Барнаульского холостяка Колышева Владимир Степанович заколол купленным по случаю кортиком. И, приклеив на колышевский паспорт свое фото, тут же превратился во владельца его квартиры.
Алевтина Григорьевна, познакомившись с одинокой барнаулкой Галиной Брежневой, пригласила ее к себе в гости, откуда та живой не вернулась — она была убита Владимиром Степановичем. На паспорт убиенной Устинова наклеила свою фотографию и с тех пор стала носить новую фамилию, которая давала ей полное право оформить через нотариуса акт купли-продажи брежневской квартиры.
Сожители решили расширить географию своей приватизационной деятельности. Они уезжают в Ярославль.
После того, как Владимир Степанович размялся в образе подполковника госбезопасности, кровавая парочка попросилась на постой в просторный частый дом супругов Тучиных. Новое жилье сразу приглянулось Шухову и Устиновой. За такой домище, по их прикидкам, можно было получить тысяч 30 долларов. Дело оставалось за малым: избавиться от хозяев и их 15-летней дочери. Будто бы, когда пришел черед убивать девочку, ставшую свидетелем смерти своих родителей, Алевтина Григорьевна чуть было не отпустила несчастную. Но Владимир Степанович подобными сантиментами не страдал.
Взяли их без особенного шума — по подозрению родственников убитых. Шухов сразу рассказал все, как есть, но на допросах всякий раз требовал присовокупить к делу положительные характеристики и почетные грамоты, полученные им на прежнем месте работы. Владимир Степанович упрямо верил в то, что на зоне станет бригадиром. Возможно, в небесной канцелярии ему и впрямь определят быть бригадиром оборотней.
(Севрюков Д. "Версия-плюс",1995, № 7)
В возрасте 14 лет Э. Кемпер убил свою бабушку. Затем расправился с возвращавшимся домой дедушкой.
Отделался Кемпер легко. Его признали невменяемым и поместили в психиатрическую лечебницу на пять лет.
Благодаря настойчивости матери в 19 лет он был выпущен на свободу. Психиатр, осматривавший его, сделал заключение: "Я не вижу никаких причин считать Кемпера представляющим угрозу для общества". Когда психиатр писал свою справку, в багажнике машины Кемпера, что стояла у него под окном, лежала отрубленная голова его новой жертвы.
Только потом выяснилось, что находясь на свободе, Кемпер убил еще шесть студентов, с которыми учился в колледже.
Затем дело приняло совсем дурной оборот. Кошмарная участь постигла вызволившую его из лечебницы мать, а заодно и ее подругу, которую Кемпер пригласил помочь устроить праздничный обед в честь дня рождения родительницы. Полакомившись той и другой, он уселся в машину и стал блуждать по городу в поисках новых приключений.
В конце концов он сам сдался полиции, умоляя арестовать его, пока он не совершил нового убийства.
(Шурин А. «Версия-плюс», 1995, № 6)
Исчезнув при загадочных обстоятельствах, старики возвращались в дом престарелых, обритые наголо. Кто надругался над пожилыми людьми?
Эта история произошла во Львовской области, в одном из домов для престарелых. В нем вдруг стали исчезать люди. Сперва пропали двое мужчин, потом — старушка, после этого — сразу трое. Затем — еще, еще…
Обслуживающему персоналу впору было забить тревогу. Но через два-три дня пропавшие снова появлялись. Правда, узнать их было трудно. Волосы на головах начисто обриты, выражение глаз — страдальческое. Одна из женщин, Мария К. призналась своей подруге, что побывала в руках… инопланетян. Когда же соседка по комнате стала выпытывать подробности, пропадавшая усмехнулась и сказала: "Скоро и ты там побываешь…"
И прямо на следующий вечер исчезла очередная партия людей, в том числе и та, любопытствующая. А когда вернулась (как и остальные, побритая и потому трудно узнаваемая, с таким же покорно-тупым выражением лица), Мария не забыла спросить ее: "Ну что? Теперь узнала?" Но та, будучи в шоке, упала на постель и долго тихо не то всхлипывала, не то молилась.
Одна из местных газет провела расследование и установила полуфантастического характера факты. Выяснилось, что каждый вечер перед очередной пропажей к дому престарелых подъезжала роскошная иномарка. Как происходило пленение стариков, добровольно или насильно, в полной памяти они в это время были или не совсем, еще не выяснено. Правда, один из тех, кто исчезал, чуть-чуть приоткрыл таинственную завесу. Да и то потому, что, по его словам, слишком болен, и, видимо, долго не протянет.
Оказывается, стариков и старух увозили за город в двухэтажный особняк. Людей заводили в подвал, напоминающий то ли операционную, то ли парикмахерскую. Стены там облицованы белым кафелем, с потолка, как в хирургической, свешивается большой светильник, направленный на высокий стол, покрытый белой простыней. На стенах сверху донизу — зеркала, напротив — высокие кресла с откидным бортиком для поддерживания головы.
Попадали туда старики (или старухи) не коллективно, а по очереди. Им ничего не объясняли, с ними никто не разговаривал. Все делалось молча. Те, кто их обслуживал, если так можно выразиться, были в белых халатах, в белых шапочках, с повязкой, закрывающей рот. И еще — повязка на глазах, но, видимо, полупрозрачная, ибо «врачи» спокойно ориентировались в этом большом помещении.
Перед пленником ставили чашку чая (или кофе) и пирожное, молча уходили. Можно было не притрагиваться ни к напитку, ни к яству — никто не принуждал. Но пить рано или поздно захочется и есть тоже. Поэтому в конце концов старики и выпивали, и заедали. После этого тянуло в сон. Тела не чувствовалось, словно оно «ушло» от человека, но было понимание, что укладывают на стол, подсовывают под голову подушку, кладут на лицо мягкую салфетку и увлажняют ее каким-то веществом, по запаху похожим на эфир.
Когда «пациент» просыпался, отмечал тяжесть в голове, будто принял лишнего, но и это быстро проходило. Старики самостоятельно вставали с "операционного стола", их взгляд невольно упирался в зеркало на стене. А там… На голове не было волос! И от того, что над тобой совершили насилие, становилось страшно. А главное, нет ответа на вопрос: кто? Для чего? Жертва с замирающим сердцем ждала нового подвоха или очередной неприятности. Наконец-после мучительного ожидания открывалась дверь, и снова появлялся некто в белом, жестом показывал на выход, молча усаживал в иномарку, стоящую во дворе, и шофер (не спрашивая и не отвечая на вопросы) отвозил к тому месту, откуда привез.
По информации, которую добыли местные газеты, остриженные у стариков волосы, оказывается, собирались в специальные мешки и отправлялись… за границу. Как этот груз именовался при оформлении документов в таможне, переправлялся ли он нелегально — пока неизвестно. Главное, что за такой товар давали крупные суммы. Кто покупатели — на Западе или Востоке, где, как известно, никто просто так не даст и дырявого цента — тоже пока неизвестно.
Как выяснилось, из волос пожилых людей (ни в коем случае не молодых) можно приготовить препарат для лечения болезни. Переработанные, они как химический компонент входят в состав лекарства.
Странной историей заинтересовались следственные органы.
(Ключеров Г. " Версия",1995, № 6)
Журналистское око заглянуло на "медицинскую кухню" различных клиник во многих городах ФРГ, и то, что там обнаружилось, потрясло буквально всю страну. Еженедельник «Шпигель» публикует дневник помощника санитара из клиники города Кассель Георга Шольца.
"Смена начинается в 7 часов утра с обсуждения дневного плана в маленькой кофейне. Один из сотрудников, захватив специальную тележку, отправился в подвал, чтобы привезти свежие арупы.
Сегодня приступил к работе новенький, раньше он был уборщиком. Через четыре-шесть недель обучения он уже сможет, кроме всего прочего, снимать с трупов кожу и отдирать кости.
7.15. Секция подготовлена, трупы доставлены из холодильника, обмерены и взвешены. Последние приготовления к работе патологоанатома. Врач из секции 14 вчера просил нас, чтобы мы подготовили ему мозг. Иногда врачи нас спрашивают, можем ли мы потом еще составить для них так называемый «ретропакет» — с почками, половыми органами, мочевым пузырем, хотя они и знают, что нам это запрещено делать.
7.45. Из глазной больницы звонит сестра Герда: "Есть материал?" Да, у нас есть. Это мужчина в возрасте. 41 года, который ночью умер из-за болезни желудка. С ним можно "работать".
8.00. Пришли врачи-патологи. Каждый имеет помощника. После внешнего осмотра делается большой разрез. Мозг кладется отдельно в специальное ведро, а кишки — в миску.
9.45. Остается еще позвоночник. Для того, чтобы его «разобрать», приходится прибегать к молотку и долоту.
10.50. Начинается договорная «выемка» для глазной клиники: один врач, который специально для этого приехал, вынимает оба глаза, а на их место вставляет стеклянные для того, чтобы у родственников усопшего не возникало вопросов. Речь идет о чрезвычайно срочном несчастном случае. В одной клинике человек надеется на то, что врачи с помощью роговицы спасут ему глаза.
11.10. Готовые после вскрытия и исследования останки умерших можно снова собирать. Если есть время и желание, делаем хорошие швы. Если к этому времени уже может прийти «заказчик», то все делается спешно и внутренние органы в труп можно не вкладывать.
11.20. Шефу расположенного неподалеку Института судебной медицины требуется помощник на выезд. Это всегда приносит дополнительный гонорар. Возможно, придется взять с собой оболочку головного мозга.
11.45. Снова звонит телефон. Водитель фармакологической фирмы готов после обеда приехать, чтобы забрать оболочку головного мозга.
14.50. Соседняя университетская клиника забирает обговоренную партию мозгов: водитель, как всегда, платит. Деньги поступают в карман санитаров.
15.30. Конец рабочего дня. У меня из головы не выходит последний труп. Несчастный случай. Мужчина, крестьянин, попал под машину…"
Раз в неделю к городской клинике Касселя подъезжает белый автомобиль марки «Фольксваген-Пассат» и скрывается в одном из боковых въездов. Водитель спускается в подвал. Он приветливо здоровается с заведующим административно-хозяйственной частью, объясняет: "Я прибыл за товаром". Персонал клиники хорошо знает, что этот человек покупал различные органы человеческого тела, которые начальник отделения патологии называет «отбросами». В один из приездов он забирает 40 оболочек мозга, подготовленных клиникой в результате проведенных вскрытий трупов. Все они пакуются в тару фирмы "Б. Браун". Тут же, в пластиковых трубочках — кровь умерших. Из этих человеческих, как говорит врач, «отбросов» фармакологическая фирма "Б. Браун" изготовляет дорогое медицинское средство, применяемое при трансплантации кожи. "До следующего раза", — говорит, прощаясь, водитель белого «Фольксвагена». Забирая «товар», он оставляет докторам 1.200 марок наличными, т. е. каждая оболочка головного мозга обошлась "Б. Брауну" в 30 немецких марок. То же самое происходит по всей Германии. Помощники санитаров получают на торговле человеческими органами дополнительный приработок от 300 до 500 марок в месяц.
Не дожидаясь принятия нового закона о трансплантации, берлинский земельный суд, предупредил врачей: если будут выявлены факты проведения необоснованного вскрытия трупов, а также преднамеренные отклонения от необходимых действий во время операций, то врачей будут привлекать к суду за нарушение покоя умершего.
В морг попадают по-разному. По-разному встречают смерть. Одни — в окружении родных, другие — в канализационном колодце или на дверном косяке. Для кого-то смерть — избавление от мук, для иных — удар судьбы. Морг принимает всех — молодых и старых, богатых и бедных, любимых и брошенных, всех — одинаково беспристрастно.
— …Чего вы в четверг к нам пришли? — спрашивает санитар Саша. — Чтобы понять, что к чему, надо было с утра в понедельник Во-первых, в выходные не вскрывают. Во-вторых (не одним Сашей это замечено), сводят счеты с жизнью в будние дни реже, чем в выходные. Одиночество или чрезмерная выпивка тому виной: кто знает?
Самоубийц вскрывают с особой тщательностью. А вдруг это — убийство? На то экспертиза, чтобы поставить точки над «i». Даже если тело перерезано электропоездом, останки все равно вскроют "по технологии". А Саша будет вновь сокрушаться по поводу того, что это "лишняя работа" — вскрывать череп тому, от кого после электропоезда осталось "мокрое место".
Подразумевается, что санитар морга, как токарь у станка, должен содержать свой инструмент в готовности и исправности. Саша это понимает. Иначе "заминка с головой" выйдет. Заминки лучше не допускать. И хотел бы расслабиться после очередного вскрытия, да родственники за дверью «забыться» не дадут. Не понимают они «специфики» морга. Словно сговорившись, прибывают за телами родных на машинах с самого утра. И требуют выдать им свидетельство о смерти и тело немедленно. Немедля — нельзя. Врач-эксперт на вскрытии — один, а умерших много. Вскрытие — та же операция, и требует она немало времени и сил.
Живые в ожидании ведут себя по-разному. Кто — тихо плачет. А кто, увидев закрытое окно в регистратуре, всовывается "по грудь" и, увидев пьющую чай регистраторшу, орет: "Как, вы тут еще и едите?"
На «живых» работающие здесь эксперты, санитары и другие служащие морга не обижаются. По мере возможности, стараются «услужить». Вскрытие не ускоришь, зато процесс одевания умершего, укладки его в гроб доведен до автоматизма.
Если работает лифт, не будет заминки и с подъемом каталки с трупом. Но лифт, как и прочее оборудование морга, за много лет эксплуатации поизносился и частенько отказывается «служить». Тогда «служить» приходится санитарам. Они спускаются в подвал, выкатывают из-за массивной двери (как из склепа), задернутой байковым одеяльцем, нужный труп и вручную тащат его наверх. Каждый раз вспоминая «добрым» словом проектировщиков, задумавших два поворота на лестнице, которые ни на каталке, ни на носилках не преодолеть. Только вручную, с телом на перевес.
А если это тело разложилось, разбухло? У санитаров одна задача: вынести запакованную в мешок «массу» так, чтобы но дороге не растеклась. Не то с уборкой хлопот не оберешься, а для останков еще один мешок понадобится. До «растекания» тел в морге не доходит. Таких достают из канализационных колодцев, подвалов, водосточных люков или с чердаков.