В обществе информации состоялась только одна крупная война — война в Заливе в начале 1990-х. Она была выиграна с помощью компьютерных технологий и коммуникаций; противник, обладающий наиболее полной информацией и способный манипулировать ею самым мастерским образом, был победителем. По всей вероятности, войны грядущих десятилетий будут развиваться в соответствии с такой же логикой. Мы далеко ушли от наполеоновского взгляда на мир, попав в ситуацию, когда потенциальным противникам следует больше всего опасаться государств, имеющих доступ к самому современному электронному оборудованию. Война в Заливе шла, прежде всего, за материальные ценности — а именно, за контроль над огромными запасами нефти в Кувейте и северо-восточной части Саудовской Аравии. Мировое производство и перевозки зависят от ископаемых видов топлива; поэтому доступ к недрам* имеет решающее значение. Такое положение дел сохранится, вероятно, до середины ХХI века.
______________
* the carbonic pool.
Следуя логике общества мечты, войны будут вестись за доступ к нематериальным ценностям — к установкам, к чувствам. Может быть, такие конфликты уже назревают, учитывая настойчивость богатых стран в отношении прав человека и демократии. Это понятия, опирающиеся на систему управления и свободу выражения. Как показали события в бывшей Югославии, важна власть над телевизионными каналами, и понятно, что ключом к разрешению конфликта может быть именно обеспечение того, чтобы населению тракслировались правильные установки. Вот почему Североатлантический Совет уполномочил миротворцев НАТО в Боснии принять все необходимые меры, чтобы приостановить или ограничить программирование, противоречащее духу дейтонских соглашений. Впоследствии вещание радио- и телевизионных станций действительно было приостановлено или ограничено. Во время кровавой войны в Руанде существовало общепринятое понимание, что глушение радиопередач, призывающих население браться за оружие, сдержало или остановило резню и кровопролитие.
Как отмечалось выше, будущее коммуникаций означает конец государственной монополии на информацию. Соединение компьютера и телевизора в интерактивный коммуникатор, не подлежащий государственной цензуре, знаменует безусловный конец любой такой национальной информационной монополии. Однако это не произойдет за год; и некоторые нации останутся при мнении, что государство может выжить, только пока оно способно контролировать или воздействовать на идеи, распространяемые среди его граждан.
Будущее коммуникаций означает
конец государственной монополии на информацию.
Возможно, здесь семена конфликтов и потенциальных войн: гражданских, в которых национальные оппозиционные фракции требуют равновесия баланса* в отношении новостного потока; международных, в которых одна страна требует права транслировать свою информацию гражданам другой. В долгосрочной перспективе оцифровка информационного потока приведет к свободе информации и свободе слова, но в грядущие 10—15 лет скрытые конфликты будут усиливаться.
______________
* конец государственной монополии на информацию.
Сегодня всего несколько стран в мире могут претендовать на то, что в них существует свобода слова, и многие страны столкнутся с существенной проблемой, поскольку технология дает свободу слова независимо от государственных властей. В конце концов, это вопрос не только доступа к различным аспектам проблемы, но и позволения распространения разных идеологий, включая те, которые превозносят применение насилия к большим и малым группам и подстрекают к бунту против самого государства. Конфликты в Боснии и Руанде возникли, чтобы остановить силы, призывающие к насилию. Другая цель будет состоять в том, чтобы обеспечить представительство разных взглядов, чтобы информационный поток не был односторонним.
Если бы конфликты возникали только между нациями и местными фракциями, с проблемой можно было бы справиться, но поскольку, в принципе, любой — будь то гражданин, компания или глобальная организация — имеет доступ к информационным скоростным магистралям, войны и конфликты кажутся почти неизбежными.
Технология дает свободу слова независимо
от государственных властей.
Народные организации, при помощи прямой рассылки сообщающие каждому гражданину Китая о своих взглядах и о том, как мир и китайское правительство, в частности, должны себя вести, играют совсем в другую игру, чем США, подробно разъясняющие свою позицию по правам человека в переговорах с представителями китайского правительства. Нельзя исключить, что через 10—15 лет многие сочтут неправильным, что у каждого человека есть возможность оповестить о своих взглядах всю планету. В результате будут появляться не только мирные сообщения; появятся еще и призывы к насилию и перевороту. Этот раздел вполне мог бы оказаться самым важным для международных отношений в 2020 году — не обязательно потому, что прогнозы из этой книги сбываются, а потому что поднятые здесь вопросы — это те, которые будут занимать умы лидеров мирового сообщества.
Опыт учит, как сложно прогнозировать последовательность событий в очередной войне. Технология изменится, а вместе с ней и способы и средства достижения победы или поражения. Можно предполагать и упорядочивать различные параметры, но все равно впереди значительная неопределенность. Великие войны ХХ века были слишком кровавыми и уничтожили гораздо больше невиновных гражданских лиц, чем в ХiХ веке. С другой стороны, нельзя ожидать, что войны общества мечты сосредоточатся на линиях фронта и полях сражений — военные технологии как таковые не будут решающим фактором. Речь идет о том, кто сможет использовать информационные магистрали, ведущие к отдельным гражданам. Этой войне не нужно быть кровавой бойней или затрагивать огромное количество народа. Она может быть жестокой, но насилие будет того рода, на совершение которого имеет монополию полиция.
Может возникнуть желание поставить вне закона организации, под стрекающие к применению насилия или нарушающие права человека. Нельзя помешать отправлять эти сообщения, но можно отследить тех, кто это делает. Это может стать типичным полицейским заданием в ХХI веке, далеко отстоящим от традиционного определения войны. Компании будут крупнейшими потребителями информационных магистралей; им нужно внимание к их товарам и поэтому они захотят, чтобы эти каналы были как можно более широкими и открытыми. Но им таr;е нужен и мир на планете, где сообщения, которые могут ему угрожать, запрещены.
Будучи убедительными, наиболее мрачные прогнозы о состоянии нашей планеты даже в недалеком будущем внушают мысль, что общество мечты следует отсрочить или даже отменить. Эксперты могут обсуждать мелкие научные детали, но по поводу будущего Земли они в значительной степени придерживаются единого мнения. Это не так, когда на повестке дня проблемы, связанные с окружающей средой; тог да несогласие достигает почти религиозных масштабов, поскольку затрагивает будущее всего человечества. С одной стороны, у нас есть «пророки рока» (кавычки показывают, что это прозвище, используемое оппонентами, а не автором), например, директор Worldwatch Institute Лестер Р. Браун. Цитата на спинке обложки книги «Состояние мира»* (1997): «. . . если эти тенденции сохранят свою силу, давление на естественные пределы Земли подорвет продовольственную безопасность...» И правда, недостаток пищи может стать первым экономическим проявлением нашей экологически неустойчивой глобальной экономики.
С другой стороны, у нас есть «безответственные оптимисты» (тот же смысл кавычек). Среди них Грегг Истербрук, пишущий в заключении книги (1995) «Миг на Земле»** : «В недалеком будущем, возможно, еще при жизни детей тех, кто читает эту книгу, биосфера Земли снова станет чистой и умиротворенной и еще более сильной, чем она была до интеллекта, пользуясь плодами эволюции мыслящей обезьяны от грубой силы к осторожной мудрости».
____________
* Lester R. Broun, State of the World.
** Gregg Easterbrook, A Moment on the Earth.
Одинаковые исходные данные могут привести к диаметрально противоположным выводам. В Великобритании в 1880-е годы были распространены опасения, что британские запасы угля истощатся в течение нескольких десятилетий. Британцы прекрасно знали, что еще много угля в Австралии и Китае, но идея о попадании в зависи-
Никогда не происходит ничего настолько плохого, насколько ожидается.
мость от своих колоний была неприятной. Эта проблема, однако, разрешилась сама собой, когда мир стал использовать нефть для нужд транспорта и отопления. Подобные прогнозы, датируемые 1970-ми, об истощении мировых запасов нефти, могли бы использоваться в качестве довода в пользу того, что «пророки рока» идут по ложному пути. Запасы нефти сегодня ничуть не меньше, чем были раньше (благодаря недавно обнаруженным), и еще больше из них стали экономически приемлемыми в результате внедрения более совершенных технологий. Когда Римский клуб опубликовал свой знаменитый отчет «Пределы роста»* за год до тяжелого нефтяного кризиса 1973 года, появились первые серьезные сомнения по поводу будущего. Отчет содержал данные о неизбежном истощении запасов полезных ископаемых — золото должно было закончиться в 2001 году (сегодня эту дату отодвинули на середину следующего века). Отчет был паникерским и дал новый импульс непрекращающейся дискуссии о проблемах окружающей среды.
_______________
* The Limits to Growth.
История преподала нам урок: никогда не происходит ничего настолько плохого, насколько ожидается; новые технологии помогают решить проблемы, а люди способны рационально справляться с угрожающими ситуациями. Единственная проблема: мы живем не в истории, а в настоящем. Раньше экологические катастрофы были локальными феноменами. Знаменитый пример — острова Пасхи у побережья Чили. Здесь туземное население, ничего не подозревал, пока не стало слишком поздно, обесплодило свою землю, безжалостно вырубая леса. Некоторые историки полагают, что все эти деревья были повалены, потому что островитянам нужны были их стволы для перемещения их огромных, необычайно тяжелых идолов из каменоломен на берег. В наше время (а особенно в будущем) экологические катастрофы вполне могут стать глобальными. Осторожность нужна больше, чем когда-либо. Мы не знаем законов, управ-
Мы не знаем законов, управляющих природой,
в той степени, как знаем законы, сотворенные людьми.
ляющих природой, в той степени, как знаем законы, сотворенные людьми, кроме того, что нарушение определенных законов природы навлекает на нас смертную казнь без права обжалования приговора. Пока это именно то, что мировое сообщество скромно сегодня признает. Подавляющее большинство ответственных политиков в мире относятся к окружающей среде серьезно и готовы вкладывать деньги в ее очищение. В конце концов, экологи могут оказаться не правы, именно потому, что они указали на проблемы, и потому, что к ним прислушались, пока еще было время.
Соответственно, почти все компании в богатых странах обратили внимание на свои собственные производственные процессы; большинство из них даже предпочитают держаться на пару шагов впереди минимальных требований, установленных законом, — и они это делают, потому что ищут расположения экологически сознательного потребителя.
Неизвестно, ждет ли нас экологическая катастрофа, или несколько катастроф. Научные исследования не могут дать ясный и однозначный ответ на, скажем, вопрос о глобальном потеплении. Нельзя исключить возможность того, что после века технологии и оптимизма наступает век, где будет править природа, полная угроз и пессимизма. Коллегия присяжных еще отсутствует, и может пройти какое-то время, прежде чем они вернутся с вердиктом относительно нашего будущего: виновны ли мы в том, что разрушили планету, или будем оправданы? Мы не знаем. Автор, исключающий возможность, что общество мечты может быть отсрочено или отменено, не лишен чувства юмора. Как читатель я бы предпочел, чтобы картина будущего, представленная в этой книге, оказалась благотворной правдой.