Вадим с раздражением передвинул несколько вешалок в гардеробе и, не оборачиваясь, громко объявил:
- Да что это, в конце концов, одеть же нечего!
Без ответа.
Он еще некоторое время поворошил висящую одежду, практически не видя ее и внимательно прислушиваясь к происходящему за его спиной. За спиной шуршали легкой тканью, потрескивали "молнией", слегка позвякивали чем-то неопределенным. Когда раздалось отрывистое шипение, он повернулся.
Валентина, стоя перед трельяжем, брызгала на себя туалетной водой. Как всегда, слишком обильно. Пузатая склянка с пульверизатором была уже почти пуста.
- Я говорю, мне нечего одеть! - с нажимом повторил Вадим.
Валентина повернула боковую створку и принялась изучать свой профиль, осторожно прикасаясь к тщательно уложенным волосам пухлыми белыми пальчиками с острыми ярко наманикюренными коготками. Целая связка тонких браслетов поползла по поднятой руке от кисти к локтю.
- У тебя полно одежды, - заявила, наконец она, закончив поправлять прическу и оглаживая платье на пышных бедрах и заметно обрисованном животике. - Что за истерики? Надень синий костюм. Или даже можешь не одевать пиджак, там, кажется, на лацкане пятно... просто брюки с рубашкой. Там где-то была такая... беленькая, с пуговками.
- Рубашки - они все с пуговками, - еле сдерживаясь, заметил Вадим. - А беленькая... Она была бы беленькая, если бы ты ее не постирала вместе с синей мастеркой!
- А, ну да, - вспомнила Валентина, перенося внимание на другое зеркало трельяжа. Снова началось вправление выбившихся волосков и одергивание платья. - С белой рубашкой действительно что-то не то... Ну, надень зеленую, уж она-то должна быть чистая.
- Я не стану надевать зеленую рубашку... даже чистую... с синими брюками! Считай это моим капризом, если угодно.
Вадим с треском захлопнул дверцу гардероба и, не глядя на жену, вышел из комнаты.
Он отправился в кухню, плотно закрыл за собой дверь и вытащил из настенного шкафчика пачку сигарет и зажигалку. Зажигалка оказалась полностью разряженной. Безуспешно попытавшись добыть из нее огонь, он потерял последнюю способность сдерживаться и с ненавистью запулил ее в мусорное ведро. Ударившись о край ведра, опальная зажигалка отлетела в сторону и звонко брякнула о плиту. Чертыхаясь, Вадим наклонился, чтобы поднять злополучный снаряд, и в этой позе застала его вошедшая Валентина.
- Что за грохот? - спросила она, как-то по-птичьи наклонив голову набок. - Надеюсь, посуда цела?
Вадим молча выпрямился, отошел к окну и принялся смотреть во двор. Там не было ничего интересного, - две молодые мамаши, закатив коляски в тень раскуроченной неутомимыми подростками беседки, увлеченно обсуждали какие-то свои проблемы, да старушка Аникеевна из соседнего подъезда потихоньку переваливалась на своих скрюченных ногах по направлению к арке, ведущей на улицу. На спине у нее болтался пустой вещмешок времен, как минимум, гражданской войны. Рядом с Аникеевной уныло семенила такая же кривоногая, как ее хозяйка, и почти такая же старая, рыжая такса, известная местным жителям как Лахудра. Возможно, со щенячества у нее имелось какое-нибудь другое, более благозвучное прозвание, но Аникеевна именовала свою собаку только так, и не иначе.
Досмотреть, как Аникеевна с Лахудрой покинут двор, Вадиму не удалось.
- Ты что, решил в молчанку играть? - взвинченным голосом поинтересовалась Валентина. - Ты идешь, в конце концов, или нет? Я уже готова!
- Я тоже уже готов... окончательно.
Вадим поискал глазами спички. На обозримом пространстве они не обнаруживались, и он выдвинул ящик кухонного стола. Достал коробок, побрякал им. Валентина молча наблюдала, наливаясь праведным гневом. Вадим вытряхнул из смявшейся в ладони пачки сигарету, зажал ее губами и принялся чиркать спичкой. С добыванием огня у него сегодня явно были проблемы: первая спичка сломалась, вторая, вспыхнув, тут же погасла. Вадим невозмутимо достал третью.
- Ну, ясно, - с ненавистью глядя на его манипуляции, заявила Валентина. - Выкобениваешься. Прекрасно. Давай. Продолжай.
Похоже, скандал не входил в ее планы. Или просто было некогда.
- Я ухожу!
Она круто повернулась, но гордого ухода не получилось, - резкое движение привело к потере одного шлепанца, и ей пришлось, неловко раскорячившись, нашаривать ногой отлетевший тапочек. После этого демонстративно хлопать дверью было нелепо, и Валентина удалилась без положенного драматизма.
Она некоторое время возилась в коридоре, что-то пару раз роняла, потом звонко зацокали каблуки-шпильки, и хлопнула входная дверь. Звучно так хлопнула, гораздо сильнее необходимого, - сказалась незаконченная сцена в кухне.
Только тогда Вадим наконец благополучно чиркнул спичкой и закурил.
Собственно, не очень-то и хотелось ему идти сегодня в гости. Хотя с Серегой побеседовать всегда интересно, да и традиционные "гостевые" пирожки с яблоками Лариса стряпает отменно.
Вспомнив о пирожках, Вадим внепланово сглотнул и поперхнулся дымом. Все-таки курит он редко, в основном "от нервов", как говорил его отец, который тоже смолил вонючие папиросы, только разругавшись с матерью, а было это весьма и весьма нечасто, не то что у Вадима с Валентиной.
Вадим еще пару раз затянулся и затушил сигарету о случившееся на кухонном столе блюдце. И окурок оставил здесь же, прекрасно понимая, что это будет повод для очередного скандала.
Он снова поглядел в окно. В точности по маршруту Аникеевны с Лахудрой через двор торопилась сейчас его супруга, - в нарядном шелковом платье, новых босоножках, с какой-то незнакомой белой сумочкой через плечо. Навстречу ей из-под арки мчалась стайка мелких ребятишек: двое на самокатах, остальные за ними. Стайка разомкнулась, обтекла Валентину и снова слилась в плотную толпичку. У вырвавшегося вперед самокатчика к рулю был привязан на длинной нитке ярко-синий воздушный шарик.
Мимоходом позавидовав радостно гомонящей мелкоте, Вадим вернулся в комнату.
Уже через пять минут сидения перед телевизором он понял, что дома ему сегодня находиться не хочется. Категорически. Буквально давят стены.
Впереди была еще добрая половина воскресного дня.
Почему-то из головы никак не выходила живая картинка: ребятня, шумно мчащаяся по двору.
- А отправлюсь-ка я на Потеху! - объявил он вдруг вслух и сам удивился сказанному. И услышанному.
Он надел любимые свои старенькие выцветшие почти до белизны и потертые почти до дыр джинсы и красную футболку с какой-то неизвестного ему содержания надписью на груди (в иностранных он был очень уж не силен). Кроссовки и солнцезащитные очки дополнили его внешний вид.
Вадим посмотрел на себя в зеркало и остался доволен. Вид соответствовал настроению стопроцентно. Немного поколебавшись, он отправился на кухню и прихватил оттуда сигареты.
... На Потехе было многолюдно. Конечно, - воскресенье, август, прекрасная погода.
Вадим не без труда отыскал свободное место на одной из лавочек, уселся, подставил, надвинув на глаза козырек, лицо солнцу и попробовал бездумно расслабиться. Получалось как-то не очень. Точнее сказать, не получалось вовсе. Мозг назойливо прокручивал недавнюю семейную сцену, выдавая варианты возможного развития событий. Варианты эти были скверные, один противнее другого.
Справа от Вадима на лавочке подремывал благообразного вида старичок. Слева пристроилась пара халдоватых девиц, вполголоса увлеченно обсуждающих какого-то своего приятеля. Обсуждаемый звался Валерою и отличался, судя по разговору, чрезмерной любвеобильностью, распространявшейся и на болтливых соседок Вадима, и еще на целую компанию знакомых им представительниц женского пола. Впрочем, как явствовало из разговора, этот факт придавал облику Валеры дополнительную привлекательность.
Девицы сначала позабавили Вадима, но потом стали изрядно раздражать. Он поднялся и направился по дорожке в произвольно выбранном направлении. Направление оказалось стратегическим и вело к гигантскому колесу обозрения.
- Дяденька, извините, пожалуйста, можно вас на минуточку?
Мальчишка лет восьми пристроился слева от Вадима, искательно заглядывая ему в глаза.
"Очередной попрошайка, развелось их...", раздраженно подумал Вадим, собираясь резко отшить малолетку, но мальчик оказался очень прилично одет, чист, аккуратно пострижен и никак не напоминал замызганного беспризорника. В руке он держал наполовину съеденное мороженое, причем явно не из числа дешевых.
- Что тебе? - умерив раздражение и сбавив шаг, спросил Вадим.
- Можно вас попросить об одной вещи?
Подтаявшее мороженое обильно капнуло вниз. Вадим машинально проследил его маршрут: оно попало как раз на сандалию пацана. Сандалии были хорошие, - совсем новые, дорогие.
- Ну? - нетерпеливо поинтересовался Вадим.
Мальчик лизнул мороженое и вкусно причмокнул.
- Понимаете, на колесо не пускают одного... до двенадцати лет. Ну, в смысле, без взрослых. А мне очень хочется... Вы не думайте, у меня деньги есть, я даже вам могу взять билет, если вы не собирались... Мне брат много дал, у меня хватит!