АБСТРАКТНОСТЬ — характеристика культуры, социальных отношений, воспроизводственной деятельности, составляющая наряду с конкретностью дуальную оппозицию, полюса которой находятся в состоянии амбивалентности. Культура и т. д., рассмотренные во всемирно-историческом масштабе, развиваются от абстрактного к конкретному, т. е. формируются как результат, предпосылка и проявление все более глубоких и широких обобщений, смыслов и их систем, знаний, создавая все более совершенную всеобщность; всеобщее основание конкретной деятельности, движения мысли, творчества, рефлексии. Тем самым человек реализует свою исторически сложившуюся возможность воспроизводить себя, общество, очеловеченную реальность в их все более сложном, динамичном, сущностном единстве. Вместе с тем всемирно-исторический процесс развития культуры и т. д. есть движение от конкретного к А., т. е. новые явления поначалу осваиваются абстрактно, в значительной степени вне и независимо от исторически сложившегося культурного богатства, вне ранее освоенного сущностного единства, антиномичного по отношению к новому. Для процесса конкретизации абстрактного нужно время. Отсюда каждый акт развития есть поиск меры А. и конкретного. Мера А. и конкретного меняется с изменением времени и пространства, она различна на разных уровнях общества, в разных типах воспроизводства. Поиск меры не исключает возможности в соответствии с логикой инверсии сведения осмысляемого явления к односторонне понятому ранее сложившемуся конкретному или односторонне понятому абстрактному, что открывает путь расколу в культурном основании деятельности, в социальных отношениях, в воспроизводстве. Недостаточная по отношению к сложности возникающих проблем способность людей искать эту меру приводит к дезорганизации процесса осмысления, принятия решений, к утопизму, манихейскому разведению нераздельного, к биению, т. е. подмене поиска меры быстрым многократным переходом от ранее сложившегося абстрактного к случайному новому явлению не ставшему предметом обобщения и обратно. Под А., следовательно, можно понимать; а) обязательное культурное методологическое основание движения к конкретному любого акта осмысления, решения, действия. Оно всегда начинается с абстрактного противопоставления исторически сложившейся культуры (абстрактного богатства) и некоторого подлежащего осмыслению, интерпретации явления; б) культурное основание значимо отстающее от сложности мира, с которым имеет дело субъект, т. е. недостаточно «втянувшее» в себя конкретное, что создает условия для односторонних, абстрактных, недостаточно эффективных решений. Каждый акт человеческого развития может быть определен через способность человека преодолеть оппозицию: абстрактное — конкретное, через выдвигаемую им меру, или наоборот через возможное стремление избежать ее поиска, склоняясь к повторению абстрактных результатов прошлого. Эта недостаточная способность поиска меры, принявшая массовые масштабы, при решении сложных проблем становится национальны» бедствием. Практически все нравственные идеалы России, за исключением утилитаризма, страдают в этом смысле А., т. е. не дают достаточных культурных оснований для доведения абстрактного идеала до конкретной меры, соответствующей сложности общества. Это одно из важных свидетельств отставания культуры от реального усложнения проблем. Сегодня особенно опасна А. в либерализме, который, исходя из оправдавшего себя прошлого опыта, связанного с иными историческими условиями, с иной самобытностью, игнорируя мощь массового традиционализма, может предложить в качестве решений абстракции, которые не открывают обществу достаточно ясный путь для эффективных значимых решений, для следования социокультурному закону, превращению А. в реальные социальные отношения, не дают меры, соответствующей сложности общества. Важной формой абстрактного отношения к реальности является использование неадекватных сложившихся в иной социальной ситуации художественных и научных методов. Например, использование традиционного русского реализма для описания реальности после 1917 года приводило к господству в литературе абстрактной идеи над реальностью. Экстраполяция западной политической экономии на доэкономическое общество с господством псевдоэкономики, западной политической науки на синкретическое государство, на личность, с преобладанием вечевого менталитета и т. д. не дает возможности ориентироваться в реальности, ее прогнозировать, Это создает крайне недоброкачественную иллюзорную основу как для объяснения и понимания общества, так и для уловления им. В качестве абстрактного можно рассматривать, например, культурные предпосылки решений, которые получены в результате односторонней экстраполяции (без должной корректировки интерпретаций), элементов сложной культуры на осмысляемый объект. А. - результат использования элементов некритически вырванных из контекста культуры других эпох и других народов. А. возникает в результате попыток решать общественные проблемы на основе аналогии с машиной, на основе ограниченных догм, любой формы фетишизма. Всякое устойчивое абстрактное, т. е. отставшее от сложности решаемых проблем, основание воспроизводства неизбежно стимулирует абстрактное воспроизводство, воспроизводство абстрактных социальных отношений, отличающихся относительно низкой эффективностью функции, не отвечающих реальной сложности общества, глубине сложившихся противоречий, масштабам энтропийных процессов, дезорганизации, реальному вызову истории. Это систематически имеет место в условиях раскола, составляет элемент его воспроизводства, формирует систему интеграции общества, которая приобретает характер псевдо…, т. е. нацеленность на интеграцию общества ценой упрощения, гигантских жертв, подавления рефлексии, профессионализма, разнообразия, экономики, полноты жизни, возрастающего множества явлений творчества, свободы и т. д. В таком обществе при решении сложных проблем преобладают хромающие решения, постоянно себя отрицающие. Подобное общество неизбежно управляется бюрократией, которая по самой своей сути обладает ограниченными каналами информации, т. е. является абстрактной системой управления. Например, в сфере хозяйства она неизбежно сползает к ограниченной совокупности показателей, которые в расколотом обществе минимальным образом эклектично обеспечивают хозяйственную интеграцию. Абстрактные показатели — компромисс между возрастающим усложнением хозяйственной жизни и ограниченной пропускной способностью каналов информации системы управления. В связи с тем, что она растет значительно медленнее сложности общества, А. управления возрастает. Это приводит к нарастающему росту социокультурных противоречий между культурой и социальными отношениями, снижению эффективности управления. Неспособность в достаточной степени конкретизировать знания реальности порождает мучительное противоречие между абстрактностью культуры и сложностью проблем, что может породить попытки их упростить, разрушающие высшую культуру, социальные отношения и т. д. Однако этот крайний вариант может иметь место лишь после неудач попыток критики исторически сложившейся А. посредством его конкретизации. Возможны попытки возврата к какому-то старому варианту А., который может быть воплощен в массовом нравственном идеале. Этапы исторических циклов отличаются друг от друга господством разных абстрактных обобщений прошлого опыта, связанных с разными нравственными идеалами. Выход лежит на пути повышения массовой способности общества постоянно находить меру между ранее сложившейся А. и накапливаемыми за ее границами новшествами, т. е. в массовой конкретизации культуры, воспроизводства и т. д. Диалог- важнейшее средство этого процесса. АВТАРКИЯ- способ противостояния развитию большого общества, сохранения мощи локализма, традиционализма; одно из проявлений неорганичности общества, в частности, псевдоэкономики в промежуточной цивилизации. А. выражает стремление локальных миров сохранить максимальную независимость хозяйственную, информационную и т. д. в условиях 'сложившегося разделения труда. А стимулируется господством культуры, которая в той или иной степени реагирует на большое общество ростом дискомфортного состояния, что активизирует попытки сохранить комфортное представление и образ жизни локального мира. Консервативная ориентация, лежащая в основе А., тормозит интенсификацию связей для решения новых творческих задач, поиска новых целей производства, повышения результативности своей деятельности, перераспределения функций с другими сообществами и людьми с целью общего подъема в обществе. А. является объективной основой сопротивления развитию рынка, экономических отношений, характеризуется стремлением повсеместно установить преграду организационной революции, остается стимулом натурализации народного хозяйства, идеологии антитоварников.
АВТОРИТАРНО-ЛИБЕРАЛЬНЫЙ ИДЕАЛ — одна из форм гибридного вечевого либерального идеала; находится в состоянии амбивалентности с соборно-либеральным идеалом. А.-л. и. характеризуется стремлением соединить в единое целое авторитарные ориентации массового сознания с либерализмом, либеральными реформами» использовать веру народа в высшее руководство для реформ.
АВТОРИТАРНЫЙ НРАВСТВЕННЫЙ ИДЕАЛ — один из основных нравственных идеалов общества, составляющий с соборным нравственным идеалом дуальную оппозицию, полюса которой находятся в состоянии амбивалентности. Оба полюса возникают в результате расчленения вечевого нравственного идеала, распада синкретизма. А.н.и., как и любой господствующий идеал, становится культурной нравственной основой для воспроизводства интеграции общества, для решения медиационной задачи, т. е. соединения массового сознания (возможно со слабо и односторонне развитыми ценностями государства) и социальных интеграторов, прежде всего государства. Истоки А.н.и. заключаются в потребности традиционного общества, традиционной цивилизации сохранить статичный тип воспроизводства, оградить оправдавшее себя накопленное богатство культуры от опасных разрушительных инноваций. Это обеспечивалось в традиционном обществе всеобщей верой, что истинный субъект находится вне личности. А.н.и. возникает как абсолютизация монолога на основе древних традиционных представлений об авторитарном главе патриархальной семьи, о тотеме. Подобные представления экстраполировались на все общество, на его первое лицо, т. е. князя, царя, генерального секретаря и т. д., на руководителя организации, сообщества, ведомства, вотчины (см. феодализм). Первое лицо по этим представлениям способно непосредственно или опосредованно наставлять своих «детей», провести их подчас через мучительную инициацию, обеспечить партиципацию, спасти от мирового зла, а также предотвратить отпадение от высшей Правды. А.н.и. характеризуется страхом перед неконтролируемым ростом разнообразия, стремлением подавить, максимально ограничить диалог, усилить централизацию решений, упорядочить «жидкий элемент» вплоть до крепостничества, до воплощения принципа, чтобы «никто без дела не шатался», чтобы каждый был «крепок» своему месту. А.н.и. требует ликвидации всех форм неконтролируемой деятельности, не взирая на риск появления мертвых зон в обществе, бесхозных функций, на последствия подавления источников творчества, очагов развития, на опасность «заморозить» общество, на рост серого творчества. Движущей силой А.н.и. в большом обществе является массовая вера в него как гаранта от разрушения уравнительности, сохранения «справедливости». В условиях циклического развития России А.н.и. превращается в господствующий в результате кризиса, краха господствующего нравственного идеала предшествующего этапа. А.н.и. становится господствующим как оппозиция соборному идеалу, как результат его амбивалентного превращения. «Прежние государи искали творить не свою власть, но выражать соборную совесть народа» (Солженицын А. Соб. соч. Париж, 1983, т.13, с.84). А.н.и. превращается в господствующий как массовый ответ общества на разрушительные последствия локализма, на опасность катастрофы, вызванной общей дезорганизацией, банкротством попытки общества обеспечить свою целостность, интеграцию на основе альтернативного идеала, в результате крушения надежд широких масс, возникновения массового дискомфортного состояния. А.н.и. захватывает ведущее положение, достигает апогея могущества, но затем постепенно подрывает основы общественного существования, снижает эффективность труда, всех форм конструктивной деятельности, доводит страну до истощения жизненно важных, в частности, человеческих ресурсов, снижает поток социальной энергии ниже нижнего порога жизненного пространства общества, включая, 'возможно, подавление товарно-денежных отношений. А.н.и. уменьшает способность решать медиационную задачу, так как. слабеет нравственная связь людей с властью, люди ослабляют воспроизводство авторитарных институтов, перестают снабжать их ресурсами. Жизнь в этой ситуации уходит из официальной системы. В конечном итоге А.н.и. выявляет утопичность своих ценностей в той степени, в какой общество использует его как рычаг прогресса; раскрывается его тайна, состоящая в том, что за древним тотемическим идеалом существует сословность, хотя, возможно, и слабая, раскрывается основное заблуждение массового сознания, т. е. вера, что начальство в принципе все может, может решить все проблемы, если захочет, если не отпадет от Правды. А.н.и. может быть крайним и умеренным. Первый в соответствии с логикой инверсии в максимальной степени доводит до логического конца сосредоточение всех сил общества в едином центре, воплощенном в первом лице; открывает путь деспотизму, террору в массовом масштабе. В России господство этого идеала имело место дважды, т. е. на четвертом этапе обоих глобальных периодов, как фокус каждого из них. Это господство охватывало в первом случае в основном царствование Петра 1, во втором — совпало с господством сталинизма, который принял характер тоталитаризма. Умеренный А.н.и. возникает в результате вялой инверсии, тормозимой медиацией. Для него характерно стремление сочетать авторитаризм с элементами права, попытки сохранить относительную возможность для функционирования источников творчества. Умеренный А.н.и. опирался на представление о власти отца, осуществляемой в рамках обычая, традиций, основе ной в конечном итоге на согласии семьи, рода, соответствующих институтов («Царь решил, а бояре приговорили»). Умеренный А.н.и. может быть ранним, т. е. реакцией на крах господства соборного нравственного идеала и составлять этап на восходящей ветви глобального периода. В России господство А.н.и. имело место на втором этапе каждого глобального периода, т. е. от правления Ивана Калиты до реформы 1555 года, на этапе военного коммунизма. А.н. и может быть поздним, т. е. реакцией на крах господствующего нравственного идеала всеобщего согласия. Поздний А.н.и. — этап на нисходящей ветви глобальных периодов. В России его господство им ело место в первом глобальном периоде — от 1825 по 1856 год, во втором — этап застоя.
АМБИВАЛЕНТНОСТЬ — фундаментальная логическая характеристика мышления, культуры, нравственного идеала, всей человеческой жизнедеятельности, способность человека идеально и материально осваивать, осмыслять любое интересующее субъекта явление через дуальную оппозицию, постоянно искать пути формирования смысла через полюса этой оппозиции, находить смысл как фокус преодоления оппозиции, как меру снятия противоречия, соотнося их друг через друга между полюсами. А, — диалектический процесс, диалектика и есть логика А. А. - механизм единства исключающих друг друга полюсов дуальной оппозиции, механизм их взаимного изменения, взаимодополнения, взаимопроникновения, механизм постоянного «переваривания-смысла через каждый из полюсом Осмысление — переход между ними. А. выступает в формах инверсии и медиации. Инверсия характеризуется абсолютизацией различных полюсов. Снятие противоположности полюсов возможно в этих условиях лишь как абсолютизация истинности одного полюса при нивелировке другого, отождествлении смысла с одним из полюсов. Для инверсии характерно стремление решать проблемы молниеносно (логически вне времени), т. е. не задерживаясь между полюсами оппозиции, а перескакивая с одного на другой. Например, отожествление любого явления, вещи, нравственного общ1ка соседа, механизма и т. д. с добром, с прекрасным, полезным и т. д. может инверсионно перейти к противоположным оценкам, т. е. как зла, уродства, вреда и т. д. В основе этой оборотнической логики лежит представление, что отказ от одного полюса тождествен переходу к другому полюсу извечно существующих оппозиций. Инверсия склонна сводить диалог полюсов к смене одного монолога другим и обратно, например, в оценке, осмыслении того или иного явления монолог «начальства» может смениться осмыслением «работяги», но невозможен их синтез. А, здесь выступает в примитивной форме смены полюсов оппозиций, в форме биения. Медиация переносит центр тяжести за рамки перехода от одного полюса сложившейся оппозиции к другому, на поиск нового сложного и противоречивого смысла, где оппозиции постоянно изменяются, создаются новые, где противоположность полюсов превращается в противоречие, которое в результате его преодоления дает качественно новый результат, новый смысл, новые дуальные оппозиции.
АМОРТИЗАТОРЫ СОЦИАЛЬНЫЕ — социокультурные институты, способные воспринимать сигналы о развитии СОЦИОКУЛЬТУРНЫХ противоречий и принимать меры по их преодолению, стимулировать способность общества следовать социокультурному закону. А. с. фиксируют рост скрытого или явного недовольства, рост массового дискомфортного состояния, актуализируют программы соответствующих мер. В либеральной цивилизации такими А. с. являются свобода печати, парламент, включающий оппозицию, демонстрации, выборы и т. д. А. с. переводят, реально или потенциально, опасные процессы в предмет повседневной озабоченности общества, уменьшая надежду, что все сладится как-нибудь само собой заботой тотема, действием объективных законов истории, бюрократией и т. д. Отсутствие соответствующих А.с. приводит к явлению, которое можно назвать уходом болезни вглубь. В обществе промежуточной цивилизации, отягощенной расколом, либеральные интеграторы необходимы, так как они могут быть центрами борьбы за повышение нравственного уровня общества, личной ответственности за большое общество. Но они и опасны (см. Заколдованный круг). так как могут породить самим своим существованием дискомфортное состояние, стать реальным возбудителем активизации архаичных сил, локализма, вечевого идеала. Отсюда гневные слова по поводу «парламентской говорильни» слуг буржуазии, обманывающих народ «видимостью борьбы», лжевыборов, где все кандидаты куплены, пресса лжива проявление страха перед соответствующими институтами и т. д. Каждый нравственный идеал несет в себе определенный тип интерпретации А.с. Вечевой идеал связан со способностью веча, сельского мира обеспечивать порядок, авторитарный идеал — с первым лицом, тотемом как высшей ценностью. Утилитарный идеал открывает возможность формирования сложных А. с, на основе гибридных идеалов, включающих элементы либеральных и традиционных А.с.
АНТИМЕДИАЦИЯ — стремление личности, больших масс людей в кризисной ситуации в результате роста дискомфортного состояния искать выход не в углублении срединной культуры, медиации, но в повороте назад, т. е. в попытках вернуться к более древним пластам культуры, уничтожить очаги прогресса, сломать наиболее развитые формы конструктивной напряженности, смести государство, возможно, отойти от медиации вообще, опереться на ограниченную инверсионную логику, на серое творчество, не взирая на возможность разрушительных последствий подобных действий, приводящих к социальной катастрофе, к схлопыванию. В основе А. лежит традиционализм, возможно, с определенным добавлением утилитаризма. Слом конструктивной напряженности может привести к восстановлению чисто традиционных форм его, которые, однако, не избегнут влияния утилитаризма. Это можно наблюдать в индивидуальном поведении, когда личность в стрессовой ситуации забывает о наработанных в культуре правилах поведения, переходит к насилию, к хулиганским действиям А. можно видеть в ответе крестьянства на наступление товарно-денежных отношений, т. е. в возврате к общине, к уравнительности, натурализации отношений, локализму, к власти, которая должна «всех равнять». Этот ответ можно видеть в стремлении общества в определенной ситуации растоптать опыт собственного прогресса, опыт критики истории, вернуться к господству инерции истории, циклов истории. Вспышку А. можно объяснить тем, что масштабы сложности ситуации превысили возможность накопленного исторического опыта, шаг новизны приемлемой в данной культуре, значительно меньше шага, необходимого для решения проблемы. А. - банкротство недостаточно богатого культурного опыта перед лицом сложности социальной жизни. А. может выступать в разных идеологических формах: в форме пугачевщины, в форме национализма, возврата к древним утраченным ценностям, под маской либерализма, в различных гибридных идеалах и т. д. Блестящее описание результата А. можно найти у А.Платонова. Он показывает «крах цивилизации. Падение с вершин тысячелетнего развития на самую примитивную ступень….способность человеческого разума, потерявшего опору в культурных ценностях, накопленных всей цивилизацией» «провалиться» до инстинктивного, пещерного мироощущения… все постижение мира происходит только в эмоциональной сфере (Шиндель А. Знамя. 1989, N9, с.211, 214).
АНТИСЕМИТИЗМ — одна из попыток конкретизации мирового зла, поиска антитотема, представление о том, что зло воплощается в евреях, которые преднамеренно и злобно разрушают, дезорганизуют жизнь. А. - одна из форм синкретического зародыша самокритики. История А. есть история дискомфортных состояний соответствующего субъекта А. Для А. характерно языческое отождествление зла с его носителем. А. - яркий пример антимедиации, архаизации культуры, стремления разрушить социокультурные инновации. Внутри А. всегда идет борьба между разными его версиями, что является одним из аспектов борьбы нравственных идеалов за утверждение своего господства в обществе. Евреи обычно отождествляются с тем полюсом нравственной оппозиции, нравственным идеалом, который подвергается удару инверсионной волны, противостоит ей. Евреи могут отождествляться с буржуазией, если удар направлен против утилитаризма, либо с бюрократией, если удар направлен против авторитаризма с его подавлением инициативы, творческого труда и т. д. А. постоянно принимает формы дуальных оппозиций. Один из полюсов оценивает евреев как буржуа, готовых эксплуатировать весь мир, алчных торговцев и т. д. Другой, наоборот, рассматривает еврея как коммунистического комиссара, который стремится экспроприировать трудовую собственность, загнать всех несогласных за решетку и т. д. Еврей оценивается и как Троцкий, и как Ротшильд. В А. постоянно борются оценки еврея, как лишенного почвы безродного космополита и как крайнего националиста, стремящегося подчинить все иные народы. Евреи могут рассматриваться как враги христианства и одновременно само христианство — как иудейская секта, а принятие христианства на Руси как результат козней евреев, разрушающих языческую чистоту русской культуры, и т. д. Сталин может расцениваться позитивно как борец против евреев и одновременно как пешка в руках «кагановичей». Евреи в А. постоянно сливаются с распространенным в данной субкультуре представлением о зле, например, с Западом, начальством, кооператором, мафией и т. д. А. является формой противостояния проникновению внешних культурных влияний в жизнь «Мы». Идет постоянная работа по истолкованию любых негативных явлений как результата деятельности евреев от СПИДа и аварий до насаждения лысенковщины и разорения русской культуры; от оценки капитализма, советской системы как дела рук евреев до обвинения в тайном или явном распространении евреями своих знаковых систем, например, шестиугольников и т. д. Этот перечень всегда открыт для новых идей, т. е. он включает не только старые архаические представления о загубленных христианских младенцах, но и модернизированные идеи о виновности евреев в научно-техническом прогрессе и его негативных последствиях, в существовании либеральной цивилизации вообще. Одновременно доказывается еврейское происхождение всех негативно оцениваемых в соответствующей системе представлений людей. Сюда могут попасть хан Батый, Гитлер, Сахаров, Берия, Ельцин, все советское руководство и вообще кто угодно, вплоть до того, что вся советская официальная система объявляется объевреенной. В этой связи А. проводит различие, идущее еще от Достоевского, между евреем как отдельной личностью, который вполне может быть оценен как «хороший человек», и еврейством, т. е. некоторой субстанцией зла, которая возникает лишь в процессе общения евреев между собой. А. выступает как определенный язык, который может использоваться в обществе для «разоблачения» социокультурного, политического «противника», снижения враждебного идеала, отождествления его с позорным и понятным народу самоочевидным носителем зла. Понятно, что если еврей может в каком-то смысле не быть евреем, т. е. носителем зла, то и любой не еврей может становиться евреем, если он попадает в сферу влияния этой субстанции. Здесь в принципе нет ограничений, вплоть до того, что каждый, кто не примкнет к А., к соответствующей его версии может быть объявлен ожидовевшим. Сюда входят все, на кого якобы распространяется влияние евреев, — подкупленные, исполняющие их приказы, поддающиеся на провокации, подпавшие под влияние зарубежного радио и т. д., а также люди, имеющие евреев в любой степени родства, т. е. могущие заразиться мировым злом через «натуру», через вещи, через слово и т. д. Отсюда, кстати, такой исключительный массовый интерес к национальности предков, жены и т. д. Зло обладают абсолютной текучестью, т. е. способностью просачиваться везде и всюду. Это открывает безграничные возможности зачислять евреев в любую социальную группу — от правящей элиты, интеллигенции, до части русского народа, ссылаясь на то, что их предками были евреи-кантонисты и т. д. Тем не менее в разных социокультурных ситуациях акцент может делаться на разных аспектах, например, преимущественно на религиозном, этническом, социальном и т. д. А. выступает как попытка эмоционально окрасить носителя зла, выявить его повседневное присутствие, которое в той или иной форме позволяет, как некогда во времена борьбы с ведьмами, колдунами, в каждом, даже в самом близком человеке, подозревать оборотня, в данном случае — еврея. А. противостоит медиации при взаимопроникновении локальных миров, этнических групп, народов и т. д. выступает как форма борьбы с опасными для традиционализма инновациями. Он нацелен на возврат к идеалам локализма на племенной основе, который можно использовать для его экстраполяции на большое общество, для формирования, воспроизводства синкретического государства. А. является результатом соединения локальных племенных идеалов и абстрактного — манихейского типа противопоставления «Мы» как субъекта добра и «Они» как носителя зла. Механизм А. следует рассматривать на основе персонификации, национализма. теории заговора. А. - проявление тотемического стремления обнаружить эмоциональную, эмпирическую форму носителя зла. Для тотемического мышления — зло активный враждебный субъект, оборотень, который служит фокусом тайных и явных сил, вызывающих дезорганизацию. От нерасчлененного тотемизма идет представление о естественности зла для его носителей, как естественен, например, хвост у бобра или форма носа у птицы. Вопрос, почему именно евреи обладают таким качеством в тотемическом мировоззрении столь же бессмысленен, как и вопрос, почему именно медведь, собака, ворон и т. д. являются тотемом или антитотемом в том или ином племени. Социально-культурное значение А. заключается в том, что он постоянно соблазняет различные политические группы опереться на него, с тем, чтобы соответствующая группа могла стать для соответствующей части населения своей, выступить в качестве гаранта от зла, стать некоторым тотемом носителем добра. Революционная организация «Народная воля» не гнушалась призывов к еврейским погромам, пытаясь вписаться в систему мифологических представлений. Особый соблазн представляет массовый А. для правящей партии, нуждающейся в массовой поддержке для решения медиационной задачи. На А. может опереться, однако, лишь государство традиционного типа, ориентированное на статичное воспроизводство, на племенные ценности, противостоящие гражданскому обществу, правовому государству. А. связан со стремлением укрепить, восстановить синкретическое государство, тогда как борьба против А. связана со стремлением к гражданскому обществу. В определенной исторической ситуации, например, в гитлеровской Германии, А. может стать важнейшим фактором решения медиационной задачи. Высокий уровень массового А., может проявиться в обвинении правящей элиты в попустительстве, в потворстве, пособничестве евреям, а также в том, что она фактически представляет собой проводника еврейского влияния в стране. Тем самым создается основа для стремления власти очистить себя от евреев, чтобы доказать свою к ним непричастность. Власть, следуя массовому А., тем самым пытается найти важный энергетический источник для решения медиационной задачи, действовать в соответствии о ожиданием массовой референтной группы, пытается таким образом преодолеть раскол между народом и властью. Однако подобные попытки всегда ограничены опасностью национальных конфликтов, превращением практики А. в модель межнациональных отношений. В господствующей идеологии первого глобального периода евреи рассматривались как «враги христовы». Этому противодействовала попытка заменить эту версию манихейства на противоположную, т. е. на антагонизм бедных: и богатых. В ней принадлежность к евреям теряла свою значимость нравственной оценки. Этот вариант манихейства победил при переходе от первого ко второму глобальному периоду. Однако новая власть в результате оказалась уязвимой для нападок массового А. Тем самым А. превратился в идеологическую форму истолкования бюрократии как этнически чуждой, что является, кстати, продолжением стремления отождествить царскую бюрократию с немцами. Идея жидомасонского заговора является культурной мутацией нравственных предпосылок косы инверсии манихейского типа. Ее возможность опирается на рост русского национализма, на симптомы приближающейся обратной инверсии от господства классовой формы манихейства к национальной. В качестве идеологически переходной формы можно рассматривать проповедь идеи существования «контрреволюционных» наций (Андреева Н. Не могу поступиться принципами //Сов. Россия, 1988. 13 марта). В этой ситуации правящая элита второго глобального периода при переходе от одного этапа к последующему постоянно колеблется в отношении к А. от борьбы с ним как с преступлением до попыток максимально использовать его на определенном контролируемом уровне, переходящем подчас в массовые гонения (какой была, например, кампания против космополитов). Крах манихейской идеологии на седьмом этапе второго глобального периода (перестройка) подорвал идеологические основы официального А. Это открыло путь для определенной части интеллигенции, стремящейся к восстановлению синкретического государства, открыто поднять знамя А. как средства массовой мобилизации социальной энергии. При этом синкретическим образом отождествляются евреи и начальство. Эмпирическая абсурдность этой мысли синкретическим сознанием не улавливается, точно так же, как для племенного тотемического сознания для веры в абсолютное тождество медведя-тотема и человека не играло значимой роли их эмпирическое отличие. Существование противоположных, съедающих друг друга и одновременно сосуществующих форм А. означает, что само реальное поведение в обществе тех, кто себя считает евреями, для А. не являлось реально значимым, как не являлось реально значимым реальное поведение «врагов народа», поведение «ведьм», обвиняемых в наведении порчи, в сожительстве с дьяволом и т. д. Более того, полная эмиграция или истребление евреев не имели бы значимого воздействия на теорию и практику А. Был бы антисемит, а еврей всегда найдется. Отрыв А. от конкретных этнических евреев проявляется и в отрицании частью борцов с жидо-масонским заговором своей причастности к А. Однако при этом следует учесть, что, во-первых, невозможно отрицать антисемитский характер борьбы с идеологией, которая этими борцами отождествляется с национальной культурой евреев. Во-вторых, массовый почвенный А. не подымается до отличия евреев от сионистов, масонов и т. д. И, наконец, возможно, самое главное, есть серьезная опасность, что сегодня рост русского национального самосознания приобретает в значимых масштабах архаичные формы, тяготея к локалистским, племенным ценностям и А. может оказаться крайне удобной формой этого процесса. Тайна А. известна лишь некоторым антисемитам, становящимся тем самым на почву демагогии. Она заключается в том, что А. служит лишь своеобразным запалом, возбудителем массового сознания для совершенно иных целей (эффект парусника). Например, «дело врачей» имело целью обратить гнев народа в социальную энергию волны массового террора, предназначенного для того, чтобы остановить падение крайнего авторитаризма. Тайна заключается в том, что социокультурная функция А. состоит в консолидации архаических, языческих сил на основе борьбы с общим врагом (реальным или мнимым безразлично), в стремлении людей объединиться вокруг идеи избиения врага посредством погрома, геноцида, изгнания. А. является инструментом, частным случаем инверсионной ловушки, иллюзорной веры в то, что избиение врага тождественно утверждению победы добра, восстановлению комфортного состояния. В многонациональной стране А. может претендовать на превращение в модель межнациональных отношений. Он может стать главной идеологической формой сил, ведущих к новому, третьему глобальному периоду в истории страны. Однако в конечном итоге А, неизбежно выявляет свою утопичность как принцип построения большого общества, так как он возводит этнический конфликт в принцип государственности. Это еще более опасно, чем возведение в основу государственности классового конфликта.
АНТИТЕТИЧЕСКАЯ ЛОГИКА — основана на признании двух взаимоисключающих идей, парадоксальном согласии с расколотостью мышления, с хромающими решениями. Тем самым не создается достаточной основы для формирования эффективных решений в сложных, изменяющихся условиях, что требует максимального сведения всего разнообразия значимых факторов к единству. Расколотое общество промежуточной цивилизации находит в А. л. свое логическое основание. А. л. в скрытой форме лежит в основе гибридного идеала. Для А. л. характерна абсолютизация различных полюсов дуальной оппозиции, непонимание их взаимного проникновения, невозможности существования одного полюса без другого и через другой. А.л. решает проблемы по принципу «с одной стороны» и «с другой стороны», будучи не способной выйти на качественно новый уровень развития. В отличие от логики инверсии здесь признаются одновременно два взаимоисключающих принципа, два не слышащих друг друга монолога; здесь мышление рождает парадоксы, но не преодолевает их. Для этого нужна логика медиации. Для А. л. характерно стремление игнорировать амбивалентность необходимость взаимопроникновения полюсов дуальной оппозиции, постоянного поиска меры противоположностей. Для нее характерны куцая рассудочность, которая часто неосознанно, инверсионным образом заменяется на куцую рассудочность с противоположными ценностями. Она создает предпосылки для инфантильности в сложной динамичной ситуации, для решений, продиктованных случайными и преходящими обстоятельствами, но не логикой развития конкретного исторического процесса.
АТОМИЗАЦИЯ ОБЩЕСТВА — распад традиционных связей в большом обществе в результате слабости социальных интеграторов, культурных и организационных, в частности экономических, особенно усиливается в условиях крайнего авторитаризма (тоталитаризма), а также при активизации локализма. Распад горизонтальных связей при А. о. стимулирует развитие вертикальных, что превращает ее в мощный стимул активизации авторитарного нравственного идеала в его крайних формах. Последний может выступать как сила, направленная против самого существования локальных миров, круговой поруки на местах, коррупции, автаркии и т. д., препятствующих модернизации, формированию большого общества. Государственный террор может в борьбе за А. о. стремиться любыми средствами отделить людей друг от друга, прежде всего сея ужас перед человеческим общением, перед доносом, насаждая культ секретности, усиливая страх перед отпадением от вождя-тотема с целью оставить каждого наедине с вождем. Террор нацелен на превращение каждого в «чистую доску», что должно обеспечить возможность для бюрократа-просветителя формировать новые отношения, нового человека. А. о., если она одновременно не сопровождается изменением содержания факторов, определяющих комфортное состояние, усиливает деградацию человека, разрывая его исторически сложившиеся связи. Однако этот же процесс может стимулировать рост самосознания личности, что рано или поздно может, остановить А. о., парализовать разрушительное действие авторитаризма. Ослабление авторитарного идеала происходит в условиях роста сопротивления процессу А. о. Поражение террора в борьбе за А. о. означало, что в обществе идет спонтанный процесс неуклонного формирования внутренних связей, который не может остановить никакая сила. В конце второго глобального периода нарастает стремление восстановить социальные отношения, которые имеют тенденцию начаться с наиболее архаичных структур, с наиболее простых древних, чуть ли не дочеловеческих форм отношений, соответствующих форм культуры. «Там же, где сложная социальная организация начинает по каким-то причинам распадаться, там и возникает обратное движение — к стаям, бандам. Стая — это архаическая окостеневшая форма социальной организации». Этим объясняется, например, возникновение молодежных группировок, где власть «идет только сверху вниз» (Мяло К. Литературная газета. 1988. 12 окт. С.3). Этим объясняется рост преступных организаций, работающих с рыхлой деморализованной социальной средой. Преодоление А. о. происходит через развитие так называемых неформальных движений, в которых люди соединились между собой на основе нравственных, политических и т. д. ценностей. Усилились процессы, связанные с частной инициативой, с развитием низших форм экономики, с консолидацией на национальной почве. А. о. имеет место через укрепление локальных сообществ. Локализм получает развитие подчас в самых уродливых формах, включая формирование таких «атомов» как мафий, групп, склонных к коррупции, связанных круговой порукой, монополией на дефицит и т. д.
БИЕНИЕ — быстрый инверсионного типа многократный чередующийся переход от одного полюса дуальной оппозиции к противоположному. Логически может представлять собой элемент сканирования, поиска в сложной ситуации ответа на некоторый вопрос. В социальной жизни Б. может выступать как шараханье от одного нравственного принципа к противоположному, что является примитивной формой поиска выхода в критической ситуации, Б. в конечном итоге порождает нарастание дезорганизации, социальной энтропии. Быстрые следующие друг за другом циклы истории можно рассматривать как пример Б. в обществе.
БОЛЬШОЕ ОБЩЕСТВО — совместно с локальным миром составляет дуальную оппозицию. Б. о. характеризуется масштабами, выходящими за рамки возможностей положить в основу общения эмоциональные. и личные отношения, кровнородственные связи. Возникновение Б. о. требует принципиально иных форм отношений и иных форм социальных интеграторов, носящий абстрактный характер и, следовательно, требующих коренного изменения массовых представлений о комфортной и дискомфортной среде. Оно возможно лишь на основе развития государства, права, стоимостных и денежных отношений, особого содержания культур и мышления, всеобщей коммуникации, всеобщих нравственных принципов, культуры, способной объединить огромные массы людей и т. д. Исторически Б. о., возникшее в традиционной цивилизации, развилось на основе неадекватной ему культурной базы, т. е. на основе экстраполяции на Б. о. культуры локального мира, что создает сложнейшие проблемы. Развитие либеральной цивилизации привело к изменению культурной основы интеграции Б. о. На первый план вышел постоянный диалог личности и общества, развитие гражданского общества. В условиях промежуточной цивилизации, отягощенной расколом. Б.о. пытается отказаться от социальных интеграторов традиционного типа, так как они тормозят развитие, прогресс, модернизацию, но одновременно Б. о. может оказаться не способным в силу общей отсталости сформировать интеграторы либерального типа. Эта неорганичность стимулирует раскол, возможно мощный поток дезорганизации, переходящий за порог необратимости. Предотвращение этого процесса требует исключительного напряжения живых сил общества. Конечной мерой развития Б. о. является мера ответственности личности за него.
БУНТ — результат обычно скрытого накопления дискомфортного состояния, возникающего в локальных традиционного типа субкультурах, возможно., охватывающих один или множество локальных миро] Б. - одно из проявлений инверсии, вызванной модернизацией, развитием большого общества, нарушением уравнительности, действиями местных властей и т. д. Б. выступает как возмущение масс, перерастающее в беспорядки, неповиновение властям, погромы, направленные против тех, кто в данном случае рассматривается как носитель зла. Природа Б. коренится в стремлении традиционного сознания сохранить монолог» распространить его на окружающий вызывающий дискомфортное состояние мир. Это требование, заложенное в вечевом нравственном идеале, не признает права на существование мнений, которые противоречат принятым в данной субкультуре. Б. - специфическая реакция на раскол, на разрыв коммуникаций народа с властью. Нравственные мотивы его носят древний догосударственный характер, и власть подчас не может понять требования бунтарей из-за их иррациональности, утопического характера, специфического языка. Б. носит характер резкого отпадения от внешней силы, например, от власти помещика, местной администрации, и в конечном итоге может стремиться к партиципации, например, к приобщению к другой внешней силе, к самозванцу, к замене первого лица-тотема и т. д. Бунт его участниками может рассматриваться как воплощение высшей Правды, тождественной Правде первого лица в обществе. Инверсионная основа Б. приводит к тому, что он превращается в источник распада Б., к собственному банкротству, что порождает обратную инверсию, возможное раскаяние (например, признания декабристов после их ареста или крестьянское «прости, батюшка, бес попутал»). Б. может выступать как элемент революции, государственного переворота, как движущая сила совершенно чуждых ему сил, которые в случае победы первым делом уничтожают тех, кто принимает их победу за победу Б.
БУРЖУАЗИЯ — в манихейском мифе псевдосинкретизма некоторый антитотем, одно из живых воплощений мирового зла, прежде всего корысти, эксплуатации, стремления превратить человека, его силу, кровь и пот, самую жизнь в мертвый капитал. Б. должна в силу нравственного императива, объективных законов истории погибнуть в процессе победоносной революции (инверсии), в результате которой будет построен мир «Правды» и справедливости, где сама возможность появления Б. исключена. Миф о Б. можно рассматривать как проявление борьбы традиционализма против выхода личности из-под власти древних сообществ, против развития личной инициативы, которая создает новые формы жизни, в конечном итоге основанные на динамизме организационных отношений (см. организационная революция), на поиске более высокой эффективности, на плюрализме, диалоге, на личной ответственности и т. д. как проявление борьбы традиционализма с нарушением уравнительности, с наступлением утилитаризма и либерализма, возникающих еще в рамках традиционного общества на развитой городской почве, в борьбе догородской культуры с городской, с городскими формами жизни.
БЮРОКРАТИЯ — специфическая социальная группа, близкая к особому сословию, социальный слой профессионалов в области управления обществом, важный интегратор большого общества, живое воплощение государственности, медиатора. В условиях синкретической государственности Б. воплощает единство власти, собственности, жреческо-идеологических функций. Б. выступает как непосредственный истолкователь потребности общества, организующий фактор воплощения этой версии 9- реальность, например, через государственный план. Б. - инструмент сложного общества, направленный на обеспечение его интеграции, на решение медиационной задачи, на постоянное обеспечение необходимой социальной энергией, ресурсами. Б. возникает прежде всего в связи с тем, что различия в уровне государственного сознания создают предпосылки для формирования определенной группы, не млеющей четких границ, способной брать на себя функции управления обществом, что может быть фактически властью над обществом, давящая элита непосредственно опирается на Б., сливается с ее высшим слоем. Степень необходимости бюрократии — величина, обратная культурной, организованной зрелости общества. Существование Б. связано с недостаточной квалификацией в деле государственного управления, государственного строительства, недостаточной ответственностью рядового' человека, «кухарки», которая должна управлять государством, но отдает эту неподъемную для нее обязанность чиновнику. Чем ниже потребность личности брать на себя ответственность, чем меньше в стране элементов гражданского общества, тем выше потребность в Б., в слое людей, замещающих своими функциями вакуум, мертвое пространство управления. Атомизация общества, разрушение горизонтальных связей, падение ответственности ежесекундно рождают потребность в укреплении вертикальных связей, что при общем низком уровне ответственности, неспособности формулировать потребности большого общества постоянно рождает Б. Отношение народа к Б. характеризуется двойственностью. С одной стороны, она рассматривается в единстве с первым лицом, как всемогущая сила, которая делает все, что хочет, и может ни с чем не считаться. При этом она расценивается как гарант 'от еще более худшего зла, как защита от полного хаоса, как обладающая умением и знанием, которое полезно и которое можно использовать. Б. можно доверять в той степени, в какой она защищает «нашу Правду» и противостоит кривде. В этом, кстати, секрет доверия к судебным «приговорам» как во времена террора, так и в последующее время. Одновременно культивируется негативное отношение народа к Б., так как она не вписывается в двухэлементную модель. Б. рассматривается как воплощение зла, насилия, мертвечины, способность утопить любое дело, украсть, разрушить и т. д. Эта тенденция доведена до крайности у М.Салтыкова-Щедрина в его «Истории одного города». В массовом сознании Б. рассматривается как начальство, воплощение мирового зла, носитель всех пороков общества (рыба с головы гниет), источник всех бед общества, что порождает постоянное стремление ее дискредитировать, сократить и в конечном счете уничтожить. «Чиновников всех выводить, как тараканов, а то ведь до чего страну чуть не довели». Служащих надо «ругать, бить и сокращать до бесконечности!» (Литературная газета. 1988, 18 мая). Подобные стремления коренятся в архаическом манихейском стремлении видеть причины зла во внешней силе, а не в себе. Это отношение имеет длительную историю, идет от способности древнего человека избивать не оправдавшего себя тотема, от периодических попыток низов истребить правящий слой в стране, «всех уравнять». Б. в такой культурной атмосфере самим фактом своего существования стимулирует дискомфортное состояние, обвинения в ее адрес, что именно она своей нерадивостью, а, возможно, и враждебностью не обеспечивает реализацию утопии общества-машины, общинного социализма, царства Правды на Земле. Сама Б. периодически поддается вере, что ее сокращение, «слияние с народом», переход на «производство» спасет страну. По сути, эта идея идет от иллюзии русской интеллигенции прошлого века, которая, страшись своего отпадения от тотема-народа, стремилась слиться с ним в некотором самопожертвенном мучительном акте партиципации и инициации. Негативное отношение к Б. культивируется о разной степенью последовательности во всех основных нравственных идеалах страны. Избиение Б. является одним из немногих пунктов, где разные слои расколотого общества могут найти общий язык. Недаром в истории народного сознания самыми популярными первыми лицами были те, кто больше всего отличился не обилием дарованных народу благ, а масштабами истребления Б., т. е. Иван IV и Сталин. Соборный идеал с его стремлением поднять ценности почвы, с его локализмом органически противостоит всякому чиновнику, который живет вне локального мира. Авторитарный идеал создает культ первого лица, периодически проводя громкие наступления на Б. -от прямого истребления до массовых сокращений. Либеральный идеал с его стремлением к демократии, власти выбранных и постоянно переизбираемых населением депутатов непосредственно противостоит Б. Утилитаризм — единственный идеал, где можно констатировать известную нейтральность к Б., зависимость ее от оценки конъюнктуры. Развитие и углубление этого идеала стимулирует понимание ценности Б. для обеспечения порядка и законности, для обеспечения возможности нормально жить и работать, несмотря на ее глубокие недостатки. Между тем, все без исключения враждебные Б. силы, как только они обращались к решению задачи стерилизации, строительства государства, модернизации, вынуждены были опираться на квалифицированную Б., вплоть до собирания ее из тюрем и ссылок. Здесь не было исключений от Ивана 1У до Сталина, от вечевых сил до либерализма. Эта нравственная всеобщая враждебность к Б. и одновременно ее необходимость заставляет правящую элиту формировать Б., вступая тем самым в конфликт с массовым сознанием. Пути развития этого противоречия порождают тайну реальной сути общества, прикрываемую комфортной антибюрократической идеологией. Незрелая Б., поддающаяся то основному заблуждению массового сознания, то основному заблуждению интеллигенции, на разных этапах пытается преодолеть раскол, шарахается от стремления буквально превратить все общество в Б., до ее полного уничтожения, до высшего идеала самоуправления. Каждый раз эти попытки оказываются в конечном итоге утопичными. Ненависть к Б. культурологически близка к антисемитизму. В обоих случаях зло предстает как нечто вроде ущербности естества: «Бюрократ особым талантом и высокой нравственностью не обладает» (Белов В. Возродить в крестьянстве крестьянское //Правда. 1988. 15 апреля). Общество не осознало, что Б.- это не специфически плохие люди с отметиной зла, но отношение, которое мы все постоянно воспроизводим своей безответственностью и неквалифицированностью. Б. в представлении массового сознания виновна буквально во всем, так как она является реальным творцом истории: «Многие десятилетия наше общество двигалось (когда вперед, когда назад) только по указке сверху» (Нуйкин А. Идеалы как интересы //Новый мир. 1988. N2. С.211). Б. - это, следовательно, злой демон истории. Эта вера в Б. как субъекта истории не только массовый предрассудок, но она подчас превращается в общий объяснительный принцип исторических событий в трудах ученых. При этом не исследуется сама конкретно-историческая возможность Б. воздействовать на реальные события, динамика меры этой возможности. В различных ситуациях массовое отношение к Б. может колебаться между полным подчинением деспотической авторитарной власти, включая самооговор на судебном процессе, до вечевого насилия над ней. Обе эти тенденции могут существовать вместе, например, в случае, если первое лицо укрепляет власть Б., одновременно используя общую вражду к ней, организуя ее отстрел. Причина столь поразительного для расколотой страны единства в отношении к Б. - результат низкого уровня государственного сознания, негативного отношения к государственности, к тем, кто ее олицетворяет. Здесь одна из причин слабости Б. Она вынуждена решать все более сложные задачи во все менее благоприятных условия? при постоянно деморализующих воздействиях как снизу, так и сверху, что в конечном итоге дезорганизует механизм интеграции общества. Б. действует в условиях преобладания архаических форм локального сознания и слабых форм утилитаризма, примитивного, по сути зачатка экономического рынка, нравственного упадка, еле теплящегося технического прогресса и т. д. Она постоянно вынуждена. направлять свои главные усилия на сохранение достигнутого, на обеспечение порядка, на сбалансирование всех элементов все более сложной системы. Но одновременно недостаточный для решения сложных проблем уровень творчества в обществе, который питает медиатор, заставляет Б. стремиться к прогрессу, что вынуждает ее тяготеть к либеральным ценностям. Это стимулирует постоянное метание между исключающими друг друга принципами, следование мощным инверсионным волнам, идущим из почвы. Б. периодически стремится развивать институты, которые как бы должны обеспечить прогресс, экономический рост, плюрализм. При этом Б. на разных этапах пытается внедрить некоторые образцы посредством террора, приказов-планов-законов, стимулированием, призывами и т. д. Однако в результате этой деятельности возникают псевдоинститугы, лишенные некоторых сущностных параметров, творческой основы, опоры на адекватную поставленной задаче личностную культуру. Сложность функций Б. заключается в том, что она, с одной стороны, должна обладать стабильностью для нормальной работы, но, с другой стороны, служит проводником постоянных периодических инверсий, которые ее дезорганизуют. Б. функции внутренне противоречивы. Б., с одной стороны, авторитарна, но, с другой стороны, выступает как фактор, стимулирующий экономическую и социальную активность снизу. Следовательно, ее приказы парадоксальным образом требуют развития, т. е. свободы, но эта спонтанная свобода должна быть несвободна, т. е. следовать директивам. В этой абсурдной ситуации, являющейся результатом раскола, Б. постоянно вынуждена менять свои методы управления, принимать постоянно отрицающие себя «хромающие» решения. Это происходит, в частности, в форме реорганизации, т. е. изменений инверсионного типа, где позитивный эффект постоянно спорит с ростом дезорганизации. Б. страдает всеми болезнями общества. Из-за общей нищеты на нее всегда не хватает средств. Например, Петр I отказался из-за этого от копирования западной системы управления. Сегодня оплата Б., государственных служащих вообще не соответствует их реальному значению в обществе, например, работников юстиции. Б., проникая вовсе поры общества, берет на себя его функции, неизбежно поддается коррупции. При этом особенно важно, что в условиях монополии на дефицит граница нарушения закона, дозволенного и недозволенного, оказывается совершенно неуловимой. Б. постоянно распадается на местнические и ведомственные группы, тем самым пассивно следуя силам локализма, впрочем, как и силам авторитаризма на соответствующих этапах. Сползание к локализму ведет к формированию клик, мафии, включая смыкание с уголовным миром. Элементы родоплеменных отношений, феодализма создают для этого благоприятные условия. Борьба с этими процессами требует развития гражданского общества, способности людей принимать на себя функции Б., т. е. выступать в качестве собственников, ставить власть в зависимость от демократических процедур, отделить духовную деятельность от власти, идти по пути разделения властей. Это возводит создать более благоприятные условия для формирования сил, способных, с одной стороны, бороться с распадом общества, с другой стороны, постоянно формировать в обществе очаги борьбы с разложением, дезорганизацией. Б. склонна замкнуться в сословие, в касту, что имеет в расколотом обществе как позитивные, так и негативные последствия. Этот процесс создает благоприятные условия для культивации профессионализма в управлении и руководстве, отхода от инфантилизма, для формирования зрелого правящего слоя, способного эффективно управлять, оградить себя от проникновения циркулирующего в массовом сознании антигосударственного сознания, локализма, особенно опасного тогда, когда эти идеи овладевают также правящим слоем. Негативная сторона этого процесса заключается в росте возможности сопротивляться прогрессивным инновациям, демократизации и т. д., всем элементам гражданского общества в росте возможности коррупции, в возможности усиления раскола. Б. может исчезнуть лишь тогда, когда личность победит ее в самой себе, перестанет постоянно рождать ее, создавая дефицит ответственности и квалификации в масштабе большого общества.
ВЕКТОР КОНСТРУКТИВНОЙ НАПРЯЖЕННОСТИ — необходимый элемент конструктивной напряженности, определяющий ориентацию, направленность воспроизводства, личностной культуры, личности, ее деятельности, сообществ на всех этапах общественного целого; бригады, предприятия, ведомства и т. д., воспроизводство соответствующих сообществам субкультур. В.к.н. является необходимым элементом любой дуальной оппозиции как указатель ценностной ориентации, встроенный в любую воспроизводственную деятельность субъекта. Тем самым не только имеет место членение реальности на добро и зло, но и необходимость для субъекта стремиться к добру и избегать зла. Дуальная оппозиция несет в себе позитивный и негативный, прямой и обратный В.к.н. Осваивая соответствующие (суб)культуры, личность тем самым приобретает определенную направленность в борьбе против дезорганизации. Каждой из ячеек общества присуща определенная конкретная направленность, противостоящая энтропии, дезорганизации. В связи с этим важнейшей проблемой существовал любого общества является степень совпадения векторов на разных этажах общества, степень совпадения В.к.н. личности и организации, бригады и предприятия и т. д. Любое сообщество может нормально работать, если присущий ему В.к.н. совпадает, значимо не расходится с В.к.н. ее членов, воссоздающих ее людей. В противном случае возникает социокультурное противоречие, порождающее дезорганизацию, которая угрожает как ростом новшеств выше приемлемого в данной субкультуре шага новизны, так и уменьшением социальной энергии ниже нижнего порога.
ВЕЧЕВОЙ-ЛИБЕРАЛЬНЫЙ ИДЕАЛ — псевдолиберальный идеал, форма гибридного идеала, возникает в результате активизации догосударственного вечевого нравственного идеала. До возникновения либерализма он выступал в своих непосредственных догосударственных формах, как это имело место в восстании Пугачева, крестьянских бунтах и т. д. Однако ситуация изменилась, когда либеральные идеалы получили развитие в той или иной форме и степени в определенных слоях общества, прежде всего в духовной элите, в правящей элите, а также среди части интеллигенции. В этой ситуации В.л.и. является формой реализации и одновременно ответом склонной к либерализму части общества на мощную инверсионную волну вечевого идеала. Вечевой идеал маскируется под либеральный. В этом случае делается попытка превратить либеральный идеал в ведущий, который опирается на массовую базу вечевого идеала. При этом игнорируются принципиальные различия, противоположность между этими типами идеалов. Победа В.л.и. равноценна его катастрофическому поражению, так как вечевой идеал немедленно освобождается от своих либеральных одежд, от представителей либерализма и направляется на утверждение своих антилиберальных целей. В.л.и. включает ряд разновидностей. Важнейшие из них — соборно-либеральный, а также авторитарно-либеральный идеалы.
ВЕЧЕВОЙ НРАВСТВЕННЫЙ ОДЕАЛ — синкретический нравственный идеал традиционной цивилизации, лежащий в основе жизни славян до появления большого общества и государства и одновременно исходная культурная точка их развития. В.н.и. ориентирован на сохранение локальных замкнутых небольших социальных сообществ, локальных миров: патриархальной семьи, общин разных видов, рода, племени и т. д. Для него характерно господство личностных отношений, т. е. основанных на непосредственной эмоциональной связи» на знании каждым человеком всех других членов сообщества, культурная ориентация на господство целостности над личностью, инверсионной логики и монологичности в социальных отношениях (Инверсия. Монолог). Вектор конструктивной напряженности идеала направлен на воспроизводство исторически сложившихся локальных сообществ в неизменном состоянии, на подчинение отношений некоторому статичному идеалу, коренящемуся в прошлом. Синкретизм идеала выражался прежде всего в том, что возможности расчленения не были реализованы, а если и были, то система ценностей нацеливала людей на воплощение принципа все во всем, где, например, не различались целое и часть, личность и сообщество, не разделялись власть, собственность и жреческоидеологические функции. Синкретически не различалось мнение личности и сама личность, что открывало возможность опровергать насилием чужое мнение. Монологичность открывала возможность устранения несогласных и упорствующих, исключала право меньшинства на особое мнение, что порождало постоянную возможность конфликта монологов, эмоционального взрыва, превращения веча в побоище. Каждый член веча синкретически отождествлялся со своим локальным миром, например с семьей. Вече выступало как собрание авторитарных глав локальных миров. На нем не было людей, не представляющих миров, например бобылей. Монологический характер синкретического сознания придавал авторитарный смысл принимаемым решениям. Вече считало себя правомочной властью над всеми локальными мирами, которые могли находиться в зоне его влияния и которые во все не обязательно были в нем представлены. Для В.н.и. характере) принцип: «то, что не разрешено, — запрещено», представление, что борьба за ресурсы одет на основе игры с нулевой суммой. Вечевой идеал включал потенциальную возможность выделения своих особых аспектов, которые впоследствии создали основу для дуальной оппозиции: соборный нравственный идеал — авторитарный нравственный идеал, а также идеала всеобщего согласия, который возникает в результате преодоления ограниченности этой оппозиции и инверсионной логики, в результате нарастания медиации. В вечевом идеале можно вычленить как авторитарную ориентация на власть первого лица, т. е. старейшины, батюшки и т. д., который носил характер тотема, а также в противоположность этой ориентации на власть земли, почвы, на власть в форме веча, собрания членов мира и т. д., которое также выступало как тотем. В.н.и. существенно отличен, прямо противоположен либеральному идеалу, идеалу демократии. Его синкретический характер означает, что ценности диалога, плюрализма, прогресса, повышения эффективности воспроизводства не выделились из целого. В.н.и. создает предпосылки для авторитаризма, для экстраполяции своих жестких структур, господства структуры над функциями на все общество, что послужило основой крепостничества.
ВЛАСТЬ — специализированная форма деятельности (а также аспект многих других форм деятельности), направленная на организацию воспроизводства интеграции общества прежде всего через поддержание, укрепление организационных связей, через соединение части и целого. В., воплощаемая в разных культурных формах (в преклонении тотему, харизматическому вождю, в партиципации, в личной ответственности за целое и т. д.), осуществляется в процессе преодоления дуальной оппозиции между полным подчинением общества авторитаризму, возможно, в его крайних формах и максимально развитой высокой ответственностью личности, ее способностью принимать решения за целое. В принципе сила и возможности В. содержатся не в ней самой (основное заблуждение массового сознания), а в возможности решить медиационную задачу, т. е. в способности постоянно быть «своей» для массового сознания, совершать поступки, которые от нее ожидают (или убедить массы посредством идеологического манипулирования, что В. - именно то, за что ее принимают) и одновременно обеспечивать интеграцию общества. В. в большом обществе традиционной цивилизации осуществляется поддержкой древних ценностей, обеспечивающих господство структуры над функцией. Господство либерального идеала требует опоры В. на ответственную и квалифицированную личность. В этом случае структура В. подчиняется ее функциям. Общество промежуточной цивилизации, отягощенное расколом, пытается сочетать противоположные принципы формирования В., делая на разных этапах ударение на том или ином варианте. В пользу В. действует рост утилитарных представлений о ее полезности как источнике благ и как гаранте порядка, возможности нормального существования. Существование раскола в обществе выражается, в частности, массовом негативном отношении к В., в рассмотрении ее как воплощения зла, как собраний всех пороков. Например, Пикуль (первый после Пушкина и Толстого автор, составляющий гордость домашних библиотек советского человека — Кн. обозрение. 1987. N17, с.4) в книге «У последней черты» (1979) изображает власть как настоящий шабаш, разрушающий все живое, как вакханалию зла всех мыслимых типов, собрание корыстолюбцев, жуликов, развратников, дураков, алкоголиков, иностранцев. Все они лишены государственного сознания и используют В. для своих гнусных целей. В. занята распродажей России, а Распутин — игрушка закулисных сил, в первую очередь сионистов. Эту книгу ввиду ее исключительной популярности можно рассматривать как отражающую ценности массового сознания. Она как бы говорит, что нельзя серьезно рассматривать действия власти как достойную уважения ответственную деятельность, необходимую для общества, и от нее следует держаться подальше, замыкаться в локальных сообществах. При переходе от одного этапа к последующему имеет место перемещение центра власти по оси между первым лицом и локальными мирами, а также по оси между синкретическим государством и элементами правового государства. Проблема этих переходов заключается не только в способности одних отказаться полностью или частично от власти, но и в способности других поднять это бремя.
ВОСПРОИЗВОДСТВО — основное определение человеческой деятельности, ее направленности на сохранение, воссозданы, восстановление, развитие сложившихся условий жизни, социальных отношений, культуры, ее смыслов, самой воспроизводственной деятельности, организованных сообществ, шага новизны, окружающей среды. В. всегда выступает как деятельность, ориентированная вектором конструктивной напряженности, который определяет тип В, Разрушение конструктивной напряженности приводит к дезорганизации В., снижению его способности преодолевать энтропийные процессы в обществе, что угрожает в конечном итоге катастрофой. Логическая структура В. определяется преодолением полюсов дуальной оппозиции во всех их формах, прежде всего личности-общества, условий-средств, средств-целей, социальных отношений — культуры и т. д. Существуют два основных типа В. Статичный, простой тип нацелен на сохранение исторически сложившейся культур, социальных отношений, уровня эффективности воспроизводственной деятельности. Интенсивное В. нацелено на развитие и прогресс всех значимых параметров общества; культуры, социальных отношений, эффективности и т. д. Можно выделить также деструктивный тип В., который характеризуется неспособностью преодолеть социальную энтропию, нарастающую дезорганизацию, сползание к катастрофе. Важнейшей задачей первых типов В. является стремление предотвратить свое превращение в деструктивное В.
ВСЕ ВО ВСЕМ — основной принцип синкретизма, для которого характерна логика инверсии, оборотничества, возможность рассмотрения каждого явления как оборотня, как предателя, т. е. не тем, чем оно казалось только что. Принцип В. во в. опирается на возможность отождествления явлений на основе общности их эмоциональной оценки, например, возможности считать, что медведь и люди моего племени — одно и то же, единое нерасчлененное целое. Подобное существует и в современных культурах, оттесненное в игры, искусство, в мир детей и т. д. Собака для многих — тот же человек, предмет любви и заботы, подчас даже выше человека. Эмоциональный механизм позволяет игнорировать кажущиеся в современных культурах существенными различия между явлениями. Для подобного мышления характерен нерасчлененный, ситуационный подход, неразделенность единичного и общего, инверсионная логика, возможность моментально изменить эмоциональную оценку любого явления, т. е. исключить его из сферы добра и перевести в сферу зла, или наоборот. Социальный смысл этого принципа — в отсутствии разделения властей и обеспечения прав человека. Древние общества не испытывали потребности вычленять особые функции, имеющие свою предметную ценность, не зависимую от эмоций. Налицо неразделимость труда, управления, мысли, действия. Историческое господство принципа В. во в. возможно в условиях ограниченной сложности и динамизма человеческой деятельности, господства в жизни повторяющихся циклов, когда эмоциональные ритмы вписываются в ритмы окружающего мира. Принципа, во в. может существовать в результате распада синкретизма в качестве ценности как идеал культуры, быть желанной, но недостижимой целью, которая может, однако, стимулировать антимедиацию, силы, противостоящие гражданскому обществу.
ВСЕОБЩЕГО СОГЛАСИЯ НРАВСТВЕНЫЙ ИДЕАЛ — один из основных нравственных идеалов, лежащих в, основе сменяющих друг друга этапов изменения общества, государственности, специфических форм решения медиационной задачи. Он носит промежуточный характер между соборным и авторитарным идеалом и является результатом значимого торможения инверсии, результатом развития срединной культуры, возникновения вялой инверсии. Рост внутреннего разнообразия в обществе, развитие сословий, разномыслие — факторы, которые, хотя и в слабой степени, но противостояли инверсионным поворотам. Отсюда возможность принципиально нового идеала, который связал Правду непосредственно не с почвенными силами веча, как это имеет место при господстве соборного идеала, непосредственно не с первым лицом, как это имеет место при господстве авторитарного идеала, но с ценностями институтов их взаимопроникновения. Факт различий в этом случае должен перейти из разряда факторов, вызывающих дискомфортное состояние, в разряд факторов комфортного состояния. Однако социальные силы, стоящие за этим идеалом, оказались слабы, т. е. не способны удержаться на его основе. Постоянные конфликты служили экзаменом способности людей преодолевать их на основе диалога. В обществе не возникала активность, направленная на защиту и развитие соответствующих институтов (земских соборов, конституционных форм, коопераций, различных форм коллективной ответственности и т. д.), на усиление их влияния в обществе. В конечном итоге идеал распадался на противоборствующие силы, т. е. на авторитарный и вечевой идеалы, вызывающие друг у друга дискомфортное состояние. Существует ранний идеал В. с., который возникает как ответ общества на дискомфортное состояние, вызванное общей дезорганизацией в результате банкротства раннего умеренного авторитаризма. Ранний идеал В. с. имел место в первом глобальном периоде с собора 1549 года до царствования Алексея; во втором глобальном периоде господство этого идеала совпадало с НЭПом (третий этап обоих глобальных периодов). Поздний идеал В. с. возникает как ответ общества на дискомфортное состояние, вызванное дезорганизацией в результате банкротства крайнего авторитаризма. Этот идеал господствовал в первом глобальном периоде с царствования Елизаветы по 1825 год. Во втором глобальном периоде господство этого идеала совпало с периодом правления Хрущева (пятый этап обоих глобальных периодов). Возможно, что идеал В. с. в наибольшей степени создает предпосылку для преодоления инверсионных циклов истории.
ВСЕОБЩНОСТЬ (в обществе) — воспроизводство, культура, взятые как динамика целого, как конкретный исторический процесс углубления уровня возможностей и способностей соответствующего субъекта, уровень потребностей, уровень освоения общественных отношений, рефлексии. Жизнедеятельность каждого элемента общества реализуется через целое, т. е. прежде всего через освоение и воссоздание культуры, концентрирующей в себе всеобщий опыт человечества, включая опыт формирования и функционирования конструктивной напряженности. В. как и субъект общественного развития, всегда выступает как диалог между личностью и обществом, т. е. всеобщее концентрируется в личностной культуре каждого человека и на уровне общества в целом, где от имени этого всеобщего выступает первое лицо, правящая элита, духовная элита, оппозиция, писатели, ученые, журналисты и вообще любой человек; иначе говоря В. всегда выступает не как законченное сформированное, но как постоянный предмет спора, где ни один голос не носит абсолютный характер. В. всегда открытая проблема. В истории прослеживается процесс роста, потребностей людей решать свои проблемы через всеобщее, а не замыкаться в масштабах своего огорода, преодолевать в себе страх перед В. Диспропорции в развитии всеобщности, например, развитие большого общества при отставании единства векторов конструктивной напряженности, слабости рынка, господстве обычая над всеобщим законом и т. д. стимулирует развитие псевдовсеобщности, т. е. попытки выдать за всеобщее устойчивое институционально закрепленное случайное локальное содержание. В. формируется через медиацию, через гигантскую работу по формированию срединной культуры. Возникновение раскола означает распад В., возможность конкуренции двух различных форм В., разных форм конструктивной напряженности и, следовательно, раскол культурного основания воспроизводственной деятельности людей. Раскол происходит не только между элементами общества, но и внутри личности. Развитие В. включает углубление воспроизводства некоторого содержательного знания общего во всем возрастающем многообразии явлений, попадает в сферу жизнедеятельности, например, их общей предметной сущности, их культурной значимости, системы социальных отношений, обеспечивающих возможность жизни человека в мире, достигшем соответствующего этапа его конкретно-исторического развития. Всеобщность развития выступает в форме мысли, установленных в обществе законов, нравственных систем, науки, охватывающей общими принципами возрастающее многообразие явлений, в развитии экономики, которая через цены, рынок, связывает все явления, через человеческую деятельность, развитие государства, которое является фокусом интеграции социального многообразия, создавая предпосылки для его бесконфликтного роста на общем основании, в меняющихся условиях консенсуса и т. д. Однако развитие разных форм В. может не находить меры соотношения между собой. В. в одной сфере может вступить в конфликт с развитием в другой, что может при недостаточном развитии диалога породить конфликты между государством и экономикой, наукой и культурой, личностной культурой и обществом, абстрактным и конкретным и т. д.
ВЫЗОВ ИСТОРИИ — понятие, введенное Тойнби. В.и. — факторы, ставящие жизнь общества под угрозу в результате различного рода конфликтов, появления новых дискомфортных идей, новой технологии, роста экологических проблем, конфликта культур и т. д. Угроза дезорганизации, роста дискомфортного состояния, кризисов, катастроф заставляет людей искать принципиально новые решения. В.и. в наиболее простом случае вызывает инверсию, т. е. поиск выхода в рамках, апробированных опытом прошлого, исторически сложившейся дуальной оппозиции. Однако недостаточность этого опыта всегда ощущается в изменившихся условиях, ставит общество перед альтернативой; медиация антимедиация. Иначе говоря, либо наработка срединной культуры, повышающей творческий потенциал для поиска новы решений в новых более сложных условиях, либо стремление искать выход в более древних пластах культуры, в капитуляции перед сложностью мира. Этот фундаментальный выбор определяется содержанием соответствующей культуры, ее нацеленностью на культурные новшества, уровнем медиации. Слабый В. и. стимулирует инверсию, т. е. обращение к пластам уже накопленного опыта. Чрезмерно сильный В.и., т. е. требующий в ограниченный промежуток времени значительного, чрезмерного для данной культур» прогресса, может вызвать деградацию как культурную, так и социальную, капитуляцию перед сложностью мира. В.и. лишь в определенных для каждой культуры рамках соответствует присущему ей шагу новизны, способу вызвать медиацию, прогрессивное развитие, дающее за соответствующее время должный ответ. В. конкретно исторических условиях ответ на В.и. может носить смешанный характер, содержать в себе различные элементы при преобладании в конечном итоге одного из них. Например, переход от одного этапа к последующему в рамках модифицированного инверсионного цикла всегда является ответом на В.и., на банкротство господствующего нравственного идеала, вызывающего рост дискомфортного состояния. В большинстве случаев этот ответ на В.и. в форме перехода наследующий этап происходит в рамках инверсии, т. е. в соответствии с опытом модифицированного инверсионного цикла, воплощая инерцию истории. Одновременно возрастает медиация, нарастает культура, которая в какой-то момент стимулирует попытки преодолеть инерцию истории, инверсионные колебания от одного предкатастрофического состояния к другому. Особенно ясно эта тенденция выступает на этапах господства идеала всеобщего согласия и на седьмом этапе глобальных периода, т. е. в условиях господства соборного (соборно-либерального) идеала. Недостаточная способность ответить на В.и. может угрожать катастрофой, которых в истории России было три. Они связаны с антимедиацией, с утратой определенного культурного опыта, подчас невосполнимого, что разрушает прежде всего механизм медиации, источники прогресса.
ВЯЛАЯ ИНВЕРСИЯ — особый тип инверсии» возникающий в результате развития медиации, роста срединной культуры, медленно возводящих препятствия для чисто эмоциональной оборотнической логики принятия решения, стремительного перехода от одного полюса дуальной оппозиции к другому, например, от оценки явления как добра к его оценке как зла, и наоборот, от приверженности властям — к бунту и наоборот, от мира — к войне и наоборот и т. д. до бесконечности. Рост В.и. — важный показатель прогресса общества, способности принимать нестереотипные решения на основе анализа реальной ситуации. Возникновение В.и. означает рост масштабов и значимости массовой медиации, торможения в нарастании социальных взрывов. В.и., как и любая инверсия, снимает дискомфортное состояние. Однако она может оставлять известную неудовлетворенность половинчатостью результата, что может накапливать на протяжении ряда вялых инверсий остаточное дискомфортное состояние и в конечном итоге привести к инверсионному взрыву, который по своим масштабам и последствиям компенсирует задержки предшествующих инверсий и доходит до чудовищных крайностей в процессе своей реализации. В. и. играет определяющую роль при переходе глобального периода в глобальный модифицированный инверсионный цикл. В.и. имеет место при переходе от первого этапа ко второму, а затем происходит обратная В. и. от второго к третьему этапу. При переходе от третьего этапа к четвертому этапу задержки В. и. преодолеваются и возникает крайний авторитаризм, перечеркивающий достижения В.и. Дальнейшее движение продолжается по аналогичной, но зеркальной схеме. Переход от четвертого к пятому этапу происходил как прямая В.и., а от пятого к шестому — как обратная В.и. В первом глобальном периоде переход от шестого этапа к седьмому произошел как взрыв, как результат накопившегося остаточного дискомфортного состояния. Эта коса инверсии привела общество к крайним формам соборного (соборнолиберального) идеала, анархии, уничтожению реальных центров власти в стране, накопленной срединной культуры. Это послужило началом второго глобального периода, повторяющего последовательность, закономерности первого. Исторический опыт существования В. и. возможно показывает, что через нее лежит единственный путь преодоления господства инверсии вообще, оттеснения ее на второй план как логики принятия решений, как структуры исторических событий. Отношение каждого человека к инверсии и медиации к степени вялости инверсии служит важным показателем культурного уровня личности. Существование В.и., ситуации, которая всегда некоторым образом промежуточна, может у одних вызвать стремление углубить силы, оттесняющие инверсию, т. е. обеспечить развитие и прогресс. У других это состояние может усилить стремление вернуться к статичным древним нравственным идеалам, например, к ясному в своей односторонности авторитарному или вечевому идеалу. Медиация может вызвать дискомфортное состояние, ведущее к активизации сил, направленных на полное господство инверсионной логики. Это служит мощным фактором консервации общества, его разрушения» роста дезорганизации. Коварство подобной ситуации заключается в том, что всякий прогресс медиации, если он не достиг некоторой критической точки, может в силу расстановки социальных сил оказаться возбудителем уравнительных архаичных сил.
ГИБРИДНЫЙ ИДЕАЛ — особая форма нравственного идеала, характеризуемая отождествлением существенно отличающихся идеалов, связанных с различными, даже конфликтующими социальными силами. Г.и. включает максимальное стремление скрыть свою гибридность, обеспечить ее тайну, иллюзию синкретизма. Г.и. возникает при необходимости объединить единой идеологией разнородные слои, например» интеллектуалов и широкие массы в рамках единой религии. Г.и. необходим для решения медиационной задачи, для предотвращения опасных конфликтов в результате существенных культурных различий между социальными слоями. Особенно остро эта задача возникает при переходе от традиционной к либеральной цивилизации в условиях промежуточной цивилизации. Г.и. может существовать только тогда, когда различия двух сторон этого идеала не достигают некоторого порогового состояния, Г.и. носит непоследовательный, эклектический характер и возможен лишь на определенной стадии развития культуры, прежде всего лишь тогда, когда хотя бы у одной части людей, разделяющих Г.и., формируется метафорическое мышление. Г.и. включает ипостаси, что открывает возможность для более культурных слоев метафорически рассматривать изображения, к примеру, западных капиталистов как банды грабителей, немцев во время войны 1941–1945 годов — как псов и т. д., что не мешает другим группам, не овладевшим в должной степени метафорическим мышлением, понимать эти изображения как буквальные, тождественные предметы. Слияние ипостасей при всем своем явном различии (например, вечевой и либеральный) возможно лишь на основе определенных элементов синкретизма, принципа все во воем, открывающих путь к отождествлению явлений эмпирически явно различных, но растворенных в некотором целом. Принципиальное расхождение между ипостасями может носить скрытый характер, что позволяет культивировать единомыслие, которое, однако, постоянно чревато распадом. Гибридный идеал постоянно находится под угрозой разоблачения того, что реальность не такова, какой ее трактует идеал. Например, царь-батюшка — миф, скрывающий под собой царя — главу ненавистной бюрократии, вершину презираемого начальства. Разоблачение этого мифа привело к краху идеал и вместе с ним государственность. Перед подобным разоблачением стоит любой Г. и. Г. и. в конечном итоге утопичен, неизбежно вступает в противоречие с социокультурным законом, так как строит социальные отношения, входящие в противоречие с культурой, например, формирование бюрократии, государственности в условиях господства догосударственной культуры. Г. и. в условиях раскола возможен лишь при определенном развитии утилитаризма, так как только на его основе возможна манипуляция исходными идеалами, способность искусственно строить Г. и. пригодный для решения медиационной задачи, т. е. формирование некоторой искусственной культуры, псевдокультуры (см. псевдо…), теологии, которая, по крайней мере временно, должна быть принята некоторой критической массой людей, необходимой для решения медиационной задачи. Наиболее важными гибридными идеалами являются вечевой-либеральный и его формы, идеал псевдосинкретизма.
ГЛОБАЛЬНЫЙ МОДИФИЦИРОВАННЫЙ ИНВЕРСИОННЫЙ ЦИКЛ — модифицированный глобальный период возникает в истории под влиянием медиации, ослабления господства инверсии, ее оттеснения в результате накопления срединной культуры, роста исторического опыта людей, стремящихся преодолеть возможные крайности, эксцессы, движение от одного предкризисного состояния к другому при усложнении социальных систем. Он имеет характер сложного исторического процесса, сочетающего как логику инверсии, так и медиации. Результирующая этого процесса может приобрести достаточно сложный характер. Глобальный период переходит в Г.м.и.ц. в результате возникновения вялой инверсии, в результате того, что прямая инверсия расчленяется на этапы» сменяющие друг друга в определенной последовательности. В истории России обнаруживается два глобальных периода, приобретших форму Г.м.и.ц., и в перспективе вырисовывается возможность третьего; первый — с момента возникновения государственности до ее краха в 1917 году, второй начавшийся с момента возникновения нового общества и приближающийся к концу в связи с его вступлением в последний седьмой этап. Возникновение Г.м.и.ц. возможно через преобразование древних циклов истории, через превращение инверсии в замедленный процесс, в вялую инверсию, потенции которого могут не позволить ему достигнуть по крайней мере с первой попытки противоположного полюса, т. е. единым махом перескочить из соборного идеала в авторитарный. Завершение инверсии в этом случае происходит посредством некоторой «раскачки» через второй удар. Оба глобальных периода развивались по аналогичной модифицированной инверсионной схеме, явившейся модификацией первичной инверсии. Государственность возникла на основе вечевого идеала. Его расчленение положило начало инверсионному движению от господства соборного идеала (этап Киевской Руси; аналогичный этап второго глобального периода — с ноября 1917 года до введения военного коммунизма) к господству авторитарного идеала. Этот инверсионный переход привел к господству ослабленного варианта авторитаризма, к господству его умеренной версии (этап Московского государства, включая царствование Ивана IV; военный коммунизм). Господство раннего умеренного авторитаризма, однако, постепенно выявляет его неспособность обеспечить на своей основе интеграцию общества. Усиление дезорганизации, рост дискомфортного состояния неизбежно рождает обратную инверсию, где исходной точкой служит умеренный авторитаризм. Она также носит ослабленный, относительно вялый характер, т. е. опять не приводит общество к исходной точке, к господству соборного идеала. Ослабленный поворот назад приводит к господству промежуточного раннего идеала всеобщего согласия (этап от воцарения новой династии, хотя истоки можно видеть в соборе 1549 года, до вступления Петра I; нэп). Выявившаяся в конечном итоге неспособность этого идеала обеспечить интеграцию общества вновь породила массовое дискомфортное состояние, которое вновь дало инверсионный импульс движению в противоположном направлении, т. е. теперь как вторая попытка, второй удар, заключающий прямую инверсию. На этот раз заключительное движение получило неизмеримо более мощный импульс, связанный с накопившимся остаточным дискомфортным состоянием, разочарованием в половинчатых решениях, в неполноте инверсии. Теперь инверсия преодолела попытки ее смягчить и отбросила общество к крайней противоположной точке исходного государственного развития, т. е. к крайнему авторитаризму (этап правления Петра I; правление Сталина). Здесь силы инверсии, дважды не дошедшие до крайнего предела, берут реванш и взламывают все преграды, построенные медиационными изменениями. Высшая точка господства этого идеала завершает восходящее движение глобального периода, завершает его первый полупериод. Постепенно несостоятельность крайнего авторитарного идеала, его неспособность создать нравственную основу для устойчивой длительной интеграции общества приводит к росту массового дискомфортного состояния, что порождает обратную инверсию, уход жизни из системы. Однако она оказалась ослабленной медиационными процессами, накоплением срединной культуры. В процессе обратной инверсии от крайнего авторитаризма к противоположной точке возник поздний идеал всеобщего согласия — попытка после ужасов крайнего авторитаризма найти почву согласия расколотого общества (начиная от Елизаветы до Александра I; правление Н.Хрущева). Постепенно выявилась несостоятельность и. этого идеала, что вновь породило дискомфортное состояние. Это в конечном итоге дало инверсионный импульс обратному движению, приведшему к господству позднего идеале умеренного авторитаризма (царствование Николая 1; так называемый период «застоя»). Однако постепенно выявившаяся несостоятельность его господства породила массовое дискомфортное состояние, которое выражало разочарование не только господством последнего идеала, но и всем глобальным периодом. Это порождает возможность движения к господству соборного идеала, который, однако, в результате накопленного багажа медиации приобретает, по крайней мере на первых шагах, характер соборно-либерального идеала (период, начиная с великих реформ до 1917 года; «перестройка»). Тем самым завершается соответствующий Г.м.и.ц. Конец каждого Г. м. и. ц. несет в себе определенную возможность прекращения господства циклов, перехода к эволюционному развитию, оттеснения инверсионных форм изменений на задний план» а также возможность господства медиации с ее способностью обеспечить прогресс. Именно к этому стремились и стремятся реформы, тяга к которым возрастает в предчувствии конца соответствующего глобального периода, необходимости преодоления инерции истории. Существует и другая возможность, т. е. вступление в новый, третий Г.м.и.ц., этапы которого могут совпасть со всеми этапами прошлых глобальных периодов. Возможен промежуточный вариант, т. е. дальнейшая модификация инверсионного цикла под давлением медиации. Первый и второй глобальный периоды отличались друг от друга чрезвычайно важным параметром. Второй из них является в целом инверсионной реакцией на первый, что позволяет предполагать, что третий может оказаться инверсионной реакцией на второй. Это открывает путь для прогноза не только этапов, но и целостных специфических особенностей третьего Г.м.и.ц. Переход от одного этапа к другому, а также в особенности переход от одного периода к другому чреват опасностью катастрофы. Самоокончание этапа связано с ростом дезорганизации, дискредитации господствующего нравственного идеала, опасностью дестабилизации всей системы. При переходе от одного этапа к другому инверсионным колебаниям подвергаются буквально все стороны социокультурной жизни общества. Эти колебания выступали в форме дуальных оппозиций. Среди них: авторитарный нравственный идеал — соборный; основное заблуждение массового сознания — основное заблуждение интеллигенции; ведущее значение города — деревни; будущее как высшая ценность — прошлое; натуральные отношения — товарноденежные отношения; всемирное как высшая ценность — национальное; инверсия — медиация; творчество — рутина; титанизм — приобщение к внешнему началу (тотемизм); структура как высшая ценность — функция; повышение эффективности стабильная эффективность; централизация — децентрализация и т. д. На каждом этапе один из полюсов дуальных оппозиций, возможно, приобретает ведущий характер, тогда как на последующем этапе он оттесняется на задний план.
ГЛОБАЛЬНЫЙ ПЕРИОД — отрезок истории общества, связанный с полным завершенным циклом истории. Возникает в результате подчинения жизни общества (человеческой истории) инверсионной логике изменений, включающей прямую и обратную инверсию, Г.п. может принять характер глобального модифицированного инверсионного цикла в связи с возможностью медленных, скрытых изменений, с ростом медиации, накопления срединной культуры. В этом случае циклы истории могут в той иди иной степени оттесняться прогрессивной эволюцией. Г.п., в котором господствует инверсионный тип изменений, делится на первый полупериод, соответствующий прямой инверсии, и второй полупериод, соответствующий обратной. В России имели место два Г.п.: первый — от возникновения государственности до 1917 года, второй Г.п. — начавшийся в 1917 году и приближающийся к завершению. Сходство между ними определяется прежде всего совпадением последовательности этапов, что является доказательством однородности обоих глобальных периодов. Это сходство раскрывает механизм общественных изменений в стране, дает существенный материал для прогнозирования развития общества. Не менее важны существенные различия между обоими Г.п. Они представляют собой два полюса дуальной оппозиции; национальное (выступающее в форме православия, которое в свою очередь рассматривалось как почвенная национальная религия) — всемирное (выступающее в форме народной Правды и одновременно как воплощение науки). В первом Г.п. бал выдвинут тезис: «Москва — третий Рим». В качестве противников, носителей зла рассматривались нехристи, басурмане, паписты, лютеране, еретики и т. д. Переход к новому Г.п. был инверсионным поворотом к противоположной идее, т. е. идее всемирного братства бедняков, важнейшей формой ее выражения был тезис: «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!» В качестве ее противников рассматривались богачи, кулаки, буржуи, кадеты, эксплуататоры и т. д., те, кто во имя корыстных целей разрушает всеобщее братство. Внутри страны на первый план вышла идея единого советского народа. Преобладание инверсионного характера развития заставляет рассматривать наиболее вероятным возникновение третьего глобального периода как результата инверсионного поворота от второго Г.п. к его противоположности, т. е. от господства классовой формы к господству национальной. 'Этой возможности противостоит развитие антиманихейства, которое заняло господствующее положение в обществе на седьмом этапе глобального периода (перестройка). Будущее страны зависит от уровня медиации, от ее способности оттеснить инверсионную логику, окончательно отойти от манихейства, а, возможно, занять господствующее положение, что обеспечит прогрессивный путь развития. Анализ тождества и отличий глобальных периодов требует обратить внимание на следующие существенные пункты: 1. Изменения в характере почвы, превращение ее из деревенской в городскую открывают как будто существенные возможности для смены господствующих нравственных идеалов, для массового освоения элитарных форм культуры. Однако гигантский рост городского населения не привел к развитию массовой городской культуры, к изживанию ценностей уравнительности. Города не превратились в центры предпринимательства, в очаги творчества, массового развития антиманихейского менталитета. 2. Рост грамотности, новой техники, более сложные, динамичные задачи, стремление к более высокой эффективности требовали роста способности подчинять структуру функциям. Однако в массовом сознании попрежнему преобладает стремление «выяснить отношения», а не повышать качество собственной деятельности посредством совершенствования социальных отношений. 3. Существенное различие связано с попыткой общества опереться на более высокую техническую базу, овладеть массовой индустриализацией, постиндустриальными видами труда более высокой сложности, производством, опирающимся на науку. Однако этот процесс, сам по себе существенный, не достиг порога, который мог бы быть стимулом решающего поворота к массовому господству медиационной логики. Общество оказывается не в состоянии поднять производительные силы до современного уровня, освоить соответствующую техническую базу, в частности завозимую западную технику, быть на уровне ее сложности. Об отставании работников от сложности техники говорят, например, серьезные аварии. 4. Общее состояние массового сознания не свидетельствует о том, что широкие массы отходят или стремятся отойти от попыток решать сложные проблемы, прибегая к крайним решениям, манихейским представлениям. Это выявляется, например, в таком важном показателе, как удельный вес сторонников смертной казни, которые требуют увеличения сферы ее применения. 5. Важнейшим показателем перспектив медиации является рост утилитаризма в стране. Развитие городов в конечном итоге способствует росту умеренного и восстановлению утраченных позиций развитого утилитаризма. Хотя процесс этот ощутим» тем не менее до преобладания развитого утилитаризма над умеренным еще далеко» 6. Существенное значение имеет общий нравственный упадок, что было характерно как для конца первого, так и второго Г.п. Однако во втором Г.п. положение ухудшилось не только из-за уничтожения духовной элиты, высшей культуры, но и носителей более сложных, эффективных форм деятельности во всех группах, что дезорганизовало формы конструктивной напряженности, обеспечивающей не только повышение, но и сохранение сложной эффективной деятельности. В глубине почвы ощущается стремление стабилизировать социальные отношения на архаичной основе, например, на основе натуральные отношений локальных, склонных к инверсии групп, например, молодежных, на основе крайне примитивных отношений. 7. Разрушение многочисленных замкнутых традиционных локальных сообществ, перемещение и скопление громадных масс населения в процессе индустриализации и урбанизации, развитие массовых коммуникаций и т. д., привело во втором Г.п. к уменьшению стабильности социальной структуры, что лежит в основе быстрого развития второго Г.п. по сравнению с первым. 8. Общим для обоих Г.п. является синкретическое государство и определенное стремление его перестроить на правовой основе на последнем этапе. Однако можно отметить определенные отличия в соотношении структур высшего уровня, ответственного за интеграцию всего общества, структур, связанных с мирами среднего уровня, и локальных миров. Для первого Г.п. была характерна мощь нижнего уровня, связанного с существованием общин. Во втором Г.п. была сделана попытка переместить эту мощь вверх, по силе превосходящей аналогичные попытки в прошлом. В результате был создан неслыханный в истории тоталитарный режим (четвертый, т. е. сталинский этап). Постепенно, однако, усилились локальные миры среднего уровня. Особый интерес представляет собой тождество и различия между первым и вторым полупериодом второго Г.п. Первый начинается с соборного нравственного идеала и завершается крайним авторитаризмом (тоталитаризм). Второй полупериод является отрицанием первого и характеризуется движением от господства крайнего авторитаризма к соборному идеалу. Движущей силой прямой инверсии является стремление к социальному воплощению уравнительности, осложненное влиянием умеренного утилитаризма, что воплощалось в синкретической государственности, способной «всех равнять». Второй полупериод характеризуется стремлением воплотить те же идеалы через утверждение организационных форм локализма. В обоих полупериодах реальное воплощение идеала не протекает последовательно и равномерно, но имеют место определенные циклы, которые приобретают различные модифицированные формы, испытывают задержки, колебания. Хотя деятельность правящей элиты на седьмом этапе второго Г.п. вышла на уровень антиманихейства и резко уменьшилось расхождение между правящей и духовной элитами, тем не менее эта победа не сокрушила твердынь уравнительности, массовой нетерпимости и дотоварных архаических ценностей. Следовательно, рост медиации может оказаться недостаточно глубоким и широким при переходе к третьему глобальному периоду для существенного смещения инерции истории, для отхода от инверсионного противопоставления ценность третьего Г.п. ценностям второго.
ГОСУДАРСТВО — специализированная организация большого общества. Его вектор конструктивной напряженности направлен на интеграцию, преодоление угрозы целостности большого общества, противоречий, конфликтов, грозящих дезорганизацией, катастрофическим распадом. Потребность в Г. возникает как побочный результат стремления людей к объединению, существенно выходящему за рамки локальных миров. Г. необходимо связано с тем, что личность. ее культура в большом обществе в значительной степени продолжает сохранять идеалы древнего локального мира, т. е. она оказывается, по крайней мере частично, неспособной воспроизводить большое общество. Отсюда необходимость специализированного аппарата, профессиональной деятельности бюрократии, пытающейся разными методами компенсировать ограниченность массовых ценностей большого общества, государственности. Г. возникает как экстраполяция ценностей, менталитета локальных миров на большое общество. Воспроизводство Г. на этой основе позволяет говорить о «внутреннем, более или менее одинаковом устройстве общественной жизни на всех ступенях общества» (Беляев И.Д. Судьба земщины и выборного начала на Руси. — Н., 1905. - C. 13), вплоть до осмысления общества как больной локальной общины. Потомy государственность возможно, если она рассматривается на массовом уровне как модификация древних форм жизни, на основе соответствующих культурных форм. Например, первое лицо должно оцениваться как тотем или его потомок. Князья на Руси назывались «даждьбожьими внуками», т. е. потомками божества-солнца. Первое лицо могло быть батюшкой, например, «царь-батюшка», Сталина называли «отцом народа» и т. д. Это касалось и всех иных сторон жизни государства, хотя некоторых с отрицательным знаком, например, начальство. Эта ограниченная культурная база государственности неизбежно ведет к росту социокультурных противоречий, так как в действительности реальная государственность отлична от социальных отношений локального мира. Для уменьшения этой опасности развивается интерпретация, преодолевающая ограниченность экстраполяции, которая выявляет и легализует специфику и ценность большого общества и государственности. Эта способность является результатом развития медиации, без определенного уровня которой невозможна государственность. Интерпретация государственности — длительный процесс, который может периодически, циклически поворачивать вспять, теряя через антимедиацию позитивное значение, более сложные и современные институты. Кроме того, интерпретация протекает неравномерно в разных социальных группах. Она относительно более быстро идет в правящей элите и медленнее на уровне массового сознания, которое часто пытается удержать древние представления. Государственность невозможно понять, игнорируя развитие культурной основы, противоречивое единство экстраполяции и интерпретации. Государственность, возникшую на культурной основе древних синкретических локальных представлений, связывают с идеей Маркса о существовании «азиатского способа производства», или «государственного способа производства» (Л.С.Васильев), а также и «политарного» общества. Можно говорить о синкретической государственности, так как на нее экстраполируется синкретизм локальных сообществ. Такая Г. несет в себе постоянное стремление к синкретизму как к идеалу, т. е. к слиянию всех функций общества, к идеалу все во всем. Оно не отличает себя от общества, своих функций от функций общества. Это наиболее ярко воплощается в стремлении первого лица воплощать в себе нерасчлененное единство власти, собственности и жреческоидеологических функций, в общем стремлении не расчленять общество, государство, личность, растворять личность в целом, что проявляется в крепостничестве. Отношение народа и власти в условиях синкретической государственности не сводится к упрощенной формуле «угнетения». Такая государственность может полностью господствовать в хозяйственной жизни, например, в Древнем Египте, преобладать при существовании и другого сектора (Вавилон, Элам) и т. д. Могущественные древние империи обеспечивали принудительную циркуляцию как продуктов труда, так и рабочей силы, что естественно при отсутствии рынка. Воспроизводство Г. на основе древней массовой культуры выступает в трех основных формах. Во-первых, на основе экстраполяции авторитарного аспекта культуры древних локальных миров, т. е. власти, авторитета первого лица, отца-батюшки-тотема и т. д. Это создает культурную основу для государственности, основанной на авторитарном нравственном идеале. Во-вторых, противоположная интерпретация абсолютизирует локальные миры в их противостоянии авторитаризму, что дает соборный нравственный идеал, на основе которого формируется государственность по аналогии с сельским сходом, т. е. собранием глав крестьянских семей, съездом князей, представителей всех локальных миров, возможно, вотчинного типа, съездом советов и т. д. Здесь в качестве тотема выступает (псевдо) синкретическое сообщество. Третья форма интерпретации связана с попыткой довести государственность до среднего уровня, замкнуть ее на вотчины, ведомства, на среднее между государственностью и локальными мирами звено (см. феодализм). Эти три варианта при всех своих различиях культурно однородны и составляют разновидности синкретической Г..Историк Н.П.Павлов-Сильванский (Феодализм в России. М., 1988. С.149) считал, что с ХП до XIX в. в России последовательно сменяли друг друга «в качестве основных, преобладающих над другими, элементов порядка три учреждения: 1) мир, 2) боярщина, 3) государство». Сложные коллизии, которые возникают между этими тремя формами сообществ, соответствующих субкультур, составляют важнейшую скрытую основу истории синкретической государственности. Развитие общества, существование глобальных периодов, смена этапов показывают, что история страны представляет собой сложный процесс перехода одной формы интерпретации нравственных оснований государственности в другую. Положение еще больше осложняется в связи с развитием в обществе утилитаризма, а затем и либерализма, которые в конечном итоге противостоят всем формам синкретической государственности, соответствующим нравственным идеалам, постепенно формируют основу для иного типа большого общества и государственности, основанных на отрицании синкретизма, разделении властей, господстве права, свободы личности, рынка, товарно-денежных отношений, науки, менталитета, ориентированного на прогресс и т. д., т. е. для гражданского общества и правового государства. Все три версии синкретической государственности по своей сути совместно противостоят этой государственности, основанной на качественно иных нравственных принципах, ином менталитете. Господство синкретической государственности, стремящейся к синкретической нерасчлененности общества и государства, может характеризоваться политическим фетишизмом, стремлением быть субъектом вместо общества вплоть до имитации рынка, всех форм социальной активности, включая народные волеизъявления и т. д. Истоки любой идеологии, на которую опирается синкретическое Г., уходят корнями в тотемизм, синкретизм. Она включает представление о носителях зла, антитотеме, который постоянно разлагает синкретизм, стимулирует отпадение, расчленение, распад, что должно убедить всех, что невозможно существовать без государства-тотема, гарантирующего от зла.
ГРАЖДАНСКОЕ ОБЩЕСТВО — социальная база развития, господства либерального идеала, формируется на основе развитой городской жизни, культуры, абстрактного мышления, товарно-денежных отношений, права, рынка, глубины и широты экономических отношений, осознания ценностей личности, личной инициативы, частной собственности и т. д. Г.о. характеризуется прежде всего ростом ответственности личности за общество в целом, способностью формировать и поддерживать специализированные институты, организации, ассоциации, направленные на защиту и изменение общества в целом, например, парламент, партии, 'свободу слова и т. д. Г.о. — воплощение всеобщности, важнейший шаг в ее развитии в социальной жизни, деятельности личности, развитие локального сообщества через целое при одновременном росте свободы. Недоразвитость Г.о. создает условия для гибридных идеалов, где либерализм может быть подавлен вечевым идеалом.
ДВИЖУЩИЕ СИЛЫ ИСТОРИИ лежат в творческой способности личности, субъекта, способности преодолевать ограниченность исторически сложившихся форм жизни, своих представлений о комфортном мире, социальных отношений, культуры, отношений личность — общество, преодолевать противоречия между полюсами дуальной оппозиции в процессе осмысления, практического разрешения любой проблемы, преодолевать социокультурное противоречие, постоянно воспроизводить вектор конструктивной напряженности, нацеленный на сохранение и рост творчества, соответствующего нравственного идеала. Д.с.и. проявляются в способности отвечать на вызов истории, вызов окружающего мира, борясь с внешними опасностями, энтропийными, дезорганизующими процессами, с противоречиями между частью и целым, между потребностью и реальными возможностями их удовлетворения и т. д. Д.с.и. не сводятся к труду, так как труд сам по себе не в состоянии превратить те или иные формы организации в предмет человеческой деятельности, расширить сферу человеческой деятельности до возможности создавать ассоциации, совершенствовать социальные отношения в зависимости от подлежащих разрешению проблем. Они не сводятся к развитию нравственной идеи, человеческого духа, так как реальные процессы истории постоянно выскальзывают из-под их влияния, стимулируя возникновение новой нравственности. Д.с.и. не остаются неизменными и представляют собой кумулятивный процесс, носящий творческий характер, включающий медиацию и оттесняющий на задний план инверсию. Этот процесс, однако, не несет в себе абсолютной исторической необходимости, предзаданности. Человеческая история включает колебания людей по поводу своих целей и возможностей, возможность капитуляции перед сложностями, отступления, циклы, колебания, которые могут привести не только к великим достижениям прогресса, но и к катастрофам в результате неспособности людей идти и решать проблемы в соответствии с уровнем сложности общества. Для традиционной цивилизации характерен страх перед историей как ведущей к отпадению от высших ценностей. Поэтому Д.с.и. здесь не отделены от повседневной деятельности людей, так как история здесь является побочным и нежелательным ее результатом. В либеральной цивилизации, где прогресс, развитие, повышение эффективности становятся ценностями, сама история — предмет озабоченности человека, особый предмет его деятельности. В промежуточной цивилизации противоборствуют обе тенденции, дезорганизуя друг друга.
ДВОЕВЛАСТИЕ — одно из важнейших проявлений раскола общества, народа и власти, правящей элиты и локальных сообществ, выражающееся в стремлении расколотых частей сформировать свои центры власти в той или иной форме и степени, противостоящие центрам власти противоположной стороны. Эта тенденция развивается на основе возникновения заколдованного круга, т. е. оценки значимых действий каждой из сторон как дискомфортных противоположным полюсом расколотого общества. В условиях раскола, где в принципе невозможна любая значимая последовательность, оказалось невозможным построить устойчивое, внутренне последовательное государство как на основе тех или иных вариантов синкретизма, так и права. Только большевизм, не связанный внутренне последовательной идеей, кроме утилитарного стремления захвата и удержания власти для борьбы с мировым злом, смог решить задачу построения новой государственности на дуалистической основе, сочетания партии нового типа и государственного аппарата, руководящей роли партии и народовластия, т. е. создания идеологии и организационных форм для хромающих решений. Это не было предусмотрено теоретически, но было находкой утилитарного сознания. Д. в скрытом виде оказалась включенной в механизм принятия решений. Опасность развала страховалась стихийно выдвинутым принципом шаха, перерастающего в мат, который всегда оставлял последнее слово за партией на всех уровнях. Тем не менее Д. стало реальным кошмаром нового общества. Оно проявлялось в разных формах, например, в форме параллельного существования государственной власти и власти советов, воплощающих локальные ценности; власти чиновников и сельского мира; псевдоэкономической власти ведомств и растущих снизу кооперативов, неформалов, инициативных групп самого разного характера. Д. может выступать. как власть бастующих рабочих, местных сил, воодушевленных ростом национального самосознания и т. д., как власть, связанная с монополией на дефицит, и одновременно власть экономического рынка там, где он легально или нелегально существует. Налицо Д. сил, тянущихся к прогрессу и развитию, и сил, нацеленных на обеспечение некоторого статичного состояния. Развитие кооперативной и индивидуальной трудовой деятельности лишь раскрывает существование в обществе скрытых центров власти, в частности, бесхозных функций, которые общество на этапе перестройки пытается легализировать, т. е. включить, интегрировать в систему, управляемую медиатором. Переход общества от одного этапа к другому связан с попыткой преодоления Д., однако каждый раз с противоположных позиций. Авторитарный идеал пытается ликвидировать Д. посредством подавления локальных миров, атомизации общества, замораживания его, тогда как вечевой идеал пытается в своих крайних формах уничтожить центральные очаги власти. И то и другое утопия. Реальное решение проблемы Д. возможно лишь на основе ликвидации раскола, оттеснения инверсии, неуклонного развития медиации. В условиях перестройки проблема Д. резко обострилась. Общее падение престижа реальной власти партии привело к перемещению центра власти к собственно государству, которое, однако, лишившись организационных форм принятия хромающих решений, оказалось в условиях расколотого синкретического общества, осложненного модернизацией, не способным к управлению. Кроме того, возникли мощные, хотя и неустойчивые попытки восстановить соборные институты, противостоящие сложившейся власти.
ДВОЙСТВЕННОЕ ОТНОШЕНИЕ НАРОДА К ВЛАСТИ — возникает в результате существования социокультурного противоречия, раскола внутрикультурного образа власти, сформировавшегося в формах древних догосударственных представлений, которые, с одной стороны, рассматривали первое лицо, т. е. главу патриархальной семьи, вождя и по аналогии с ними — князя, царя и т. д. как высшую ценность, воплощение Правды. Но, с другой стороны, его слуги, чиновники, государственный аппарат и т. д. оцениваются негативно, как воплощение зла, так как они не вписывались в двухэлементную модель, отсутствовали в древних представлениях. Власть в массовом сознании, следовательно, выступала как амбивалентная, одновременно как позитивное начало, если она истолковывалась как продолжение функций первого лица, и негативное, если рассматривалась как нечто ему противоположное. Бояре, дворяне, чиновники и т. д. считались в народе и слугами и врагами царя. Из этого следовало, что воспроизводство государственного порядка несло в себе неразрешимое, угрожающее существованию государства противоречие, так как народ постоянно отказывал аппарату в праве на существование, подрывал его бесконечным количеством способов. Начальство в соответствии с массовыми представлениями несет на себе все общественные пороки: насилие, корыстолюбие, продажность и т. д. Отношение народа к власти движется между полюсами, постоянно опровергая самое себя. В спокойное время усиливается значимость точки зрения, что первое лицо неповинно и ничего не знает о бесчинствах власти, а власть, хотя и порочна, но тем не менее необходима, так как охраняет людей от еще более худшего, от абсолютного внешнего зла империализма, сионизма, от господства бесчеловечных торгашеских отношений и т. д. Представители власти при этом расцениваются как поддавшиеся на соблазны враждебного мира, но еще полностью не отпавшие от Правды, хотя могут в любой момент отпасть. В период острых кризисов это отношение может нарушаться в ту или другую сторону, например, в сторону погрома бюрократии, истребления всех «начальных людей», когда они полностью отождествляются со злом, либо в сторону авторитаризма, когда народ дает свое согласий на насилие со стороны бюрократии, так как она проводит в жизнь идеалы Правды. Постепенно, однако, вырастает иной тип Д.о.н. к в., соответствующий развитию утилитарного к ней отношения. Оценка власти в этом случав может колебаться между ее рассмотрением как воплощения Правды и ее утилитарной полезностью. Развитие последней оценки представляет собой все более важную нравственную основу власти. На основе медиации возрастают либеральные представления о власти, снимающие двойственное представление о ней на основе принципа народовластия, гражданского общества, правового государства. Однако влияние этих идей недостаточно для их утверждения (см.: Соборно-либеральный идеал).
ДЕЗОРГАНИЗАЦИЯ — социальная форма энтропии, существующая в любом обществе, непосредственно снижающая эффективность воспроизводства, человеческой, деятельности в любой ее форме. Д. в своих крайних формах проявляется в превращении интенсивного и простого воспроизводства в деструктивное. Она выступает как Д. нравственного идеала общества, конструктивной напряженности. Д. разрушает связи, социальные отношения, культуру, порождает конфликты между разными формами деятельности, управлением и производством, личностью и обществом, между потребностью и возможностями и т. д. Д. приводит к возникновению роста социокультурных противоречий. В определенных масштабах Д. необходима, так как она служит стимулом активизации творческих сил, предпосылкой формирования, поиска новшеств, социальных мутаций. В том случае, когда люди не могут сдержать рост Д., она ведет к разрухе, к предкатастрофическому состоянию. В традиционной цивилизации рост Д. одерживается способностью поддерживать ее на безопасном уровне, недопущением новшеств свыше принятого в соответствующей культуре шага новизны. В либеральной цивилизации, где имеет место рост потока новшеств, развивается способность их ассимилировать в культуру, в социальные отношения столь же высокими, возможно, опережающими темпами. Это требует развития медиации, постоянного совершенствования самого человека, его способности повышать уровень организации общества. В промежуточной цивилизации, отягощенной расколом, рост Д. вытекает из противоречий между стремлением к развитию и традиционными механизмами. Важнейшим фокусом Д. является постоянная пульсация инверсионного типа, т. е. переход от одного предкатастрофического состояния к противоположному, например, от вечевого разгула к удушающему авторитаризму.
ДЕМОКРАТИЯ — западное понятие, в России приобрело двойственный смысл. В соответствии с западной традицией имеет значение ответственного квалифицированного народовластия, воплощения либерального нравственного идеала на всех уровнях большого общества. Д. - социально-коммуникативная правовая система, предполагающая возможность и необходимость постоянного диалога личностных культур, субкультур в целом с целью возрастающего взаимопонимания, взаимопроникновения, постоянного учета результатов диалога при принятии решений. Д. - возрастающий по важности инструмент массового изменения представлений о комфортном и дискомфортном состояниях через общение, развитие консенсуса. Демократия является интенсивной формой интеграции общества, различных его слоев, культур, субкультур. Д. возможна как метод развития культуры от личностной до культуры в целом, направленный на преодоление социальных противоречий, превращение конфликтов в подлежащие разрешению проблемы. Д. - это по сути дела тяжелая работа по постоянному установлению интеграции общества, прежде всего культурной, через динамичное взаимопроникновение личностных культур. Прогресс в динамичном большом обществе возможен только на основе Д., так как она является механизмом распространения в масштабе общества в массовом сознании новшеств, новых идей, подготовляет принятие обществом определенных социокультурных изменений. Начиная с определенной ступени усложнения общества, в особенности в обществе, где действует основной закон социальных систем большой сложности, развитие Д. и прогресс культуры и социальных отношений неотделимы друг от друга, так как их единство возможно лишь на основе совершенствования способности общества следовать социокультурному закону. Д. включает двуединый процесс, т. е. культивирование центров творчества и распространения культурного богатства этих центров на все общество (Двуединый характер социального развития). Д. деградирует, если она сползает к одному из этих полюсов. Культивирование центров творчества в ущерб приобщению к их результатам всего общества может привести к снижению творчества, к авторитаризму. Культивирование периферии в ущерб ведущим центрам может стимулировать отсталость вплоть до архаики. Д. может стать предпосылкой для господства гибридного соборно-либерального идеала, когда либеральнодемократические лозунги используются для утверждения вечевых локалистских и уравнительных идеалов. Из основного заблуждения интеллигенции вытекает вера, что сама форма Д. (см. Организационный фетишизм) достаточна для обеспечения Д. При этом забывается необходимость развития соответствующего менталитета. Одновременно в соответствии с византийской традицией Д. понимается как анархия, отсутствие законности и порядка, своеволие людей, групп, падение дисциплины. Фактически этот подход приобретает значение синонима вечевого нравственного идеала в условиях неадекватного ему большого общества, движения за господство локализма, роста независимости малых групп от центральной власти на основе традиционализма и т. д. Традиционная цивилизация и культура не знают Д., так как их задача — сохранение сложившегося идеала, подавления новшеств, превышающих некоторый шаг новизны, что свидетельствует о власти прошлого над будущим, традиций над новшествами, сообщества над личностью, отсутствия права меньшинства сохранить свою точку зрения. Реальная Д. по самой своей сути может основываться лишь на медиации, поиске новых форм дисциплины, но медиация занявшая господствующее положение в обществе может утверждать свое господство лишь в процессе расширения Д. Д. должна быть выстрадана в повседневной борьбе за снятие вечевого идеала, его разновидностей, т. е. соборного и авторитарного идеалов. Развитие Д. есть развитие качественно нового менталитета в массовом масштабе. В условиях раскола административное внедрение Д. особенно опасно, так как неизбежно превратит зачатки диалога в конфликт несовместимых монологов, будет способствовать выходу на первый план консервативных архаических сил, стремящихся сокрушить модернизацию. Попытки внедрить Д. административными методами неизбежно нарушат социокультурный закон, так как установление демократической организации может вступить в конфликт с личностной культурой людей. Они могут воспринимать Д. с присущим ей плюрализмом как изощренную форму обмана, как отводящую глаза говорильню, как способ уклониться от труда.
ДЕМОН МАКСВЕЛЛА — способность сообщества в соответствии с известной моделью физика Максвелла открывать возможность для принятия из окружающей среды энергии, ресурсов, ладей, способствующих укреплению медиатора, сообщества, и одновременно препятствовать отливу этих сил. Практически уход людей из сообществ можно предотвратить, если каким-то образом помешать людям вступать в организационные связи вне и независимо от медиатора. Это можно сделать посредством террора, который позволяет Д.М. держать двери закрытыми для выхода.
ДЕНЬГИ — важнейший социальный интегратор, одно из средств превращения локальных, замкнутых отношений между людьми, развития сообществ по пути всеобщего, человеческих отношений из закрытых в открытые, из жестко ограниченных в потенциально охватывающие вое человечество. Д. открывают безграничные возможности роста разнообразия при одновременном развитии единства, интеграции всех разнообразных связей. Д. позволяют быстро перемещать, концентрировать, комбинировать, соединять накопленные прошлым трудом ресурсы, включая трудовые, организуя приток новых ресурсов, использовать их с максимальной эффективностью, распределять полученные результаты в соответствии с затраченными ресурсами, со вкладом в полученный результат через рынок, движение цен, соглашения заинтересованных сторон. Посредством Д. человек стягивает к себе необходимые условия для творчества, для всех форм жизнедеятельности. Глубокая сущность Д. раскрывается лишь в результате организационной революции, т. е. при исчезновении организационных барьеров для свободы формирования комбинаций ресурсов. Д. превращаются в капитал, т. е. во всеобщую возможность создавать и фокусировать творческие усилия многих людей, любую комбинацию ресурсов для достижения более высокого локального и одновременно всеобщего экономического и социального эффекта. Д. - реальная абстракция. Развитие денежных отношений является необходимой предпосылкой, условием преодоления локализма в культуре, формирования нового менталитета, развития абстрактного мышления и в конечном счете — формирования большого общества, государства на своей собственной культурной основе, а не экстраполяции локальных ценностей. В либеральной цивилизации человек нацелен на все более глубокое и широкое развитие денежных отношений, вводя все новые сферы жизни в сферу всеобщего, во всеобщую связь, что является необходимым условием развития. При этом развивается культура, которая постоянно защищает определенные сферы жизни от неограниченного вторжения денежных отношений. Правовые элементы культуры защищают определенные отношения от коррупции, нравственность защищает определенные сферы жизни, связанные с семьей, с интимными отношениями и т. д. Страх перед развитием денежных отношений — свидетельство слабости соответствующих аспектов культуры, которые неспособны держать под контролем границы и возможности денежной системы. В традиционной цивилизации Д. охватывали ограниченную сферу отношений. Попытка ей расширить вплоть до отношений между членами семьи, внутри крестьянского двора встречала сопротивление. В России издавна складывалось негативное отношение к Д. как воплощению мирового зла. «Копейку надо уничтожить», — говорил один из героев Горького. Другой его персонаж говорил, что «деньги неудобно брать и неудобно давать». В русский литературе (Л.Толстой, Кочетов, Распутин) ярко проявляется негативное отношение к Д. Новое общество было попыткой сформировать хозяйство на основе натуральных отношений, что и привело к хозяйству без экономики и рынка. Еще и сегодня определенный слой людей уверен, что все беды от Д. В обществе промежуточной цивилизации, отягощенной расколом, Д. подвержены двойственной оценке, т. е. выступают как одно из воплощений мирового зла, разрушающего жизнь, и как необходимое условие, элемент развития общества, экономики. Конфликт между этими взаимоисключающими оценками — важный фактор дезорганизации. Причем соотношение между ними постоянно меняется на каждом этапе развития общества, начиная от попыток полного запрета Д., господства натуральных отношений до стремления опереться на денежную систему как на инструмент развития, на так называемые «экономические рычаги». Эта постоянная пульсация общества свидетельствует о его неспособности достаточно точно определить реальное состояние денежной системы и ее места в обществе. Д. в условиях псевдоэкономики загоняются в крайне узкую сферу, главным образом оплаты труда и реализации этой оплаты при покупке потребительских благ. Причем сами Д. лишаются, своего всеобщего характера, распадаются фактически на несколько денежных систем, слабо связанных друг с другом. Тем самым Д. превращаются из средств накопления и реализации функций творческой энергии в средство накапливания богатства в натуральной форме, в подсобное средство циркуляции дефицита, в орудие чистого потребительства. В этих условиях накопление Д. становится тараном неудовлетворенного спроса, который постоянно штурмует общество требованием «дай», требованиями всесокрушающего стремления все «тащить в дом». Избыточность Д. проникает во все поры общества, подчиняя все купле-продаже, становится средством коррупции, трибализма, укрепления локализма. Иначе говоря, Д. извращенным образом становятся средством не созидания, а «доставания», надстройкой над экономикой дефицита, средством его укрепления. Налицо крайне неблагоприятная ситуация, когда, с одной стороны, Д. не служат в должной степени средством экономического развития, формирования экономики, а с другой стороны, в результате слабости определенных форм культуры, прежде всего правовых и нравственных, участвуют в формировании опасных для общества бастионов локализма, отсасывающих ресурсы, способствующих непроизводительному потреблению. Если Д. не могут превратиться в капитал,-т. е. стать средством накопления, переброски, организации ресурсов для творческого созидания, они становятся средством разложения существующего порядка. Это в конечном итоге может толкнуть на гибельный путь инверсии, направленной против Д., против экономики, к господству первобытных натуральных отношений в сочетании с авторитарной государственностью в ее самых крайних тоталитарных формах. Это можно рассматривать как негативную реакцию на развитие всеобщего. Она загоняет человеческие отношения в ограничительные рамки жестких локальных уравнительных отношений.
ДЕФИЦИТ — ограниченность ресурса, являющегося значимым для существования, воспроизводственной деятельности общественного субъекта; общества, любого сообщества, личности. В определенном смысле Д. существует в любом обществе и служит стимулом для активности людей, стремящихся его преодолеть в своей повседневной деятельности. В либеральной цивилизации важнейшей формой Д. являются творческие идеи, способные повысить эффективность деятельности. В традиционной цивилизации в качестве Д. могут выступать любые натуральные продукты, средства производства, капитал и т. д. В обществе промежуточной цивилизации в качестве Д. могут выступать любые натуральные продукты, средства производства, капитал и т. д. В обществе промежуточной цивилизации, отягощенной расколом, в качестве Д. может выступать капитал, квалификация, товары и услуги. Он приобретает характер всеобщего принципа, определяющего социально-хозяйственную структуру общества, функции воспроизводственного процесса. Система Д. приобретает структурообразующий характер в том случае, если в обществе складывается система монополии на Д. Каждый социальный субъект в таком обществе, каждое сообщество существует, может себя воспроизводить лишь в том случае, если оно в состоянии защитить, сохранить, воспроизводить свою монополию на Д., например, на производимую продукцию, на распределяемые товары, на капиталовложения, на прописку, на информацию и т. д. Социально-хозяйственное господство Д. возможно лишь при вполне определенных условиях, когда уровень сложности хозяйственных связей опережает рост всеобщности этих связей, т. е. экономических отношений, экономики, когда сохранилось господство натуральных отношений, вступивших в конфликт с высокой сложностью и динамизмом хозяйства. Основа для Д. складывается при усложнении хозяйства, если оно парадоксальным образом происходит экстенсивным путем, т. е. без соответствующего развития всеобщей формы связи: рынка, денег, торговли и т. д. Система монополии на Д. возникает как рента на собственность, которая существовала в СССР как государственная, управляемая первым лицом, правящей элитой. Однако нефункциональность этой формы собственности, ее ослабление неизбежно приводит не только к борьбе за собственность между различными уровнями сообществ, но и к возрастающей способности смещения вниз возможности использовать эту ренту, и следовательно монополию на Д. даже без формального изменения права собственности. Монополия на Д. не может утвердиться, если всякая новая потребность удовлетворяется на рынке, где массовые предложения стимулируют спрос, открывают ему все новые возможности, где уровень массового творчества в сфере производства сливается в море рынка товаров, капиталов, рабочей силы. Отсутствие рынка вынуждает носителя потребности искать удовлетворение потребностей по традиционным каналам личных связей, где играют роль не столько деньги, сколько право на доступ к каналам циркуляции Д. Система монополии на Д. возникает в условиях острого противоречия между растущими утилитарными потребностями в вещах, услугах и отставанием потребностей в соответствующем творческом инициативном труде, который и должен обеспечивать удовлетворение этих потребностей. Этот разрыв и создает картину возрастающего Д., когда возможности удовлетворять потребности если и растут, то с существенным отставанием и в извращенных неадекватных формах. Система Д., следовательно, возникает как результат патологической диспропорции внутри воспроизводственного процесса между потребностями в потреблении и потребностями в производстве. Монополия на Д. не имеет ничего общего с капиталистической монополией, но является формой проявления докапиталистических монополий в условиях роста умеренного утилитаризма. Существование монополии на Д. - важнейшее нарушение социокультурного закона, роста социокультурного противоречия между культурой, ориентированной на статичное, функционирующее в неизменных формах общество и утилитарными ценностями. Рост этого противоречия выражается в противоречии между социальными отношениями, связанными с рынком, возможно, в той или иной степени нелегальными, и отношениями, связанными с традиционными связями, с натуральными отношениями и т. д. Рост этого противоречия во всем его многообразии приводит к формированию псевдовсеобщей связи, которая средствами традиционного общества, статичного воспроизводства, средствами локальных миров пыталась бы решать важнейшие задачи большого общества, задачи, возникающие на таком уровне, которые могут решаться лишь методами и средствами интенсивного воспроизводства. Решение проблемы через псевдовсеобщее означает, если взять чисто экономические аспекты, поиск непосредственных контактов людей, знающих друг друга, находящихся друг с другом в личных отношениях, поддерживающих их посредством представления, о естественности родственных, племенных, групповых связей, через систему обмена подарками и т. д. Отсюда возникает стремление каждого сообщества, каждой группы вступать в отношения с другими группами, обеспечивая себе возможность влиять на них, концентрируя в своих руках монополию на Д., превращая статичный воспроизводственный процесс в воспроизводство монополии на Д. Создается общество, пораженное социальной патологией, которое решает сложнейшие проблемы примитивными средствами. При этом складывается идеология, которая расценивает архаичные средства как высшее достижение человечества, т. е. они возводятся в высшую всеобщую ценность. В обществе, где любой акт хозяйственной деятельности не апробирован адекватным уровнем всеобщего, любая связь, любой акт хозяйственной деятельности, его реальное хозяйственное содержание можно рассматривать как случайное с экономической точки зрения, с точки зрения того, что выгодно или невыгодно обществу, с точки зрения различения экономически эффективной или неэффективной деятельности и т. д. Особенно ярко это видно на ценах, которые приобретают случайный с экономической точки зрения характер, что не может исправить никакое повышение или снижение цен. Экономическая случайность хозяйственных связей, ее доэкономический характер неизбежно приводит к тому, что определяющим для хозяйственных решений может стать некоторый архаичный принцип, например, представление о необходимости подчинить. хозяйственные решения представлениям, что они одно из проявлений космической битвы между Правдой и кривдой, между социализмом и империализмом. В этом случае может возникнуть стремление подчинить хозяйственные решения идее достижения всеобщего блага посредством насыщения общества гигантским количеством натуральных товаров, набор которых диктуется извращенными архаичными потребностями. На хозяйственные решения, не контролируемые экономически, могут воздействовать идеологические идеи псевдонауни, требующие гигантских сооружений, осуществления множества прожектов и т. д. Вокруг монополии на Д. идет ожесточенная явная или скрытая борьба. Силы, в ней участвующие, можно свести к трем, что соответствует основным силам синкретического большого общества. Во-первых, высшая власть. Вовторых, миры среднего уровня (см. феодализм). В-третьих, локальные миры, т. е. предприятия, индивидуальные хозяйства, общины, малые группы и т. д. Смена этапов второго глобального периода включает одновременно перемещение монополии на Д. между этими тремя его субъектами. Например, крайний авторитаризм включает максимально возможное сосредоточение Д. у первого лица. Соборный идеал требует превращения локального сообщества в основного держателя Д. Всем этим трем формам субъектов дефицита противостоит стремление либерализма к преодолению господства монополии на Д., заместить его рыночными отношениями, способностью развивать всеобщность в соответствии с уровнем сложности и динамизма общества. Социальная энтропия, дезорганизация в такой системе нарастает, обгоняя рост сложности системы. В ней все труднее становится избежать катастрофического развала, так как здесь по сути дела никто никому не нужен, все стремятся к самодостаточности, что открывает путь бесчисленным конфликтам за Д. Д. приобретает тем больше разрушительных черт, чем сложнее общество. Тенденция вдет к точке, где развитие приводит к удушению общества катастрофическим недостатком товаров. На этом пути Д. постоянно напряженно втягивает в свою сферу новые виды ресурсов, те товары, которые правящая элита пыталась использовать для стабилизации общества. Система монополии на Д. в большом обществе немыслима без продразверстки. Она несовместима с правовым государством, с гражданским обществом, так как власть сосредоточивается в руках групп держателей Д. Вся социальная жизнь структурируется вокруг борьбы за Д., за превращение Д. в средство доступа к другому Д., в предмет и цель воспроизводства. Советская система возникла как способная, в отличие от предшествующих, обеспечить в условиях разрухи и голода контроль и распределение ресурсов, прежде всего хлеба, что требовало установления монополии на Д. высшей власти. Последующую историю можно в значительной степени рассматривать как ожесточенную борьбу за Д. между разными уровнями иерархии общества, может быть замаскированную лозунгами борьбы за демократию, что имеет место, когда локальные миры пытаются лишить высшую власть монополии на дефицит. Например, этап перестройки характеризуется нарастающим давлением локальных миров на высшие центры. Тем самым резко изменяются каналы циркуляции Д., что может повлечь за собой потерю множеством людей доступа к Д. прежде всего через систему государственного снабжения. В обществе, основанном на Д., все — от уборщиц в овощном магазине до высшего руководства страной, определяющего распределение Д. в масштабах всего общества, занимают определенное место в системе каналов Д. Все в этом обществе стремятся «достать», постоянно включаясь в сложную систему связей, включая бесконечные очереди, дающие доступ к Д. «Д. - великий двигатель общественных отношений» (А.Райкин). Все члены общества участвуют в этом бесконечном обмене. Деньги не больше чем смазка этого процесса, его абстрактный ограничитель, который имеет тем меньше значения, чем больше распространена псевдоинфляция. Борьба против монополии на Д., требует прежде всего постепенного преодоления менталитета, для которого все категории товарно-денежных отношений — воплощение мирового зла. Д. имеет свои иллюзорные формы объяснения как странная аномалия экономической жизни, результат ошибок в планировании, результат того, что мало производится товаров и что для его преодоления надо больше строить, производить. Однако рост Д. в условиях господства системы монополии на Д. постоянно опережает рост производства. Уничтожение монополии на Д. возможно лишь на основе преодоления раскола, на основе перехода к интенсивному, воспроизводству, к либеральной цивилизации. Система монополии на Д. стремится установить обмен Д. с зарубежными предприятиями. Следует обратить внимание, что то, что в условиях господства рынка носило бы безусловно положительный характер в условиях далеко зашедшей атомизации общества может привести не к общему подъему экономики, но к выпадению такого рода сообществ из общей хозяйственной системы страны, к росту дальнейшей атомизации, к превращению подобной связи не в фактор роста эффективных капиталовложений, но в средство извлечения потребительского Д. для его держателей, росту мощных держателей монополии на Д.
ДЕЦЕНТРАЛИЗАЦИЯ — противоположность централизация, составляющая с ней дуальную оппозицию, полюса которой находятся друг с другом в состоянии амбивалентности. Д. - стремление сместить ответственность за принятие решений вниз как в рамках существующих организационных форм, так и посредством их изменения. В основе этого процесса могут лежать совершенно разнородные мотивы. Наука, в частности, говорит о необходимости разгрузить переполненные каналы информации высших уровней управления, перегрузка которых усиливается в процессе усложнения общества. Вместе с тем в основе Д. лежит вера в ценность почвы, в творческие возможности низов решать все задачи общества, в частности, экономического изобилия, эффективности управления, вера, что все зло, все причины роста дискомфортного состояния от централизация (Основное заблуждение интеллигенции). В Д. часто видят преимущество (общинная версия социализма), противостояние разрушительному централизму, который связан с негативной деятельностью начальства. Стремление к Д. связано прежде всего с соборным идеалом, который истолковывает ее как ослабление, уничтожение высших уровней управления. Соборный идеал склонен абсолютизировать управление на уровне локальных миров, что связано с автаркией, натурализацией всех отношений, с разрушением рынка, наиболее творческих фирм. Д. на этой основе приводит к нарастающей дезорганизации общества, к Д. произвола, к усилению конфликтов между локальными мирами и опасности катастрофы. Д. может быть связана с либеральным идеалом, который рассматривает ее возможность как результат возрастающей ответственности личности, локальных миров за целое, как результат возрастающей способности разрешать конфликты как между локальными мирами, так и между ними и обществом через диалог, как способность роста конструктивной критики. В принципе только в этом возможность Д. Однако серьезная опасность либеральной Д. в том, что она фактически может оказаться лишь прикрытием наступления соборнолиберального идеала. При господстве псевдоэкономики Д. может оказаться неизбежной, так как исключительная сложность хозяйства сделает невозможным удовлетворительные централизованные решения. Но и быстрая административная Д. может иметь катастрофические последствия. Смещение вниз монополии на дефицит неизбежно ослабляет, а возможно, и подрывает высшие центры власти, всю социальную структуру, которые эти центры обеспечивали дефицитом. Дефицит перестанет поступать не только к предприятиям, но и подорвет централизованную систему снабжения населения минимумом благ по относительно приемлемым ценам, т. е. за бортом вновь возникшей системы дефицита может оказаться значительная часть населения, которая не сможет найти путей к источникам благ, которые теперь приобретут все более локальный характер. Все это может вызвать в конечном итоге массовый поворот к авторитаризму, который даст надежду множеству людей на восстановление старой централизованной системы распределения дефицита, системы, которая способна «всех равнять».
ДИАЛОГ — имманентная форма существования мышления, движения культуры, противоположность монолога. Он всегда выступает как осмысление предмета мышления в процессе соотнесения с полюсами дуальной оппозиции. Этот процесс совпадает с поиском меры между ними, фокуса преодоления полюсов оппозиции, нахождения меры нового смысла между ними. Эта мера, однако, затем вновь распадается на полюса оппозиции, которые противопоставляются, но, возможно, на качественно новом уровне. Люди по определению всегда — субъекты культуры и, следовательно, любой акт общения выступает как внутреннее соотнесение друг с другом культурных различий, как полюсов единой культуры, так и разных культур. Д. - всегда внутренний процесс самоизменения, переосмысления. Д. есть социальный феномен, прежде всего контакт людей. Его элементом являются Д. их культурного содержания как субъектов личностных культур, несущих в себе специфику культуры в целом. Д. в общении характеризуется восприятием оппонента как комфортного, во всяком случае не как дискомфортного, что свидетельствует о существовании между участниками Д. хотя бы минимального элемента тождества, единства. Это дает основу для взаимопроникновения мыслей и смыслов. Смысл человеческого общения — в установлении некоторого консенсуса, сосуществования, необходимого для некоторой социальной общности. Для этого как минимум нужна некоторая предварительная способность к позитивной эмоциональной реакции по отношению друг к другу. Манихейство, абсолютизирующее различие между важнейшими полюсами культуры, т. е. добром и злом превращает отношения между ними в метафизическую бездну и тем самым противостоит диалогу. Д. - историческая категория. Она развивается в процессе отхода движения мышления от господства инверсии к господству медиации. Логически чистая инверсия по сути не содержит предпосылок Д. Инверсия — это абстрактный Д., т. е. основанный не на взаимопроникновении полярностей дуальной оппозиции, но на замене одного полюса другим, например, добра — злом, и наоборот и т. д. Развитие Д. имеет место в процессе медиации. Д. принимает ограниченный характер, если стороны рассматривают друг друга в разных модальностях, например, если одна сторона рассматривает другую всего лишь как средство для своих целей, а другая как самоцель. В традиционной цивилизации преобладает монологическая форма мышления, тогда как Д. развивается на заднем плане. Это запечатлено в сообществах, ориентированных на сохранение сложившихся отношений, ценностей культуры в неизменном состоянии. Коренной поворот от инверсии к медиации сопровождается переходом от господства традиционных институтов к либеральным, основанным на Д. и плюрализме. Д. приобретает зрелую форму лишь тогда, когда достигает способности подчинять, менять организационные отношения (см. организационная революция), превращать сами отношения в предмет и результат Д. Для промежуточной цивилизации, отягощенной расколом, характерны разные формы эклектического сочетания традиционализма и либерализма, характерна возможность превращения Д. в фактор дискомфортного состояния, вызванная традиционной ненавистью к нему, к «кадетам», к «либеральной говорильне», к свободе, плюрализму мнений, к свободе печати, слова и т. д.
ДИСКОМФОРТНОЕ СОСТОЯНИЕ — противоположное комфортному, составляет с ним дуальную оппозицию, полюса которой находятся друг с другом в состоянии амбивалентности. Д. с. возникает в результате роста значимого разрыва между личностной культурой, складывающейся на протяжении всей жизни личности, содержащими в ней представлениями об условиях, средствах и целях деятельности и потоком инноваций, которые разрушают эти представления. Это приводит к антимедиации, к потере способности снимать социокультурное противоречие, следовать социокультурному закону, к потере реальных ориентиров в обществе, к дезорганизации воспроизводственной деятельности в ставшим чуждым еще недавно привычном мире. «Человека, запрограммированного на черно-белое восприятие мира, любое многоцветье, даже если оно не затрагивает его личных интересов, утомляет и раздражает, оно воспринимается как вызов» (И. Кон). Д. с. можно рассматривать как результат неспособности, нежелания, слабости в культуре соответствующих импульсов, соответствующего вектора конструктивной напряженности обеспечить адекватную сложившейся ситуации, усложнившемуся миру конкретизацию абстрактности унаследованного культурного богатства. Д. с. характеризуется ростом страха, отчаяния от перспективы существования в подобной ситуации. Д. с. вызывает болезненное, стрессовое состояние, создает возможность внутреннего разлада, эмоционального взрыва, нацеленного на уничтожение тех факторов, которые, как кажется, создают это состояние. Последствия могут носить характер пассивных реакций, стремления адаптироваться к негативным условиям, капитулировать перед реальностью содержащейся в ней представлений. Как реакция на Д. с. возможно создание комфортного мифа, либо уход в иллюзорный мир наркотиков, алкоголизма и т. д. Д. с. может стимулировать способность углубления культуры (Медиация), что должно повысить способность осваивать ранее чуждый мир, расширять представления о комфортном состоянии за счет ранее Д. с., изменять мир с целью предотвращения роста Д. с. Д. с. возникает на уровне личности. Но оно может приобрести массовый характер в моменты кризисов, когда становится предметом общей озабоченности множества людей, превращается в предмет массового общения, обсуждения, начиная от анекдота, жалоб на жизнь и кончая митингованием, могущим перерасти в беспорядки. В процессе общения в этом случае может именно силы формируют дискомфортное состояние, что делать, чтобы из парализовать, два основополагающих вопроса русской интеллигенции: «кто виноват?» и «что делать?» В традиционной цивилизации решения, их результаты должны соответствовать некоторому апробированному на протяжении возможно громадных промежутков времени образцу, что делает выход за рамки сложившегося порядка дискомфортным явлением. В либеральной цивилизации массовое сознание нацелено на постоянное острое ощущение возможности Д. с., и это становится движущей силой поиска его реальных причин в возрастающих масштабах, к попыткам восстановить научными методами, через медиацию. Это создает предпосылки постоянной повседневной борьбы с Д. с., которая никогда его не уничтожает полностью, но держит в приемлемых рамках. Сама эта борьба является комфортной деятельностью. В условиях промежуточной цивилизации могут иметь место оба подхода одновременно. Их несовместимость порождает дезорганизацию в обществе, т. е. рост Д. с. Его порождают такие жизненно важные процессы, как развитие и прогресс в разных формах, поток инноваций, рост торговли, высокие доходы в кооперации, либеральное разномыслие и т. д., что создает для этого общества исключительно сложную ситуацию. Переход от одного этапа к другому снимает Д. с. но не полностью, оставляя остаточное Д. с. Оно может накопиться и привести в конечном итоге к особым сильным инверсиям, ко второму удару.
ДИСТРОФИЯ СОЦИАЛЬНАЯ — один из видов социальной патологии, результат хозяйственной деятельности в условиях постоянной монополии на дефицит и органической зависимости от него потребителя, результат того, что в этой ситуации постоянно возникают элементы деструктивного воспроизводства, дезорганизационные процессы. Это выражается в уменьшении затрат труда за счет качества продукции, чему открывает путь полная зависимость потребителя от держателя монополии на дефицит. Массовая Д. возможна лишь при разрушении конструктивной напряженности в результате раскола, террористического избиения наиболее умелых и квалифицированных людей во всех без исключения слоях и группах общества. Д. - результат деструктивного воспроизводства, характеризуется воспроизводством возрастающего дефицита ресурсов, что приводит к ослаблению структур и функций, начиная с менее важных. Путь Д. определяется кривой дефицита, законом системного воспроизводства. Д. может охватить любую форму воспроизводственной деятельности. Например, в производстве упрощается технология, снимаются определенные ее элементы, происходит замена материалов на менее надежные, проблемы решаются по упрощенным схемам, «на живую нитку», что ограничивает контроль сверху. Воспроизводство, следующее абстрактным критериям в условиях раскола, неизбежно рождает Д., так как пропускная способность системы управления существенно ограничена. В этой ситуации и рождается Д., охватывающая все, к чему прикасается человек. Решения и его результаты становятся все менее надежными, эффективными, постоянно приближаясь к порогу, где результат труда теряет способность нормально функционировать. Постоянно не делается все, что можно не делать, постоянно принимаются решения, которые пытаются использовать максимально доступные и дешевые ресурсы, включая людей. Д. подвергаются природные ресурсы, т. е. из них выкачивается все, что можно. Экономится на всем и поэтому все тяготеет к снижению качества, не делаются дублирующие системы, страхующие при авариях. Экономические критерии подменяются технологическими, а они здравым смыслом. Весь потенциал серого творчества мобилизуется на поиск резервов, т. е. новых форм Д. Полученный социокультурный, экономический результаты являются лишь имитацией образца, некоторым псевдо. Сама эта система, где господствующий вектор конструктивной напряженности не нацелен на повышение эффективности результатов деятельности, на снижение издержек производства приводит к чудовищным перекосам в движении ресурсов, прежде всего к гигантской, экономически абсурдной доле накоплений, вытесняющей потребителя и представляющей одну из мощных преград рынку. процветает серое творчество. Д. во всех сферах общества приводит к необратимой деструкции, нарастанию деструктивного воспроизводства. Преодоление социальной Д. не может иметь места путем постоянного «латания дыр», перенесения центра тяжести на ремонт. Оно возможно лишь на путях постоянного уменьшения социокультурных противоречий, в конечном итоге преодоления раскола, формирования механизмов, ориентированных не на абстрактные показатели, не на административную госприемку, а на «приемку» свободного. имеющего выбор потребителя как на рынке товаров, так и в сфере политики и культуры. Развитие локализма неизбежно приводит к созданию благоприятных условий для роста Д. в масштабах общества.
ДИСЦИПЛИНА — возможность и способность производственного персонала, граждан придерживаться установившегося и признанного порядка, обеспечивающего воспроизводство общества. Основная проблема Д. заключается в том, что любое сформированное общество вплоть до государства возникает на основе некоторых исторически сложившихся форм отношений, личностной культуры, привычек, уверенности в естественности сложившегося возможно древнего порядка. Следовательно, проблема Д. выступает всегда как несоответствие новых требований старым, как беспрерывная попытка утвердить новые отношения, например, заводского производства, на основе и одновременно вопреки общинным, артельным. Проблема Д. на предприятии может приобрести форму конфликта требований, конфликта отношений, необходимых для функционирования предприятий, и порядков, требующих постоянных «душевных» контактов, выступающих в формах перекуров, чаепитий, выяснения отношений, бесконечных бесед, перемывания новой информации, связанной и не связанной с отношениями на производстве, и т. д., конфликта требований большого производства и традиций локальных групп. Тем самым сообщество постоянно работает над приспособлением новых явлений к своим исторически сложившимся отношениям, т. е. пытается следовать социокультурному закону на основе сложившегося порядка. Но это может тормозить формирование новых форм. Д. Чем сложнее производство, тем больше проблема Д. смещается в сферу способности достигнуть единой цели и не сводится к односторонней адаптации к внешнему порядку. В этой связи следует говорить о различных типах Д., смешивание которых (например, Д. научного труда и труда станочника) приводит лишь к росту дезорганизации. Проблема самоуправления на производстве и Д. тесно связаны, так как нельзя исключить того, что через самоуправление усиливается влияние типа Д., принципиально отличного от того, на котором основано это производство. Упадок Д. усиливается на седьмом этапе в результате выявления остаточного дискомфортного состояния, роста локализма, что стимулирует развитие определенных элементов общинной и артельной Д. Эта тенденция ярко проявилась в конце первого глобального периода, что привело к развалу государства. Особенно большое значение приобретает проблема гражданской и государственной Д. В обществе, где никогда не было исторических традиций гражданской ответственности за большое общество, попытки быстро внедрить демократию могут превратиться в мощный стимул активизации вечевого идеала, культивирования локального эгоизма в форме противостояния «естественности» локальных миров жизни большого общества. Рост способности постоянно искать меру разных форм Д., соответствующих минимизации дезорганизации — важнейшая задача общества.
ДОНОС — сообщение властям о действиях тех или иных лиц, которые доносчик оценивает как дискомфортные, опасные для общества, Д. Основан на идентификации личности, группы с носителями мирового зла. Д. приобретает массовый характер, когда люди пребывают в страхе в связи с тем, что изменения, имеющие место в обществе, расцениваются в их культуре как нарастание хаоса и, следовательно, ищут виновника этого. Единственный путь к спасению, по их мнению, — в обращении к высшей Правде, к тотему-вождю, который отождествлялся в данном случае с гарантом истребления мирового зла, с квалифицированным механизмом, способным не делать ошибок, т. е. выявлять всех, кто реально принадлежит к оборотням. Либеральный идеал не знает Д. Он знает жалобу, например в суд, на незаконные действия, где возможен спор, который решается через публичность, гласность как диалог, связанный с истолкованием фактов, права, нравственных принципов. В обществе промежуточной цивилизации, отягощенной расколом, создаются важные предпосылки для крайних форм авторитаризма, который использует Д. как средство ликвидации всякого разномыслия, для автоматизации общества, как средство контроля за бюрократией, борьбы с коррупцией, как орудие в борьбе против бюрократии, правящей элиты. В периоды роста недовольства властью Д. используется как средство ее дезорганизации лавиной анонимных доносов. По сути дела это определенная форма терроризма, направленная против аппарата власти. В утилитаризме Д. инструмент превращения всеобщей Правды в средство для решения локальных склок.
ДУАЛЬНАЯ ОППОЗИЦИЯ — первичная клеточка культуры, а также социальной жизни (см.: Золотарев А. Неопубл. часть рукописи), воспроизводственной деятельности, социокультурная основа общества, необходимый принцип объяснения социальных явлений. В развитой логике (см. медиация) Д. о. определяет деятельность как амбивалентное взаимопроникновение полюсов оппозиции, в результате которого возникают новые пласты срединной культуры, новые отношения и т. д. Мысль, как и деятельность, в целом движется через полюса. Абсолютизации разрыва между полюсами порождает опасность раскола. Д. о. является не только культурологической, но и психологической категорией. Д. о. может переживаться через страх человека перед одним из полюсов, страх отпадения от другого полюса и одновременно тоску по партиципации, тоску по другому полюсу. Резкое противоставление полюсов оппозиции приводит к росту социокультурного противоречия. Нахождение меры означает выход за рамки Д. о. в новое измерение. Д. о. как социальная категория воплощает в себе возможность консенсуса при условии взаимопроникновения полюсов оппозиции и неизбежность раскола, конфликта и распада целого при условии отказа от взаимопроникновения. Д. о. несет в себе вектор конструктивной напряженности, т. е. ценностную ориентацию субъекта, стимулирующую предпочтение движения от одного полюса к другому, предпочтение одного полюса, предпочтение Правды по отношению к кривде, любви по отношению к ненависти и т. д. Отношение между полюсами оппозиции подчиняется инверсионной логике и логике медиации. через медиацию с ее выходом на новое содержание Д. о. переходит в триаду, включающую фокус преодоления оппозиции, конкретную меру соотношения полюсов Д. о. Эта оппозиция несет в себе соблазн решать все проблемы на основе крайностей в принятии решений, например, прибегать в сложных случаях к насилию, к заимствованию из прошлого, шаблонным решениям, к инверсии, т. е. разному переходу от одной крайности к другой. Д. о. как элементарная клеточка культуры включает в себя все богатство ее логических форм, а также богатство отклонений от них, односторонних извращений логики. Д. о. выступает как объяснительный принцип исторического процесса не только и не столько в своей развитой логической форме, но прежде всего, как процесс перехода между полюсами, имеющий свою логику. На этом пути постоянно встречаются бесконечное разнообразие ограниченных логических форм, тяготеющих к абсолютизации одних полюсов оппозиции в ущерб другим (см., например, манихейство), к вынесению вовне негативно оцененных аспектов собственного «Я» (см. внешнее и внутреннее), к стремлению к абстрактной оценке реальности через экстраполяцию опыта культуры фиксированного в одном полюсе в ущерб другому. Такие формы как инверсия, антимедиация и т. д. — необходимое условие объяснения важнейших социальных механизмов, важнейших массовых исторических процессов.
ДУХОВНАЯ ЭЛИТА — особый тип социальной элиты, группа лиц, стремящихся, по крайней мере в тенденции, творчески квалифицированно культивировать высшие ценности культуры, обобщение опыта мировой истории, стимулировать взаимопроникновение высших достижений национальной и мировой культуры. Д. э. как носитель самосознания совместно с народом как носителем массового сознания составляет дуальную оппозицию, полюса которой находятся в состоянии амбивалентности. Д. э. прорабатывает ценности массового сознания, народной жизни через пласт высшей культуры и одновременно развивает высшую куьтуру на основе массовой. Важнейшая функция Д. э. — интерпретация массовых инверсий. В отличие от правящей элиты, которая превращает эту интерпретацию в актуальную повседневную политику, в оперативную деятельность, Д. э. пытается нащупать движущие силы этого процесса, делать из него глубокие обобщения, прогнозируя пути развития нравственных идеалов общества, а также указать на слабости этих идеалов, дать им критику с тем, чтобы найти их основания. Отличие ее задач от правящей элиты может послужить причиной конфликта между ними, избиения Д. э. Д. э. включает в себя художественную, нравственную, научную элиты. Она направлена в основном, в отличие от правящей элиты, на решение перспективных основопологающих проблем жизни, поиск высших ценностей. Отношения Д. э. с почвой в условиях раскола оказываются крайне сложными. Она общается с основной частью народа через интеллигенцию, которая интерпретирует идеи Д. э. для массового потребления, вкладывая в них иной, подчас прямо проитивоположный смысл. Инверсионные волны постоянно дают стимул для деятельности Д. э., ставят ее перед двумя смертельными опастностями: 1) Раскол с народом, что массовое сознание может рассматривать как отпадение, как превращение Д. э. в их глазах в носителей мирового зла. Это превращает само существование Д. э. в фактор роста дискомфортного состояния, что грозит ей уничтожением. 2) Слияние Д. э. с народом, т. е. отказ ее от своих специфических ценностей и принятие ценностей массового сознания. Это явление может рассматриваться как партиципация. В этом случае Д. э. опускается до уровня массового сознания и, следовательно, теряет свое лицо, превращается в псевдоэлиту. Важным последствием этого является исчезновение или ослабление конструктивной напряженности, которая имела место в дуальных оппозициях: Д. э. — правящая элита, а также: Д. э. — народ. В обоих случаях это означало исчезновение, крайнее ослабление социокультурного механизма, обеспечивающего напряженное стремление как правящей элиты, так и народа, к высшим ценностям мировой и национальной культуры во всех ее формах. На ее место встало серое творчество, простая граммотность, ценности расхожих банальностей, упрощеннсти, вступающих в возрастающей степени в противоречие с усложняющейся реальностью, что до катасрофических размеров увеличило социокультурные противоречия. тем самым в обществе исчез основной очаг позитивных инноваций, стимул общего подъема. Вместо Д. э. выдвинулись лидеры серого творчества типа Лысенко, псевдоэлита, что означало потерю источника и стимула разума, нравственности, науки и т. д., что обезоружило страну перед вызовом истории.
ЕСТЕСТВЕННОЕ — все то, что расценивается людьми как результат не их собственной деятельности, но как бы задано человеку, даже если речь идет о нем самом, о его воле и действиях, о результатах его деятельности. Из древности идет представление, что Е. - результат космического порядка, тогда как его нарушение — результат действий человека. Эти представления, однако, не знают о существовании энтропии, о воспроизводственной деятельности человека. Абсолютизация, фетишизация Е. приводит к культу естественных ресурсов, природных процессов, которые кормят людей. следствие подобного понимания Е. - разграбление ресурсов, подмена собирательством производительного труда, стремление «достать», а не произвести. В обществе все искусственно, так как является результатом человеческой деятельности, и одновременно все Е., так как задается прошлыми поколениями как нечто уже ставшее последующему развитию общества, последующим поколениям. попытка резкого противопоставления в обществе Е. и искусственного часто является скрытой формой антимедиации, т. е. попыткой смести высшую культуру, государственность, все современные формы жизни, включая производство как неестественное, дополненное выявление тех носителей зла, которые якобы нарушили Е. жизни.
ЖИДКИЙ ЭЛЕМЕНТ — понятие, введенное историком С. Соловьевым; слабая привязанность значительной массы русского населения к определенному месту жительства, что вступало в противоречие с потребностями государственности, развития хозяйства страны. Широкая возможность уходить от власти на новые земли получила отражение в культуре, стимулируя экстенсивные методы решения проблем. Правящая элита боролась с этим процессом, поощряя крепостничество, прикрепляя разными методами работника к его функциям, прежде всего к земледельческому труду. В борьбе соборного и авторитарного идеалов можно видеть те или иные аспекты этой борьбы.
ЖИЗНЕСПОСОБНОСТЬ ОБЩЕСТВА в принципе измеряется степенью, масштабами его способности преодолевать на соответствующем временном этапе возникающие внутренние и внешние проблемы, противоречия, устранять опасности, отвечать на вызов истории, воспроизводить себя. ж. о. — относительная категория, так как зависит не только от абсолютного уровня творчества в обществе, но и от изменившихся обстоятельств. Жизнеспособность повышается вместе с масштабами личностного творчества в обществе. Она снижается в связи с ростом дезорганизации, а также в связи с возникновением раскола. Снижение Ж. о. стимулирует уход от сложности, антимедиацию, отказ от ответственности, что в конечном итоге ведет к росту дезорганизации, к социальной катастрофе. Однако эта опасность может быть и стимулом сосредоточения усилий на повышении Ж. о. В традиционной цивилизации общество нацелено на сохранение достигнутого уровня Ж. о. в некоторых допустимых в данных условиях границах. В либеральной цивилизации господствует способность ее постоянно наращивать, что в конечном итоге является условием жизни в постоянно меняющемся, усложняющемся мире. В обществе промежуточной цивилизации, отягощенной расколом, положение осложняется тем, что рост Ж. о., например, экономической предприимчивости, порождает дискомфортное состояние у одной части общества, тогда как сохранение исторического уровня Ж. о. рассматривается как застой и вызывает дискомфортное состояние у другой части общества. Этот конфликт порождает потоки дезорганизации. Сохранение сложившегося уровня Ж. о. возможно в относительно простых, статических условиях на основе инверсии. Сохранение Ж. о. в сложных условиях, а также ее повышение возможно только на основе медиации.
ЗАГОВОР (концепция заговора) — рассмотрение З. в качестве скрытой движущей силы истории, попытка найти в З. объяснительный принцип событий в обществе, которые обычно оцениваются как негативные. З. рассматриваются как форма появления мирового зла, как механизм космического злодейства, например, З. большевиков, масонов, мирового империализма, всемирный еврейский заговор тайных врагов перестройки и т. д. Концепция З. является модернизированным, комфортным псевдомифом, результатом интерпретации древней веры во власть злых сил, демонов, обладающих скрытым, рационально не объяснимым коварством и могуществом. Распространенность концепции З. пропорциональна массовости осмысления людей себя как объектов истории. Концепция З. может сливаться с той или иной формой фетишизма, например, организационным, идеологическим, фетишизацией денег, т. е. возможности подкупа, и т. д., что позволяет строить модель «успешности» З. Он якобы достигает своих целей, создавая организацию, которой огромные массы людей вынуждены подчиняться, придумывая идеологию, которой народ рабски следует и т. д. Ошибочность этой концепции заключается в том, что З. по самой своей природе включает ограниченное количество людей, связанных некоторой определенной субкультурой. Успех З., если речь идет о крупных событиях, требует выхода З. за первоначально узкие рамки, его цели и средства должны превратиться в содержание личностной культуры большой массы людей. Однако при этом идеи заговорщиков неизбежно переосмысливаются на основе этой культуры. Люди могут следовать навязанной организации, идеологии и т. д., если они ощущают их как комфортные, как свои, если новое соответствует их ценностям. Это неизбежно заставляет заговорщиков пересматривать свои представления соответственно представлению растущей референтной группы. З., следовательно, если он действительно существует, постоянно находится между двумя возможностями. На одном полюсе имеет место возможность сохранить свои идеи, но при ограниченном количестве участников. В этом случае он не способен изменить поведение значительного количества людей. На другом полюсе существует возможность раствориться в массовом сознании, движении, но в этом случае З. исчезает. Следовательно, для реального З. остается крайне узкая сфера возможностей между беспомощностью реально повлиять на ход истории и самоликвидацией. Слабость всех концепций З. заключается в том, что: а) в их основе лежит чистая вера, не обременяющая себя доказательствами. Обычный ее аргумент, что соответствующее явление иначе объяснено быть не может, т. е. фактически имеет место превращение невежества в клевету против истории; б) в основе этой веры лежит вполне определенный архаичный, хотя и внешне модернизированный менталитет, т. е. представление о мире, как скоплении скрытых, в основном злонамеренных субъектов; в) эти концепции уходят от сути проблемы. Существование группы заговорщиков — сам по себе факт для истории малозначимый. Реальное значение имеет другое, т. е. в ответ на вопрос, почему именно за этой группой, если она была, а не за другими, пошла миллионная масса людей, которая в конечном итоге своей повседневной деятельностью и воспроизводит человеческую историю; г) исторический опыт России показывает, что общий уровень способности создавать новые организации делает совершенно немыслимым длительное тайное существование реального эффективного З.; д) социальная функция подобных концепций — не позитивное знание но попытка дать актуальную интерпретацию мирового зла в представлениях комфортных для значимой части общества, с тем чтобы направить ее энергию против «разоблаченных» социальных и национальных групп, вызвать антимедиацию.