- Шутка сказать, как дети! - вздохнул Шустов, - Им от природы нужно и хочется играть, а мы насильно себя заставляем,
- Ну, конечно, раз что "не хочется", тогда и говорить не о чем,-ответил Торцов.-Но если это так, то напрашивается вопрос: артисты ли вы?
- Извините, пожалуйста! Откройте занавес, впустите публику, вот нам и захочется.- заявил Говорков,
- Нет. Если вы артисты, то будете действовать и без этого. Говорите прямо: что вам мешает разыграться? - допрашивал Торцов.
Я стал объяснять свое состояние: можно топить камин, расставлять мебель, но все эти маленькие действия не могут увлекать. Они слишком коротки: затопил камин, закрыл дверь, смотришь - заряд уже кончен. Вот если бы второе действие вытекало из первого и порождало третье, тогда иное дело.
- Итак,- резюмировал Торцов,- вам нужны не коротенькие внешние, полумсханические действия, а большие, глубокие, сложные, с далекими и широкими перспективами?
- Нет, это уж слишком много и трудно. Об этом мы пока не думаем. Дайте нам что-нибудь простое, но интересное,-объяснил я.
- Это не от меня, а от вас зависит,-сказал Торцов,- Вы сами можете любое действие сделать скучным или интересным, коротким или продолжительным. Разве тут дело во внешней цели, а не в тех внутренних побуждениях, поводах, обстоятельствах, при которых и ради которых выполняется действие? Возьмите хотя бы простое открывание и закрывание двери. Что может быть бессмысленнее такой механической задачи? Но представьте себе, что в этой квартире, в которой празднуется сегодня новоселье Малолетконой, жил прежде какой
то человек, впавший в буйное сумасшествие. Его увезли в психиатрическую лечебницу... Если бы оказалось, что он убежал оттуда и теперь стоит за диерью, что бы вы сделали?
Лишь только вопрос был поставлен таким образом. наше отношение к действию - или, как потом выразился Торцов, "внутренний прицел" - сразу изменилось: мы уже не думали о том, как продлить игру, не заботились о том, как она у нас выйдет с внешней, показной стороны, а внутренне, с точки зрения поставленной задачи оценивали целесообразность того или иного поступка. Глаза принялись вымерять пространство, искать безопасные подходы к двери. Мы осматривали всю окружающую обстановку, приспособлялись к ней и старались понять, куда нам бежать в случае, если сумасшедший ворвется в комнату. Инстинкт самосохранения предусматривале вперед опасность и подсказывал средства борьбы с ней.
Можно судить о нашем тогдашнем состоянии по следующему небольшому факту: Вьюнцов, нарочно или искренне, неожиданно для всех, ринулся прочь от двери, и мы как один человек сделали то же, толкая друг друга. Женщины завизжали и бросились в соседнюю комнату, Сам я очутился под столом с тяжелой бронзовой пепельницей в руках. Мы не переставали действовать и тогда, когда дверь была плотно закрыта. За отсутствием ключа мы забаррикадировали ее столами, стульями. Оставалось снестись по телефону с психиатрической лечебницей, чтобы там приняли все необходимые меры для поимки буйноги больного.
Я был в азарте и, лишь только кончился этюд, бросился кТорцову, восклицая:
- Заставьте меня увлечься топкой камина! Она наводит на меня тоску. Если нам удастся оживить этот этюд, я сделаюсь самым ярым поклонником "системы".
Ни минуты не задумываясь, Аркадий Николаевич стал рассказывать о том, что Малолеткова сегодня празднует свое новоселье, на которое пригласила школьных товарищей и знакомых. Один из них, хорошо знающий Москвина, Качалова и Леонидова, обещал привести кого
нибудь из них, на вечеринку. Он хотел порадовать учеников нашей школы. Но беда в том, что квартира оказалась холодной. Зимние рамы еще не вставлены, дрова не запасены, а тут, как на зло внезапно иаступивший мороз до того выстудил комнаты, что принимать в них почетных гостей невозможно. Что делать? Достали у соседей дров, затопили в гостиной камин, но он стал дымить. Пришлось залить дрова и бежать за истопником. Пока он возился, уже совсем стемнело. Теперь можно затопить камин, но дрова сырые и не разгораются. А гости вот-вот приедут...
Теперь ответьте мне: что бы вы сделали, если бы мой вымысел оказался реальной правдой?
Внутренний узел всех сцепленных друг с другом условий был завязан крепко. Чтобы развязать его и выйти из затруднительного положения, пришлось опять призвать на помощь все наши человеческие способности.
Особенно волновал всех ожидаемый при этих условиях приезд Леонидова, Качалова и Москвина. Стыд перед ними чувствовался нами особенно остро. Мы ясно сознавали, что "если бы" такая неловкость произошла в действительности, она бы принесла нам много неприятных, волнительных минут. Каждый из нас старался помочь делу, придумывал план действия. предлагал его на обсуждение товарищей, пробовал выполнить.
На этот раз,- заявил Аркадий Николаевич,- я могу вам сказать, что вы действовали подлинно, то есть целесообразно и продуктивно.
А что привело вас к этому? Одно маленькое слово: если бы.
Ученики были в восторге.
Казалось, что нам открыли "вещее слово", с помощью которого все в искусстве стало доступным, и что если роль или этюд не будут удаваться, то достаточно произнести слово "если бы", и все пойдет как по маслу.
- Таким образом, - резюмировал Торцов, - сегодняшний урок научил вас тому, что сценическое действие должно быть внутренне обосновано, логично, последовательно и возможно в действительности.
.....................19......г.
Слово "если бы" полюбилось всем, о нем говорят при каждом удобном случае, ему поют дифирамбы, и сегодняшний урок почти целиком был посвящен его восхвалению.
Не успел Аркадий Николаевич войти и сесть на свое место, как ученики окружили его и возбужденно выражали свои иосторги.
- Вы поняли и сами испытали на удачном опыте, как через "если бы" нормально, естественно, органически, сами собой кидаются внутреннее и внешнее действия.
Давайте же проследим на этом живом примере функцию каждого из двигателей и факторов нашего опыта.
Начнем с "если бы".
Прежде всего оно замечательно тем, что начинает всякое творчество, объяснял Аркадий Николаевич. - "Если бы" является для артистов рычагом, переводящим нас из действительности в мир, в котором только и может совершаться творчество.
Существуют "если бы", которые дают только толчок для дальнейшего, постепенного, логического разиигия творчества. Вот например. Торцов протянул руку по направлению к Шустову и ждал чего-то. Оба в недоумении смотрели друг на друга.
- Как видите, - сказал Аркадий Николаевич, - у нас с вами не создается никакого действия. Поэтому я ввожу "если бы" и говорю; "если бы" то, что я вам подаю, была не пустышка, а письмо, то что бы вы сделали?
- Я бы взял его, посмотрел, кому оно адресовано. Если мне, то - с вашего разрешения - распечатал бы письмо и стал его читать. Но так как оно интимное, так как я мог бы выдать свое волнение при чтении...
- Так как, для избежания этого благоразумнее удалиться, - подсказал Торцов.
- ...то я вышел бы в другую комнату и там прочел письмо.
- Видите, сколько сознательных и последовательных мыслей, логических ступеней - если, так, как, то - в разных действий вызвало маленькое слово "если бы". Так оно проявляет себя обыкновенно. Но бывает, что "если бы" выполняет свою роль одно, сразу, не требуя дополнения и помощи. Вот например...
Аркадий Николаевич одной рукой подал Малолетковой металлическую пепельницу, а другой передал Вельяминовой замшевую перчатку, сказав при этом:
- Вам - холодная лягушка, а вам - мягкая мышь.
Он не успел договорить, как обе женщины с брезгливостью отшатнулись.
- Дымкова, выпейте воды, - приказал Аркадии Николаевич.
Она поднесла стакан к губам.
- Там яд! - остановил ее Торцов. Дымковн инстинктивно замерла.
- Видите! - торжествовал Аркадий Николаевич. - Все это уже не простые, а "магические если бы", возбуждающие мгновенно, инстинктивно самое действие. Не столь острого и эффектного, но тем не менее сильного результата вы добились в этюде с сумасшедшим. Там предположение о ненормальности сразу вызвало большое искреннее волнение и весьма активное действие. Такое "если бы" тоже можно было бы признать "магическим".
При дальнейшем исследовании качеств и свойств "если бы" следует обратить внимание на то, что существуют, так сказать, одноэтажные и многоэтажные "если бы". Например, сейчас в опыте с пепельницей и перчаткой мы пользовались одноэтажным "если бы". Стоило сказать: если бы пепельница была лягушкой, а перчатка - мышью, и тотчас создался отклик в действии.
Но в сложных пьесах сплетается большое количество авторских и других всевозможных "если бы", оправдывающих то или другое поведение, те или другие поступки героев. Там мы имеем дело не с одноэтажным, а с многоэтажным "если бы", то есть с большим количеством предположений и дополняющих их вымыслов, хитро сплетающихся между собой. Там автор, создавая пьесу, говорит: "Если бы действие происходило в такую-то эпоху, в таком-то государстве, в таком-то месте или в доме; если бы там жили такие-то люди, с таким-то складом души, с такими-то мыслями и чувствами; если бы они сталкивались между собой при таких-то обстоятельствах" и так далее.
Режиссер, ставящий пьесу, дополняет правдоподобный вымысел автора своими "если бы" и говорит: если бы между действующими лицами были такие-то взаимоотношения, если бы у них была такая-то типичная повадка, если бы они жили в такой-то обстановке и так далее, как бы при всех этих условиях действовал ставший на их место артист. В свою очередь и художник, который изображает место действия пьесы, электротехник, дающий то или иное освещение, и другие творцы спектакля дополняют условия жизни пьесы своим художественным вымыслом.
Далее, оцените то, что в слове "если бы" скрыто какое-то свойство, какая-то сила, которую вы испытали во время этюда с сумасшедшим. Эти свойства и сила "если бы" вызвали внутри вас мгновенную перестановку сдвиг.
- Да, именно сдвиг, перестановку! -одобрил я удачное определение испытанного ощущения.
- Благодаря ему, - объяснял дальше Торцов, - точно в "Синей птице" при повороте волшебного алмаза происходит что-то, отчего глаза начинают иначе смотреть, уши - по