— Пойдемте за мной. — проговорил незнакомец, развернулся и ушел в тоннель. Мальчик потопал за ним. Дедуля недвусмысленно теснил меня в тот же проем. И я поняла, что мне надо бежать! А когда мне "надо" я начинаю мыслить своеобразно: коротко и конкретно, убивая никчемные сомнения еще до их рождения! Ну и я сорвалась с места и побежала! Решила, сверну в какой-то боковой туннель, оторвусь, затаюсь, а потом как-то выберусь!
Ну и несусь я, увидела первое ответвление, сиганула туда, чувствую помещение увеличивается немного и в высоту, и в ширину — верный признак скорого выхода. Через минуту вылетаю в подземный зал, а там, у дальнего края помещения, на привязи, какая-то скотина стоит, в смысле, животина неопределяемой марки! Огромная, мохнатая, ни лап, ни ушей, ни хвоста не видно. только глазами в три ряда лупает! А я же под парусами! И мне, чтобы остановиться, нужен нехилый тормозной путь! Ну и я всем фюзеляжем в этот меховой ковер заехала! От страха схватила какую-то местную морковь из миски и на тебе морковкой по всей морде!
Понятно, что животное не ожидало такой экспрессии, ломанулось от меня, веревку из стены выдернуло и в тот же проем из которого я выскачила сигануло, а я на автомате веревку схватила и телепаюсь сзади. Вот таким тандемом донеслись мы до огромного зала, где было человек пятьдесят, не меньше. Зверюга эта поскакала прямо к грозному мужику, который велел следовать за ним. И буквально за секунду уменьшилось и прыгает на плечо несчастному, активно перебирая, кажется, шестью лапками, пытаясь закрепиться на завоевонном плацдарме. А следом, на веревке, подчаливаю я! Но не на плечо, а прямо во внешний контур бьюсь! Мужик — скала, даже не завибрировал, в отличии от меня, хорошо, придержал.
— Что вы делаете? — спокойно спросил он и бровью повел. Ну, прям конкуренция красоты и тестостерона.
— Вопросики… — отвечаю, поскольку сама не понимаю, что происходит.
Он молчит и сопит, я соплю в ответ. Во МХАТе таких пауз точно не висело.
— Совсем нынче профурсетки-то измельчали. — разбил наш батл перемигивания кто-то из присутствующих. А я стою и вспоминаю, что снизу у меня только колготки! И тут, незнакомец, крепко удерживающий меня от очередного побега, приподняв над земелькой, совершил поступок! Ну, прям, ПОСТУПОК! Даже не знаю, какой тут должен быть гусар, руководитель комсомола, не меньше!
Так вот, он, мужик этот, в рубашке же сверху был, одной рукой берет, срывает ее с себя, отстреливая пуговицы мне в физиономию, и мои тылы прикрывает! Ну и, ясен пень, демонстрирует голый торс! Мамкин любитель пощекотать не только нервы, но и соски. Что б его крысы в подвалах ЧК сожрали! Поскольку от входа, голосом Лориналиэля прозвучало не очень дружелюбно:
— Советую вам отпустить девушку. — а мы, что, мы стоим с мужиком слипшиеся, как последние пельмени в пачке. И в этот момент я ощущала в висках только гулкий метроном сердца! Назревала генеральная драка.
— О! Яньлин! А вы почему под землей, в бункере? — спросил Рольд, заходя в зал и снимая некоторое напряжение. Где женьщины? Дети?
— Я здесь! — подал голос малыш, из-за которого я оказалась в этом месте и сделал шаг вперед.
— Привет, Пас! — оборотень подватил мальчика на руки и невысоко подбросил, заставив ребенка залится смехом.
— Привет, Рольд. Женщин и детей отправили в крупный город. Участились нападения нежити. Ночью находимся здесь, днем выходим. И если нечисть проникает за стены города, убиваем ее.
— Как нежить? — Рольд резко побледнел. Поскольку следили за мной они вдвоем со старшим эльфом. И пробрались сюда тоже вдвоем, остальные остались наверху.
В это же мгновение все пришло в движение! Мне в руки кто-то сунул штаны и сапоги, выдали небольшой меч, и с общим потоком потянули к тому же лазу, в который я упала. Выбирались очень тихо, все время прислушиваясь!
Вышли мы в подвале, было слышно, как сверху, что-то скрежещет, падают предметы, слышны звуки борьбы.
— Не успели. — мрачно сообщил Яньлин. — Лучше уйти. Сейчас, ночью, они невероятно сильны.
На лице Лориналиэля не дрогнул ни один мускул. Казалось, что он не переживал, он все решил и менять свое решение не планирует. Он шагнул в черный проем двери быстро, оголив два клинка, не оставляя себе времени подумать, и, не дай бог, замешкаться. Я метнулась за ним, зубы стучали то ли от холода, то ли от страха! Сжимала рукоятку клинка и молилась всем богам, чтобы те, кто остался в доме не пострадали. Я бежала, представляя на ходу, какой горестной до ужаса, унизительно бесцельной, бесплодной, лишенной чудес станет моя жизнь без всех тех людей, которые сейчас, в эту минуту сражались за свою жизнь и, даже, может быть, умирали. В какое-то мгновение я страстно и шумно затряслась, удерживая приступ страшных сухих рыданий. И в этот момент, внутри меня, что-то родилось, вылупилось оттого, что изнемогающий от горя человек понял, что нужен, что дорог, что любим, оно вырвалось оттого, что сквозь всю толщь зла, цинизма, лицимерия проникло тепло, оно так долго ожидало этого, так напряженно набиралось сил и вот теперь, вырвавшись, медленно и чудесно росло. Руки покрылись золотым сиянием и из них, прозрачными, переливающимися лентами лилась чистая магия!
Выбежав на первый этаж закружилась, образуя вкруг себя контур и кроша в фарш полуистлевшие трупы умертвий. Лориналиэль увидев меня тепло и от всей души улыбнулся, просто, по-мальчишески:
— Помоги брату! — попросил он. Я вбежала на второй этаж. Сизариэль и Тьер заперлись в комнате, навалившись на дверь с той стороны, но силы были не равны, и она вот-вот должна была пасть.
В этот момент мне было все равно, от кого защищать своих друзей! Я хлестала умертвия лентами, как плетками, увеличивая или уменьшая толщину полосы, вплетая туда черные, синие, красные нити. Происходило это на уровне инстинктов! Освободив мужчин, мы присоединились к Лореналиэлю, Вильяму и Ровану, очистив весь дом от нежити. В конце битвы, поняв, что в жилище нам ничего не угрожает, я глубоко вздохнула, и, как мне показалось, выпустила прозрачные крылья, почти невесомые, загнутые на концах, накрывшие наше убежище слюдяными куполами, и вздохнула в порыве нежного, восхитительного, человеческого счастья.
— Ты поставила защитный купол на весь дом? — ошарашенно спросил демиург.