Господи, и зачем она сказала про синий костюм? Ведь Вадим буквально три дня назад на именинах этого... как его... чернявого такого, со смешной фамилией... вечно от него еще пахнет валерьянкой... облил лацкан каким-то соусом и страшно раздражался по этому поводу. А когда она заметила, что никакой необходимости не было в такую жару ходить к приятелю при полном параде, он вспылил и разорялся битый час по поводу отношения к внешнему виду и умения следить за собой. Подразумевалось, что она, конечно же, не умеет и не следит... Досталось и ее старенькому халатику, и любимой джинсовой юбке (и зачем было когда-то признаваться, что карманчик - вовсе не карманчик, а заплатка на нелепо случившейся дырке?), и пристрастию к полиэтиленовым сумкам-пакетам... А что касается его внешнего вида, то она абсолютно убеждена, что гораздо больше, чем непременные костюмы, ему идут обычные джинсы с клетчатой рубашкой. У него чертовски славная задница в облегающих джинсах... но разве она когда-нибудь скажет ему такое?.. Особенно после того, как он заявил, что она чересчур обтягивает свои... как он выразился?.. формы, кажется.
Торопливо отменив пиджак, она что-то не то предложила с рубашкой. Белая... зеленая... какой-то идиотский разговор.
"Боже мой, да неужели я должна помнить все твои рубахи?" - тоскливо думала она, безо всякой необходимости в десятый раз поправляя одну и ту же прядь, - просто нужно было что-нибудь делать, чтобы не глядеть на его раздраженное лицо. А ведь про зеленую рубашку-то она начала говорить, чтобы предложить надеть ее с легкими светлыми брюками, но он не стал слушать... Он просто заряжен на скандал, это буквально висит в воздухе!
Ну вот, с размаху шарахнул дверцей несчастного гардероба, так, что внутри еще что-то слетело с плечиков, и ушел на кухню. Эффектно ушел, так впечатывая пятки в пол, что у соседей снизу, наверное, люстра заходила ходуном. И хлопнула кухонная дверь... опасный жест, там в двери стеклина еле держится... слава Богу, не зазвенело.
Зазвенело немного позже, но явно не стекло. Все же следовало сходить посмотреть.
Она остановилась на пороге кухни, удивленно глядя на копошащегося на четвереньках у плиты мужа.
Что он там уронил, она так и не поняла. Она сразу поднялся и демонстративно отвернулся к окну. Ах вот как, он собрался курить. Прямо здесь, и при ней, прекрасно зная, что она не выносит запаха дыма. Правда, сейчас она его не почувствует... но потом он будет слышен дня два, не меньше. Вадим не поверил, когда она ему об этом говорила, сказал, что она просто вытяпывается, пытаясь его воспитывать. А она действительно очень чувствительна к дыму... особенно сейчас.
Ишь, как он разнервничался, даже спичку зажечь не может. И молчит, - знает, что это нервирует ее больше, чем ругань, на которую можно ответить
- Ты что, решил в молчанку играть?
Можно было и не спрашивать. Конечно, решил.
- Ты идешь, в конце концов, или нет? Я уже готова.
- Я тоже уже готов. Окончательно.
Матерь Божья, сколько сарказма! Почувствовал, как она раздражена, и упивается этим? Нет, надо держать себя в руках, не опуститься до крика или слез!
- Ну ясно, выкобениваешься, - она выговаривала слова медленно и старательно, чтобы голос не дрогнул от подкатывающей к горлу обиды. - Прекрасно. Давай, продолжай.
Нет, не удержаться, слезы уже совсем на подходе! Не желая, чтобы Вадим заметил ее слабость, она так резко повернулась, что потеряла шлепанец. В этот момент у нее чуть не вырвался всхлип, но Вадим, похоже, ничего не заметил. Занят был своими спичками.
Она наскоро привела себя в порядок у зеркала в коридоре. Получилось не очень-то. Видимо, Вадим прав: она не умеет следить за собой. Моментально покраснели и припухли глаза, и что тут поделаешь? Надо бы посидеть спокойно хотя бы десять минут, успокоиться, подкраситься... Нет, теперь это невозможно!
Она надела туфли на высоком каблуке, взяла под мышку взятую напрокат Светланину сумочку. Светка уверяла, что она очень стильная...
Не удержалась на непривычных шпильках и чуть не потеряла на выходе туфлю, совсем как несколько минут назад - тапочку. Теряя равновесие, громко хлопнула дверью. Ну и ладно. Раз Вадиму можно... Будем считать это запланированной акцией.
Уже подходя к троллейбусной остановке, она окончательно решила: ребенка она оставлять не будет, и нечего даже советоваться с Ларисой. Может, она и дура, что ничего не сказала Вадиму... но ей так хотелось, чтобы он понял сам! Нельзя же быть таким слепым... Пусть еще почти ничего не заметно, но ведь он все-таки муж!
Муж... пока. Пожалуй, нет смысла дальше пытаться изображать семейную жизнь. Она его раздражает, это ясно... и это уже давно не любовь. Значит, надо расходиться. Значит, надо возвращаться к бабушке, потому что она не собирается претендовать на его квартиру. А там ребенку жить нельзя... это же страшно даже представить, - ребенок в бабкиной халупе.
Нет, рожать сейчас нельзя. И вообще, она просто не хочет ребенка от этого мужчины. Может, когда-нибудь появится в ее жизни кто-то другой, - сильный, великодушный, заботливый, надежный... не устраивающий скандалов из-за каких-нибудь дурацких тряпок... и не курящий при беременной жене... и вообще... Она почувствовала, что вот-вот снова прорвутся слезы и остановилась, сделав вид, что ищет что-то в сумочке.
А в сумочке ей тут же под руку попался рекламный листок, прихваченный в аптеке: клиника "Женское здоровье", - гинекология, урология, и т.д. и т.п. ... полный спектр услуг... новейшее оборудование... специалисты... без выходных...
К черту визиты, подумала она, вместе с объяснениями, почему одна... Раз решила - все, тянуть не следует. Срок, кажется, еще позволяет. Итак, в "Женское здоровье".
И она решительно перешла дорогу, чтобы сесть на троллейбус в противоположную сторону...
... Вадим опустился на неизвестно откуда взявшийся стул, чувствуя, как болят с непривычки к высоким каблукам ступни.
Черт, какие каблуки?! Она опустил глаза, - на ногах были старые добрые кроссовки. На левом развязался шнурок. Все нормально. Но ступни болели, как вывернутые.
- Немножко не по себе?
Хихикающая сморщенная физиономия Блестящего вынырнула из багрово-красного полумрака. Фигура его изогнулась совершенно противоестественно, а руки совершали непрерывные замысловатые движения.
- Ничего, это пройдет... скорее всего.
Он снова хихикнул и переплел руки морским узлом.
- Сеанс окончен... прошу вас!
Прямо перед Вадимом распахнулась дверь. Ему показалось, что возникла она прямо в воздухе, потому что еще секунду назад никакой стены перед ним не было! Но дверь была, и вела она на улицу, где светило солнце, и галдела детвора, и играла музыка... Потеха веселилась!
Поднявшись, Вадим нетвердыми шагами вышел на воздух. Дверь за его спиной тут же захлопнулась. Обернувшись, он увидел стену с обычной дверью, на которой прибита была табличка с категорической надписью "Входа нет".
Неизвестно зачем Вадим подергал ручку, - дверь не подалась, но ему показалось, что он отчетливо услышал знакомое хихиканье.
Снаружи павильон с "Комнатой страха" казался совсем не таким большим, как изнутри. Ну никак не ангар...
Вадим медленно пошел по дорожке прочь от странного аттракциона. Собственно, а что произошло? Где он был? Дома?!
Тут его буквально оглушило: Валентина... ребенок??!!
Не переставая ощущать странную боль в ступнях, он кинулся бежать прочь с Потехи, по заполненной гуляющими людьми дамбе, по набережной, на улицу, где остановил первое попавшееся такси. Стоп, а куда же ехать, - домой? к Лариске? в клинику? Где сейчас эта сумасшедшая, решившая убить его ребенка?! Убить, потому что он, слепой бесчувственный болван, обидел ее из-за какой-то ерунды... и обижал, идиот, уже не раз! Господи, Валька где ты? Найду - на руках унесу домой! Неужели опоздал?!
Страх, парализующий, все заполняющий страх заплескался в его мозгу. Никогда ранее не испытанный, первобытный, безнадежный, темный страх. И он вдруг с невероятной отчетливостью понял, что это тот самый страх, испытываемый маленьким кусочком живой плоти, эмбрионом, - крохотным зачаточком будущей жизни, к которому из холодного беспощадного внешнего мира тянутся никелированные инструменты, готовые через секунду кроваво вырвать его из родного уютного материнского лона.
Вадим скорчился на заднем сидении автомашины, не слыша недоумевающих вопросов таксиста, и, кажется, даже протестующе выставив вперед руки...
... Дома Валентины не было. Вадим непослушной рукой с трудом набрал номер Ларисы. Трубку поднял Сергей.
- Вадим? Здорово... а почему ты не приехал? Валька говорит что-то невразумительное, то ли заболел, то ли еще что... Ты где? Давай к нам, у нас офигенный пирог... и покрепче кое-что найдется, из жидких фракций!..
- Погоди, Серега... так Валька у вас?
- Ну ясно, у нас, а где же? Ты что, действительно того... со здоровьем? Вот она, тут рядом, сейчас дам трубку...
Голос Валентины, все еще обиженный, но уже смягченный, что-то произносил, но Вадим плохо разбирал смысл. Он дождался первой паузы, куда можно было втиснуть распирающие его слова:
- Валька, так ты не поехала в клинику? У тебя все нормально?
Глубокая пауза. И осторожные, дрогнувшим голосом, слова:
- Какая клиника, Вадик? Ты о чем?
- Я о ребенке! Так ты не ходила в клинику? Ты ведь собиралась... ты решила... как ты могла?!..