Вспоминаю я еще об одном таком человеке, жившем при дворе в X., который однажды предложил гостям своим (уж не знаю, звал ли он их к обеду) весьма постыдный обман, наглядно показывающий силу дьявольского наваждения. Когда они поели, стали они просить его, чтобы показал он им для забавы свое искусство: для того они собственно и пришли к нему. Он же сделал так, что перед каждым из стола выросла виноградная лоза со спелой кистью винограда. И приказал он каждому взяться за свою рукой, а другой рукой держать нож, приставив его к черенку, как если бы он хотел отрезать эту кисть, но не делать этого под страхом смерти. После чего он вышел из комнаты, потом вернулся, а они держат друг друга за нос, и нож к носу приставили. Если бы стали они резать, то порезали бы друг друга...
Учеником того ранее названного аббата был знаменитый чернокнижник Корнелий Агриппа, который водил за собой дьявола в образе черного пса, и пес этот указывал и помогал ему во всем, что он хотел, и в чем он, дьявол, мог ему помочь.
[Августин Лерхеймер].
30
Одним из таких [чернокнижников] был Симон-маг, по рождению самаритянин, 1587 происходивший из городка Тритона и живший при римских императорах Нероне и Клавдии, и императоры те воздвигли ему почетный столп на Тибрском мосту, как сообщает Юстин {1} в своей второй "Апологии к Антонину Пию" {2}, с надписью: "Симону, богу святому" {3}. Ему в наши времена подобен был Иоганнес Фаустус из Кюндинга, которого следовало бы скорее называть Infaustus {Несчастный (лат.).}. Он научился искусству своему в Кракове и был весьма большим негодником, и в свои дни совершил он немало чудес и пострадал бы не раз за свое распутство, если бы не спасался до времени с помощью своего господина, пока не наступил ему положенный срок.
в
Почти то же самое [что с Симоном-магом] случилось и с Иоганном Фаустом, когда он, находясь в Венеции, собрался лететь без крыльев. Его хозяин поднял его в воздух и сбросил вниз так, что он сломал себе ногу, но так как он еще не отслужил своего срока, то он не погиб, как Симон-маг, а с позором бежал и в конце концов умер ночью на постоялом дворе в Вюрцбургской земле оттого, что дьявол свернул ему шею.
[Самуил Мейгериус].
31
О Фаусте-нигроманте
И в наше время люди, встречавшиеся с Фаустом, немецким чернокнижником, 1587 утверждают, что однажды, по просьбе нюрнбержцев, он выставил за воротами крепостного вала на лицезрение всем восседавших на конях Энея, Ахилла, Гектора, Геркулеса и других героев, точно таких же по облику, какими они были при жизни, и в той одежде, какую они тогда носили.
А так как в Кракове в старину более, чем в других местах, занимались магией, то многие упорно утверждают, что при помощи магических чар жители Кракова вызывали тени польских героев такими по виду, какими описывал своих героев Овидий, и после печатали их изображения и рисовали их на углах домов. [Станислав Сарнициус].
32
Его высокородию господину Вольфу Эрнсту, графу Штольбергскому, 1587 Кеннигштейнскому, Рутцшефуртскому и Вернигеродскому, милостивому моему государю
в Вернигероде
Брауншвейг 30 октября 1587 года
Высокородный милостивый господин мой, по милостивому соизволению и повелению Вашей милости ювелир Гедеон Хельдинг лично обещал мне, что он всенепременно прибудет в Вернигероду ко 2 ноября. Посылаю Вашей милости Платина и сообщаю, что на прошлой Франкфуртской ярмарке впервые появилась история доктора Иоганна Фауста, полсотни экземпляров которой привез один книгопродавец. Однако прежде чем я об этом узнал, книга оказалась распроданной, кроме одного экземпляра, который хотя уже и продан в Вольфенбюттель, но еще не отправлен.
В уважение Вашей милости книгопродавец готов вернуть людям из Вольфенбюттеля деньги, 9 добрых грошей, или же при первой возможности доставить им другой экземпляр, а этот предоставить Вашей милости, так что книга эта в распоряжении Вашей милости...
Призываю благословение божие на Вашу милость, желаю Вашей милости господнего благоволения и всяческого благополучия в правлении и заверяю Вашу милость в своей готовности служить верой и правдой.
Брауншвейг. 30 октября 87 года по р. х.
Покорный слуга Вашей милости
Лудольф Людерс,
регент церкви св. Власия в Брауншвейге.
33
Здесь я должен рассказать обстоятельно об этом чародее, который, не 1597 будучи знатен, был все же весьма знаменит, а именно о Иоганне Фаусте. К этому меня побуждает книга, которую недавно сочинил о нем какой-то негодяй, а таковым я считаю его, кем бы он ни был, ибо он изрыгает хулу и клевету на виттенбергскую школу и церковь. В его книге говорится, будто Фауст родился неподалеку от Веймара и Иены, воспитывался в Виттенберге и стал там магистром искусств и доктором богословия, что он имел там в пригороде дом и сад на Шергассе у внешних ворот, что в деревне Кимлих, находящейся в полумиле от Виттенберга, его удушил дьявол и произошло это в страстную пятницу на глазах у многих магистров, бакалавров и студентов. Все это низкая и злостная клевета и ложь. О лживости и невежестве этого негодяя свидетельствует и то, что он рассказывает, будто Фауст бывал у графов Ангальтских и там показывал свои штуки, а между тем высокородные господа эти уже свыше 500 лет вовсе не графы, а князья, Фауста же дьявол утащил только 60 лет тому назад. Никак уж это не вяжется!
В действительности Фауст родился в местечке Книтлинг, что лежит в Вюртембергской земле на границе Пфальца. Одно время при Франце фон Зиккингене он был школьным учителем под Крейценахом. Оттуда ему пришлось бежать из-за того, что он предавался содомии. После этого он разъезжал со своим дьяволом по разным странам, изучал чернокнижие в Краковском университете, приехал однажды и в Виттенберг, там его некоторое время терпели, пока он не распоясался настолько, что его собрались посадить в тюрьму, но тут он удрал. Ни дома, ни двора у него ни в Виттенберге, ни в каком ином месте никогда не бывало, жил он как бездомный бродяга, пьянствовал и чревоугодничал, выманивая деньги своими мошенническими фокусами. Как же мог он иметь дом и двор на Шергассе у наружных ворот, когда за крепостной стеной никакого пригорода и не было, а следовательно, никакой наружной стены и ворот в ней быть не могло, не было также и никакой Шергассе!
Как можно поверить, что человека, которого Меланхтон называл зловонным вместилищем многих бесов, университет произвел не только в магистры, но даже и в доктора теологии? Ведь это навсегда запятнало и опозорило бы и эту степень и это почетное звание! Удушил его дьявол в Вюртембергской земле, а вовсе не в Виттенбергской деревне Кимлих, ибо деревни под этим названием нигде нет. К тому же, после того как он бежал, чтобы не оказаться в тюрьме, он никогда не посмел бы возвратиться в Виттенберг.
В вышеупомянутую вюртембергскую деревню он приехал под вечер в какой-то праздник. Был он удручен и совсем болен, ибо пришел уже час, назначенный ему дьяволом в договоре. Видит он, что на постоялом дворе шумят пирующие крестьяне, просит поэтому хозяина отвести ему отдельную каморку. Крестьяне же кричат все сильней, и просит тогда Фауст, чтобы они уважили его, как больного, и были потише. А они давай шуметь еще пуще, как это всегда бывает, если мужика о чем попросишь. Тогда Фауст в последний раз применил свои чары и всем им так раздвинул челюсти, что они сидят и пялят глаза друг на друга, а слова вымолвить никто из них не может. Знаками указывают на комнату постояльца, чтобы хозяин попросил его снова закрыть им рты. Фауст соглашается при условии, что они впредь шуметь не будут. После этого они поспешно уходят.
В полночь хозяин услыхал грохот в комнате постояльца, а наутро он увидел, что у Фауста шея свернута, а голова свисает с кровати. Именно в этой деревне и в точности так погиб Фауст, а вовсе не под Виттенбергом. Во всем, что этот негодяй говорит о страстной пятнице, он клонит к тому, будто юноши получают в университете воспитание столь безбожное и порочное, что они даже в такой святой день, когда следует благоговейно размышлять о страстях Христовых, занимаются бесовскими делами.
О прочих бреднях, лживых выдумках и непотребных мерзостях я и говорить не хочу, а об этом упоминаю лишь потому, что уж очень меня, как и многих других честных людей, огорчает и печалит такое поругание славнейшего и достойнейшего университета и праведных мужей - Лютера, Филиппа и других, ибо я там учился в те годы, когда многие еще помнили проделки этого чародея. Конечно, нам не в новость, да и не удивительно, что такие пасквили пишутся нечестивыми врагами нашей церкви, но как не скорбеть о том, что даже и наши печатники доходят до того, что, забыв стыд и совесть, позволяют себе заниматься столь неподобным делом, как печатание и обнародование таких книг, которые полны клеветы на честных людей и, попав в руки неразумных юношей, совращают их и вызывают в них желание (что дьяволу только и надобно) по-обезьяньи стараться подражать подобным чудесам, не помышляя о том, какой конец был уготован Фаусту и ему подобным. Я уже не говорю о том, что благородное искусство книгопечатания, дарованное нам господом богом на благо, тем самым употребляется во зло.
[Августин Лерхеймер].
34
Предание говорит, что маги Фауст и Корнелий Агриппа, путешествуя, 1597 расплачивались в харчевнях деньгами, которые казались настоящими, но через несколько дней превращались в обломки рогов и прочий хлам.
[Мартин Дельрио].
35
Доныне еще известно нам, что среди шарлатанов и магов, запечатлевшихся 1602 в памяти наших отцов, большую славу стяжал своими необычайными проделками и бесовскими чарами Иоганн Фауст из Кундлингена, который изучил магию в Кракове, где ее раньше публично преподавали. В народе нет почти человека, который не мог бы привести какого-либо примера, свидетельствующего о его искусстве. Ему приписывали все, что я говорил выше о проделках богемского мага. И так же как одинакова была жизнь этих чародеев, столь же одинаково ужасен был их конец. Ибо Фауст, как говорят в народе и как об этом пишет Вир, был найден мертвым в одной деревне Вюртембергского княжества, на полу около своей постели, лицом вниз. А накануне в полночь дом этот зашатался...
Доводилось мне слыхать от людей, хорошо знавших этого обманщика, что был он великим мастером магического искусства (если, конечно, почитать магию за искусство, а не за суетнейшее дело, достойное посмеяния)...
Как-то раз, когда он проводил время со своими знакомыми, слышавшими про его чародейство, попросили они его показать им хоть раз какой-нибудь образец своей магии. Долго Фауст отнекивался, но в конце концов, утомленный назойливостью весьма нетрезвой компании, обещал выполнить все, чего они только ни пожелают. Все в один голос потребовали, чтобы он явил перед ними виноградную лозу, усыпанную гроздьями спелого винограда, полагая, что, поскольку теперь неподходящее время года (а на дворе стояла зима), ему этого никакими силами не сделать. Фауст согласился и обещал тотчас доставить требуемое на стол, предупредив, чтобы они сохраняли полное молчание и не вздумали шелохнуться, пока он не велит им сорвать ягоды: иначе они подвергнутся смертельной опасности.
После того как все согласились, он с помощью своих чар так затуманил взоры и чувства пьяной компании, что им привиделся роскошный виноградный куст, на котором висели гроздья сочного винограда необыкновенных размеров, и гроздьев этих было столько же, сколько было собравшихся. Подстрекаемые любопытством и томимые жаждой, пьяницы взялись за ножи, с нетерпением ожидая приказа срезать виноград. Продержав их достаточно долго в таком пустом обольщении, Фауст снял, наконец, чары, куст с виноградом растворился в дыму, и легковерные приятели увидели, что, потянувшись за гроздью, каждый из них ухватился за собственный нос и уже замахнулся ножом, так что если бы только кто-нибудь вопреки уговору начал самовольно срезать виноград, то обкарнал бы свой собственный нос.
И поделом было бы, не такого еще увечья заслуживает тот, кто из суетного любопытства стремится стать очевидцем и соучастником бесовского наваждения, чего христианину делать не следует, ибо подвергается он этим большой опасности, а главное, берет тяжкий грех на душу.
[Филипп Камерариус].
36
25 апреля 1613 года отправились в Претч, местечко, принадлежащее Гансу 1631 Лесерау, потомственному конюшему курфюрста Саксонского, оттуда в Виттенберг. По дороге, на расстоянии получаса оттуда, в деревне Пратау видели дом, в котором, как говорят, доктора Фауста настигла злосчастная кончина.
[Из описания путешествия в Берлин вюртембергских
принцев Лудвига-Фридриха и Магнуса].
37
В те времена известный чернокнижник д-р Фауст, который как раз в этот 1648 день проезжал через Корбах, предсказал, что город Мюнстер в ту самую ночь (1535-1536) будет захвачен войсками епископа.
[Вальдекская хроника].
38