираться в дорогу.
Первым делом они направились подчищать концы операции. Карета заехала в спокойный район, где Вадим снимал приличную квартиру для одной особы. Новый домик из красного кирпича на пару этажей приносил хороший доход, так как его Вадим сдавал в основном чиновникам из средних значений табеля. Семейные люди платили вовремя, жили тихо, ходили в ближайший универсальный магазин, который тоже принадлежал одному одиозному бизнесмену. Детей они водили в ближайшую гимназию, которая пока принадлежала кому-то другому. Но вот ближайший салон в новом здании уже оформляется на нового владельца.
Под белый снег, сыплющийся со смутного неба, вышла госпожа Белка. Она, как и полагается профессиональному прозвищу, завернулась в шарфик из лисьего хвоста поверх серого пальто.
— Доброго дня, — Белла поздоровалась и поднялась в салон кареты. Вадим, не отрываясь и не здороваясь, перебирал письма, которые накопились за день.
— Так и будешь молчать? — Белка расстегнула маленькую сумочку, чтобы достать маленькое зеркальце.
— Мы перешли на ты? — Вадим закончил писать ответ и посмотрел на девушку. Белка не красилась, а держала в руке маленький дамский пистолет.
— Да, и ты выслушаешь меня! — она раздувала ноздри, накручивая себя, чтобы решиться, — ты монстр! И тебе не место среди людей!
— Конечно, не место, но не тебе, грязь, решать, где мне место, — Вадим повысил голос, не давая себя перебить, — я здесь надолго. И теперь, — он кивнул на пистолет, — только от моего решения, будет зависеть, насколько ЗДЕСЬ ТЫ.
— У-у меня пистолет! — Белла вытянула трясущуюся руку.
— У меня тоже, — Вадим обнажил нагрудную кобуру с револьвером, Белла проследила за его жестом, перестав целится. Вадим дёрнулся к ней и схватил руку с пистолетом. Он взглянул ей прямо в глаза, не отрываясь от мягкой лавки салона. Вадим за руку подтянул Беллу, чтобы она чувствовала запах его одеколона.
— Не тому зубки показываешь, — прошипел Вадим, и раздался хруст. Белла сдавленно вскрикнула и поджала нижнюю губу. У нее пошли слезы, — чуть-чуть подожди, и я покажу тебе монстра, — пообещал Вадим тихим томным голосом.
Карета выехала на пустырь, недалеко от городской свалки. Егерь остановился так, чтобы из окна с занавесками открывался вид на собрание людей.
— Жди здесь и не пропусти шоу, — улыбнулся Вадим и вышел на улицу. Он шел, выпрямившись, и кивнул кому-то, кого Белла не видела из окна. Она на секунду отвлеклась и посмотрела на руку, которая покраснела и начала набухать. В салоне кареты раздался звук, похожий на скулеж.
От боли Беллу отвлек нарастающий гул людей. На пустыре собрались десятки мужчин в шинелях, английских костюмах и мужчины в народных костюмах.
— Старообрядцы? — предположила Белла, пока наблюдала за сборищем. Вадим стоял немного в стороне, державшись подальше от конкретного человека с большим пузом, в котором она узнала Седого, — да, что здесь происходит?
Ответом ей стал строй из семи человек. Их вывели в центр и поставили на колени. Свершалось правосудие преступного мира. От Вадима выступал Кондрат, который громко перечислял все мыслимые и не очень преступления уважаемых людей.
— Рением общины: приговор — смерть! — объявил Кондрат и посмотрел на Вадима. Беркутов ответил кивком.
К провинившимся подошел Седой. Он исполнял роль палача, приводя приговор в действие. Толпа затихла, ожидая, только чтобы отпрянуть как море от извергающегося вулкана. Рука Седого превратилась в щупальце и потянулась к приговорённому и как трубочка стала вытягивать его внутренности. Белла закрыла шторку и подтянула к себе сумочку, чтобы найти нюхательную соль. Она забыла про боль в сломанной руке, про чертового Вадима, все что угодно, лишь бы сбежать отсюда. Из этого проклятого города.
***
Вадим досмотрел все до конца, пока курил трубку. Седой сделал дело, поклонился Вадиму и пошел к повозкам. Монстр, пугало, которым он согласился стать в этом шоу. Представлении для помощников Вадима, его бывших врагов, а теперь уже нынешних партнёров. Все поняли: чтобы победить одного монстра, нужен…
Головорезы расступились, сторонясь Седого как больного чумой. На их лицах застыл ужас, от которого не помогали ни молитвы, ни нательные кресты. Новгородские купцы, разве что к иконам не побежали.
— Слушайте сюда! — начал Кондрат, но закашлялся. Вот уж кто многое повидал, но даже ему поплохело, — вы дело сделали! Мы слово сдержим!
Он достал пачку документов, чтобы раздать дружинникам. Теперь они стали законными подданными Российской империи, а не беглыми крестьянами. Вадим вытряхнул трубку и пошел к дороге, где в стороне за кустами стояла еще одна карета. У приоткрытого окна сидел зелёный полковник Месечкин.
— Как вам?
— Но, — полковник не выговорил с первого раза все слово, — но-нормально.
— Отлично, — кивнул Вадим, больше своим мыслям, — до меня доходили слухи, что вы договаривались с… — здесь Вадим красноречиво посмотрел в ту сторону, куда ушел Седой, — договаривались убить меня.
— Никогда! Да ты что! — резче чем нужно заявил Месечкин.
— Я, вот честно, не представляю, как с таким, можно договориться.
— Я-я тоже!
— Хорошо, значит, мне не нужно напоминать, что шушукаться за моей спиной — нехорошо?
— Не нужно.
— И мне не нужно напоминать, что на каждого хитрого полковника, я найду хитрую шашку?
— Нет, не нужно.
— Свободен, — ответил ему Вадим и улыбнулся.
Уже из удаляющейся кареты, он услышал:
— Лять, да я если захочу, хрен теперь забуду!
Вадим медленно пошел по дороге, наслаждаясь свинцовым небом, которое грозило раздавить под собой хрупкую скорлупу, на которой жили люди.
Белла сидела тихо, забившись в угол экипажа. Вадиму хватило взгляда, чтобы оценить огромный синяк на ее руке.
— Едем к доктору, — заявил Вадим в маленькое окошко для кучера. Егерь не ответил, молча погоняя лошадей.
***
У дома доктора Гаазы стояла очередь из пациентов. Пока доктор занимался экспериментами с лекарствами, многочисленные ученики принимали пациентов прямо у доктора дома. Вадим выкупил несколько соседних квартир, превратив здание в подобие частной клиники. Не только по доброте душевной, души нет — значит и доброты не было, а для удобства. В одиночку доктор не мог принимать всех пострадавших в драках или боях бойцов, поэтому пришлось расширить штат. Ну и случались экстренные случаи, наподобие этого. Вадим пропустил Беллу вперёд. Она поднималась на второй этаж как на каторгу.
— Кто? Кто пришел? — выглянул Гааза из кабинета, — Вадим! Доброго дня, проходите, я сейчас вас приму.
Вадим поздоровался, крепко пожав руку доктору, и заглянул в кабинет. А там Есислав под хлопки прислуги танцевал гопак! Что вытворял этот старичок Васнецов, Вадим не стал досматривать, проводив Беллу в приёмную.
— Вадим Борисович, я хочу уехать. И не держите меня…
Повесив голову, заявила Белка.
— И не собирался. Как прошло с графом? — он сел, откинувшись на спинку кресла, которое жалобно заскрипело.
— Хорошо, но как я теперь покажусь ему? — она подняла сломанную руку.
— Хм, тоже мне проблема. Когда вы скажете, с какой лёгкостью и какие огромные деньги вы потратили на лучшего доктора в столице, он сам потащит вас под венок, — отмахнулся Вадим, — деньги, конечно, буду тратить я, но графу это знать не нужно. А потом…
Белла повернулась к нему всем телом. В ее глазах так и застыл вопрос: а что потом?
— Вы поедете в англию, станете настоящими англичанами, как и мечтает ваш будущий муж.
— Ну, прям муж… — сказала Белла, а сама обрадовалась возможности уехать из проклятого города.
— Все в ваших руках, — кивнул Вадим, а потом легонько ударил себя по лбу, рассмеявшись, — вернее, руке… А будете еще фокусы вытворять, останетесь с одной ногой. Вот же будет шоу.
Вадим пододвинул кофейный столик и указательным пальцем изобразил человечка прыгающего на одной ноге по столешнице.
Белла сглотнула подступивший ком, наверное, только открывшаяся дверь приемной.
— Вадим, рад вас видеть! Жаль, честно жаль, что мы видимся с вами по разным печальным поводам, — заметил доктор сломанную руку Беллы.
— Все мы имеем право на ошибку, — развел руками Вадим и встал, — некоторые только на одну. Я верю в ваши силы и в вашу чудодейственную магию.
— Никакой магии, только наука! — шутливо заметил доктор, присаживаясь для осмотра пациентки.
— Я так полагаю, что могу забирать выздоровевшего? — осведомился Вадим, прежде чем уйти.
— Конечно, господин Васнецов чувствует себя отлично! А это после такой труднейшей операции.
— Так. ю сколько времени уже прошло, — заметил Вадим и пошел в соседнюю комнату. Они долго не виделись. Есислав замер у стола, красный после танца, он подскочил к Вадиму и обнял. Такой жизни в старике давно никто не видел.
— Ну красавец, — улыбнулся Вадим, по-дружески осматривая товарища, — как у юнца какого-то отобрали
— Но-но! Родные и здоровые! — похлопал по ногам Есислав, — ну что, какие будут предложения?
Есислав улыбнулся в бороду и потер руки. С него полностью пропал налет уважаемого представителя фракции славянофилов. Но это пока, да и простительно — человек не мог нормально ходить с Отечественной из-за осколка в спине. Поэтому Вадим решил бить наверняка:
— По бабам!
***
За последнее время в Петербурге появилось несколько очень дорогих и презентабельных заведений, куда не пускали обычных гвардейцев, да и вообще военных чином меньше майора. В специальных ресторанах рядом с иностранными посольствами, девочки-эскортницы сами, кого хочешь могли загрызть, а клиентам они дарили такие впечатления, что каждого дипломата уже знали в лицо.
Да, на такие публичные дома уходило много денег на дорогую одежду, духи, косметику, учителей по этикету, пению и языкам для профурсеток, но Вадим не жалел, учитывая, что большую часть информации за государственный счёт покупало третье отделение.
Но друга Есислава он вез в особое место.
— Театр? — Воронцов смотрел на город из кареты, как на что-то новое, место, полное возможностей.
— Изначально театр, а теперь Дом мод! — заявил Вадим и поднял палец.
***
По золотому билету консьерж повел их на второй этаж мимо удобных балконых мест. Из театрального зала послышались аплодисменты и громкая речь организатора. Есислав бросил быстрый взгляд, но не стал задавать вопросов, а тихо пошел дальше. Вадиму тоже стало интересно, как именно все организовал местный управляющий по бандитской кличке — музыкант.
— Господа, раздевалка. Если вам кто-то понравится, подзовите слугу, он поможет выбрать место, — с этими словами провожатый выдал гостям по маске и открыл дверь в небольшой салон. Повеяло деревом, как в бильярдных клубах. В центре салона стояли удобные кресла лицом к подобию занавешенных окон. У дальней стены стоял бар и бармен. Сегодня в особой комнате дома мод было только три гостя, помимо Вадима и Есислава.
— Интересно, интересно, — пробормотал Есислав и пошел изучать место, — О.
Но далеко он не ушел, остановившись рядом с занавешенным окном. Сквозь мелкую сетку открывался чудесный вид на раздевалку для моделей. Зрелище впечатляло не только красотой, но и натуральностью происходящего. Девушки примеряли наряды, красились, даже умывались здесь. Вадим завис от того уровня, на который Музыкант смог поставить бизнес. Так зарабатывать на вуайеризме — мог не каждый. И именно дом мод, своей потайной стороной приносил больше всего живых денег Вадиму. Теперь он понял почему. Бедный Есислав, чуть слюни не пустил, пока крутил головой выбирая.
— Там вон бинокли есть, — Вадим показал ему в сторону столика рядом с креслами, на котором лежал театральные бинокли. Один из слуг, который тихо ждал в углу комнаты, правильно угадал желание, и подл бинокль Есиславу.
— Спасибо, голубчик, — Васнецов прилип к окну.
— Вы кого-то выбрали? — раздался тихий голос у уха Вадима. Это другой слуга заметил его интерес к одной из моделей.
— Думаю, что да.