Позже выяснилось, что благословивший эту операцию президент нарушил более двух десятков российских и международных законов, пактов, соглашений, положений, договоров, конвенций и т.д. Мне противно было смотреть на одного из наших минобороновских юристов, который в ходе "неформальных" застолий с возмущением говорил о преступном авантюризме президента и СБ, а потом готовил документы, в которых не было и тени сомнения в правовой обоснованности действий Ельцина. НЕТ ОТВРАТИТЕЛЬНЕЙ ВЛАСТИ, ЧЕМ ТА, КОТОРАЯ ПРИУЧАЕТ СВОИХ ГЕНЕРАЛОВ ЛИЦЕМЕРИТЬ.
Войсковая группировка сшивалась на живую нитку и представляла собой уродливое, плохо обученное вооруженное стадо, которое послушно двинулось к чеченским границам, еще слабо предвидя, что его ждет.
Я думаю, что Грачев совершил преступление, отдав 11 декабря 1994 года приказ на ввод войск. Но большая вина лежит на совести начальника Генерального штаба генерала Михаила Колесникова - главного организатора войсковой операции. Он сводил воедино, координировал по рубежам и времени весь сценарий, торопил войсковых командиров, и он же оценивал результаты разведки и прогнозировал возможный характер развития событий. За спиной Колесникова стояла группа генералов Главного оперативного управления Генштаба - Виктор Барынькин, Анатолий Квашнин, Леонтий Шевцов и другие. Страна должна знать своих "героев".
И лишь два тертых афганской войной генерала - Георгий Кондратьев и Эдуард Воробьев - в то время не пожелали пойти на сделку с совестью, отказавшись возглавить во всех отношениях "сырую" и политически сомнительную операцию.
Чем больше гибло наших солдат и офицеров в Чечне, тем чаще люди задавались вопросом: а по закону ли началась вся эта страшная бойня? Армия хотела быть уверенной, что не совершает заказное убийство, а по всем правовым нормам действительно восстанавливает конституционный порядок в Чечне. И потому ждала, что же ответит Конституционный суд на запрос верхней палаты парламента. А суд топил разбирательство в куче технических деталей и откровенно манипулировал результатами расследования в пользу Ельцина.
КИЗЛЯР И ПЕРВОМАЙСКОЕ
После трагедии в Кизляре Ельцин собрал Совет Безопасности, на котором стал распекать наших силовиков. Больше всего досталось главкому погранвойск генералу Андрею Николаеву - якобы за то, что пограничники пропустили бандитов "аж через две границы". Хотя по большому счету виноваты были прежде всего Куликов, Грачев, Барсуков.
Потом был позор Первомайского. Когда колонна с бандой Радуева и заложниками двинулась из Кизляра в сторону Чечни, многие генштабисты дружно заговорили о том, что появилась возможность преподнести наконец-то поучительный урок дудаевцам. "Сопровождать" банду Радуева в Дагестан прибыл лично начальник Главного управления охраны Барсуков. Ему, как одному из "любимых отпрысков царя", нагнали войско, более чем в восемь раз превосходившее радуевскую банду. Министр внутренних дел Куликов при сем играл роль "правой руки" Барсукова - и это еще раз убеждало россиян в мысли, что уж два генерала армии, которым еще недавно лично президент вручил в Барвихе маршальские звезды, какого-то там бандита "в телогрейке и с бородой" основательно проучат. Весь мир следил за движением полководческой мысли главного охранника. По большому счету то был поединок не "Барсуков - Радуев", а "Россия Терроризм".
Мое воображение уже рисовало картину: из глубокой земляной норы генерал Барсуков под пулеметное стрекотание десятков телекамер извлекает сдающегося в плен Радуева. Его банда разгромлена. Президент шлет приветствие войскам и лично руководителю операции.
Тройным кольцом оцепив Первомайское, Барсуков несколько дней ковырялся подле него, дав возможность Радуеву основательно осмотреться, окопаться, отоспаться. Наши генштабовские аналитики, уже немало поднаторевшие на уроках чеченской войны, сразу предсказали, что, дав возможность Радуеву забраться в село, Барсуков допустил просчет, не простительный даже командиру взвода, хотя бы неделю повоевавшему в Чечне. Радуева следовало бы вывести в чистое поле, где все его три сотни боевиков бегали бы под огнем наших войск с земли и с воздуха, как крысы по ровному столу. Но о каком полководческом искусстве можно было говорить, если генерал Барсуков всю свою службу провел на кремлевском паркете под громкие залпы праздничных салютов и бутылок шампанского?
А Верховный Главнокомандующий Ельцин с повадками опытного охотника-байкаря в это время рассказывал зевакам в Кремле, как великолепно подготовлена операция, как 38 снайперов день и ночь непрерывно следят за своими целями, сопровождая каждое их передвижение (в том числе и в туалет?), как будут задымляться улицы села, чтобы заложникам было проще уйти незамеченными. Весть о славной "виктории при Первомайском" с часу на час должна была поступить из Дагестана.
Но вместо нее пришло позорное сообщение о том, что Радуев, проскользнув сквозь тройное кольцо стороживших его войск, ушел в Чечню. "Великолепно подготовленная" операция обратилась в конфуз, после которого лучшее, что оставалось сделать Барсукову, - это где-нибудь под дагестанским кустиком приставить пистолет к виску...
Многие генералы и полковники Минобороны и Генштаба мучительно ломали головы над тем, как мог Радуев выскользнуть из тройного кольца с сотней своих бойцов, да еще при этом вывести почти сто человек заложников?! Рисовали схемы, делали расчеты. И ничего не могли понять. Ведь у нас были вертолеты, осветительные бомбы, боевые машины.
А меня жгла постыдная догадка: а не "расступились" ли наши войсковые командиры перед радуевцами? Отличный повод "кинуть на камни" паркетного полководца, отомстить Ельцину за "уворованную победу" по весне 1995-го...
Это только версия. Истины никому не узнать.
НАКАНУНЕ "ГОРЯЧЕЙ ЗИМЫ"
Осенью 1995 года среди офицеров Минобороны и Генштаба все чаще можно было слышать разговоры о том, что Ельцин выработался, а страной уже управляет не он, а придворная команда во главе с Коржаковым и Илюшиным. Что касается армии, то Ельцин, если бы не чеченская кампания, возможно, вообще не вспоминал о нас. Мы хорошо видели, что президент всецело сконцентрировался на том, чтобы не допустить прихода к власти оппозиционных сил, и потому активно заигрывает с прессой, губернаторами, партиями демократического толка.
И вдруг... Он в очередной раз попал в кремлевскую больницу с острым приступом ишемической болезни сердца. Кремлевская свита срочно собралась на совещание. Надо было решать вопрос о том, кто временно будет исполнять обязанности главы государства. По логике вещей выходило, что Черномырдин. Но это был нож в сердце президентскому окружению. Там понимали: случись что, ЧВС будет у руля, всех попросят на выход. С вещами. И потому для информационных агентств придумали кощунственное по сути своей заявление: президент продолжает управлять государством. А Ельцин лежал под капельницей...
С той минуты, 26 октября 1995 года, когда из Кремля стали раздаваться противоречивые заявления о здоровье президента, я понял, что правду узнаем только тогда, когда Ельцина не станет...
ПРАВДЫ ОБ ИСТИННОМ СОСТОЯНИИ ЗДОРОВЬЯ ПРЕЗИДЕНТА У НАС В ГЕНШТАБЕ И МИНОБОРОНЫ НИКТО НЕ ЗНАЛ. Когда же нам из ФАПСИ принесли радиоперехват, в котором говорилось, что в английском парламенте некоторые сенаторы потребовали определить новую политику Великобритании по отношению к России "в связи со смертью Ельцина", наше руководство занервничало и бросилось к "кремлевкам" - срочно звонить знакомым чиновникам в президентском аппарате. Чиновники в один голос твердили, что Борис Николаевич быстро поправляется и совсем скоро приступит к нормальной работе.
Для нас, военных, главным было - контролирует или не контролирует Ельцин ядерную кнопку. В это время министр обороны находился в США, и это еще больше обостряло вопрос. Вздох облегчения наступил тогда, когда стало известно, что в кремлевской больнице находился дежурный офицер с ядерным чемоданчиком.
Ельцин лежал под капельницей, а Коржаков, рассказывали, распорядился сообщить в СМИ, что президент продолжает контролировать ситуацию в стране. По этому поводу у нас в ГШ острословы зло шутили: "Не приходя в сознание, президент управляет страной".
По мере приближения выборов в придворных московских дивизиях Таманской и Кантемировской, а также в столичной бригаде особого назначения (Теплый Стан), в спецназах, расположенных в Кубинке и в Сокольниках, стали происходить вещи, которые не могли не привлечь внимание профессионалов: личный состав укомплектовывался до стопроцентного штата, чаще обычного проводились тренировки по сигналам тревоги. В конце октября военным в 1,5 раза повысили денежное содержание.
А тут еще некоторые депутаты Совета Федерации активно пробивали новый федеральный закон "Об обороне", в котором предусматривалась возможность использования армии "не по назначению". И если учесть, что столь крупный политический вопрос вновь отдавался на откуп президенту и верхней палате парламента, возглавляемой активным сторонником Ельцина Владимиром Шумейко, то нетрудно было догадаться, что "все идет куда надо".
К тому же Шумейко стал все чаще будировать вопрос о необходимости переноса выборов, и именно этой теме почти полностью была посвящена беседа президента со спикером во время их встречи в кремлевской больнице.
Были и другие настораживающие признаки "горячей политической зимы".
Неожиданно для многих силовиков министру внутренних дел и директору ФСБ Ельцин присвоил воинские звания генералов армии (кстати, минуя Высшую аттестационную комиссию при президенте, что еще раз подчеркнуло грубую узурпацию власти Ельциным и отказ от условия "играть по правилам"). А Черномырдин подписал постановление, в котором было много статей, вводимых при чрезвычайном положении (например, милиция и разведка могли без санкции прокурора обыскивать граждан где угодно и когда угодно).
Все это напоминало мне "осенние маневры" 1993 года. И можно было сделать один, главный вывод: Ельцин и его окружение испытывают серьезный дискомфорт в связи с предстоящими выборами в парламент и готовятся к худшему для себя варианту развития событий.
20 декабря 1995 года, еще находясь на лечении в Барвихе, Ельцин изъявил желание принять группу известных генералов армии и вручить им маршальские звезды. В их числе оказались начальник Генерального штаба Михаил Колесников, директор Федеральной службы безопасности Михаил Барсуков, директор Федеральной пограничной службы Андрей Николаев и министр внутренних дел РФ Анатолий Куликов.
Факт этот вызвал в нашем ведомстве недоумение. Во-первых, странно, что церемония награждения проходила не традиционно под сводами Георгиевского зала Кремля, а в санатории. Во-вторых, почему через три дня после выборов в Госдуму, результаты которых, безусловно, никак не могли удовлетворить Ельцина? Случайно ли он акцентировал внимание "именинников" на особой значимости вручаемой им награды и на том, что они возглавляют "важнейшие силовые структуры, которые обеспечивают обороноспособность страны и ее защиту от внешних потенциальных противников, внутреннюю безопасность от экстремистов, бандитов, террористов, безопасность граждан от хулиганства..."? Тут же Ельцин недвусмысленно дал понять, что он не допустит победы на предстоящих президентских выборах кандидата от компартии, ибо, по его мнению, марксистская идеология является преступной.
Поневоле возникали ассоциации с осенью 1993 года, когда, пообещав устроить своим противникам "жаркую осень", президент щедрой рукой одарил генеральскими звездами полторы сотни военачальников и войсковых командиров и одобрил повышение денежного содержания личному составу армии.
А тем временем у нас в Минобороны и Генштабе все упорнее разгуливали слухи о "странных и непонятных маневрах": "придворные" дивизии переводились на новые штаты и укомплектовывались боевой техникой и горючим до 100 процентов. Офицеры отзывались из отпусков. Руководство МО - и особенно Главная военная инспекция - допекало проверками Московский военный округ, акцентируя внимание на недостатках управления. За всем этим кое-кто даже усматривал подкоп под командующего МВО генерал-полковника Леонтия Кузнецова - в октябре 1993 года он, по словам Грачева, "проявлял некоторую нерешительность и колебания". Уже откровенно поговаривали у нас о том, что место Кузнецова может занять "молодой и решительный" генерал Валерий Евневич (руководитель оперативной группы наших войск в Приднестровье), который был на короткой ноге с помощником президента по национальной безопасности Юрием Батуриным.
Вновь стало попахивать кровью. Еще по множеству прямых и косвенных признаков можно было судить, что Кремль основательно готовится к очередной схватке за удержание власти (в войсках значительно возросла интенсивность прослушивания телефонных разговоров, сбора информации о нелояльных к режиму офицерах и генералах).
В конце декабря 1995 года в Генштаб просочилась "развединформация" о том, что лидер коммунистов Геннадий Зюганов на базе одной из военных академий "провел консультации с группой генералов" и что разрешение на эти консультации были получены "на уровне главнокомандующего видом Вооруженных Сил". Было ясно, что лидер КПРФ в ответ на угрозу Ельцина не допустить победы коммуниста на предстоящих президентских выборах ищет пути влияния на армию. Наша разведка донесла, что Зюганов заявил генералам: "Не президент, а только народ может определить, кого он хочет видеть во главе государства. Это и будет подлинно демократический выбор". Генералы согласно кивали головами...
Шли последние дни 1995 года. В Чечне день и ночь гремели выстрелы и взрывы. На аэродроме в Грозном солдаты и офицеры продолжали грузить в военно-транспортные самолеты новые цинковые гробы. Армия проклинала тех, кто начал эту "непонятную и бессмысленную войну". Президент давил на правительство, с тем чтобы в 1996-м была резко повышена зарплата военным. Ельцин шел им лично апробированным путем: когда армия не лояльна к главе государства, он ее покупает...
В двадцатых числах января 1996 года в Москве состоялось очередное заседание глав государств СНГ, на котором обсуждались и военные вопросы. Спичрайтеры подсунули Ельцину текст выступления, которое в очередной раз оказалось "проходным". Вероятно, сообразив, что оно не произвело на присутствующих должного впечатления, Ельцин вдруг ударился в длинный и подробный рассказ о событиях в Первомайском. В его речи заметно бросалось в глаза то старческое, что подкрадывается к человеку исподволь. Он повторял одни и те же слова, по-детски восхищался банальными вещами, как сенсацию подавал давно всем известное, сопровождая свои "байки" жестами, которые явно свидетельствовали о спаде интеллекта и самоконтроля...
---------------------------------------------------------------------
Главы из книги Виктора Баранца "Рыцари и негодяи" будут опубликованы в следующих номерах "Совершенно секретно". ---------------------------------------------------------------------
Из досье автора: полковник Виктор Баранец. С 1983 года - в центральном аппарате Министерства обороны. Советник начальника Генштаба, старший офицер отдела референтов министра обороны, начальник Информационно-аналитического отдела Управления информации. Ныне заместитель начальника пресс-службы МО РФ. Участник боевых действий в Афганистане. Награжден орденом "За службу Родине в Вооруженных Силах СССР" III степени и многими медалями.
"СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО"
4-3-97
Время "Ч" ---------------------------------------------------------------------
Виктор БАРАНЕЦ
АРМИЯ И ЕЛЬЦИН
Записки полковника Генерального штаба ---------------------------------------------------------------------
Начало в № 2/97 ---------------------------------------------------------------------
Как сотни тысяч офицеров, я жил надеждой на то, что развал армии удастся остановить. Но ни письма с Арбата в президентские, правительственные, парламентские инстанции, ни самые жесткие обращения коллегии МО, ни убийственные по откровенности заявления министра, его заместителей и главкомов ничего не меняли. И тогда я решил, что пришел и мой черед "бросаться под танк". У меня было единственное оружие дневник. Конечно, "крамольные" строки о покушении можно было запросто убрать. Да, но ведь "преступная мысль" еще не есть действие, а откорректированная исповедь - это уже фальшивка. Согласитесь, искренность гораздо ценнее лицемерия. Я понимал, что за публикацию дневника придется заплатить, но никогда не думал, что цена будет такой высокой. Мгновенное освобождение от должности, приказ об увольнении, демонстративное конвоирование из здания Минобороны и унизительная процедура лишения служебного пропуска. Теперь - "наружка" и "хвосты", круглосуточная прослушка домашнего телефона, причем не тайная, разговоры с друзьями и родственниками часто с издевками перебиваются. Теперь и я узнал, что такое "привет от Максим Максимыча". Это когда среди ночи врубается на полную мощь телефонный звонок, когда в почтовом ящике нахожу свой портрет в траурной рамке, а в телефонной трубке звучит похоронный марш и дочери кто-то советует: "Передай отцу, есть очень удобное место на Митинском кладбище". Все нормально. При Ельцине мы обрели свободу слова, очень во многом реальную. Я хотел бы видеть того американского полковника, который посмел бы изложить свои мысли о Клинтоне. За предоставленное мне право говорить в глаза моему президенту все, что я думаю, я был готов драться хоть с оружием в руках. Можете и сейчас считать меня по этой части самым большим ельцинистом. И мало доблести будет в том, когда мы станем "нести по кочкам" человека, после того как он уйдет с политической сцены. Мои мысли можно принимать или отвергать. Но я никогда не соглашусь с теми, кто хочет заставить меня изменить позицию. Это мое право. ---------------------------------------------------------------------
РУССКИЙ ОФИЦЕР ЛЮБИТ СВОЮ РОДИНУ БЕСПЛАТНО
24 января 1996 года Борис Ельцин в Кремле за закрытыми дверями встретился с министром обороны генералом армии Павлом Грачевым. Вскоре стало известно, что беседа шла об углубляющемся кризисе в финансовой сфере армии: справка, которую накануне подготовили Грачеву в Главном управлении военного бюджета и финансирования МО, свидетельствовала о жуткой ситуации с выплатой денежного содержания военнослужащим и гражданскому персоналу.