Друг задал тактико-технические характеристики «девушки»: сорок-сорок пять лет, высокая блонда в буржуазном стиле, умеющая достойно держаться и держать язык за зубами. Эме-Блан поводил его по притонам: все не то. Нужный кадр нашли на бульваре Перейр. «Платиновая блондинка, не столь красивая, сколь симпатичная, умная, вполне стильная». Эме-Блан выписал женщине «кондэ» — внес в депонированный в штабе полиции список лиц, не подлежащих аресту, — и совсем о ней забыл.
Его, как и всю Францию, занимало громоподобное «дело Марковича», в которое комиссар, сам о том не зная, только что впутался. Оно не раз описано: напомню в общих чертах.
1 октября 1968 года на сельской помойке нашли завернутый в матрасы, засунутый в пластиковый пакет и джутовый мешок труп уголовника Стефана Марковича, пропавшего 22 сентября телохранителя, конфидента и друга Алена Делона. Делону, тяготевшему к бандитам — а «юги» уже тогда были очень опасными зверями, — не везло с телохранителями: тело предыдущего, Милоша Милошевича, в январе 1966 года нашли в Лос-Анджелесе, рядом с трупом любовницы, пятой жены актера Микки Руни. Голова Марковича была так размозжена, что пулю в затылке обнаружили лишь после эксгумации и повторного вскрытия 26 октября. Пуля означала, что с ним расквитались, а не просто забили в драке.
Скорее всего, сгубили Марковича пять кило крахмала, которые под видом героина толкнул гангстеру Франсуа «Майору» Маркантони, герою Сопротивления и — надо же — кузену офицера SDECE. Сам Маркантони утверждал, что югослав поплатился за стукачество. Стефан же перед гибелью в разговорах с друзьями и с Натали — женой Делона, в письмах брату панически твердил: «Если меня убьют, сто процентов: виноваты Ален Делон и его „крестный“ Маркантони». Корсиканец, как подозревали, убил Стефана по заказу своего давнего друга Делона за то, что юг забрался в постель Натали. 25 августа Делоны развелись.
Задержания и пять допросов Делона, его жены и импресарио — казалось бы, сенсационнее этого случиться не может ничего. Однако нет пределов совершенству. «Дело Марковича» из «дела Делона» превратилось в нечто, отчасти напоминающее «дело Стросс-Кана». А именно — в «дело Жоржа Помпиду», уволенного де Голлем 6 июля премьера и будущего президента.
14 октября в газетах появились туманные, стыдливогнусные намеки на то, что Маркович погиб из-за «специфического» шантажа «жены бывшего министра». «Источники» в полиции распустили языки: «Буржуазки с бешенством матки, горячие, как каштаны, имели дело с двумя-тремя югами: Маркович их удовлетворял, а молодые жеребцы распаляли». Короче говоря, щедро одаренный природой Маркович устраивал «партуз» — светско-богемные групповики.
Одна горячая буржуазка быстро обрела имя — Клод Помпиду. 21 октября агент «Бизона» по кличке Карамель, журналистка-троцкистка, донесла о существовании альбома фото, запечатлевших ее на оргиях. Грабитель Борибож Аков, сидевший в тюрьме Френ, якобы видел своими глазами, как Маркович фотографировал на оргиях своих клиенток. Однажды он сказал Акову: «Знаешь, что за высокую блондинку ты трахал? Это Помпиду. Забудь об этом». Уже 5 ноября Аков отказался от показаний, опозорившись на следственном эксперименте. Он привел полицию на виллу, где якобы имела место оргия: однако не возникало сомнений, что Аков никогда там не бывал. Но дело своё он сделал: 1 ноября пуританину де Голлю представили компромат на Помпиду. Официально в курсе дела были лишь три министра, в реальности — весь Париж. Последним, до кого дошли слухи, оказался сам Помпиду, хотя их распространители, его же однопартийны, метили именно в экс-премьера.
Де Голль столь же ценил Помпиду, сколь презирал его ближний круг генерала, каста высокомерных воинов-ме-галоманов. Его не было ни в подполье, ни в десантах «Свободной Франции», он не любил спецслужбы. Не шагал рядом с генералом по Елисейским Полям в августе 1944 года, а аплодировал ему из толпы. Но именно Помпиду 8 января 1959 года проехал с генералом по Елисейским полям в открытом авто, в честь возвращения де Голля к власти.
В 1946 году провинциальный учитель по протекции попал на канцелярскую должность заместителя администрации де Голля. Вскоре он стал доверенным лицом генерала, заслужив в 1962-м премьерское кресло.
Пока в 1950-х де Голль пребывал не у дел, Помпиду возглавлял банк Ротшильда: он и красавица-интеллектуалка Клод вошли во вкус роскоши, что еще более отвратило от них твердокаменных голлистов. Но возмутительнее всего был его образ жизни.
Ослепленный Парижем, интеллигент и жизнелюб-эпи-куреец Помпиду завесил стены Матиньонского дворца модернистской живописью, не пропускал ни одной премьеры, дружил с «аморальным» литературным вундеркиндом Франсуазой Саган, живописцем Бернаром Бюффе, певцами Ги Беаром и Сашей Дистелем. В Сен-Тропезе, куда они все съезжались летом, мог выйти к завтраку в плавках и галстуке.
Министр Луи Жокс от возмущения путался в словах: «Эти модельки, эти актрисюли, актеры, художники, весь этот мирок — отстой, шваль, шпана! Как смел премьер принимать тех людей, которых он принимал? Как он вообще мог их видеть…» Ротшильда ужасало, что гости его протеже сидят на полу. Ну а это с определенной точки зрения уже почти групповик.
Де Голля это злило и забавляло, но развел его с премьером, вскрыв нарыв накопившихся разногласий, революционный май 1968 года. Помпиду пришел в ярость, узнав, что де Голль, не предупредив его, исчез, улетел в Баден-Баден, дабы заручиться поддержкой генералитета. Де Голль заподозрил Помпиду в попытке перехватить власть в его отсутствие. На марше миллиона голлистов по Елисейским полям 30 мая Помпиду не было.
Что самое страшное, семидесятивосьмилетний де Голль заподозрил пятидесятисемилетнего премьера в президентских амбициях — за четыре года до выборов. Де Голль то ли верил в свое бессмертие, то ли вел византийскую игру, вселяя то в одного, то в другого соратника надежду, что именно он — преемник. Скандал должен был отбить у Помпиду любые амбиции.
Прецедент был: в 1965 году от участия в выборах неожиданно отказался семидесятичетырехлетний Антуан Пине, экс-министр финансов и «отец» «нового франка». Его сотрудники утверждают, что спецслужбы угрожали обнародовать причастность Пине к «делу розовых балетов». Так окрестили в 1959-м громкие — и частично сфабрикованные — обвинения группы пожилых богачей в организации оргий с малолетками: впрочем, совершеннолетие тогда наступало в двадцать один год. Но Помпиду, «шлепанец де Голля», как звал его Миттеран, повел себя неправильно — не заскулил и не стушевался, как Пине, а атаковал.
Его верный «бульдозер», тридцатишестилетний Жак Ширак установил, что слухи сфабрикованы спецслужбами, министром юстиции Рене Капитаном, адвокатом и шефом убийц-«барбуз» Пьером Лемаршаном (13), которого, как сам Лемаршан трогательно жалуется в мемуарах, в школе третировал учитель Помпиду. Мстительный Помпиду заносил имена врагов в черную записную книжечку, пропавшую после его смерти.
17 января 1969 года Помпиду, находясь в Италии, узнал, что некую молодую лесбиянку из Сен-Тропеза долго допрашивали на предмет ее связи с Клод. В тот же день арестовали Маркантони. Один комиссар приватно изложил журналистам, пусть и слегка заплетающимся языком, новую версию. Загородный дом Помпиду расположен в пятнадцати километрах от дома Маркантони и в двадцати километрах — от свалки, где нашли труп. Это «треугольник смерти»: Помпиду убил шантажиста и попросил бандита избавиться от трупа. Никто не решился опубликовать такое. Зато подал голос брат Марковича — Александр. Братья якобы ужинали у Делонов, вместе с четой Помпиду и Маркантони. Это уже была ненаучная фантастика. Делон не был идиотом, способным усадить за один стол югов-сутенеров, известного бандита и премьера с женой, да они бы и сами не сели рядом. К тому же и с Помпиду Делон был знаком шапочно. Тем не менее актер подвергся 23–25 января самому долгому, тридцатипятичасовому, задержанию и допросу.
Хотя и Помпиду не избежал опасных связей. Не далее как в июле 1968 года кто-то свел счеты с Матье Маттеи, третейским судьей криминального мира Гренобля. А всего годом раньше он служил у Помпиду шофером и телохранителем.
Помпиду писал де Голлю, дважды тайно встречался с ним, называя министров-провокаторов. Тот лишь пожимал плечами: виноваты журналюги, будьте выше этого. Теперь Помпиду покончил с политесами. В римском отеле он собрал журналистов и объявил, что будет баллотироваться в президенты, хотя и «не торопится». Его тотчас отлучили от эфира, де Голль вообразил, что Помпиду желает ему смерти, но, когда нападки на Помпиду стали откровенно истерическими, а его уверенность в себе от этого лишь возрастала, президент прекратил безобразие, оповестив 4 марта Францию, что пригласил чету Помпиду на ужин. Ужин прошел 12 марта в ледяной атмосфере, но знаменовал «прекращение огня», если не капитуляцию генерала.
28 апреля в 0.10 де Голль сдержал обещание уйти в отставку, если проиграет референдум по второстепенной проблеме реформы Сената и местного самоуправления.
15 июня Помпиду победил во втором туре президентских выборов. Маркантони, которому было нечего предъявить, держали за решеткой до выборов, а потом — еще полгода, якобы оберегая от вендетты югов. В июле 1976 года Урош Милисевич, тот самый друг, с которым Маркович делился опасениями за свою жизнь, неожиданно сознался в убийстве, совершенном в сообщничестве с Маркантони. Арестованный Урош явил несомненные следы психического расстройства и был освобожден: вскоре его труп нашли в Брюсселе в комнате гостиницы недалеко от центрального вокзала.
А что же снимки? Охотясь за ними, спецслужбы шпионили друг за другом и впадали в паранойю. Карамель доносила, что снимки ищет маршал Тито. Жан Роше, шеф DST, путано рассказывал, что фото распространяла женщина, агент SDECE, выдававшая себя за агента DST и связанная с порнографом, которого подозревали в работе на КГБ. «Высокий блондин в черном ботинке» отдыхает.
Прослушки телефонов обогатили полицию знанием того, что одна актриса соблазняла министра финансов ради списания крупного долга, а у Жискар д’Эстена что-то было с Мирей Дарк. Саму Дарк на допросе — одном из пяти тысяч допросов по делу Марковича — называли шлюхой «мадам Клод» и размахивали якобы ее порноснимком, который угрожали показать Делону, ее любовнику. Дарк только улыбалась: Алену наплевать. На квартире актрисы Мари Лафоре провели обыск.
Спрос на снимки определил предложение. Было несколько независимых источников фальсификата.
Попадались грубые монтажи, которые клепал некий канадский аферист, но не он один. Перед вторым туром стены студенческого пригорода Нантерра расцвели порнолистовками: Помпиду плакал, увидев их. В августе Жильбер Лекавелье, агент всех «параллельных полиций» и фигурант всех скандалов, доложил: «В комнате студентки по имени Сильви и по прозвищу Юлла, руководительницы гошистов на факультетах Венсенна и Нантерра, я нашел <…> семь-восемь сотен листовок размером с почтовую открытку, с очень грубым фотомонтажом, изображавшим мадам Помпиду, отсасывающую мужчине, в то время как второй имеет ее в задницу, и подписанным: „Нравы тех, кто нами правит“». Это — художественная самодеятельность леваков, использовавших свару в верхах, чтобы 402 подразнить буржуа.
Подозревали, что фото исходят из отдела фальсификата Службы гражданского действия (SAC) — «параллельной полиции» голлистов, кишевшей уголовниками (46). Но — Помпиду скрывал это до избрания — еще 5 ноября 1968 года он стал почетным президентом SAC, следовательно, эта служба воевала на его стороне.
Постановочный снимок, в сентябре 1969 года гулявший по префектуре, увидел Эме-Блан. И — покрылся холодным потом. «У ног высокой блондинки, набросившей на голое тело меховое манто, голая брюнетка изображала кунилингус. Я сразу узнал блонду с Перейр!» Помпиду уже вовсю трясет SDECE, а ведь именно он, Эме-Блан, нашел «Клод», выписал ей «кондэ» и теперь окажется крайним. Кранты!
Комиссар, чью энергию удесятерил страх, разыскал блонду. Она сменила место работы, не слышала о скандале и охотно подтвердила: да, это я позировала для вашего друга. «Что бы ни случилось, ты ничего не знаешь, и на фото не ты»: Эме-Блан лишил ее «кондэ». По его версии, «Бизон», не простивший Помпиду чистку, последовавшую за делом Бен-Барки (13), сфабриковав снимки, угнал «порше» Ролана Дюма, социалиста, будущего министра иностранных дел, адвоката Александра Марковича. По анонимному звонку авто нашли, а в багажнике обнаружился конверт с фото. Подкинуть их районным «фликам» — то же, что пропечатать в газетах.
Дюма подтвердил факт угона, но и только: «порше» нашли в Испании, о фото он не слышал. «Бизон» разогнали. Эме-Блан не пострадал.
19 сентября 1969 года некий серб, служивший в полиции переводчиком, принес следователю Патару фото двух женщин в манто на голое тело, но, по словам Патара, оно было «скорее непристойное, чем порнографическое». Модели оказались шлюхами из Ниццы.
При чем тут Ницца?
Почему, чтобы «закопать» Помпиду, из всех возможных вариантов компромата был выбран сексуальный? Почему врагам казалось естественным связать премьера с «партуз»? Только ли из-за дружбы с Франсуазой Саган?
Мне кажется, ответ дал Эме-Блан. Маркович мог делать фото только в 1966–1968 годах: Клод было тогда 54–56 лет. «Бизон» искал сорока-сорокапятилетнюю модель, похожую на Клод. Подумайте сами, что бы это значило: ощутить себя Шерлоком Холмсом — приятнейшее чувство. Я понял это, пока писал книгу, теперь даю шанс вам.
P. S. О «деле розовых балетов» напомнил Мишель Одьяр в комедии «Она не пьет, не курит, не дает, зато болтает!» (1969). Маркантони сыграл эпизодического Луи в фильме Жака Дерэ «Одиночка» (1987).
Помпиду в телефильмах играли Андре Фалькон («Генерал исчез» Ива-Андре Юбера, 1983), Дидье Безас («Прощай, де Голль, прощай» Лорана Эрбье, 2008), Марк Самюэль («Майское дерево» Клода Ардида, 2008), Пьер Ален Шапюи («Я вас понял» Сержа Моати, 2010), Жан Франсуа Бальмер («Смерть президента» Пьера Акника, 2011). Мадам Помпиду — Дельфин Риш («Прощай, де Голль, прощай») и Эвелин Бюиль («Смерть президента»).
Как только воскресным утром 24 декабря 1976 года из дома номер 2 на улицу Дарданель шагнул пожилой мужчина, щелкнули неуместные на Рождество, а тем более в невинный ранний час выстрелы. Три пули в голову — классическая разборка: так кончают бандиты, 404 поступившие не по понятиям. Но на парижской наледи лежал не «черноногий» авторитет, а князь Жан Мари-Франсуа Фердинанд де Бройль, кузен жены и близкий друг действующего президента Валери Жискар д’Эстена.
Пьемонтский род де Бройль (предки Жана приехали во Францию в 1634 году в свите Мазарини) гордился тремя маршалами, двумя епископами, шефом «тайного кабинета» Людовика XV, пятью академиками, включая нобелевского лауреата по физике, парой премьер-министров. Портреты их дочерей и жен писали Энгр, Джеймс Тиссо, Каролюс-Дюран. Признаком аристократической изысканности казалось даже то, что их фамилию следует произносить, как Бройль, хотя пишется: Брольи.
Один из его предков тоже пал жертвой убийц. 11 мая 1895 года безумная прихожанка застрелила аббата Поля де Бройля, видного теолога: несчастная вбила себе в голову, что тот раскрыл тайну ее исповеди, из-за чего она лишилась работы.
Конечно, Жан де Бройль был богат: семейный замок с крупнейшей во Франции частной библиотекой, сотни гектаров угодий. Конечно, он был видным политиком. Бессменный депутат от департамента Юра с 1958 года, мэр города Рюгля, председатель верховного суда (1959–1961), министр иностранных дел (1966–1967), лидер — вместе с Жискаром — «независимых республиканцев». Но в историю он вошел, прежде всего, как министр по делам Алжира (1962–1966), один из трех переговорщиков, которые подписали в 1962 году в Эвиане мир с повстанцами, положив конец восьмилетней войне.
При слове «Эвиан» фанатики французского Алжира и поныне тянутся к пистолету. Тень Эвиана сразу упала на смерть Бройля. Убийство взяла на себя «антиарабская» группа «Карл Молот», возложившая на жертву вину за вторжение во Францию «североафриканских орд». Группа эта дебютировала 14 декабря 1973 года взрывом алжирского консульства в Марселе и за десять лет совершила восемнадцать покушений, но нельзя поручиться, что порой некие силы просто не использовали это имя. Вот и сейчас никто не поверил в теракт, а значит, и в то, что убийц найдут. Если высокопоставленная жертва поплатилась за свои опасные связи, правящий класс хранит молчание и вступает в действие закон круговой поруки.
Но следствие шло молниеносно. Уже 27 декабря некий стукач оповестил полицию: криминальный Париж нервничает — по городу бродит злой, как черт, киллер, недополучивший гонорар. Вечером киллера — сутенера «Малыша Жерара» Фреша — легко взяли в ресторане: ожидая посредника, он ежеминутно вскакивал с места, чтобы выглянуть в окно. Посредника арестовали чуть раньше. Им оказался инспектор Hi Симоне, нанявший Фреша за пятьдесят тысяч франков.
Нашелся и заказчик — юрисконсульт князя Пьер де Варга: это на пороге его дома убили Бройля. Правда, на пресс-конференции 29 декабря министр внутренних дел Мишель Понятовский допустил, очевидно на радостях, немыслимый ляп, назвав заказчиком еще и «делового жонглера» Патрика Алена де Рибмона, тотчас арестованного. Рибмона оправдают, он выиграет — пусть и девятнадцать лет спустя — дело в Европейском суде по правам человека, но Варга и Симоне свою «десятку» получат.
Высший свет поступился этикетом: никто не поддержал семью князя. На пропащем Бройле, непредсказуемом, богемном аферисте, давно поставили крест. Даже будучи министром, он мог без предупреждения исчезнуть и обнаружиться в Греции или на Бали. Де Голль таких фокусов на дух не выносил, Жискар отстранил родственника от государственных дел. Бройль подумывал перебежать к голлистам: не далее как 5 декабря его видели на митинге, организованном Жаком Шираком. Но, если бы за это убивали, половины французских политиков не было бы в живых.
Конечно, содержание замка требует средств. Но Бройль ухитрился в 1969 году, едва получив, куда-то просадить огромное наследство. Его била финансовая лихорадка, терзала жажда денег — любой ценой. Неудачное разведение кур на Сицилии — это еще куда ни шло. Но клубились нехорошие слухи о торговле оружием, сомнительных сделках с недвижимостью. К 1976 году Бройль задолжал фиску два с половиной миллиона франков. Неудивительно, что достоянием общественности стало его грязное белье и в переносном, и в прямом смысле слова: старые костюмы, несвежие рубашки.
По официальной версии, жизни князю стоил четырехмиллионный заем, полученный под его поручительство Варгой и Рибмоном на покупку ресторана. Деньги партнеры возвращать не хотели, а, по контракту, в случае смерти Бройля долг покрывала его страховка. Паскаль, дочь Варга, возражает: перед гибелью Бройль предоставил папе еще один заем — кто же режет курицу, которая несет золотые яйца. И потом: «Папа — жонглер, а не убийца».
Но 2 апреля 1980 года «Ле Канар аншене» опубликовала удивительные документы. Это была классическая, крайне эффективная утечка информации. К журналисту Жоржу Мариону, освещавшему процесс какого-то «оборотня в погонах», подошел во Дворце правосудия офицер полиции и показал несколько листков. Из них следовало, что в апреле 1976 года полиция получила — без имен и подробностей — информацию о готовящейся афере с фальшивыми бонами казначейства. Рапорт от 24 сентября уточнял: аферисты — ресторатор, то есть Варга, и политик, то есть Бройль; причем политика убьют в самое ближайшее время — до запуска аферы — за «неосторожность в сделке на несколько миллионов». Аферисты замешаны в торговле «мерседесами», золотом, валютой, наркотиками. Знала полиция и то, что еще с мая «контракт» на политика выставлен на криминальные «торги».
Более того, за убийцами установили слежку, неожиданно снятую 8 декабря.
Утечка произошла как нельзя «кстати» для Жискар д’Эстена. Бройль был первой ласточкой гекатомбы видных правых политиков. 30 октября 1979 года в пруду в лесу Рамбуйе нашли тело министра труда Робера Булена — в самоубийство не поверил и до сих пор не верит никто. А 1 февраля 1980 года выстрелами из проезжающего автомобиля был смертельно ранен Жозеф Фонтане, при Жорже Помпиду занимавший посты министра труда и национального образования.
Итак, знали и допустили? Чиновники оправдывались: мы не верили в достоверность информации. До какого этажа полицейской иерархии добрались рапорты, неизвестно. Ответственность перекидывали с одного бюрократического этажа на другой, пока премьер Раймон Барр не закрыл тему, сославшись на «оборонный секрет».