У подножия лесистых гор Пиерия лежит долина, разбитая на множество квадратов — серых, желтых, коричневых… Здесь у реки Альякмон, на северо-западе нынешней Греции, когда-то стоял великолепный город Эги — столица македонских царей. В 1861 году француз Леон Эзе начал здесь раскопки, в результате которых сначала был открыт дворец, а потом сводчатая могила; захоронения подобного рода тогда науке не были известны.
Леон Эзе понимал, что стоит у начала удивительных открытий, и был абсолютно уверен, что насыпи скрывают и другие памятники. Особенно привлекал его большой холм (110 метров в диаметре и 12 метров высотой), стоящий на краю найденного древнего кладбища. Он напоминал описанные Гомером насыпи, которые древние греки делали над захоронениями погибших героев. Местные жители называли этот курган Большим, и Леон Эзе был убежден, что внутри него находятся большие захоронения, но исследовать их не успел.
Раскопки продолжил греческий археолог К.А. Ромейос, который в 1938 году обнаружил на каменной террасе, поднятой над долиной, еще одну македонскую могилу. Но, к сожалению, она оказалась ограбленной, однако остались обломки мраморных дверей и фрагменты большого трона. Позднее эти предметы удалось реставрировать.
По фризу фасада гробницы шла многоцветная роспись, а на ионических капителях полуколонн сохранилась даже краска. Константинос Ромейос тоже, как и Леон Эзе, считал, что близ соседней деревушки Вергины надо искать крупный центр македонской культуры. Его исследования были прерваны Второй мировой войной, и только через несколько десятилетий к раскопкам приступил Манолис Андроникос. За годы исследований ученые обнаружили в Большом кургане три могилы и основание здания. Три могилы под одной насыпью ученым видеть еще не доводилось. По мнению М. Андроникоса, это были царские погребения, а здание — традиционным греческим Героном, под которым погребены погибшие герои.
Самая маленькая могила (2x3x3 м) была разграблена еще в древности, когда воры, разбив одну из плит перекрытия, проникли внутрь нее. Археологи нашли в погребальной камере только разбросанные кости и осколки чернофигурных ваз. Но фрески воры, к счастью, не повредили. Одна из них («Похищение Персефоны») написана с таким живым мастерством, что археологам стало ясно — работа создана великим мастером.[5] На другой фреске изображена сидящая женщина, возможно, богиня Деметра (мать Персефоны), на третьей — ученые увидели три женские фигуры.
Вторая из найденных могил имела дорический фасад и горизонтальный карниз с раскрашенным фризом (1x5 м), на котором изображена сцена охоты на льва и кабанов. Фигура центрального юноши, как бы приподнятая над другими фигурами, удивительно напоминала мозаичный портрет Александра Македонского. По мнению М. Андроникоса, этот «портрет» относится к 320 году до н. э. Фасад венчала фреска со сценой охоты: на фоне спокойного пейзажа (скал и деревьев) — вставшая на дыбы верховая лошадь, всадник в напряженной позе вскинул копье… Точная перспектива, четкость линий и цвета, общий колорит фрески — все и на этот раз говорило о незаурядном мастерстве художника.
Когда археологи приблизились к величественному мраморному фасаду третьей могилы, к плотно закрытым дверям, спрятанным за двумя колоннами, они поняли, что им улыбнулась удача — могила не была разграблена. Вход в захоронение представлял собой каменный фасад с мраморными колоннами, стены каменного строения были покрыты штукатуркой, чего в македонских могилах раньше не встречалось. При дальнейшем обследовании оказалось, что могила имеет две камеры, а на крыше главного помещения на кирпичах остались тоже следы штукатурки и черные пятна сажи. Здесь же были найдены два железных меча, наконечник копья и множество мелких железных предметов. Среди них — украшения для сбруи, и тоже со следами копоти и сажи.
Изучив эти предметы, ученые пришли к выводу, что им посчастливилось обнаружить уникальную могилу, на крыше которой совершались жертвоприношения по специально восстановленной для этого древней традиции. О подобном обычае упоминал Гомер, повествуя о похоронах Патрокла.
Пол камеры был покрыт черно-коричневой деревянной трухой, но в глаза исследователям бросились серебряные сосуды, треножник, поножи, бронзовый позеленевший предмет, напоминавший своей формой таз, и другие предметы. Все это при жизни служило умершему, может быть, кроме керамических ваз, в которых находились благовония. Ученые увидели и полные доспехи знатного воина: мечи, наконечники стрел, панцири, щиты, шлемы, наколенники. Панцирь был сделан из тонких железных листов, покрытых кожей и тканью; железные пластины скреплялись между собой таким образом, что не препятствовали движению. По краям панциря шла золотая лента, нагрудная пластина была украшена миниатюрными золотыми головами львов, кольцами и маленькой золотой пластиной с изображением богини Афины.[6]
А вот щит полностью не сохранился: видимо, он был сделан из дерева и кожи, которые на протяжении веков распались в прах. Но ученым удалось установить, что с внешней стороны он был инкрустирован слоновой костью и золотом, промежутки были заполнены кусочками стекла, покрытого листовым золотом. На умбоне (шишке щита) крепились фигурки юноши и девушки, выполненные из слоновой кости. С внутренней стороны пересекались золотые ленты с рельефами, а в центре размещалась золотая пластинка с изображением двух геральдических львов. До этой находки ученые могли судить о подобных щитах только по описаниям, встречавшимся в мифах и литературных источниках.
В захоронении были найдены пять небольших головок из слоновой кости. Одна — портрет юного Александра Македонского, детально совпадающий с описанием, которое встречается во многих исторических источниках и известно по скульптурным и мозаичным изображениям. Вторая головка изображала зрелую матрону, возможно, его мать Олимпиаду; третья — немолодого мужчину с коротко подстриженной бородой. При внимательном рассмотрении археологи обнаружили, что правый глаз отличался от левого: с большим художественным тактом мастер показал, что правый глаз поврежден…
Во второй камере, стены которой были не только оштукатурены, но и покрыты красной краской, ученые обнаружили второй саркофаг. На полу лежало множество мелких кусочков дерева (возможно, фрагменты ложа), остатки украшений из золотых пластинок и слоновой кости, поножи, изделия из алебастра и кипрская амфора. Возле саркофага находился тонкой работы золотой венок; обнаружили здесь и горит (футляр для лука и стрел) с золотой обкладкой, на которой были изображены сражение и штурм города. Но кульминацией находок стал золотой ларец с македонской звездой на крышке. Приподняв ее, ученые увидели пурпурно-золотую ткань, покрывавшую кремированные останки человека.
Теперь оставалось главное — датировать находки Большого македонского захоронения. После долгих исследований ученые установили, что архитектура гробницы, живопись фриза и глиняные черепки, обнаруженные на поверхности кургана, относятся к 350–325 годам до н. э. Золотой обруч (царская диадема) указывал, что в гробнице покоится царь. Оставалось только выяснить, кто он? Кроме Филиппа, отца Александра Македонского, другого царя тогда в Македонии не было. А женщина, погребенная в другом саркофаге, скорее всего последняя жена царя Филиппа II — Клеопатра.
Поразительное открытие привлекло внимание всех ученых Европы. Содержимое ларца с останками царя было отправлено в Англию, где в 1981 году эксперты приступили к восстановлению лица умершего. Сначала скульптор Ричард Нив сделал гипсовую отливку фрагмента черепа, а уже в 1973 году участники международной конференции (1200 крупных ученых) исследовали предоставленный им скульптурный портрет, воссоздававший образ Филиппа II.
По свидетельству историка Плиния Старшего, выдающийся художник IV века до н. э. Никомах однажды за очень короткое время создал неповторимую сцену похищения Персефоны. Ученые полагают, что найденная в Вергине фреска и есть его работа.
Подобный панцирь носил Александр Македонский, о чем свидетельствует мозаика, хранящаяся в музее Неаполя.