— Да, девочки, а я думала, что вы крутые…
— Слушай, а на самом деле они крутые, а мы лохи! Сидим тут трепемся, а они уже вживаются в роль. Вон посмотри на Дракона: его уже час не видно, а девушка со спичками пересчитывает спички. А может, она будет постоянно сбиваться! Да, ты будешь постоянно сбиваться…
— Или, может, мы все-таки порно снимем? Только я ни разу не смотрела его, я не представляю, что там происходит. Девочки, вы смотрели порно?
— Я в детстве смотрела, — сказала Катя.
— И что там?
— Там какая-то тетка скакала на мужике, а потом они целовались.
— Ну и? Твои впечатления?
— Да никаких впечатлений. Я подумала, что когда вырасту — может вот так поскакать, как она, еще и смогу, а вот целоваться точно не буду, потому что это гадость.
— Да уж, Катя, мало от тебя толку. Но зато на роль ты хорошо подходишь. Надо парней спрашивать, они больше в теме. Макар, ты в детстве смотрел порно?
— Неа. Я смотрел в туалете вкладыши от жвачек Beach Girls. Там были девушки в бикини, а некоторые даже и без лифчика — у них такие белые незагоревшие треугольнички были на груди. А еще я смотрел однажды в лесу полиэтиленовый пакет «Эсмеральда», на нем женщина вообще в одежде была, но мне тогда было все равно. Это был момент истины!
— Истина… Истина… Выходит, с порно у нас ничего не получится, но зато мы связываем кульминационный момент с моментом истины. Правильно? Правильно! Только осталась одна важная деталь: что будет происходить с геем Мишей? Быть может, он влюбится в девушку?
— Какой же это момент истины? Может, мы его замочим просто? Миша, тебя загрызут бродячие собаки. Правда, мы собак-актеров не найдем. То есть найдем, конечно, но его же реально загрызут.
«Шива разрушитель», — пропела Настя и начала кружиться по комнате, расставив в стороны руки.
— Мы потеряли коллегу! Коллега, нам нужен ужас! Чего люди боятся?
— Бородавок на гениталиях. Знаешь, побаиваются.
— Не знаю, никто из моих знакомых этого не боится. Так чего люди боятся? В тюрьму бояться попасть.
— Ну, ты как насильник должен попасть!
— Вообще-то да.
— Но тебя оправдают!
— Да, закончится тогда все сценой суда. Меня осудили там на тысячу лет и последнее слово…
«И две тысячи лет война, война без особых причин…», — пропела Настя.
— И спрашивают: ну почему ты ее изнасиловал? А я говорю: потому что я ее любил. И меня тут же оправдывают. Слушайте, а я могу несколько раз Катю изнасиловать?
— У нас дублей будет много. Вообще ты должен мне давать взятки за такие вещи. Такой дал мне бабла, а я: «Дурочка! Ты забыла! По сюжету тебя трахают не один раз, а три!» Про это мы тоже снимем отдельный фильм: про коррупцию в кинематографических кругах.
— Я, кстати, слышал в метро одну фразу, ты ее можешь сказать как утомленная жизнью молочница. У тебя будет всего одна реплика за фильм. Такая: «Я дала врагу народа». Кстати, а вы помните, была такая считалочка. «Ехала машина темным лесом за каким-то интересом, инти-инти-интерес выходи на букву «С», а на буквочке звезда, здесь не ходят поезда…». Жесткая считалочка, я всегда все эти штуки пытался представить.
— Давайте снимем по этой считалочке кино! — предложила Настя.
— Давайте лучше вернемся к сцене изнасилования.
— Да что ж ты мусолишь ее все время? Снимем и все!
— А может, мы ее тогда прямо сейчас снимем?!
— Нет, я не могу с этим человеком работать, — возмутилась Настя. — Правильно Лена говорит, ты животное! Иди лечебный чай пей!
Фильм решили снимать вечером. Катя долго собиралась, примеряя перед зеркалом то один наряд, то другой. Сначала облегающее черное платье, потом что-то невообразимо цветастое и подростковое, потом еще что-то, еще и еще.
— А чулки подходят? — спросила она, примеряя очередной наряд. — Тебе нравятся?
— Да, неплохие.
— Знаешь, я обязательно разрешу их кому-нибудь на мне разорвать… — сказала Катя, — Какому-нибудь красавцу-мужчине. Или вообще, кому угодно: первому встречному. Мне раньше очень хотелось выйти на улицу и отдаться первому встречному. И сейчас я готова любому. Но только не тебе!
— Рад за тебя.
Катя надела короткую вязаную кофточку, обтягивающие бирюзовые шорты и малиновые туфли с завязками, которые высоко взбирались по голени. Она критически осмотрела себя в зеркале и явно осталась довольна результатом.
— А вот так хорошо?
— Отлично! — одобрил Макар. — Потрепанная юная шлюшка собирается на свой первый бал в пельменной.
— Ой, Макар, оставь эти свои неудачные попытки принизить меня ради своих непонятных целей…
— Катя, ты себя переоцениваешь. Ты самая обычная скучная девчонка, возомнившая о себе непонятно что. А так, ничего особенного. Ну, на одну ночь, ну может на две.
— Да, конечно! Расскажи это кому-нибудь другому.
Макар пожал плечами и направился в ванную, но стоило ему включить воду, как из коридора вновь раздалось:
— Макар! Макар! Скорее иди сюда! Ну, скорее же ты!
— Что на этот раз?
— Я теперь похожа на рысь.
Она и правда была похожа на рысь — хвостики у только что заплетенных косичек лежали на голове как кисточки на ушах у рыси.
— Я посмотрела на себя в зеркало и сказала сама себе, что я страшная рысь. А потом сама на себя обиделась, что я так сказала.
— С ума сойти.
В дверь постучали — долго и сильно.
— Але! — раздалось оттуда. — Что за бардак на площадке? Почему никто не готов? Всех уволю!