Итак, я тут же приступил к занятиям. Время пошло. Только я кое-как успел разложить учебный материал привычным порядком, как уже нужно было идти обедать. Я и так изрядно подзадержался. На скорую руку я заглотил макароны с кетчупом прямо из кастрюли. Пятница встал на задние лапы, демонстрируя готовность разделить со мной трапезу.
— Лапы прочь! — осадил я его, после чего сунул кастрюлю в раковину, залил водой и поспешил к себе в мастерскую, в мою комнату отдыха и досуга. Пятница неотступно следовал за мной, но мне было не до него, и я захлопнул дверь у него перед самым носом. Нечего тут у меня вынюхивать!
Не успел я толком приступить к работе, собираясь только погрузиться в материал, как снаружи раздался страшный звон и грохот. Сначала что-то шандарахнулось, потом задребезжало и глухо брякнулось. Жалобный визг. Тйшина.
Я вскочил и бросился из комнаты.
Леденящая душу картина открылась моему взору, когда я добрался до кухни и застыл на пороге. Под столом сидел Пятница. Он приветствовал меня оттуда виноватым сопением. У меня не было слов, я только повторял одно:
— Пятница! Пятница! Что ты наделал, собака?!
Ответом мне было молчание.
Если бы я мог, я бы сейчас сгреб его в охапку и вытряс бы из него всю душу или по крайней мере правду, но… Но между нами выросло непреодолимое препятствие в виде красноватой жидкой каши, которая разъехалась по всему полу от стола до двери.
С большим усилием совладав с собой — что было нелегко, я даже на какую-то секунду прислонился к дверному косяку, чтобы унять дрожь в теле и дать успокоиться нервному тику, от которого у меня перекосило всю левую половину лица, — я попытался осмыслить картину происшедшего. Картина, судя по отдельным штрихам, складывалась приблизительно такая: пес, вероятно, запрыгнул на мойку, чтобы добраться до кастрюли, заполненной водой. Во время совершения этого злонамеренного действия бутылка с кетчупом, очевидно, полетела на пол. Далее пес, скорее всего, спрыгнул вниз и увлек за собою, для полноты ощущения, кастрюлю, вследствие чего произошло соединение кетчупа, воды и остатков макарон, образовавших в результате ту самую красноватую жидкую кашу, о которой говорилось выше.
Оказавшись в гуще всех этих событий, обрушившихся неожиданно на его бедную голову, пес счел за благо удалиться под стол, не удержавшись, впрочем, оттого, чтобы не внести свою лепту в эту красоту, добавив лично от себя большую лужу. И это уже, конечно, был верх всего!
В тихой ярости я хладнокровно покинул поле боя. Пусть сам разбирается!
Да, я забыл покормить этого мелкого террориста и не налил ему воды. Согласен. При желании это можно было бы рассматривать как смягчающее обстоятельство. Но все дело в том, что у меня не было ни малейшего желания это делать. Тем более что мне всё равно придется свалить всё на него. Убирать уже было поздно. Юлия могла появиться с минуты на минуту. Бессмысленно было начинать даже легкие косметические работы.
И вот я сижу в своей комнате досуга, скрестив руки на груди, в ожидании дальнейшего развития событий. Потухший взгляд скользит по выпискам, относящимся к теме «Стратегия отвода возражений и борьбы с критикой»… Правило № 1: «Как следует подготовьтесь ко всем возможным критическим высказываниям. Это придаст вам уверенности в себе».
Открылась входная дверь. Представление начинается.
— Привет! Это я!
— Привет, привет, — беззвучно пробурчал я сквозь зубы.
Пятница, отрезанный в кухне от мира, ответил уклончиво.
Юлия прошла по коридору. Стук каблуков и вдруг — тишина. Тйшина в квартире, тишина во вселенной, только слышно, как колотится мое сердце.
— Кровавая оргия, — первое, что донеслось до меня из глубины безмолвной галактики. — Кровавая оргия! — Это я уже слышал. Потом пошли другие слова и выражения, развивавшие мотив кровавого побоища. Самое время вспомнить о правиле № 2: «Используйте критические замечания как хороший повод для продолжения беседы».
Судя по звукам, доносящимся из кухни, Юлия успела убедиться, что Пятница, он же Хассо, пребывает в полном здравии и что ничего серьезного с ним не приключилось. Теперь ее внимание должно обратиться ко мне… Чтобы я вот так вот взял и пропустил «кровавую оргию» мимо ушей? Ни за что! Тем более что Юлия давно уже должна была бы убедиться в том, что ничего подобного у нас тут не было и все это чудовищное преувеличение! Но не надо горячиться, остановил я себя, вспомнив правило № 3 раздела «Стратегия отвода возражений и борьбы с критикой»: «Относитесь ко всякому критическому высказыванию с должной серьезностью. За всякой критикой скрывается неудовлетворенный интерес».
— Хотелось бы знать, что означает весь этот бардак? — Юлия стоит на пороге моей комнаты отдыха и досуга, пальто нараспашку (вероятно, знак того, что она в любой момент готова покинуть квартиру).
Она, конечно, все понимает и со всем готова мириться, но это просто безобразие, когда она приходит с работы усталая, без ног и обнаруживает дома настоящее побоище. Неужели мне трудно себе представить… «Никогда не перебивайте своего клиента. Вы можете пропустить важные моменты. Не теряйте самообладания, сохраняйте терпение!» — взывал ко мне пункт 4. Я попытался. Но, честно скажу, меня до глубины души возмутил тот факт, что Пятница, со своими откровенно кетчуповыми лапами, приплелся ко мне вместе с Юлией и теперь смотрел на меня с видом невинного младенца, который не имеет ко всему к этому ни малейшего отношения.
«Знаешь, дорогая, позволь мне сказать тебе следующее», — собрался было вставить я, чтобы прервать этот несколько затянувшийся односторонний диалог, понимая, разумеется, что делать это нужно крайне осторожно и деликатно, соблюдая правило № 5: «Никогда не показывайте клиенту, что вы знаете больше него. Клиенты этого не любят. Вы сами, наверное, тоже…»
Это верно. Я просто хотел все спокойно объяснить. Но не смог. Я не смог, основываясь на неопровержимых фактах, привести мои тщательно продуманные аргументы и высказать в логической последовательности все соображения, — я так прикинул, что лучше всего будет сказать что-нибудь о «несчастливом стечении обстоятельств», — Юлия тараторила без остановки, не оставляя мне пауз, она перебивала меня без перебоев. Больше всего ее, казалось, занимал один-единственный вопрос, а именно: что я себе при этом думал? Хорошенькое дело! Разве так задают вопросы? Юлия не спрашивала, она восклицала! Мой ответ, похоже, ее нисколько не интересовал. Потому что, как только я открыл рот, она опять подступилась ко мне с тем же вопросом, только теперь он звучал значительно громче:
— Что ты себе при этом думал?
(Примечание: Мне представляется все — таки неверным утверждение, что не бывает глупых вопросов. Может быть, мне нужно было взять и ответить Юлии как есть: Ничего! Ничего я себе не думал! И как я мог вообще о чем-то думать? И о чем мне прикажете думать?) Диалог застопорился. Я пожал плечами и отказался от своего желания хоть что-нибудь сказать. Тем самым я избавил себя от необходимости исполнять инструкцию, содержавшуюся в пункте 6 моей методички: «Смотрите клиенту прямо в глаза». Юлия ушла.
Если я правильно интерпретировал звуки, доносившиеся до меня извне, в настоящий момент она передвигалась в пространстве между кухней и ванной. Туда- сюда, туда-сюда, и специально топает, как будто у нее гири к ногам привязаны, и дверями еще хлопает. Вот вода полилась, судя по всему, набирает в ведро; теперь, кажется, швабру из кладовки достала. Похоже, Юлия приступила к уборке.
Я поднялся и направился в кухню. Но Юлия подставила ведро к самой двери с той стороны, так что мне было ее не открыть. Я только слышал, как она говорила сама с собой. До меня долетали отдельные фразы, что-то вроде «Нет уж, дружок, я тебе не позволю надо мной измываться!», «Я тебе покажу, ты у меня увидишь!..».
Что я должен увидеть?
(Правило № 7: «Старайтесь до конца разобраться в том, что имеет в виду клиент, если он свои замечания формулирует недостаточно ясно. Не оставляйте не проясненных вопросов!»)
— Юлия! Прошу тебя…
Я стоял как последний идиот перед закрытой дверью, и мое настроение постепенно все-таки упало до нуля. Даже самый отпетый преступник имеет право на защиту. Последнее слово, по всем законам, всегда предоставляется обвиняемому. Юлия, мы ведь все-таки живем в правовом государстве! Или нет?! Я не понимаю, почему в семейной ссоре нельзя придерживаться хотя бы процессуальных норм, принятых в уголовном процессе?
Стоит ли мне говорить о том, что, пока мы выясняли отношения, пункт 8, советовавший «быть вежливым, но при этом твердо стоять на своих позициях», окончательно утратил для меня свою актуальность. Этот совет мог вызвать у меня теперь только горькую усмешку. Объяснение моей позиции, хоть вежливое, хоть невежливое, никого не интересовало.
Вот почему я твердым шагом прошел к себе в комнату отдыха и досуга. Про себя решил, что буду лучше радоваться предстоящей выездной работе.
— Знаешь, меня уже трясет от одного твоего вида! В дрожь бросает! — заявила мне Юлия вечером того достопамятного дня и надолго заперлась в ванной. Нет, я этого не знал. Поздно ночью я записал в Книге учета: «Ю. призналась, что я действую на нее возбуждающе!»
В остальном же я вел себя тихо, мирно. Я был все время начеку и ждал дальнейшего развития событий.
Но ничего не происходило.
Эта формула успеха позитивно настроенного человека, золотыми буквами вписанная в историю человечества рукою Николауса Энкельмана, вертелась у меня в голове, пока я ворочался в постели. Было четверть десятого. Юлия уже, наверное, давно ушла на работу.
Сегодня во второй половине дня я встречался со Штрювером. Нужно как следует выспаться, чтобы выглядеть отдохнувшим. Я поставил будильник на половину двенадцатого, осторожно снова опустил голову на подушку и попытался сосредоточиться. Я хочу спать дальше. Я могу спать дальше. Я буду спать дальше…
Запись в Книге учета: «Нынче мне приснился сон об агенте. Как будто я дома. Мой дом — приют для собак. Но мне это не мешает, потому что собак почти нет. За завтраком у меня сломался зуб. Я повесил его на веревочку и надел на шею. Я как раз размышлял над тем, разморозить мне готовые сэндвичи или съесть так, как раздался звонок в дверь. Я — стрелою к двери, но поздно. Агент уже ушел. Я, в развевающемся халате, за ним. Догнал и стал уговаривать вернуться. Он пожал плечами и, как мне показалось, без особого восторга вернулся. Я успел прошмыгнуть мимо него в квартиру и захлопнуть дверь. Он позвонил с явным раздражением. Я открыл, быстро оттарабанил свою реплику: „Я гешефтами под лестницей не занимаюсь!" — и как жахну дверью со всего размаху. Так, пока всё замечательно. Только вот „гешефт" у меня как-то не получился, из-за дырки в зубах вышел какой-то свист. Но зато получилась естественная связь с удачным началом дня. Поиск номера телефона зубного врача помог структурно организовать время до обеда. В ходе поисковых работ я наткнулся на давно забытую папку. В ней обнаружилось свидетельство, из которого следовало, что я был награжден орденом за заслуги перед Отечеством. Серебряным! Я так и знал. Я плакал от счастья. Мне захотелось позвонить Юлии, но я не мог найти ее номера телефона. Потом я вдруг вспомнил, что у нее тот же номер, что и у зубного врача. Тогда я передумал звонить. К тому же я решил, что мой звонок может привести к непредсказуемым последствиям. У меня почему-то было такое чувство, будто Юлия уже несколько раз заставала меня в ванной за тем, как я цацкаюсь со своим орденом.
Еще я удивился, что все папки буквально забиты срочными письмами. Они лежат там уже лет сто. Я решил, что нужно их хотя бы сунуть в помойное ведро. Я почувствовал прямо какой-то прилив сил. Сейчас у нас шесть часов вечера, пора переходить ко второму завтраку. Я мчусь в кухню и встречаю там доктора Редлова. Он в ночной рубашке с глубоким вырезом и стоит почему-то за холодильником. Увидев меня, он изрек, обращаясь явно ко мне, но делая вид, что не ко мне: „Все врачи говорят, лучше есть много раз в день, но понемножку, чем один раз и много". При этом он как-то криво усмехнулся. Я знал, что доктор Редлов — убежденный сексуальный маньяк. Именно поэтому я решил проигнорировать его совет. Это могла быть ловушка. Я самостоятельно принялся изучать недра холодильника, освещая его карманным фонариком. Размеров он был фантастических! Как огромная сталактитовая пещера. Потрясенный, я отошел от него. На столе стояла тарелка с супом из пакета. Вкусноты необыкновенной! Я только удивился, что суп был сварен без воды (наверное, один из хитрых рецептов доктора Редлова!). На зубах что-то хрустело. Но я не мог ничего сказать по этому поводу. К тому же доктор Редлов исчез за дверцей холодильника. Я еще подумал, только бы он не забрался ко мне в комнату отдыха и досуга… Луна светила сквозь окно, я выглянул наружу. Потом я вдруг оказался на улице. Она была пустынной и при этом ярко освещенной. Я решил, что надо бы почаще гулять по ночам. Как здорово! Туг я вспомнил, что мне нужно что-то купить. Только вот что? Забыл. Я стиснул зубы и продолжил свой путь. Вскоре мне попался какой-то дом. На доме — зеркало. Я бросаю взгляд в зеркало и улыбаюсь… И что я вижу? О ужас! У меня нет зубов!»
Я проснулся от собственного зубного скрежета.
«Просыпайся, придурок! Проснись же, ты, враг рода человеческого!» — взывал ко мне мой внутренний голос, и вот я уже на ногах, хотя и несколько заспанный. Я включаю радио и разминаю свои старые кости, прогоняя попутно остатки сна из усталых членов.
Около двух часов дня я, гладко выбритый, припомаженный, принаряженный, с черным дипломатом в руках, покидаю квартиру.
Штрювер уже был на месте. Он сидел на улице под зонтиком перед кафе, в котором мы договорились встретиться. Перед ним лежала толстая газета. При виде меня он слегка приподнялся, пожал мне руку и спросил:
— Ну, как дела?
Я кивнул. (Я завел себе привычку, сталкиваясь с каким-нибудь старым знакомым, на вопрос «Как дела?» выстреливать молодцеватым «А у самого-то как?». Это освобождало меня от неприятной необходимости самопрезентации и одновременно позволяло взять на себя роль активного немого слушателя. Но Штрювера я, к сожалению, еще не знал настолько хорошо.)
Штрювер уже успел заказать для меня чашку кофе («Ладно, ладно, я приглашаю»). Кофе мне не хотелось, но еще меньше мне хотелось признаваться Штрюверу в том, что я недавно встал и только что позавтракал.
Затем без лишних предисловий мы перешли к делу. Штрювер получил из центра адреса постоянных берлинских клиентов, исключительно из западной части. Их нужно подокучить, «освежить контакт», но этим можно будет заняться по ходу дела.