АА: "Но он не переставал любить!.. Говорил только, что "вы похожи на Екатерину II"".
АА считает "Гондлу" лучшим произведением Николая Степановича. "Звездный ужас" - любит, считает хорошим произведением.
"Отравленная туника" АА не нравится.
"Актеона" АА, считавшая совершенно обособленным произведением, после обдумывания и размышлений над ним в течение этих дней, склонна изменить свое мнение...
АА просит, чтоб я в ее книжке проставил даты "Огненного столпа"...
О друзьях Николая Степановича АА говорит, что друзей, близких, которым бы Николай Степанович сообщал о своей личной жизни все, не было. Зноско, Кузмин и др. - типичные литературные приятели. С Городецким было другое, чем с ними. Потому, что у Николая Степановича с Городецким были общие цели, добивались одного, были такой "боевой группой"...
Настоящими друзьями считались двое: Лозинский и Шилейко. Но если Лозинскому Николай Степанович что-нибудь и рассказывал, то это как в могиле... Лозинский никому ничего не скажет.
"Товарищ" (Жемчуга). АА говорит, что это более взрослое, по сравнению с другими стихами того периода, стихотворение.
Про "Огненный столп" (в линии отношения Николая Степановича к женщине) АА говорит: "Жестокая книжка!.."
"Отравленную тунику" Николай Степанович принес АА в 1919 году, летом (записываю это в исправление прежних записей, если они не такие)...
АА: "В 1919 году Николай Степанович часто заходил. Раз я вернулась домой и на столе нашла кусочек шоколаду... И сразу поняла, что это Коля оставил мне"...
13.06.1925
Когда АА читала стихи "Вечера" на "башне" или в других местах, люди спрашивали... а что думает Николай Степанович об этих стихах. Николай Степанович "Вечер" не любит. Отсюда создавалось впечатление, что Николай Степанович не понимает, не любит стихов АА.
Николай Степанович никогда, ни в Академии стиха, ни в других местах, не выступал с критикой стихов АА, никогда не говорил о них. АА ему запретила.
Николай Степанович не любил стихотворение АА "О это был прохладный день", - оно автобиографическое очень.
АА: "Он это не выражал, но я чувствовала, что ему неприятно. Не любил: "Муза-сестра заглянула в лицо".
АА про учеников Николая Степановича говорила ему: "Обезьян растишь".
Часто повторял и очень любил строчку Клюева: "Как взойду я новобрачно по заре на эшафот".
АА эту строчку только от Николая Степановича и слышала, не читала.
28.06.1925
Разговор про советы Николая Степановича своим ученикам, как надо писать стихи. Я передал АА рассказ В. Рождественского о том, как Николай Степанович, взглянув на Царскосельский вокзал, сравнил его с верблюдом. АА улыбнулась и привела цитату из Гамлета:
- "А Гамлет... (дальше о том, как Гамлет сравнил облако с верблюдом и его придворный поддакнул: "Да, ваше высочество...") Гамлет сказал тогда: "Нет, это не похоже на верблюда, это похоже на..." - "Да, ваше высочество, удивительно похоже".
Я напоминаю АА о том, как Николай Степанович в своих лекциях говорил о количественном соотношении главных и согласных у разных поэтов - у Пушкина 50% гласных, у Державина меньше и т. д.
АА улыбнулась и ответила, что, конечно, у Николая Степановича и в мыслях никогда не было самому в своих стихах заниматься такой математикой... И что бездарные ученики его слушали и пытались делать именно то, что он говорил...
"А настоящий поэт все бы наоборот сделал!.. У него не было ни гласных, ни согласных, и мост лежал бы!" (Последняя фраза относится к тому, что я рассказывал с чьих-то слов о том, как Николай Степанович советовал, взглянув на Троицкий мост, увидеть его поднявшимся на дыбы и писать стихи так, оставляя все прочие предметы в их неприкосновенности...)
Николай Степанович советовал это, думая такими средствами пробудить учеников к уменью ощущать предметы по-новому, отрывать их от шаблона и т. д. ...
О стихотворении АА в письме Николаю Степановичу, где он протестует против "Архангела" - "из религиозного чувства протестовал".
Николай Степанович протестовал также против слова "еле" в строке АА: "И голос музы еле слышный..."
Да. Для него муза не могла говорить "еле слышным" голосом. Ему она являлась в славе лучей и звонко говорила ему...
В 1909 году АА, провожая Николая Степановича (ездила с ним из Lustdorf в Одессу на трамвае). Николай Степанович все спрашивал, любит ли она его. АА ответила: "Не люблю, но считаю вас выдающимся человеком..." Николай Степанович улыбнулся и спросил: "Как Будда или как Магомет?"
К записи 28.06.1925
Николай Степанович Фета не любил. АА всегда говорила ему: "Почитай Фета, почитай Фета", - не потому, что сама его очень любила, а потому, что считала, что "Фета, вообще говоря, неудобно не читать". Николай Степанович брал книгу, но, кроме строчки "Волшебный какой-то сук", не находил ничего хорошего.
3.07.1925
АА, рассказывая нижеследующее, сказала: "Не записывайте этого, душенька, потому что выйдет, что я хвастаюсь..." И рассказала, что когда она первый раз была на "башне" у Вяч. Иванова, он пригласил ее к столу, предложил ей место по правую руку от себя, то, на котором прежде сидел И. Анненский. Был совершенно невероятно любезен и мил, потом объявил всем, представляя АА: "Вот новый поэт, открывший нам то, что осталось нераскрытым в тайниках души И. Анненского"... АА говорит с иронией, что сильно сомневается, чтоб "Вечер" так уж понравился Вяч. Иванову, и было даже чувство неловкости, когда так хвалили "девчонку с накрашенными губами"...
А делал это все Вяч. Иванов со специальной целью - уничтожить как-нибудь Николая Степановича, уколоть его. Конечно, не могло это в действительности Николая Степановича уколоть, но Вяч. Иванов рассчитывал.
Последнее собрание, которое я помню, было, уже когда война началась, у Бруни в Академии художеств.
Когда мы возвращались откуда-то домой (1913), Николай Степанович мне сказал про символистов: "Они как дикари, которые съели своих родителей и с тревогой смотрят на своих детей".
"Зимой 13 - 14 г. (в начале 1914) АА как-то в виде шутки написала на бумажке про Николая Степановича: "Просим закрыть цех. Мы этого больше выносить не можем и умрем". И подписала: "А. Ахматова", а потом подделала подписи всех членов цеха. Смеясь, показала это Николаю Степановичу, тот отнесся к этому безразлично и тоже смеялся. Потом АА дала эту бумажку С. Городецкому. Тот тоже улыбнулся, но довольно принужденно. И написал резолюцию: "Всем членам цеха объявить выговор, а А. Ахматову сослать на Малую, 63, и повесить"...
АА так и не знает - понял ли тогда Городецкий, что это поддельные подписи, или не понял. Хотя АА и не скрывала этого никак! Все это делалось в виде милой и остроумной шутки.
31.10.1925
Я пришел к АА в Шереметьевский дом. Перемолвившись двумя-тремя фразами, стал читать воспоминания Пяста. АА слушала с большим интересом. Некоторые выражения и некоторые эпизоды вызвали ее веселый, непринужденный смех... АА смеялась - она очень тихо всегда смеется, но смех особенный, мелодичный и заразительный... АА осталась довольна воспоминаниями Пяста, - видно, что он мало знаком с Николаем Степановичем, но жизнь их сталкивала тем не менее, и то, что он помнит, он передает хорошо и правильно. И очень достоверны его характеристики. А образ Николая Степановича выступает очень определенно и жизненно. "Молодец Пяст - он очень хорошо сделал, что рассказал вам".
1.11.1925
Я заговорил о том, что во всех воспоминаниях о последних годах Николая Степановича сквозит: организовал то-то, принял участие в организации того-то, был инициатором в том-то и т. д.
АА очень серьезно ответила, что нельзя говорить о том, что организаторские способности появились у Николая Степановича после революции. Они были и раньше - всегда. Вспомнить только о "Цехе", об Академии, об "Острове", об "Аполлоне", о "поэтическом семинаре", о тысяче других вещей... Разница только в том, что, во-первых, условия проявления организаторских способностей до революции были неблагоприятны ("пойти к министру народного просвещения и сказать: "Я хочу организовать студию по стихотворчеству!""). После революции условия изменились. А во-вторых, до революции у Николая Степановича не было материальных побуждений ко всяким таким начинаниям... Все эти студии были предметом заработка для впервые нуждавшегося, обремененного семьей и другими заботами Николая Степановича. Они были единственной возможностью, чтобы не умереть с голоду.
Разговор об отражении революции в стихах Николая Степановича...
АА: "Одно - когда Николай Степанович упоминает о быте, так сказать, констатирует факт, описывает как зритель... Это часто сквозит в стихах... И больше всего в черновике канцоны...
И совсем другое - осознание себя как действующего лица, как какого-то вершителя судеб... Вспомните "Колчан" - где в стихах Николая Степановича война отразилась именно так. Николай Степанович творит войну. Он - вершитель каких-то событий. Он участник их... Его "я" замешано в этих событиях...
Таких стихов - в отношении к революции нет. Николай Степанович еще не успел осознать себя так... Такие стихи несомненно были бы, проживи он еще год, два... Осознание неминуемо явилось бы. Указанием на это является стихотворение "После стольких лет". Это стихотворение - только росток, из которого должно было развиться дерево... Но смерть прекратила развитие этого ростка".
Начав помогать Павлу Николаевичу в 1924 году, Ахматова увлеклась сначала воспоминаниями, личным впечатлением, советами. Работа становилась все более углубленной, потребовала сравнительного анализа поэтических произведений, расширения круга имен, изучения взаимовлияний, привлечения новых источников, прослеживания исторических закономерностей и примеров, различных сопоставлений. Работа стала требовать ежедневных встреч и долгих часов кропотливого всматривания в материалы. Возникла взаимная потребность делиться все новыми и новыми соображениями, возникавшими часто внезапно, из какой-либо одной, по-новому прочитанной поэтической строки. Появлялась надобность спешно обращаться в библиотеки за книгой какого-нибудь не интересовавшего их до этой минуты автора. Круг необходимого для работы чтения все расширялся. Кроме того, поэтов, выросших в изучаемое ими время, в Ленинграде в ту пору еще было много - они были живыми свидетелями. Приходилось обращаться к ним за воспоминаниями за той или иной исторической справкой, за суждением.